Проект US – RUSSIA

Юрий Зельманович Котлярский, 2017

Футуристическая история о том, как случайно брошенный лозунг «ХОТИМ ЖИТЬ КАК В АМЕРИКЕ» взбудоражил всю Россию и привёл к самым непредсказуемым результатам. Смесь фэнтези с юмором и сатирой.

Глава 8

95-я дорога или жребий брошен

Представительский Ягуар XJ Super Sport (5,0л, 510 л.с., турбонаддув — не слабо) нёсся по 95-й платной дороге, соединяющей Вашингтон с Нью-Йорком, с максимально разрешённой скоростью около 75 миль в час. И хотя такой классной лошадке ничего не стоило развить куда более высокую скорость, шофер (строгий чёрный костюм, белоснежная сорочка, галстук-бабочка) слишком дорожил как своей собственной жизнью, так и жизнью своего пассажира, расслабившегося на заднем сиденье салона, чтобы позволить себе любое нарушение ПДД. Вернее, наоборот: в первую очередь жизнь пассажира, бесценную и неповторимую, и только во вторую очередь свою собственную, если учесть, что этим пассажиром был не кто иной, как мистер Джон Дэвидсон Рокфуллер, возвращавшийся с совещания СНБ домой в родной Нью-Йорк, в свою скромную квартирку из восемнадцати комнат, четырёх спален и четырёх туалетов на 5-й авеню. Впрочем, помимо чувства ответственности за жизнь пассажира соблюдение скоростного режима диктовалось ещё одним важным качеством, присущим персональному шофёру миллиардера: уважением к ПДД своей страны — качество, которое он впитал, как принято говорить, с молоком матери. В своём отношении к Закону с большой буквы водитель не был оригинален: так думает и поступает абсолютное большинство американских граждан. Однако и пассажир тоже уважал законы своей страны, и как бы ни торопился по делам, никогда не понуждал своего водителя к нарушению правил дорожного движения. Что свято, не подлежит обсуждению. По данному вопросу между седоком и возницей царило абсолютное взаимопонимание.

Джон Рокфуллер каким-то подсознательным чувством любил эту скоростную дорогу. Если бы кто-то вздумал спросить его, за что именно, он едва ли смог бы внятно объяснить, хотя ничто ему не мешало воспользоваться личным самолётом или проехать эти двести двадцать шесть с половиной миль на поезде. Но ему нравился его «ягуар», его водитель, эта дорога через Балтимор и Филадельфию, эта возможность беспечно обозревать окрестности, развеяться, или, наоборот, поработать с компьютером, не отвлекаясь на внешние раздражители. Короче, дорога ему нравилась сама по себе, как таковая, хотя иногда, когда события не позволяли расслабиться, личный самолёт оставался незаменимым помощником. Однако при прочих равных условиях приоритет оставался за ягуаром. Так иногда любят женщину, не задумываясь о частностях.

Медленно, как бы нехотя, раннее августовское утро ещё набирало силу, стрелка часов едва перевалила за половину шестого, и солнце только-только начинало растекаться по горизонту сквозь сизоватую дымку, а машина уже неслась с максимально дозволенной скоростью по шоссе. Пассажиру явно не спалось на мягких перинах отеля Хилтон. Мистер Рокфуллер спешил в Нью-Йорк не столько ради дел, которых никогда не бывает мало, сколько ради встречи с женой. Слишком важна и обжигающе горяча была новость, которую ему предстояло обсудить с бесценной Гвенет. Куцая информация, которой он ограничился с ней в разговоре по телефону, только воспалила её воображение, вселив тревогу и беспокойство. Закрыв глаза и как бы погрузившись в прострацию, Джон снова и снова возвращался к предстоящему разговору с самым близким ему человеком, мнение которого значило для него не менее, если не более, чем даже мнение Президента и всего Совбеза.

Снова и снова в голове всплывали фрагменты вчерашней дискуссии в ситуационной комнате Белого дома. В такой разноголосице мнений и в таком пристрастном обсуждении Рокфуллеру ещё никогда не приходилось участвовать. Досталось всем: и русским, и ему, и даже самому Президенту, который, не желая брать на себя ответственность, перекладывает её на членов Совбеза. И всё-таки здравый смысл одержал верх, и даже самые ярые оппоненты, поупорствовав для порядка, сдались под напором убедительных доводов в пользу сближения. Америка нуждалась в России, как ни странно, не меньше, чем Россия в Америке. Даже русофоб Локхарт под занавес признал своё тактическое поражение, выразившись, как всегда в изящной для него манере:

— Чёрт с вами, валяйте. Может, мистеру Рокфуллеру и удастся сварганить пиццу из тех отходов, что ещё сохранились на русской кухне.

Использование пиццы в качестве метафоры было далеко не случайным: Директор ЦРУ был поклонником итальянской кухни. Но прежде чем окончательно смириться, Локхарт постарался задать Джону жару, засыпав его такими вопросами, на которые не у всякого хватило бы терпения и желания отвечать. Не хватило его в какой-то момент и Рокфуллеру. После одного особенно унизительного вопроса, касавшегося его патриотических чувств, он решительно встал и заявил, что с него хватит и что он отказывается отвечать на оскорбительные вопросы мистера Локхарта. И если мистер Локхарт считает, что он не сможет служить Америке в новом качестве, то он готов без всякого сожаления отвергнуть предложение русских. Подобного поворота не ожидал даже Локхарт, а Президенту и его активным сторонникам, срочно вмешавшимся в перепалку, пришлось попотеть, прежде чем им удалось вернуть обсуждение в спокойное русло. Призвав обоих не горячиться, Президент заверил Рокфуллера, что нисколько не сомневается в его патриотизме и любви к родине. А любить Америку — это значит жертвовать собой ради её нынешнего и будущего величия. И Рокфуллер окончательно сдался, хотя и пытался ещё что-то бубнить насчёт проблем с переездом, со знанием русского языка и прочую чепуху. Но его методично и вежливо дожимали, пока не добились окончательного согласия.

Вернувшись ближе к полуночи в гостиницу, Джон ещё долго не мог уснуть, переживая события прошедшего вечера. Кошмарные картины не отпускали его и заставляли ворочаться с боку на бок. То ему представлялось, что Боинг, на котором он летит в Россию, разваливается на куски над Атлантическим океаном, то, что жена разводится с ним и остаётся в Америке, то, что русские в лице Хворостенкова, посмеиваясь, объявляют ему, что это был не более чем дружеский розыгрыш, и что Джону нечего делать в их стране. Поворочавшись бестолку тройку часов в постели, но так толком и не заснув, он вызвал шофера, извинившись за ранний звонок, и выехал в Нью-Йорк ни свет ни заря.

Хорошо, что весь этот балаган теперь уже позади и можно ещё раз спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Память услужливо выдала финальную часть заседания и слова Президента, произнесённые им после того, как был достигнут консенсус:

— Благодарю всех присутствующих за активное участие в дискуссии. Искренне убеждён, что мы приняли верное и взвешенное решение. Остаётся лишь поставить русских в известность о нашей позиции и о согласии мистера Рокфуллера…

— Не раньше, чем будет получено согласие моей жены, — перебил его Джон. — Её мнение для меня остаётся решающим. Прошу не забывать об этом моём условии.

— Конечно же только в этом случае, — немедленно отреагировал Президент. — Всем формальным шагам, включая переговоры, условия контракта и тому подобное, мы дадим ход только после того, как ваша уважаемая супруга одобрит ваше решение. А до этого попрошу всех присутствующих сохранять полную конфиденциальность. Не следует раньше времени выпускать джинна из бутылки. Под «джинном из бутылки» он имел в виду пресс-конференцию в Белом доме для американских и иностранных журналистов, на которой будет объявлено о принятом решении.

Но это произойдёт не раньше, чем через пять-шесть месяцев. А пока спортивный ягуар уносил мистера Рокфеллера всё дальше и дальше на северо-восток в город небоскрёбов и миллиардеров Нью-Йорк. Ему было о чём поразмышлять по дороге. Первой преградой, которую ему необходимо будет преодолеть, была Гвенет. В отличие от многих мягкотелых и уступчивых замужних дам, готовых следовать за мужем хоть на край света, Гвенет отличалась исключительной независимостью суждений.

Он хорошо помнил, какой ценой ему досталась её рука, когда он уже заканчивал образование, а она только поступила на первый курс Гарвардского института юридических наук. О, эта девушка стоила всех красоток, с которыми он знался до знакомства с ней. И дело заключалось не в её привлекательной внешности, вернее, не только во внешности, а и в чём-то ещё, неуловимо величественном и строгом, что непроизвольно заставляло соблюдать дистанцию и держать руки по швам или в карманах, в то время как так и подмывало дать им немного воли. Но Джон сразу почувствовал эту её особенность и повёл планомерную атаку. Он потерял во времени, но выиграл во всём остальном. К тому же на первом этапе ему очень мешала его прославленная фамилия, которая не только не способствовала их сближению, а, напротив, скорее препятствовала ему. И Джону пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить свою пассию в том, что он нормальный американский парень. Не всякая американская девушка — в отличие от милых русских дам (примеч. автора) — готова запасть на молодого самца только потому, что он миллионер или, хуже того, миллиардер, — другая культура. И простому американскому миллиардеру пришлось добиваться руки своей возлюбленной, как Кандиду руки Кунигунды. Но, как бы то ни было, история их отношений закончилась благополучно и даже имела продолжение в лице трёх чудесных детишек — двух мальчиков и одной девочки — рождённых в счастливом браке с определёнными интервалами по годам.

Старшему сыну Алену месяц тому назад исполнилось двадцать два года, и он тоже, следуя семейной традиции, поступил в Гарвард. Но тут дорожки отца и сына разминулись. В отличие от Джона, который окончил Гарвардский институт бизнеса, Ален выбрал профессию врача и поступил на Медицинский факультет. Но и Рокфуллер-старший не слишком настаивал на своём. Ну не хочет человек продолжить семейную традицию — учиться зарабатывать деньги, и не надо. Куда важнее, чтобы профессия пришлась по душе. Ведь правда и то, что всех денег не заработаешь. Воля провидения выше воли отдельного человека. Даже если этот отдельный человек родной отец. А промысел божий, в который Джон свято верил, рано или поздно расставит всё по своим местам. К тому же совсем нелишне иметь в доме врача. Но если уж быть совсем откровенным, то выбор сына всё-таки несколько расстраивал отца, хотя тот и не подавал вида.

Его любимице дочери Хане шёл восемнадцатый год, она заканчивала одну из престижных частных школ Нью-Йорка и уже давно определилась со своей будущей профессией. Тут явно сказывалась генетика матери, Хана твёрдо решила стать юристом, чему родители были только рады. От матери она унаследовала также привлекательную внешность и подкупающую манеру вести беседу, что исключительно важно для адвоката, а от отца аналитический ум и способности к естественно-научным дисциплинам — качества, редко сочетающиеся в одном лице. В пятнадцать лет она вполне сформировалась как женщина, хорошо знающая себе цену, что позволяло ей держать знакомых мальчиков на почтительном расстоянии. Впрочем, назвать их мальчиками можно было только условно — всё это были дети толстосумов, рано созревшие и уже познавшие женское тело как за деньги, так и по обоюдному согласию. Впрочем, Хану сексуальные томления пока ещё трогали в значительно меньшей степени, чем других её сверстниц, — она шла по жизни своим путём. И если бы Хана сама не была дочерью Рокфуллера, то в будущем её встретил бы какой-нибудь другой молодой и честолюбивый Рокфуллер и предложил бы руку и сердце. А так… Впрочем, одно она знала твёрдо: если когда-либо и выйдет замуж, то исключительно по личному выбору, а будет это отпрыск морганов, ротшильдов или человек с совершенно непубличной фамилией и даже не янки, для неё не имело никакого значения. В свои восемнадцать лет она была в этом так же твёрдо убеждена, как и в пятнадцатилетнем возрасте, когда это мысль впервые пришла ей в голову. Ну как было не обожать такую замечательную девочку! И оба родителя любили её всей силой своих родительских чувств.

Их младший отпрыск — Марк — был на десять лет моложе Ханы и как всякий малыш пользовался особым благорасположением семьи. Он уже два года посещал школу, однако не демонстрировал особых способностей в учёбе. Впрочем, это ничуть не волновало родителей; его жизнь ещё только пускала в землю первые корни, а будущее трогало его также мало, как старшее поколение грехи молодости.

Вот какие чувства и мысли перемежались в голове Джона Рокфуллера, пока машина плавно катила по 95-му шоссе в направлении Большого яблока. Одно дело принять решение, и совсем другое — решить массу вопросов, связанных с его реализацией. Благо, если бы речь шла только о нём! О, тогда бы он чувствовал себя куда более спокойно! Но это затрагивало интересы его семьи — жены, детей, не говоря уже о членах многочисленного клана Рокфуллеров. С кем-то из детей, как ни жаль, придётся расстаться, хотя бы на время, кого-то взять с собой. Ален, конечно, никуда не поедет, у него защита диплома на выстреле, а вот с Ханой — вопрос. Брать её с собой или не брать? Да нет, какие сомнения, придётся и её оставить в Америке, ведь всего через год ей заканчивать школу, а далее поступление в университет. Этим всё сказано. Единственный, кого они непременно возьмут с собой, — Марк. В школе при посольстве он сможет заняться изучением русского языка. Или даже продолжить учёбу в какой-нибудь рейтинговой русской гимназии. Говорят, там сейчас тоже появились элитарные платные учебные заведения. Слабое утешение. Согласится ли Гвенет на подобные жертвы? Не ошибся ли он, проявив слабость и пойдя на поводу у своего честолюбия? Чего ему не хватало?! Всего в достатке. Так нет, захотелось большего — проверить себя и свои организаторские способности в планетарном масштабе.

Куда ни шло, когда эти искусители русские в лице хитроумного змея Хворостенкова заморочили ему голову. Их можно понять, их заинтересованность вполне объяснима. Но как же легко Президент вкупе с Совбезом в конце концов пошли им навстречу! Им, видите ли, захотелось поиграть с русскими в кошки-мыши! Обыграть их на их же поле. Интересы Соединённых Штатов требуют… И так далее. Традиционная демагогия со ссылкой на интересы Америки. Очень нужны ему интересы всей Америки! Ему бы соблюсти и приумножить свои личные интересы и интересы клана Рокфуллеров. Америка и так в достаточной степени крутит миром.

Н-да, мысли, мысли… Впрочем, раньше надо было думать, а сейчас поздно давать задний ход. Рубикон перейдён. И тем не менее… Вопросов оставалось больше, чем ответов на них.

Гвенет, например. Хотя Гвенет и в курсе его проблем, но полагать, что она безропотно согласится расстаться со своей адвокатской конторой, расположенной в знаменитом небоскрёбе Нью-Йорка Крайслер-билдинг, было бы верхом наивности. Не для того она пятнадцать лет пестовала её, шаг за шагом выстраивая свой успешный консалтинговый бизнес, чтобы в одночасье уступить своим конкурентам, которые уж точно охотно перекупят его. Особенно теперь, когда к её услугам обращаются крупнейшие компании, когда портфель заказов лопается по швам. И ради чего? Чтобы стать безгласной тенью премьер-министра другой страны, даже если его зовут Джоном Дэвидсоном Рокфуллером? Нет, ни при каких обстоятельствах она не согласится с подобным решением. Хотя, хотя… Например, зачем продавать контору? Она сможет пригодиться ей и после того, как они переедут в Россию.

С его приходом на пост Премьер-министра экономические отношения между странами решительно пойдут в гору. Тогда сам Бог велел ей зарегистрировать филиал конторы в Москве? В России её сотрудники будут оказывать консультационные и юридические услуги русским бизнесменам, заинтересованным в американских партнёрах, а в Америке соответственно американским компаниям, которых интересует бизнес в России. Как до сих их деловые интересы не пересекались друг с другом, так и не будут пересекаться в дальнейшем. Да Гвенет и не станет искать у него протекции. Джон удовлетворённо откинулся на подушки. Хотя бы одна проблема нашла своё разрешение. Что же касается старших детей… то они уже и сейчас настолько самостоятельны, что не нуждаются в неусыпной родительской опеке. Даже Хана, как ни грустно это осознавать. И они быстро свыкнутся с тем, что родители будут жить в одной стране, а они в другой. К тому же никто не мешает им общаться по скайпу или телефону хоть каждый день, и видеться так часто, как позволят обстоятельства.

Джон окончательно успокоился. Вот и отлично! Если подумать, то многие вопросы можно будет решить без всякого ущерба для кого бы то ни было. Вот что значит прямая дорога, искусство водителя и время, необходимое для того, чтобы обдумать все “за” и “против”. Убаюканный приятными мыслями, Джон почувствовал, как им овладевает предательская дремота, и он на целых тридцать пять минут погрузился в безмятежный сон, которого ему так не хватило ночью.