Великие музыканты-исполнители из «черты оседлости» России

Юрий Зильберман

Книгу о великих исполнителях из черты оседлости писать трудно потому, что данные о них содержатся в разных источниках: от словарей до специальных исследований. Автор сохранил текст различных словарей, энциклопедий, иногда добавив к ним текст исследователей, либо свой. Ссылки в конце книги даны для тех, кто интересуется исполнением.

Гринберг Мария (1908 — 1978)

Соеденив различные сведения и факты (Википедия, книга «Все пианисты») об одной из лучших представителей еврейско-советской школы пианизма, автор задумался: а что же написали столь уважаемые Л. Григорьев и Я, Платек? Не «заморачиваясь» с оценкой творчества великой пианистки, они взяли цитату Г. Нейгауза и начали ею рассказ о пианистке.

Мария Гринберг родилась в Одессе в нтеллигентной еврейской семье. Её отец был еврейским учёным, учителем иврита. Мать — Фаня Даниловна Носкина — давала частные уроки фортепианной игры. Семья существовала более чем скромно, рояль для 10-летней Муси Гринберг купили одесские меценаты. До 18 лет Мария брала уроки фортепиано у известного одесского преподавателя Давида Айзберга. По курсу гармонии училась у выдающегося педагога — профессора Одесской консерватории, композитора Н. Н. Вилинского.

В Московскую консерваторию Гринберг поступила в класс профессора Феликса Блуменфельда. После смерти Блуменфельда продолжала занятия с его ассистентом Владимиром Беловым и с Константином Игумновым. В 1933 году приняла участие в Первом всесоюзном конкурсе пианистов. Особенно была отмечена критиком Григорием Коганом.

В 1935 году Мария Гринберг стала обладательницей второго места на Втором всесоюзном конкурсе пианистов. Некоторое время состояла в браке с певцом Петром Киричеком, выступала и как его аккомпаниатор.

В 1937 году её второй муж Станислав Станде вместе с её отцом были арестованы как «враги народа» и казнены. Молодая пианистка, вошедшая в число самых перспективных советских пианистов, была уволена из всех государственных учреждений и нашла себе работу только в качестве аккомпаниатора любительской хореографической группы. Однако в тот период ради куска хлеба Мария Израилевна иногда нелегально участвовала в концертах, играя на литаврах. Позже ей вновь разрешили выступать как солистке. Более того, благодаря выдающемуся исполнительскому уровню игры Гринберг, её выступления снискали большой успех и пианистку вновь стали радушно принимать в концертных залах Москвы, Ленинграда, Риги, Таллина, Воронежа, Тбилиси, Баку и других городов по всей территории Советского Союза.

Уже после смерти Иосифа Сталина, когда Марии Гринберг исполнилось 50 лет, власти не стали возражать против её выступлений за границей. Всего Гринберг проделала 14 исполнительских туров — 12 в восточноевропейских странах и два — в Голландии, где она стала любимицей публики. Критики сравнивали, и не без оснований, её игру с искусством Владимира Горовица, Артура Рубинштейна и Клары Хаскил.

Звание заслуженного артиста РСФСР Гринберг получила только в возрасте 55 лет. Когда ей исполнилось 62, она стала профессором в Гнесинском институте.

«Я люблю в ее исполнительском творчестве неизменно присущую ей ясность мысли, настоящее проникновение в смысл музыки, непогрешимый вкус… затем гармоничность музыкальных образов, хорошее чувство формы, красивый обаятельный звук, звук не как самоцель, а как главное средство выражения, законченную технику, однако без тени „виртуозничания“. Отмечу также в ее игре серьезность, благородную собранность мыслей и чувств…» Г.Г.Нейгауз

С такой оценкой Г. Г. Нейгауза наверняка согласятся многие любители музыки, знакомые с искусством Марии Гринберг. В этой, можно сказать, всеохватной характеристике хочется выделить слово «гармоничность». Действительно, артистический облик Марии Гринберг покорял своей цельностью и в то же время многогранностью. Как отмечают исследователи творчества пианистки, это последнее обстоятельство во многом объясняется воздействием тех педагогов, у которых занималась Гринберг в стенах Московской консерватории. Приехав из Одессы (там ее учителем до 1925 года был Д. С. Айзберг), она поступила в класс Ф. М, Блуменфельда; позже ее руководителем стал К. Н. Игумнов, по классу которого в 1933 году Гринберг и окончила консерваторию. В 1933—1935 годах она прошла у Игумнова курс аспирантуры (школу высшего мастерства, как это называлось в ту пору). И если от Ф. М. Блуменфельда молодая артистка «позаимствовала» эстрадность в лучшем смысле слова, масштабный подход к решению интерпретаторских проблем, то от К. Н. Игумнова Гринберг унаследовала стилистическую чуткость, мастерство владения звуком.

Важным этапом в артистическом становлении пианистки явился Второй Всесоюзный конкурс музыкантов-исполнителей (1935): Гринберг завоевала вторую премию. Конкурс положил начало ее широкой концертной деятельности. Однако восхождение пианистки на «музыкальный Олимп» было отнюдь не легким. По справедливому замечанию Я. Мильштейна, «есть исполнители, которые далеко не сразу получают верную и исчерпывающую оценку… Они растут постепенно, испытывая не только радость побед, но и горечь поражений. Но зато они растут органично, неуклонно и достигают с годами самых высоких вершин искусства. К таким исполнителям принадлежит и Мария Гринберг».

Как у всякого большого музыканта, ее репертуар, обогащавшийся из года в год, был очень широк, и довольно трудно говорить в ограничительном смысле о репертуарных склонностях пианистки. На разных этапах художественного развития ее привлекали разные пласты музыки. И все-таки… Еще в середине 30-х годов А. Альшванг подчеркивал, что идеалом для Гринберг является классическое искусств. Постоянные ее спутники — Бах, Скарлатти, Моцарт, Бетховен. Недаром в сезоне, когда отмечалось 60-летие пианистки, она провела концертный цикл, в который вошли все фортепианные сонаты Бетховена. Рецензируя уже первые концерты цикла, К. Аджемов отмечал: «Трактовка Гринберг полностью вне академизма. Исполнение в каждый данный момент отмечено неповторимым своеобразием индивидуальности пианистки, при этом малейшие оттенки бетховенской нотной записи точно раскрыты в передаче. Знакомый текст силой вдохновения артистки получает новую жизнь. Покоряет захваченность музицированием, правдивый, искренний тон, непреклонная воля и — самое главное — яркая образность». В справедливости этих слов можно убедиться и сейчас, прослушав запись всех бетховенских сонат, сделанную пианисткой в семидесятых годах. Оценивая эту замечательную работу, Н. Юденич писала: «Искусство Гринберг таит в себе энергию огромной силы. Обращаясь к лучшим душевным свойствам слушателя, оно вызывает мощный и радостный ответный отклик. Неотразимость воздействия игры пианистки объясняется прежде всего интонационной убедительностью, „отчетливостью“ (если воспользоваться выражением Глинки), досказанностью каждого оборота, пассажа, темы, а в конечном итоге покоряющей правдивостью выражения. В прекрасный мир сонат Бетховена Гринберг вводит слушателя просто, без аффектации, без ощущения дистанции, отделяющей умудренного опытом артиста от неискушенного слушателя. Непосредственность, искренность проявляются в первозданной интонационной свежести исполнения».

Интонационная свежесть… Весьма точное определение, объясняющее причину неизменного воздействия на аудиторию игры Марии Гринберг. Как же она этого добивалась. Может быть, главный секрет заключался в «генеральном» творческом принципе пианистки, который она однажды сформулировала так: «Если мы хотим продолжать жить в каком-нибудь произведении, мы должны переживать его так, как если бы оно было написано в наше время».

Конечно, за долгие концертные годы Гринберг неоднократно играла музыку романтиков — Шуберта, Шумана, Листа, Шопена и других. Но именно на этой почве произошли, по меткому наблюдению одного из критиков, качественные изменения в художественном почерке артистки. В рецензии Д. Рабиновича (1961) читаем: «Сегодня уже не скажешь, что интеллектуализм, составляющий постоянное свойство таланта М. Гринберг, все же порой берет у нее верх над душевной непосредственностью. Несколько лет тому назад ее игра чаще восхищала, чем трогала. В исполнении М. Гринберг ощущался „холодок“, становившийся особенно заметным, когда пианистка обращалась к Шопену, Брамсу, Рахманинову. Сейчас она полностью раскрывает себя не только в классической музыке, издавна приносившей ей самые внушительные творческие победы, но и в музыке романтической направленности».

Нередко включала Гринберг в свои программы сочинения, мало знакомые широкой аудитории и почти не встречающиеся на концертных афишах. Так, в одном из ее московских выступлений звучали произведения Телемана, Грауна, Солера, Сейшаса и других композиторов XVIII века. Можно назвать также полузабытые пьесы Визе, Лядова и Глазунова, Второй концерт Чайковского, одним из ревностных пропагандистов которого стала в наше время Мария Гринберг.

Искреннего друга имела в ее лице и советская музыка. В качестве одного из примеров ее внимания к современному музыкальному творчеству может служить целая программа из сонат советских авторов, подготовленная к 30-летию Октября: Вторая — С. Прокофьева, Третья — Д. Кабалевского, Четвертая — В. Белого, Третья — М. Вайнберга. Она исполняла многие сочинения Д. Шостаковича, Б. Шехтера, А. Локшина.

В ансамблях партнерами артистки были вокалисты Н. Дорлиак, А. Доливо, С. Яковенко, ее дочь — пианистка Н. Забавникова. Добавим к этому, что перу Гринберг принадлежат многочисленные обработки и переложения для двух фортепиано. Педагогическую работу пианистка начала в 1959 году в Институте имени Гнесиных, а в 1970 — она получила звание профессора. В кратком некрологе, подписанном Т. Хренниковым, Г. Свиридовым и С. Рихтером, есть и такие слова: «Масштабность ее таланта — в огромной силе непосредственного воздействия, сочетающейся с исключительной глубиной мысли, высочайшим уровнем артистизма и пианистического мастерства. Свойственная ей индивидуальная трактовка почти каждого исполняемого произведения, способность „прочитать“ по-новому композиторский замысел открывали новые и новые художественные горизонты». [33]