Прогулка по пейзажу

Юрий Катаев

В представленной вам книге стихов, в виде пейзажной, философской и иной лирики, передаётся авторское восприятие окружающей действительности, ощущение её иллюзорности и сиюминутности.

1987—1989

Лабиринт

Она давно уже уснула,

И тело растеклось во сне,

И одеяло соскользнуло,

Открыв ложбинку на спине.

А я сижу на стуле круглом

Перед расшторенным окном,

Пленен его архитектурным,

Квадратно-сумеречным сном,

И вижу в бледной перспективе

Безлюдный, серый лабиринт,

В котором плоско и тоскливо

Консервной банкой жизнь гремит.

2 января 1987

Погасили лампу в комнате за шторой…

Погасили лампу в комнате за шторой,

Стало неустроенным, уличным окно,

И светлее небо стало над забором,

Как-то вдруг возникшим длинно и черно.

Может, в этой комнате, в длинном и свободном,

Волосы расправив, подошла к окну

Скрытная и тихая, и лицо разгладил

Холодок от стекол, лющийся во тьму.

В раструбе огромном: небо, рама, спальня —

Ветром первородным потянуло чуть,

И ночную тягу тайны беспечальной

Теплою преградой ощутила грудь…

Темнота забора протянулась длинно,

И десяток окон схожи, как одно.

Только что, в котором? покачнулась штора.

Было и растаяло тайное звено.

8 января 1987

Ветка

Иду по обычной улице,

по асфальту обычному,

и день, каких много в жизни.

Но вдруг от черной, без листьев, ветки,

перекрывшей ракурс безликого дома,

приподнимется грудь,

замрёт на вдохе душа.

25 января 1987

Блик

Любого дома грустен лик.

Он бледен, плоско опечален,

И на стекле холодный блик

Далек, задумчив, изначален.

26 января 1987

Пластинка

Я помню двух моих подружек —

Компанию, где третьим был,

И каждый был слегка простужен

От взмахов ежедневных крыл.

На легком языке мгновенья

Пластинки шепелявил круг,

И сразу первым и последним

Был каждый ракурс, каждый звук.

Предельно просто, без претензий,

В простом патроне сто свечей

Горели, и с ритмичной песней

Мешалась теплота лучей.

31 января 1987

Аллея

Аллея, март, шаги. Вращаясь,

Плывут сплетенья голых веток,

В пересеченьях колких сеток

Густеет медленный настой,

Настой на взглядах древних окон,

Сто лет глядящих удивлённо.

От стен белёсо, просветлённо

Исходит внутренний покой.

Ведёт бесцельная аллея,

Ведёт прямолинейно, строго

От безвозвратного порога,

Ведёт и вдаль и на постой.

3 февраля 1987

Прогулка по окраине

Над снежной трапецией крыши

Туманная вязь тополей,

Застылость, которая слышит

Призыв поднебесных полей.

Под низким и пасмурным небом

В пластах почерневших дорог

Наметилась талая нега

Распахнутых настежь ворот.

Тепло и спокойно. Навеки

Заброшены в эти края

Поля, перелески и реки

На долгие дни воронья.

Текла и давно позабыта

Какая-то жизнь этих мест,

Предметами мелкого быта

Разбросанная окрест.

5 февраля 1987

Из одного пространства-времени в другое…

Из одного пространства-времени в другое

Переношусь, в автобусе от мира остеклённый.

Мелькают лапы и стволы под мягкость качки.

Меж темных елей — белая дорога.

Я выйду из автобуса уже другим.

И будет тихим все вокруг и светлым.

Недвижным снегопадом оглушен,

Значительным я буду для себя, и цельным.

9 февраля 1987

Щепка

Медленным преданным миром

Рядом со мною скользи,

Мысли мои, настроения

Тайной своей отрази.

Мягкой опорой взгляда

Останови, поддержи,

Легкой кокетливой линией,

Слабостью удержи.

А я, как щепка в воронку,

Буду лететь в глубину,

К центру — тебе — бесконечному,

Жаль лишь, не утону.

Я деревянно легкий,

Я — по морям, по волнам.

И корни мои — по свету,

И море моё — я сам.

12 февраля 1987

Начало

В тебе рука моя тонула,

Тяжелый чувствуя огонь.

Как к ней щека твоя прильнула!

И как нашла мою ладонь!

Каким кружащим сновиденьем

Ты невозможно близко шла,

Какая в каждом из движений

Медлительная вязь была.

И как на улице вечерней

В смешении волос и щек

Повис наш поцелуй последний

Сквозь выдох-просьбу: а ещё?

И тот, уже совсем последний,

В раскрытость-томность тонких губ,

С которым пьяно и победно

В меня любовь проникла вдруг.

15 февраля 1987

Наваждение

Обычное и серое,

Чем я себе кажусь,

Как на тебя навеяло

Такую тягу-грусть?

Откуда власть в моих руках,

Мне страшно, над тобой:

Молчанье ль, слово ли, о как!

Ты никнешь головой.

И как легко тебе,

Когда с тобою легок я.

О если б было так всегда,

Сверхчуткая моя.

7 марта 1987

Моя недвижная волна

Моя недвижная волна,

Беги, беги на взгляд,

На взгляд моих влюблённых глаз

Сквозь то, что невпопад.

О, мелодичных линий жуть!

Я становлюсь ничем,

Когда изящный гребень твой

Волос поднимет чернь.

Я вновь и вновь — как пластилин,

Бездеятельный раб.

По стенам пальчиком размажь

Меня за то, что слаб,

Через меня переступи,

Уйди в мещанство, в быт.

За то, что не унёс тебя,

Пусть буду я забыт.

Я лишь на берегу морском

Сижу, смотрю, смотрю,

И ничего не говорю,

Я лишь люблю, люблю.

15 марта 1987

Выйду в неожиданность заката…

Выйду в неожиданность заката

Из навязчивости потолков и стен,

Над землей, темнеющей покато,

Пролечу, закладывая крен.

Атмосферным воздухом пронизан,

Задохнусь, не выдержав напор,

И, в чередовании карнизов,

Опущусь на тот же самый двор.

18 марта 1987

Иду, спускаясь в черноту провала…

Иду, спускаясь в черноту провала,

Единственно природы фаворит.

Закат непостижимого накала

Горит и гаснет, гаснет и горит.

И по тропе ночной идти осталось

Не так уж долго, вон под тем стожком,

Быть может, отлетит моя усталость

От глаз, раскрытых в полнозвёздный дом.

29 марта 1987

Внутри не стало чистоты…

Внутри не стало чистоты

Стекла, промытого дождем.

Под мутным слоем суеты

Мой лик невзрачен, изможден.

10 апреля 1987

Я ходил по диагоналям

Я ходил по диагоналям

Грязно-торопливым путем,

Через дворы,

С чувством непромытого стекла.

А сегодня иду

По выметенному асфальту

Прямых и неспешных углов.

Окружающее очистилось до прозрачности,

Расширилось до моего продолжения.

13 апреля 1987

Пашня

Блеск дороги пересек

Чёрную немоту

Комьев земли,

Громоздящихся верста за верстой.

Точкой оранжевой вдалеке

Высветился автомобиль.

Конец ознакомительного фрагмента.