Уникумы Вселенной

Юрий Иванович, 2007

Планета Аларастрасия, спутник звезды Малтри. Именно здесь обитают цорки, самые долгоживущие существа во Вселенной, год жизни которых равняется тридцати земным. Уже только благодаря этому они могут достичь очень многого в великом космосе. Но их главная цель – уничтожение других цивилизаций. И так было суждено судьбой, что на пути этих безжалостных монстров оказалась наша Земля.

Глава 4

Хардия

Солнце уже часа три как прошло высшую точку и неустанно продолжало клониться к западу. Тени удлинились, обещая вечернюю прохладу. Но в величественном дворце династии Садиван температура росла — жара только увеличивалась. Виной тому были не солнечные лучи, а лихорадочные последние приготовления к церемонии торжественной встречи дочери царя Египта, принцессы Айни.

Издавна вражда между двумя государствами разъедала напоенную кровью землю. Если Хардия занимала добрых две трети северной части Алмазного континента, то Египет — чуть больше одной четвертой. И все же, благодаря своим великолепным житницам в дельте Нила, он всегда оставался лакомым кусочком для любого завоевателя. От попыток включить Египет в состав своей империи долго не могла отказаться и Хардия. Но то время кануло в историю, новые реалии выдвинулись на передний план. И вот, благодаря дипломатической активности с обеих сторон властвующие династии решили породниться.

Именно поэтому таинственная, никогда и никем в Хардии не виданная принцесса и прибывала в столицу для предварительной церемонии знакомства.

Ее отец, царь Мухкантеоп, согласно обычаям и предварительным договоренностям сторон, должен прибыть через сорок четыре дня, как раз в день свадьбы. А сегодня состоятся смотрины и церемония помолвки принцессы Айни с Бутеном — единственным наследником Дайви, императора Хардии.

Бутен, будущий властелин, был крепким парнем среднего роста, двадцати восьми лет от роду. Как и большинство жителей великой империи, он имел чуть смуглую кожу, словно окрашенную въевшимся за века охряным загаром. Светлые вьющиеся волосы, падая на плечи, обрамляли спокойное, по-детски приятное лицо с большими мечтательными глазами. Пухлые губы и слегка курносый нос делали весь его облик наивным и бесхитростным. Но те, кто был с ним знаком ближе, побаивались его несгибаемой воли и завидной твердости в выполнении поставленных целей. Цели эти порой достигались любыми средствами. Но об этом знали совсем уж единицы.

Стоя перед зеркалом в окружении придворных, помогающих ему одеваться в приличествующие данному дню роскошные одежды, Бутен весело крикнул запыхавшемуся слуге, который только что вбежал в комнату:

— Эй, бездельник! Ты нашел наконец этого книжного червя от науки? Или он вообще хочет пропустить такое важное событие в моей жизни?

— Ваше высочество! — Слуга приложил руку к груди, пытаясь отдышаться. — Декёрл Вителла найден и постарается прибыть сюда с минуты на минуту. Он приносит извинения вашему высочеству и сообщает, что был занят важными государственными делами вместе с его святейшеством, верховным жрецом Райгдом.

— А я чем занимаюсь?! — Наследник упер руки в бока и под одобрительный хохот придворных поставил ногу на небольшой стульчик. — Я усиливаю мощь и престиж своего государства тем, что готовлюсь навсегда распроститься с бесшабашной холостяцкой жизнью. Да еще и неизвестно с какой «красавицей». — Подождав, пока утихнет новый взрыв хохота, он, паясничая, продолжил: — Подумать только, ей двадцать три года! Да в таком возрасте все мало-мальски симпатичные принцессы по нескольку раз побывали замужем, а самые прекрасные давно отравлены или убиты престарелыми руками своих ревнивых муженьков. Ей-богу! В отместку Вителле, который так мало интересуется действительно важными государственными делами, я женю его на такой же «красавице», как моя будущая супруга.

Принц хотел сказать, что среди сопровождающих Айни ожидалось много девушек из знатных родов и они, по традиции, должны выйти замуж во дворце жениха. Как правило, такие решения принимались венценосными молодыми после собственной свадьбы.

Окружающие поняли намек так: Вителле предстоит жениться на худшей даме из свиты принцессы, — и еще больше развеселились. Один князь Ковели состроил кислую рожу и ехидно спросил:

— А если она окажется очаровашкой?

Только ему и Вителле разрешались в общении с принцем любые вольности. Ну, почти любые. Они втроем росли вместе и дружили чуть ли не с пеленок.

— Фи, как не стыдно смеяться над императорской особой! По-моему, за это еще недавно рубили головы! — Бутен подошел к Ковели, который притворно схватился за шею, и похлопал его по плечу. — Ладно, ладно, твоя голова нам еще пригодится. Но посуди сам, мой дорогой князь: как может оказаться красоткой моя будущая супруга, если мне ее навязывают силой? Это ж подумать только: ни одной фотографии, ни одного портрета, даже ни одного устного описания ее внешности! Да я не удивлюсь, если она вообще окажется калекой.

— Ваше высочество! Да не расстраивайтесь вы так! Может, в этом будут и положительные стороны…

— Не понял! Что ты хочешь этим сказать?

— Самое главное, вы больше будете заниматься государственными делами, что нас, ваших подданных, очень обрадует. Но еще важнее — вы никогда не откажетесь от встречи со старыми друзьями, а значит, шумные охоты с веселыми пирушками будут продолжаться, как и прежде. И это особенно радует лично меня, да и всех ваших друзей.

— Ах, вот ты о чем! — Принц засмеялся. — Ну от этого я никогда не откажусь! Даже за целый гарем первых красавиц мира.

— Не скажите, ваше высочество! Мне самому пришлось расстаться со своей супругой из-за ее вечных придирок к нашей веселой компании. То рано ушел, то поздно пришел. То: «Зачем тебе эти друзья? Зачем тебе эта охота? У тебя ведь есть я!» Кошмар какой-то!

— Зато тебе было легче: отдал ей кусище состояния — и свободен. — Бутен скорбно вздохнул. — Эх! Если бы и я мог так вот запросто: раз — и ни от кого не зависишь!

— Ваше высочество! Советую вам подождать часок. Все увидим. Может, она вам еще и понравится.

— Да нет. Уж слишком долго меня уговаривали на этот брак. Но раз надо, значит, надо! Забуду тело молодое, займусь делами и искусством!

— И наукой, ваше высочество! — Вошедший Вителла, услышавший последние слова принца, неловко поклонился и добавил: — Рад видеть ваше высочество в добром здравии и с завидным оптимизмом на будущее.

— Спасибо, Вителла! Ты настоящий друг! — Принц картинно вздохнул и добавил: — И ты достоин большого будущего.

— Все, что угодно! — заулыбался Вителла. — Лишь бы остаться с головой!

— Конечно с головой! — Принц сделал предупреждающий знак окружающим, чтобы они помалкивали. — Даже более того: ты останешься с двумя головами.

Все засмеялись, понимая, на что намекает Бутен. Один лишь Вителла недоуменно хлопал глазами:

— А как это?

— Как? Подождем, осталось совсем немного, и ты узнаешь, какой приятный сюрприз ожидает тебя сегодня. Только хочу добавить: мое решение окончательное. Принимая его, я руководствовался прежде всего интересами государства, а потому категорически отказываюсь от какой бы то ни было твоей благодарности.

— Ваше высочество! Вы меня страшно заинтриговали… — Вителла подозрительно всматривался в довольные лица присутствующих. — Не знаю, о чем вы, но сомневаюсь, достоин ли я?

— Достоин! — Принц торжественно повысил голос. — Ты достоин многого, а в некоторых случаях — того же, чего достоин и я!

— Но это не помешает мне заниматься моими научными работами?

— Да Творец с тобой, Вителла! — Наследник трона даже обиделся. — Наоборот! Если верить нашему другу Ковели, то предстоящее событие мобилизует тебя и даже ускорит успешную ученую карьеру.

— А, так это я тебе обязан еще не знаю за что? — спросил декёрл у князя.

— Увы! — ответил тот. — Не в моей власти делать такие царские подарки. Вся забота о твоем благополучии исходит лично от его высочества. А когда ты узнаешь о его подарке, твоя благодарность превзойдет…

— Но я же предупреждал! — вмешался принц. — Повторяю в последний раз: никаких благодарностей! — Потом лицо его расплылось в улыбке: — Ну, разве что простое дружеское рукопожатие… И то, лишь когда вспомнишь…

В это время в зал торопливо вошел церемониймейстер и объявил:

— Ваше высочество! Принцесса Айни с сопровождающим кортежем въехала в город и через полчаса будет во дворце.

Все замельтешили, забегали, пытаясь успеть в последние минуты доделать несделанное. А принц, подойдя к Вителле и обняв его за плечи, сказал:

— Ну вот! Осталось полчаса… И мы ее увидим.

— Принцессу?

— Да. И наша жизнь примет конкретные очертания.

— Наша или ваша?

— И моя, и твоя! Или ты не рад моей помолвке?

— Рад, конечно. — Они так и пошли к выходу в обнимку. — Тем более что тебе давно пора жениться.

— И это ты говоришь, мой лучший друг? — Бутен укоризненно посмотрел в глаза Вителле.

— В этом же нет ничего плохого. У тебя появятся детки, и я буду их учить читать и писать…

— Благодетель нашелся! А что ж ты сам деток не заведешь?

— Так мне же не нужны наследники. Человек науки, в отличие от императора, должен полностью отдаваться только знаниям. Семейственность им не присуща.

— Ах, какой святоша! Помню, в юности ты не пропускал ни одной юбки.

— И зря! Лучше бы я больше окунался в реку знаний, чем в омут распущенности. Столько времени пропало даром!

— Ого! Сколько пафоса и самоотречения — и все для науки! Но я за тебя возьмусь, и ты даже не подозреваешь, как скоро!

Они спустились по лестнице, прошли по коридору, заполненному шумом и кланяющимися придворными, и вошли во второй по величине дворцовый зал — зал торжественных церемоний. Подскочили распорядители и организаторы со своими последними инструкциями и окружили принца. Но тот успел крикнуть Вителле:

— Не вздумай покинуть меня в трудную минуту, будь рядом!

Поэтому декёрл, подойдя к верховному жрецу Райгду, который уже находился на возвышении, предназначенном для духовенства, спросил:

— Ваше святейшество! Не возражаете, если я буду находиться не с вами, а в свите принца?

— Не возражаю и даже рекомендую!

Райгд в своих раззолоченных, усыпанных бриллиантами, ослепительно сверкающих одеждах возвышался над целым сонмом разряженных жрецов высшего ранга.

На церемонии помолвки обязаны были присутствовать только родители жениха, его ближайшие друзья, подруги невесты и высшее духовенство. Так как император Дайви был прикован к постели тяжелым недугом, а императрица давно умерла и почивала в императорской усыпальнице, то и вся многочисленная императорская свита тоже отсутствовала — официально. Однако просто прийти и посмотреть на принцессу никому из придворных не возбранялось. Поэтому зал был забит до отказа. Пустовали только места, отведенные для молодой суженой и сопровождающих ее лиц.

Императорская резиденция находилась в юго-западной части города и из любой точки города смотрелась как огромная гора, у подножия которой разместилась столица.

Современные высотные здания строились на противоположном конце города.

Сам дворец, построенный сто двадцать лет назад основателем ныне правящей династии Садиван императором Рокейви, до сих пор являлся самым большим зданием на всем Алмазном континенте. Рокейви впервые применил для перекрытия огромные пузыритовые плиты, в то время баснословно дорогие. В уплату пошли уникальных размеров алмазы, найденные на южной оконечности материка в специально организованных экспедициях. Плиты, с огромным трудом доставленные в Хардию (самые длинные из них достигали двухсот десяти метров), позволили построить дворец с высокими неарочными потолками и огромными залами. Самый большой из них, тронный, был размером двести на двести метров. Зал церемоний — сто двадцать на сто. Над залом церемоний находилось еще несколько дворцовых этажей, сквозь пол нижнего из которых можно было наблюдать за происходящим внизу. Тронный же зал достигал в высоту пятидесяти метров. Пузыритовые перекрытия в нем являлись и потолком, и крышей, беспрепятственно пропуская дневной свет и позволяя любоваться луной и звездами в ночное время. В этом зале через сорок четыре дня и должна была состояться брачная церемония, на которую были приглашены первые лица со всего мира. А пока этому должна была предшествовать сегодняшняя помолвка.

Принц со своими сопровождающими и гостями занял всю левую от входа сторону и сидел в дубовом кресле с высокой спинкой, которую венчало метровое изображение Солнца из золота и серебра. Сзади, по левую сторону от принца, сидел декёрл Вителла, по правую — князь Ковели. Следующие несколько рядов со скамьями были во всю длину зала, и на них сидели приближенные наследника и высшая знать Хардийской империи. Дальше в живописном беспорядке стояли все остальные, кому удалось попасть вовнутрь. А уж сколько зрителей находилось залом выше, и рассмотреть было трудно.

Прямо напротив входа размещались жрецы, призванные освятить предстоящую церемонию помолвки.

Справа были свободные места, где в таком же порядке, как и на левой половине, разместили несколько рядов красивых скамеек со спинками. Перед ними, метрах в десяти от кресла принца, стояло такое же кресло, только из орехового дерева, и вместо солнца на высокой спинке метровой дугой изогнулась сверкающая радуга, выложенная из разноцветных драгоценных камней.

Прямо над входом, в стенных нишах и на небольшом балкончике располагался дворцовый оркестр и лучший в Хардии детский хор, которые своей торжественной музыкой и нежными голосами должны были придать предстоящему событию величественное очарование.

И вот главный церемониймейстер громким голосом возвестил о прибытии принцессы и ее сопровождающих. Заиграла тихая музыка, зазвенели серебром нежные детские голоса, и прибывшие из Египта гости пышной процессией потянулись в зал. Вначале вошли менее знатные особы и заполнили стоячие места. Потом, удивляя своими роскошными нарядами, расположились на сидячих местах высшая знать, духовные особы, родня и ближайшее окружение принцессы. После этого две лучшие подруги, вызвав своей красотой восхищенный шепот, уселись сразу за креслом, увенчанным радугой. И снова раздался громкий, торжественный голос:

— Ее высочество принцесса Египта, дочь великого царя Мухкантеопа, наследница великого Нила и любимица Творца нашего Солнца — божественная Айни!

Громче грянула музыка, сильнее зазвучала песня, и четверо мощных мужчин в одеждах царских телохранителей внесли в зал роскошный паланкин, закрытый со всех сторон легчайшими занавесками. Наследник престола встал, за ним поднялись все остальные. Слегка обернувшись, принц проговорил вполголоса ближайшим друзьям:

— Сбываются мои наихудшие предположения: она даже не может ходить! Вителла! Как нам не повезло!

Князь сочувственно посмотрел на декёрла, который недоуменно хмыкнул, пожимая плечами.

Паланкин тем временем поставили рядом с ореховым креслом, и из него шагнула женская фигурка, с головы которой до самого пола свисала почти непрозрачная вуаль. Низко поклонившись в сторону своего будущего супруга и в сторону верховного жреца и получив ответные поклоны, принцесса села под искрящейся радугой. После того как сел и принц, его примеру последовали остальные. Музыка и песня смолкли, так как наступил момент, когда девушка, готовящаяся к обручению, должна снять вуаль. Все замерли в ожидании. Только Бутен сидел с равнодушным видом, пытаясь придать лицу стоическое выражение и готовый принять любой удар судьбы.

Две девушки, сидевшие за принцессой, встали и медленно сняли с нее вуаль, аккуратно сворачивая над головой. Когда они завершили это действие, раздался всеобщий вздох восхищения: принцесса Айни была божественно прекрасна.

Огромные сверкающие глаза излучали жар страсти. Пухлые чувственные губки алели на смуглом лице, как цветок неземного удовольствия. Высокий открытый лоб, обрамленный черными как смоль волосами, опоясывала сказочная диадема из редких драгоценных камней, в центр которой был вделан гигантский голубой сапфир с красными прожилками. Очень смелое декольте приоткрывало такие прелести над тонкой талией, что подобное казалось немыслимым. Руки совершенной формы изящно возлежали на подлокотниках кресла, которое от этих прикосновений стало казаться уродливым и несуразным. Короткая просвечивающая юбочка была лишь жалкой попыткой скрыть стройные ножки, при виде которых у мужчин перехватывало дыхание от мечтаний, а у женщин — от зависти.

Наследник Бутен сидел с побледневшим, окаменевшим лицом и восхищенным взглядом рассматривал свою суженую. Князь Ковели первым нарушил молчание и, еле разжимая губы, со скорбью в голосе проговорил:

— Ваше высочество! Как я завидую Вителле!

Принц улыбнулся кончиками губ и так же тихо ответил:

— Я переживаю теперь о другом: если и найдется в мире подобная красавица, то Вителла до конца моей жизни будет постоянно ломать мне руку при благодарственном рукопожатии. О Творец! И почему я так падок на благодарности?

— Ваше высочество! — вмешался декёрл. — Не понимаю, о чем вы тут говорите, но не пора ли продолжить церемонию? Все ждут только вас. Или вам не нравится будущая императрица?

— Как ты смеешь так подкалывать друга?! — возмущенно зашипел Бутен. — Думаешь, если тебе повезло, то теперь все можно?!

— О Творец! Принц, о чем это вы? Кому повезло?

— Скоро все узнаешь! — многообещающе произнес принц и, встав со своего кресла, шагнул к центру зала.

Там уже стоял верховный жрец всех храмов Солнца святейший Райгд, протягивая руки вперед в молитвенном жесте. Одновременно с наследником встала и его суженая. Под звуки грянувшего сверху религиозного гимна Солнцу они пошли навстречу друг другу. Как-то отрешенно, все еще сомневающийся в ее красоте, Бутен подумал: «А ведь она даже не хромает!» Когда они сошлись, принцесса положила свои руки на вытянутые ладони принца — и снова наступила тишина. Райгд запел двухминутную молитву, восхваляющую Солнце, которую тут же подхватили во всем зале. После молитвы верховный жрец обвязал руки обручающихся двумя лентами: белой, символизирующей чистоту помыслов, и красной, символизирующей цвет жизни. И снова запел. Теперь — благословляя зародившийся союз от имени Высшего Творца, которому поклонялись обе соединяющиеся родством династии.

Когда отзвучали последние слова — с просьбой к Солнцу не оставлять без опеки избранных детей своих, — помощник святейшего подошел к нему со специальным подносом, на котором лежали два больших кольца. Верховный жрец взял меньшее из них и с торжественными словами надел на шею Айни, застегнув сзади на специальную застежку. То же самое было проделано и с кольцом, предназначенным принцу. С этого момента признавался сам факт обручения, и кольца можно было снять лишь через сорок четыре дня — на церемонии бракосочетания. По традиции, если кто-нибудь из молодых решал расторгнуть помолвку, то ему или ей достаточно было снять кольцо с шеи и, при желании, даже не давать каких-либо объяснений. То есть назначался как бы испытательный срок, в течение которого будущие супруги узнавали друг друга поближе и в каждодневном общении могли окончательно решить вопрос о дальнейшей совместной жизни. Конечно, снимание кольца было очень редким и считалось знаком крайнего неуважения к представителям договаривающихся сторон. А уж тем более в кругах высшей знати или, что вообще было немыслимо, после помолвки членов правящих династий. Но традиция есть традиция. И принц Бутен с замирающим сердцем представлял себе эти полтора месяца как новую дорогу в его жизни, ведущую к чему-то новому и прекрасному.

Отзвучали последние слова торжественной кантаты, и руки обрученных были освобождены от лент. Наследник империи взял свою суженую за руку и повел к выходу. За ними, в той же строгой последовательности, потянулись все присутствующие. Вителле и Ковели достались в пары ближайшие подруги принцессы, и они — один растерянный, другой веселящийся от столь приятного соседства — вышли вместе со всеми на внутреннюю площадь дворца. Там, среди изумительных фонтанов, дышащих свежестью и прохладой, были расставлены столы с царскими угощениями, достойными торжественного события.

Первыми, на хорошо видимом отовсюду возвышении, сели Бутен и Айни, потом Вителла с первой девушкой и сам верховный жрец Райгд. Справа от принца — вторая красавица из свиты принцессы и довольно улыбающийся Ковели. Принцесса первой нарушила затянувшееся молчание:

— Разрешите представить вам своих подруг: Сакрина, — кивок налево, — и Пеотия, — кивок направо.

Зачарованный ее грудным бархатным голосом, принц замер в растерянности, и Ковели пришлось умышленно громко кашлянуть, чтобы вернуть друга к действительности.

— А это мои лучшие друзья, — спохватившись, сиплым голосом произнес тот, — Ковели и Вителла. — Потом прочистил горло и уже нормальным тоном спросил: — Я надеюсь, столь длительное путешествие не слишком вас утомило?

— Нисколько! — На лице принцессы действительно не было и тени усталости. — Большую часть пути мы спали или проводили время за настольными играми. А когда выехали на ваши прекрасные дороги, вообще пропало ощущение движения. Только иногда клонило на небольших поворотах. Признаться, такой чудесной трассы мне еще видеть не приходилось.

— Лестно слышать такое мнение, хотя в этом и нет моей заслуги. Она вся принадлежит дяде Райгду и моему отцу, которые придают дорогам большое значение. Но вы еще не видели гордость нашей империи — пузыритовую магистраль до самого побережья. По ней машины последних моделей развивают скорость до двухсот пятидесяти километров в час.

— Я слышала об этом. — Широко открытые удивленные женские глаза пьянили принца, как наркотик. — Но, честно говоря, в это верится с трудом.

— Завтра же первая экскурсия развеет все ваши сомнения! — Бутен с трепетным порывом взял принцессу за руку. — Нет! Даже сегодня ночью. Вся трасса освещена! Это такое удовольствие — мчаться в ночи, среди огней!

— Ваше высочество! — Верховный жрец укоризненно прервал принца. — У вас с принцессой впереди целая жизнь, а гости, между прочим, давно расселись и ждут вашего первого слова.

Немного смутившись, принц встал и, собрав на себе взгляды присутствующих, сделал ритуальное объявление:

— День первый начался! Пусть все приглашенные станут свидетелями наших намерений. И пусть никто не расходится, пока на столах еще есть угощение, а в бокалах — вино!

Все встали и, дружно опустошив обязательный первый бокал всемирно известного хардийского вина, приступили к оценке творений дворцовых кулинаров.

А за столом главных виновников торжества продолжалась оживленная беседа. Там почти не обратили внимания на уход Райгда, который сослался на важные государственные дела. Накладывая в тарелку принцессы самые лакомые кусочки, принц рассказывал о своих лучших друзьях.

— Ковели — самый большой шутник в империи, организатор лучших розыгрышей и представлений. Без него даже интересное мероприятие превращается в заурядное повседневное событие.

— Ну не скажите, ваше высочество! — возразил князь, поддевая пузыритовой вилкой скользкий кусочек маринованного ананаса. — Думаю, мое отсутствие никак не отразилось бы на этом чудесном празднике. Впрочем, мне стоило появиться здесь уже ради того, чтобы выразить вам, принцесса, свое искреннее сочувствие, что я сейчас и делаю от всей души.

Все замерли и вопросительно уставились на Ковели. А тот, нисколько не смущаясь, доверительным тоном продолжал:

— Дело в том… Не при вас, несравненная принцесса, будет сказано, но принц молил Творца нашего о послании ему в жены прекрасной и обворожительной женщины.

— А чем же ему не подхожу я? — Принцесса взглянула на покрасневшего Бутена с некоторым подозрением.

— Боюсь, вы ему не понравились!

— И в чем же это выражается? — Айни демонстративно отвернулась от принца и пальцами погладила серебряное кольцо на шее.

— А в том, что он так и не сделал вам ни одного комплимента! — И, заглядывая принцу в лицо, князь озабоченно спросил: — Ваше высочество, у вас все в порядке со зрением?

В ответ раздалось приглушенное рычание наследника престола, который сначала незаметно показал князю кулак и лишь затем произнес кающимся голосом:

— Ну почему я не отрубил ему голову?! А ведь собирался сегодня это сделать!

Первой засмеялась Айни, своим переливчатым завораживающим смехом. Не в силах сдержаться, ей вторили остальные.

— Чтобы не было больше инсинуаций, — продолжал принц, — я сразу хочу поклясться, что никогда в жизни не встречал девушки, более прекрасной, чем моя будущая супруга!

— Но ведь мы еще так мало знакомы… — Взгляд Айни оттаял, и она кокетливо повела бровями.

— Разве время имеет какое-нибудь значение?! — пылко возразил Бутен.

— Все в этом мире относительно! — назидательно произнес Вителла.

— Вот мы и услышали суждение восходящего светила на небе науки! — Принц перемигнулся с Ковели. — Правда, он в последние годы сторонится веселых забав и шумного застолья, но зато во всем остальном самый близкий и преданный товарищ. Мы с ним вместе выросли — с самого детства делили трудности, разочарования и успехи.

— Ваше высочество! — Вителла даже засмущался. — К чему это вы меня так расписываете?

— Да вот, вспомнил: когда нам было лет по семь, мы дали друг другу одно обещание.

— Какое обещание?

— Видишь, ты уже и забыл! — стал укорять принц. — Хорошо, что я так не углубляюсь в науку. А то бы и сам не вспомнил.

— О каком обещании говорит его высочество? — Удивленный Вителла обернулся к улыбающемуся Ковели.

— К сожалению, не могу разъяснить слова принца, — принялся объясняться тот. — Ибо в то время, когда нам было по семь лет, отец сподобился жениться в очередной раз и я целый год отсутствовал в столице. Только дикие и неприступные горы скрашивали мое гордое одиночество.

— Какой романтичный… — мечтательно протянула Пеотия, и все дружно рассмеялись.

— О!.. Приятно, что вы цените молодых, романтичных и…

–…хвастливых! — перебил князя Вителла, чем вызвал новый приступ веселья.

— Пусть даже так. Но, возвращаясь к сказанному: когда вы, ваше высочество, напомните Вителле о его обещании? Хочется, чтобы наш друг порадовался за себя вместе с нами!

— Ну нет! Я хотел сделать это сейчас, однако раз он такой забывчивый, пусть помучается до утра. Тем более… — Бутен ласково посмотрел на Айни, — что я желал бы посоветоваться с одной особой, мнение которой мне будет, я надеюсь, небезразлично всегда.