Витязь вне закона. От создателей «Витязь специального назначения»

Юрий Каменский

…на поляну, поблескивая узорной чешуёй в свете Луны, выползала громадная змеюка. Разжимались тугие кольца, извивы тела словно струились, перетекая и меняясь, как узоры калейдоскопа. Заворожённый Флэш не мог оторвать взгляда от этого прекрасного и страшного танца. Но самое поразительное, что среди этих перетекающих из одной формы в другую колец танцевал огромный чёрный человек. Он двигался абсолютно синхронно с удавом…

Глава 3. Правда, рассказанная ночью

Заливались вышитые птицы

А дракон плясал уже без сил,

Даже Будда начал шевелиться

И понюхать розу попросил

Николай Гумилёв

…В доме их встретила черноглазая креолка Мириам, хозяйка этой «конспиративной квартиры».

— С возвращением, господа. Потери есть?

— Вроде бы нет.

— А этот мучачо — которого съесть хотели?

Видно было, что Флэша при слове «мальчик» явственно передёрнуло.

— Какой мальчик, Мириам, что вы. Стальные челюсти и железные нервы. А самое забавное, что он Чарли во время его «танца смерти» видел, сознание, правда, потерял.

— Да-а? — Мириам взглянула на парня с интересом. — Вам стол где накрыть, в доме или в саду?

— В саду, пожалуй, но только без жареной саранчи, — отозвался Ирбис, деликатно подпихивая Фёдора к выходу во внутренний дворик, что-то вроде патио.

Пока Мириам носила на стол местные деликатесы, Бирюк сходил в свою комнату и вернулся с бутылкой «Арарата».

— После честного труда выпить стопку не беда.

— Хочешь мусульманина во грех ввести? — поскрёб затылок Ирбис.

— Тебе напомнить, что мы после той операции пили и главное, чем закусывали?

— Нехорошо быть таким злопамятным, — фарисейски отозвался друг.

— Тогда не занудствуй, а потребляй честно заработанный коньяк. Между прочим, не какого-нибудь великопупского розлива, а настоящий октемберянский, не хухры-мухры.

— Вы ему проспорили? — поинтересовался Фёдор.

— Не совсем, — попытался деликатно «съехать с темы» Ирбис.

— Нашел, кого спрашивать, — фыркнул Бирюк. — Всё гораздо проще и циничней. Он сегодня спас мне жизнь. А поскольку для него моя жизнь — тьфу! — то я отделался одной бутылкой коньяку.

— Если бы этот оборотень тебя укусил, обязательно бы отравился, — рассердился друг.

— То есть, получается, это ты его от отравления спас? — продолжал «подскуливать» Юрий, вытаскивая пробку. — Почему же тогда коньяк с меня? Тебе налить, несовершеннолетний?

— По нашим меркам я совершеннолетний, мне уже восемнадцать.

— Тогда плесну немного для сугреву и от стресса.

Они сидели, потихоньку цедя духовитый коньяк, наслаждаясь сладким ничегонеделаньем после лютых стрессовых перегрузок. Через полчаса Флэш стал клевать носом.

— Топай-ка ты спать, землячок, — хлопнул его по плечу Юрий.

— Я вот только хотел вас спросить…

— Завтра, завтра все вопросы. А сейчас нужен тупой, бездумный отдых, поверь старому драконоборцу.

Фёдор кивнул и пошатываясь, удалился.

…—Давай ещё по одной за твою твёрдую руку и за гномов, ковавших эти пули, — Бирюк подлил коньяк, с удовольствием отхлебнул глоточек. — Слушай, а как так интересно получается — гномы считаются вымершим народом, а пули к пистолету изготовлены явно ими. Больше ведь никто с мифрилом не работал? Ну, кроме эльфов, но те-то вообще считаются легендой. До сих пор о них нет никакой точной информации.

— Аллах его знает, — пожал плечами Ирбис. — Мне этот ствол случайно достался.

— Расскажи, если не секрет.

— Да, какие от тебя секреты. Просто я сам до сих пор многого не понимаю. Нас перед выпуском отправили на практику.

— На выживание в экстремальных условиях, что ли?

— Да. Волхв там один у нас был, факультативные занятия вёл по иным измерениям. Ты его должен помнить. Щур его звали. Говорили даже, что он из Высших Магов.

— Да помню, конечно. Но я на его занятия не ходил.

— А вот я ходил, — задумчиво сказал Ирбис, глотнул коньяка и задумался.

Гигантская луна равнодушно освещала двор, столик и двух мужиков, ведущих неспешную беседу. Из травы доносился монотонный треск цикад, прохладная ночь давала им отдых от дневного пекла и редкую возможность просто поговорить.

— Да, — очнувшись от воспоминаний, продолжил Хуссейн. — Так, вот. Это испытание было дополнительным и к тому же, с согласия выпускника. Тебя забрасывают в иное измерение и твоя задача выбраться оттуда самостоятельно.

— Ни, фига, себе! И как это выглядело, хотел бы я знать?

— Самое смешное, что в реальности всё оказалось по-другому. И не так, как себе большинство представляет, и совсем не так, как Шур тот рассказывал. Согласилось на эту авантюру четыре человека: я, Лейла из группы аналитиков и двое ребят с боевой магии. Вернулся только я.

— Не тяни кота за хвост, душевно прошу.

— Послушай, может ведь и пригодиться.

— А я за шо! И так каждое слово ловлю.

— Ну-ну. В общем, Шур ту дверь в подвале настроил. Какие он параметры вводил, не спрашивай — не знаю. Тем более, что в момент настройки в подстанцию метеорит угодил. Всего-то и делов. Кусочек металла со спичечную головку, но разнёс — до и больше, почти месяц восстанавливали. Абсолютно слепое дурацкое совпадение, флюктуация в чистом виде, а безопасника потом из-за этой херни чуть живьём не сожрали.

— У нас это запросто, — хмыкнул Юрий.

— Ну, через несколько секунд, как и положено, включилась аварийная подпитка. А нас, сердешных, зашвырнуло в какой-то вообще левый континуум, ни в одном справочнике потом никто ничего отыскать так и не смог.

— Всё чудесатее и чудесатее, — отозвался Бирюк и зашипев, выкинул сигарету, незаметно догоревшую до пальцев.

— Правда, пробыли мы там не так уж и долго. Но с миром более или менее мы познакомиться успели.

— Погоди. Раз «мы». Значит, вас туда всех четверых кучей закинули?

— Да. Только потом наши пути разошлись. Мы с Лейлой решили идти и попытаться найти… ну, честно говоря, мы и сами не знали — что искать? Всё наперекосяк пошло, это-то мы понимали. Просто чувство было такое, что нельзя сидеть сложа руки. Знаешь, бывает, что внутренний голос не просто советует, а прямо криком кричит?

— Знаю. Потому и жив до сих пор. Как и ты, кстати.

— Вот-вот. Короче, они остались. Сергей Павлов — сын сибирского купца первой гильдии. Ну, что про него сказать? Купеческий сынок, понимаешь?

— То есть, торгаш, но не воин? Продаст тому, кто даст дороже?

— Вот, именно. Второй — Батоев Ромка, из цыганских колдунов. Вот его жалко — хороший парень был, только с этим купчишкой связался. Так я их больше и не видал. А мы пошли дальше и оказались… ну, вот представь себе ту Русь, которая в былинах — Змеи Горынычи там, соловьи-разбойники и прочая хурда-мурда. «Ходят-бродят, ходят-воют упокойники, если есть там соловьи, все разбойники. Страшно, аж жуть!» — пропел он голосом «под Высоцкого».

— А обычные жизнеформы? Ну, там, лешие, домовые, вагонные?

— Ну, вагонных разве что не было, а в остальном — полный комплект. И к ним, в придачу, все ребята из книг Толкиена. То есть, эльфы, гномы, орки и прочее.

Бирюк только присвистнул, а Ирбис продолжал.

— Ну, про все наши с Лейлой злоключения рассказывать долго, но в конце концов оказались мы у бабы-яги.

— Иди ты! — он чуть не поперхнулся коньяком, покраснел, затаив дыхание, потом перевёл дух. — Слушай, предупреждать надо! Но как красиво врёшь, я аж заслушался. Шучу, шучу, успокойся! И как она? Изба на курьих ногах, костяная нога?

— Нет, вот тут полное несоответствие. Если бы она сама себя так не назвала, мне бы это и в голову не пришло. Её ещё и Лесной Девой называют. Вот это ей куда больше подходит — красивая женщина, до умопомрачения, зелёноглазая брюнетка, представляешь?

— Пытаюсь, — честно ответил Бирюк. — В кино видел, вживую нет. И что?

— Так вот, она нам и объяснила, что в свой мир вернуться можно всегда, если сильно захотеть. Нужно просто правильно выбрать стихию. Можно вернуться в свой мир, идя берегом реки. Можно прыгнуть в воду или с высокой горы.

— Мне почему-то кажется, что последние два способа тебя не воодушевили.

— Твоя правда. Мы с Лейлой пошли берегом реки с красивым названием Светлая. С нами, в общем, много всего случилось. Но, в конце концов, я действительно вышел. Иду по травке, по песочку и думаю — и сколько мне, горемычному, ещё топать? Даже смутное подозрение появилось, что посмеялась над нами эта красавица-яга.

Бирюк хмыкнул, но промолчал и налил ещё по капельке коньяка.

— Голова от таких мыслей закружилась, вроде как солнышком её напекло. Стою, как дурак, зажмурившись, пережидаю когда дурнота пройдёт — глаза открыл и вдруг вижу — передо мной набережная. Ну, та, которая недалеко от Академии, помнишь?

— Ещё бы.

— Захожу — сразу тихая паника. Меня к Магистру в кабинет, собрали весь Большой Совет, давай расспрашивать — что да как, да почему? Волхва этого в изгнание отправили, безопасника загнали начальником тайной стражи куда-то в жуткое захолустье, а тут, видите ли, я живёхонький нарисовался.

— Что в корне противоречит передовой теории магистра такого-то, — с недоброй усмешкой прокомментировал Юрий.

— Абсолютно верно. В общем, заставили меня написать полный отчёт и, как говорится, наложили на уста печать молчания.

— Не понял, — недоумённо воззрился на друга Бирюк. — Как это ты с такой печатью соловьём тут разливаешься?

— Ничего сложного. Заклятье должен был наложить сам Магистр, но его как раз куда-то наверх вызвали, на какой-то симпозиум. И он это поручил…

— Своему заму, — захохотал Юрий. — А этот хренов хозяйственник, трём свиньям есть не разложит. Заклятие, небось, по книжке читал?

— Само собой, — засмеялся Ирбис. — А я пальцы в мудру Тающих Секунд сложил и сижу, как просватанный. Заклятья его хватило минут на двадцать. Но я и сам болтать не стал — себе дороже.

— Эт-точно. А с Лейлой-то что стряслось? Ты не сказал.

— А стряслась с ней, Юра, Великая Любовь. Незадолго до моего выхода сгребли нас нукеры одного великого хана. Есть там, понимаешь, такой местный Чингисхан. И получилась у них с Лейлой любовь с первого взгляда.

— И она осталась?

— Да. Она осталась. Вот такая история.

— Да, история впечатляет.

Они молча курили, думая каждый о своём.

— А, — хлопнул себя по лбу Ирбис. — Я ж тебе самого главного не сказал. Лейла в этого хана до того втюрилась, что всё ему выложила про себя как есть.

— А он что? К лекарям её не поволок?

— Он, представь себе, обрадовался, как дитя. Заявил, что он о таких вещах знает. И уже сталкивался с людьми из другого Мира и Времени — это его дословное выражение. Если я правильно понял, его войско незадолго до этого в пух и в прах расхлестали именно эти люди. Но он на них зла не держит, потому, как они его честно предупредили, а он, синий ишак, им не поверил.

— Надо же, какие там самокритичные ханы водятся, — удивился Бирюк. — А ты этих людей разыскать не пробовал?

— Сначала хотел. Но хан отсоветовал. Он с кем-то там из них хорошо знаком и даже считает другом. Так вот, он меня клятвенно заверил, что они обратной дороги не знают, не ищут и прижились в их мире. Как я понял, они у Великого Князя при дворе высокие должности занимают — хрена ли им?

— Ну, брат, не скажи. Это уже дело вкуса. Да! А ты его на Чистый Ключ проверил?

— Обижаешь. Оказалось, что он мне чистую правду говорил. Ну, и не стал я дёргаться. И, как видишь, правильно сделал.

— А про пистолет-то забыл рассказать.

— Забыл, однако. Совсем ты меня заболтал.

— Ну, ты и хам трамвайный! Я его, видите ли, заболтал.

— Ладно, не кипятись. Когда я проходил русскими землями, это как раз после встречи с Великим Ханом. Один шёл, — пояснил Ирбис, — ну и налетел я на русских погранцов. Ну, не совсем наших, а тогдашних… Как-то их в то время звали…

— Порубежниками их чаще всего звали, — нетерпеливо подсказал Бирюк. — Дальше рассказывай, не растекайся мыслью по древу.

— Привели меня к какой-то крупной их шишке. Как я понял, что-то типа Главного Воеводы или, что-то в этом роде. Ну, он меня так лениво стал расспрашивать — чего это я с той стороны иду, с какой целью и так далее… Ну, делать нечего, я свою историю ему излагаю. Стараюсь, чтоб понятнее изъясняться, хотя тамошний русский язык, от нашего мало чем отличается.

Ну, так вот. Рассказал я ему свою одиссею и жду — какая реакция будет? А он, представь себе, заинтересовался и давай меня расспрашивать. Ты профессионалам разведки когда-нибудь в руки попадал?

— Бог миловал. Только на учениях. Но ты прав, впечатляет.

— Так вот, когда, уже спустя много лет я к разведчикам на допрос угодил, сразу этого Барса вспомнил. Им, правда, до него, как до Пекина раком…

— Барса?

— Ага, этого мужика Барсом звали! Он ещё усмехнулся, когда я ему представился. Улыбнулся так иезуитски — Ирбис, говоришь? Это снежный барс, стало быть? Получается, мы с тобой тёзки, я тоже Барсом зовусь. И когда он меня стал допрашивать, всё вытащил — и где я живу и в каком году по нашему календарю к ним угодил и ещё много всего. У меня странное впечатление сложилось, что для него эти названия много значили.

Но спрашивать я не рискнул. Он своим порубежникам приказал меня накормить и на ночлег устроить. А утром меня проводили и отпустили. Вот когда я их за гостеприимство поблагодарил, он мне и подарил эту пушку. «Возьми, говорит, тёзка, дорога у тебя впереди трудная».

— Представляю твоё лицо, когда ты, в руках древнего росича пистолет увидел.

— Да, наверное, лицо было то ещё. Он-то мне и сказал, что пули из мифрила и что нечисти от него спасения нет. О! Слышишь?

— Слышу. Наши коллеги едут.

Далёкое гудение моторов приблизилось, фары мазнули по стене и погасли. Спустя пару секунд мягко хлопнула дверца и во двор вошёл Чарли. На его тёмном лице беззаботно сверкала белозубая улыбка.

— Виски пьёте?

— Обижаешь, чистейший армянский коньяк. Налить? Или ты мусульманин?

— Какая разница? — махнул он рукой. — Впрочем, я язычник. Как всякий уважающий себя чернокожий.

Он с удовольствием отхлебнул глоток, зажмурился, как кот. Потом открыл глаза.

— Нечем вас порадовать, господа.

— В смысле? Есть новости? — «сделал стойку» Ирбис.

— Есть, — менде сделал ещё глоточек, поставил стопку на стол и достав сигареты, закурил. — Две… и обе плохие. Оборотень, которого вы ухлопали, оказался европейцем. Не удивились. Успели разглядеть?

— Да, — сумрачно кивнул Бирюк. — По крайней мере, белым. А что показало вскрытие?

— Тут уж извините, господа, — развёл руками чернокожий. — Это вторая плохая новость — вскрытия не было, тут и магия бессильна. Когда прибыли на место, в машине весь пол был вымазан слизью, а тела не было. Впрочем, магсредство ваше сохранилось.

Он высыпал на стол пули.

— Да и хрен с ним, — махнул рукой Бирюк. — Мальчишку спасли, никто из наших не погиб. Ну и х-х-х… хорошо.

— Ладно, — поднялся абориген. — У вас есть ещё часа три. К семи утра подам машину. Доброй ночи, господа.

— Доброй ночи.

…Самолёт приземлился в Орли ранним утром. Едва они вышли из терминала, Флэш умоляюще глянул на Бирюка.

— Я матери позвоню?

— Звони, мне не жалко, только ведь, — Юрий глянул на наручные часы. — Без десяти пять. Не рановато? Может, подождёшь часок? Как раз уже до города доберёмся.

— Она же волнуется.

— Пусть звонит, — вступился Ирбис. — У нас говорят: «радость и горе не выбирают времени».

— Типа «восточная мудрость»? — ехидно улыбнулся Юрий.

— Типа, — согласился маг.

— Хрен с ним, со временем. Звони, Фёдор.

— Только… карточки нет.

— Возьми телефон, — Ирбис протянул парню свой «Nokia». — А номер в справочнике посмотри.

Флэш чуть не бегом направился к ближайшей кабине таксофона.

— Юра, а ведь парень-то — потенциальный маг.

— Кто бы спорил, — хмыкнул Бирюк. — А ты больше ничего странного не заметил?

— Да, как тебе сказать? — задумчиво протянул тот. — Заметил, только понять не могу.

— Глаза? — понимающе усмехнулся Бирюк.

— Глаза, — кивнул головой Ирбис.

— А что на этот счёт говорят мудрые аксакалы Востока?

— А не пошёл бы ты? — вспыхнул тот, но тут же успокоился. — Всё забываю, что на тебя сердиться — даром время терять. Короче, по нашим поверьям, глаза такого цвета были у джиннов — духов воздуха. Точнее, не у них самих, а… — Ирбис щёлкнул пальцами, вспоминая нужное слово.

–…у их потомков от смертных матерей, — подсказал Юрий. — А называли их, если не ошибаюсь, люди воздуха или…

— Точнее, люди Тумана, — поправил его друг. — Это, пожалуй, наиболее точный перевод.

— Люди тумана или воздуха… — задумчиво протянул Бирюк. — Сие, знаешь, не принципиально. Откуда у него всё это? И кто он такой по жизни будет?

— Если бы меня это интересовало, я бы посмотрел на его родителей.

— Будь уверен, посмотришь. Причём, независимо от того интересует это нас или нет. Впрочем, не будем врать сами себе, интересует и весьма.

— Мама очень просила, чтобы я пригласил Вас на завтрак, — радостно выпалил подошедший Флэш.

— Не отказывайтесь, ладно? — добавил парень чуть ли не жалобно.

— Чтобы я отказался от старой доброй халявы? — возмутился Бирюк. — Ведь там же, наверное, ещё и кофе будет со сливками?

— Обязательно, — в тон ему отозвался Фёдор. — А ещё мамины домашние пирожные.

— Вот, видишь, — укоризненно поглядел на друга Ирбис. — А ты ещё хотел отказаться.

— Почему? — распахнул глаза парень.

— Дядя Хуссейн опять шутит, — серьёзно ответил Бирюк и добавил. — Один-один, уважаемый Хуссейн свет Зарипович.