Убийца из детства

Юрий Григорьев, 2019

Борис приезжает в родной город, чтобы отыскать Альку и попросить у нее прощения за то, что в юности предал ее любовь. Но случайная встреча с бывшей соседкой по парте Таней приводит его на ежегодную вечеринку живущих в городе одноклассников. Радость их общения нарушает известие об убийстве первой красавицы класса Надежды, а через день едва не погибает еще один школьный друг. Проанализировав известные им факты, Таня и Борис приходят к ошеломляющим выводам: в обоих случаях преступление совершил один и тот же человек, который знал потерпевших с детства, и что самое страшное – он сидел с ними за одним столом. Кто он? Мужчина или женщина? Что заставило его или ее совершить преступления? Неужели их причины кроются там, в далеком детстве? Можно ли рассказать следствию о своих догадках, не рискуя при этом оклеветать невиновного? Борис начинает собственное расследование. И продолжает искать Альку…

Глава третья

— Ну, наконец-то! — воскликнула Таня, открыв Журавлеву дверь. — Чего опоздал? Мы уже давно за столом. Я всем сказала, что у меня есть для них сюрприз. Ждут, спрашивают. А мне сказать нечего. Не знаю, придешь или нет. Да ты заходи!

Она отступила в сторону, и Журавлев шагнул в квартиру. По количеству обуви в прихожей было ясно, что в доме много гостей.

— Тапочки кончились! — сказала Таня, когда Журавлев попытался снять туфли. — Иди так. Половина мужиков сидит, в чем пришли. Сегодня можно. Такой день раз в году бывает.

Она взяла Журавлев за руку и повела по коридору в сторону комнаты, из которой доносился шум застолья.

— Постой здесь! — приказала Таня, когда они подошли к гостиной. — Сначала я им кое-что скажу.

Журавлев послушно остановился. Таня шагнула в комнату:

— Друзья! Прошу минуточку внимания!

Шум за столом заметно стих.

— Я обещала вам сюрприз!

— Было такое! — ответил ей густой баритон. — И где же он?

— И сколько в нем градусов? — добавил кто-то и засмеялся своей шутке.

— У тебя одни только градусы на уме, — пристыдила шутника, судя по строгости в голосе, учительница.

— Тихо! — крикнула Таня. — Всем закрыть глаза.

— Мы закроем, а ты тем временем бутылки со стола уберешь, — высказал свои опасения все тот же любитель выпить.

— Я что сказала? — ответила Таня, добавляя в свой голос властные нотки. — Закрыли глаза!

И, повернувшись к Журавлеву, кивком позвала его войти в комнату.

Журавлев послушно подчинился. В комнате, за составленным по меньшей мере из трех штук столом, сидели мужчины и женщины. Все с закрытыми глазами. Все одних с ним лет.

— Открыли глаза! — скомандовала Таня.

— Кто это? — спросил упитанный мужчина с красным лицом, в клетчатой рубашке и цветастом джемпере. На воротнике джемпера лежала тощая, перехваченная банковской резинкой косичка. На плече толстяка висел «Никон» с огромным объективом.

— Неужели кто-то наш? — спросила строгого вида женщина со старомодной прической.

— Наш не наш, но сначала мы его увековечим! — сказал краснолицый и навел на Журавлева фотоаппарат.

— Ну я, например, сразу его узнала, — заявила дородная горбоносая дамочка с темнеющей полоской усиков на верхней губе, что сидела в центре стола. — Но не скажу, пока не спросят.

И склонилась над салатом, от которого ее некстати отвлек приказ Тани закрыть глаза. Со всех концов стола раздались голоса:

— Я не знаю, кто это, — призналась розовощекая и круглолицая дамочка.

— Я тоже не помню, — присоединилась к ней ее тощая соседка.

— Ленька Беляев? — то ли спросил, то ли высказал свое мужчина в сером, сильно поношенном костюме, рубашке в полоску и со сползшим набок галстуком. Кучерявые волосы, смуглое лицо и золотая серьга в ухе делали его похожим на старого, отошедшего от дел пирата.

— Ты что? С ума сошел? — зыркнул на него недобрый усач. — Леньку года три, как похоронили.

— Да это же Борька! — вскочил со своего места длинный и нескладный мужчина в свитере. — Борька Журавлев! Угадал?

И повернулся к Тане.

— Угадал! — обрадовала его Татьяна. — Перед вами Борис Журавлев! Собственной персоной!

— Где ты его нашла? — спросил чей-то голос. — Он живет за тыщу верст отсюда!

— Как ты его отыскала? — поддержал другой.

— Ну, Танька, ты молодец! — восхищенно произнес еще кто-то. — Каждый раз чем-нибудь да удивишь!

— Садись рядом со мной, Боря! — пригласил его тот, в голосе которого Журавлев узнал пристыженного Таней любителя выпить. — Треснем по рюмахе за встречу!

— К тебе я его не пущу! — решительно возразила Таня. — Садись вот здесь, Боря. Всех узнал?

— Что значит садись? — возразила усатая, оторвавшись от салата. — Неправильно это! Пусть сначала скажет, кто есть кто. Мы его узнавали, теперь посмотрим, как он справится. Тогда и примем в компанию.

— Поддерживаю, — согласился с ней картавый блондинистый мужчина со сверкающей, во всю голову, лысиной.

Если бы не картавость, Журавлев никогда и ни за что не узнал бы в нем комсомольского активиста и своего главного конкурента на математических олимпиадах.

— Саша Баракин? — осторожно спросил он.

Справа от него снова мелькнула вспышка фотоаппарата. Толстяк усердно фиксировал историческую встречу.

— Я же всегда говорил, что хорошего человека лысина не портит! — довольно проговорил картавый. И обвел всех самодовольным взглядом.

— Молодец! — похвалила Журавлева Таня. — Перед тобой один из главных энергетиков города.

Неудивительно, подумал Журавлев. Папа у Сашки был большой шишкой как раз в энергетике. Подготовил себе смену.

— А вообще Саша очень разносторонняя личность. Он и психолог, и экстрасенс, и… Саша! Кто ты еще?

— Уфолог, — с улыбкой произнес Баракин.

— Саша умеет лечить души, — продолжала Таня. — Так что, если есть нужда поправить что-то в судьбе, — обращайся к нему.

— Только смотри, Боря! — предупредительно поднял палец пират. — Не пришлось бы пожалеть! Если есть какие-то тайны, в том числе сердечные, — лучше не ходи к нему. Сашка — он такой! Влезет в душу и все твои потроха на всеобщее обозрение выставит!

— Ты-то откуда знаешь? — фыркнула горбоносая. — Был у него?

— Был! — подтвердил Баракин, загадочно улыбаясь.

— Ну-ка, поведай, что же такое особенное ты в глубинах его мозга увидел? — нахмурилась обладательница усов.

— Не могу! — уже серьезно ответил Баракин.

— Тайна исповеди! — понимающе кивнул краснощекий толстяк.

— Какие в этой голове, прости господи, тайны? — покачала головой усатая леди. — Разве что признался, как в бытность боцманом спер со своего парохода бочку краски «слоновая кость». Хорошая была эмаль! Польская!

— Ты откуда знаешь? — прищурился недобрый.

— Он мне ее на ремонт давал.

За столом раздались смешки.

— Так ты был расхитителем социалистической собственности? — развеселился недобрый. — А вы все — подельники Костяна?

— Не подсказывать! — хлопнула ладонью по столу Таня.

— Да я вижу, что Боря его уже узнал! — стал оправдываться недобрый.

— Костя Смурной! — сказал Журавлев, глядя на пирата.

Пират утвердительно кивнул.

— Наш моряк! — сказала про него Таня.

Журавлев вспомнил, что видел однажды Костю в Питере. Через несколько лет после школы. Он знал, что Костя выучился на матроса первого класса и плавает за бугор. Журавлев ехал в трамвае и, когда заметил на улице молодого смуглого парня в белом костюме, сразу узнал в нем одноклассника. Такой костюм в те времена можно было купить только за границей. Потому носили их исключительно моряки. Трамвай проехал, и пообщаться с Константином не удалось.

— Нечестно! — возмутилась сторонница трезвого образа жизни. — Ему подсказали!

— Да ладно ты! — примирительно сказала дама с усами. — Не мешай! Давай, Танюша! Действуй!

Таня показала на высокую, с прямой спиной моралистку. Губы поджаты. Сквозь стекла очков пристально смотрят строгие глаза. Первое впечатление отрицательное. Почему-то кажется, что она недовольна жизнью. Не только своей, но вообще как явлением.

— Ну! — теребила Журавлева Таня. — Кто это?

— Затрудняюсь! — виновато улыбнулся Борис, судорожно перебирая в голове одноклассников, зримо представив их сидящими за партами. — Люся Третьякова?

— Ну, ты сказал! — торжествующе ответила Сашкина соседка.

Было непонятно, чего в ее голосе больше: удовлетворения тем, что за прошедшие годы она изменилась до неузнаваемости, или наслаждения от того, что Журавлев прокололся. Сидящие за столом оживились.

— Ну что ты! — с легким сожалением сказала Таня. — Люсе не до нас. В Москве живет. В главном оркестре страны на скрипочке играет.

— Тогда… — наморщил лоб Журавлев. — Валя Красина!

— Пальцем в небо! — хохотнул самый крупный из мужиков, сидящий ближе всех к бутылкам. — Но имя угадал.

— Не подсказывать! — строгим, скрипучим голосом сверкнула на него стеклами очков недовольная жизнью. И резко дернула рукой. Будто бьет указкой по столу.

«В классе было две Вали!» — вспомнил Журавлев. И уже уверенно ответил:

— Валя Сайрина!

— Слава богу! — облегченно вздохнула Таня. — Узнал! Перед тобой завуч нашей родной школы!

Валя скривила губы. «Завуч! — подумал Журавлев. — А как же мечта? С какой уверенностью она заявляла, что пойдет учиться в геологический институт. Там же сплошная романтика! Экспедиции, мошкара, палатки. И песни у костра под гитару. Все или почти все в классе ей завидовали. Даже стыдились, что их мечты и представления о взрослой жизни откровенно приземленные. А что в итоге? Куда делись возвышенные порывы? У Зоси в “Золотом теленкеЖ они закончились носками с двойной пяткой. А у Вальки — тетрадками с каракулями двоечников».

Таня вернула Журавлева к действительности.

— Это? — спросила она, показывая на соседку Сайриной.

— Вера Карташевич! — не раздумывая ни секунды, ответил Журавлев.

— Меня да не узнать! — рассмеялась Вера. — При моем-то рубильнике!

— Угадал! — подтвердила Таня. — Для нас Вера. А для кого-то Вера Иосифовна. Потому что она у нас — первый заместитель директора банка. Идем дальше. Это кто?

И показала на розовощекую и круглолицую женщину.

— Ну, это Лида Болейко! — снова уверенно сказал Журавлев. — Только что-то я ее сестричку не вижу.

Сестры Болейко не были близнецами. Да и внешне совсем не были похожи одна на другую. Погодки. Но учились в одном классе.

— Оля в Космогородке живет, — ответила Лида, довольная тем, что Журавлев ее узнал. — Не смогла приехать. А очень хотела.

— Не тормозим! — подтолкнула Журавлева Таня. — Рядом с Лидой кто?

Журавлев посмотрел на тучного, с нездоровой краснотой на щеках мужчину. «Кто же этот любитель фотографии? В классе вроде бы таких не было. Взгляд голубых глаз открытый, хотя и с прищуром. Будто оценивает тебя: на что ты годен? Но улыбка располагающая. Как у всех гэбэшников», — почему-то подумалось Журавлеву.

— Ну, давай, Боря! — подбодрил его толстяк. — Смелее! На соседних партах сидели.

«На соседних? — напрягся Журавлев. — Спереди сидели Замираев и Шелстяков. Но это не Замираев. У того шрам на верхней губе. Шелстяков чуть ли сразу после школы умер. Сзади сидели Хамусов и Телков. Неужели это Хамусов? Вроде не похож».

— Телков? — наугад спросил Журавлев.

— Молодец! — снова похвалила его Таня. — Главный инженер судоремонтного завода.

— Бывший! — поправил ее Телков. — На пенсии я, Боря.

— А еще он — мой главный конкурент по части фотографий, которые ВКонтакте да Одноклассниках вывешивает, — улыбнулась Таня. — Как ни стараюсь, у него все равно больше!

— Идем дальше! Это кто?

— Галя Овечкина!

Ее было невозможно не узнать! Хотя и набрала вес и из хрупкой девчушки превратилась в солидную даму, лицо почти не изменилось. Те же алые губки бантиком, тот же румянец на полных щечках.

— Галя в детском саду работала, — пояснила Таня. — Теперь на заслуженном отдыхе.

С соседом Гали у Журавлева тоже не возникло проблем. Сухощавый мужчина в коричневой джинсовой рубашке с накладными карманами, с коротко остриженными волосами и приветливой улыбкой на загорелом лице был очень похож на того паренька, с которым виделись не только в школе, но и на хоккейной коробке во дворе.

— Женя Тиханов! — уверенно сказал Журавлев.

— Он! — кивнула Таня. — Отслужил в милиции-полиции. Теперь бизнесмен. Говорят, что его оздоровительный центр — самый лучший в городе. Не была, не знаю.

— Если хочешь омолодиться — тебе к нему! — хихикнул Телков.

— Жену омолодить можешь! — добавил Костя. — Ты с ней приехал?

— Один.

— Ну ты, Костян, сказанул! — рассмеялся недобрый. — В Женькин салон с женой? Это как в Тулу со своим самоваром!

Женя смеялся, словно речь идет о том, к чему он не имеет никакого отношения.

— Приходи, Боря! — сказал он Журавлеву. — Не пожалеешь!

— Вместе пойдем! — добавил недобрый. — Костяна еще возьмем. И Сашку. Как в прошлом году.

— Так вы тут все — старые развратники! — притворно ужаснулась Вера.

— Ты чего? — уставился на нее недобрый. — С дуба упала? Здоровым мужикам нельзя, по-твоему, в баню сходить?

— Знаю я ваши бани! Не столько моетесь, сколько пьете, пока девчонки глупые вам это самое делают…

— Что «это самое»? — нахмурил брови недобрый. — Ничего непристойного! Классический эротический массаж — да! Но не больше!

— Да ладно ты! — махнула на него Вера. — А то я не знаю!

— Ты, Вера, сказанула! — затрясся от смеха Смурной. — Прямо как в анекдоте. Муж говорит жене: «Завтра у меня мальчишник. Жена ему: «Не поедешь! Будете там с бабами вошкаться!» Он ей: «Какие бабы? Это же мальчишник!» А она ему: «Думаешь, я на мальчишниках не была?».

— Следующий кто? — спросила Таня, дождавшись, пока гости отсмеются.

Сосед Тиханова, длинный и нескладный мужчина улыбался, но в его улыбке было что-то неискреннее. И глаза! Он избегает смотреть в глаза! Таких, как он, суетливых, несвязно бормочущих, назойливо набивающихся в друзья, но способных подвести, сбежать от опасности, оставив друга в беде, в классе было двое. Один из них Колька Вралов. Но у Вралова на щеке была большая родинка. У этого нет.

— Гена Данилов!

— Точно! — подтвердила Таня. — Я не помню, Гена, ты где работаешь?

— Инженер смены на ликеро-водочном заводе! — ответил Данилов.

— Генка! — воскликнул окруженный бутылками здоровяк. — Ты же в автопарке работал!

— Недавно перешел.

— И скрывал? Ну, Генка… — здоровяк укоризненно покачал головой. — Запомним!

— Не отвлекай, Вася! — одернула здоровяка Таня и рассмеялась.

— Ну вот, — недовольно дернула плечами Сайрина. — Опять подсказала!

— Да ладно ты! — отмахнулась Таня. — Боря забудет, пока до Васи дойдем. Кто рядом с Геной?

Крупный мужчина с недобрым лицом бросил на Журавлева сумрачный взгляд и отвел глаза.

— Не знаю! — признался Журавлев.

— Ну вот! — разочарованно произнесла Таня. — Ты не торопись! Приглядись получше!

— Нет! — покачал головой Журавлев через минуту. — Не знаю.

— Ну, хотя бы наугад скажи! — попросила Лида.

— Не парься, Борька! — сказал недобрый. — Старков моя фамилия.

Журавлев от удивления едва не присвистнул. Старков! Главный фарцовщик школы! У него всегда можно было купить жвачку и сигареты. Но даже одноклассникам он продавал их без скидки. Интересно, чем он теперь занимается?

— Петруша у нас специалист по охранным системам, — словно отвечая на его вопрос, сказала Таня. — Остались трое. Это кто?

Осанистый мужчина в строгом костюме, с горделивой посадкой головы и длинными, до плеч, волосами, смотрел на Журавлева и приветливо улыбался привыкшего к обожанию артиста. Но Журавлев никогда не слышал, чтобы кто-то из их класса стал актером.

— Ну! — тормошила его Таня. — Давай скорее! Неужели не узнаёшь?

— По голосу узнает! — сказал кто-то. — Пашка! Молви словечко!

— Паша? Капитонов? — ухватился за подсказку Журавлев.

— Все верно! — густым чистым баритоном ответил добряк. — Это я!

— Паша у нас самый известный человек в городе! — гордо сказала Таня. — Диктором на радио работает. Каждое утро его голос слышим. Идем дальше. Это?

Журавлев улыбнулся стройной невысокой женщине. Она смущенно опустила голову. Ну конечно, ты всегда была стеснительной.

— Галя Окнина, — уверенно сказал он. — Известная гимнастка.

Галя смущенно улыбнулась Журавлеву.

— Насчет известности не знаю, — ответила Таня. — Но это она. Ну вот, остался один неопознанный. Кто это?

— Васю Чушкина да не узнать! — засмеялся Журавлев довольный тем, что затянувшийся экзамен завершен.

— Молодец, Боря! — похвалил его прячущийся за бутылками здоровяк. — Я банщиком работаю. Приходи. Как одноклассника, отделаю веничком от души. А сейчас садись! Пора по чарке выпить! А то из-за твоего экзамена во рту пересохло!

Таня усадила Журавлева между Галей Овечкиной и Женей Тихановым. Дружно выпили за встречу.

— Ну, признавайся, Боря, кем трудишься? — спросил Телков, цепляя на вилку грибочек. — Чем добываешь себе на хлеб насущный.

— Да так… В охране…

— Почему не на себя? — скрипучим голосом спросила Сайрина.

— Да какой из меня бизнесмен! — признался Журавлев. — Не мое это! Не пытался даже.

— Надо было попробовать! — назидательно сказал Старков.

— Ты, Петюня, пытался! — хихикнул Вася. — Да что-то не преуспел! В детстве с фарцовкой у тебя неплохо получалось, а с настоящим бизнесом не вышло!

— Чья бы корова мычала! — огрызнулся Старков. — Всю жизнь чужие задницы намыливаешь, а тоже туда же!

— Я непростые задницы намыливаю! — гордо ответил Вася. — Знаешь, с какими людьми я ручкаюсь? Ты с такими людьми рядом не стоял!

— И что ты с этого имеешь? — хмуро спросил Данилов.

— Что имею, то моё! — отрубил Вася.

— Пиво за ними допивает! — негромко, но так, чтобы все слышали, сказал Старков. — Да яйца им чешет.

Вася побагровел. Вилка выпала из его руки и со звоном упала в тарелку. Рука сжалась в кулак. Еще немного — и быть беде.

— Мальчики! — хлопнула ладонью по столу Таня. — Прекратить сейчас же! Я вас не для того собрала, чтобы вы тут пальцы гнули да разборки устраивали.

— Прекратите, мужики! — поморщившись, проговорил Баракин.

— Давай-ка, Вася, начисли нам грамм по пятьдесят! — с наигранной бодростью в голосе поддержал его Телков. — Треснем за нерушимую мужскую дружбу!

Вася разжал кулак. Потянулся к бутылке.

— Петухи! — неодобрительно фыркнула Сайрина.

— Спокойно, Валя! — осадила ее Вера. — Ты не в школе. У нас дневников нет, чтобы замечания в них писать да родителей вызывать!

И повернулась к Журавлеву:

— Про семью нам расскажи, Боря! Сколько раз женат?

— Один, — улыбнулся ей в ответ Журавлев.

— И только? — удивленно вскинула брови Вера. — Как тебе удалось найти свою единственную?

— Да вот, удалось.

— Детей сколько нарожали? — не унималась Вера.

— Одна дочка у нас. Замуж собирается.

— Не думаете вы о демографии, — вздохнула Вера.

— Ну, дамы и господа! — поднялся Телков с наполненной до краев рюмкой. — Предлагаю выпить за то, чтобы наша спаянная и споенная компания только прирастала такими классными мужиками, как Боря!

— И девочками! — встрял Костя.

— Кто о чем, а вшивый о бане! — метнула на него сердитый взгляд Сайрина.

— Я же, Валя, имел в виду не малолеток каких, — обиженно скривил губы Костя. — Я про таких, как ты! Целеустремленных!

— Извинение принимается! — постановила Вера, поднимая рюмку. — За нас!

Выпили. Склонились над тарелками. Забренчали вилками.

— А кто ещё их наших есть в городе? — спросил Журавлев у Гали.

— Надя Сталькова, — ответила вторая красавица класса, — Таня ее приглашала. Но она на встрече всего один раз была. В прошлом году. Не хочет с нами встречаться. А больше, по-моему, никого.

В коридоре зазвенел телефон. Таня вышла из комнаты.

— Боря! — вернулась к разговору Вера. — Чем, кроме работы, занимаешься? Дача есть?

— Нет! — покачал головой Журавлев.

— Что так?

— Мы же сначала на Крайнем Севере жили, — пояснил Борис. — Какие там дачи. А когда южнее перебрались, уже поздно!

— Никогда не поздно! — возразил Данилов. — Вот приедешь на мою дачу, увидишь!

— Да! — сказала Вера. — Мы здесь — все дачники. Конечно, таких дач, как у Гены, ни у кого нет. Но тем не менее.

— Не все! — поправила Веру Сайрина. — У меня дачи нет. И не будет! Потому что мне не надо!

— Не прибедняйся, Вера, — сказал Смурной. — Видел твой терем.

— Так я сколько лет его строила да до ума доводила!

— Но построила же?

— Построила!

— Ну вот! — усмехнулся Баракин.

— Что, вот? — наклонилась к нему Вера. — Что ты хочешь сказать?

Ответить Сашка не успел. Вернулась Таня и все сразу почувствовали: что-то произошло.

— Дочка Нади Стальковой позвонила, — ответила Таня на немые вопросы в глазах одноклассников. — Вчера вечером Надю убили…

— Оба-на! — произнес Смурной.

— За что? — вырвалось у Телкова.

Старков бросил на него неодобрительный взгляд. Потом повернулся к Тане:

— Как это случилось?

Вопросы посыпались на Таню со всех сторон:

— Где?

— Кто это сделал?

— Что Леночка рассказала?

— Убили в ее квартире, — грустно заговорила потрясенная Таня. — Леночка говорит, что звонила маме позавчера вечером. Часов примерно в восемь-девять. Точно не помнит. Спрашивала рецепт ее фирменного пирога. Когда испекла пирог, звонила еще раз. Говорит: хотела похвастаться, что все получилось. Не дозвонилась. Леночка решила, что мама вышла прогуляться, а мобильник, как это часто с ней бывает, оставила дома. Потом Леночка занималась своими делами и больше не звонила. Но утром почувствовала непонятную тревогу. Говорит: появилось такое чувство, что с мамой что-то случилось. Позвонила. Телефон не отвечает. Потом позвонила снова. Опять ничего. Поехала к маме. Зашла в квартиру и увидела, что она лежит на полу в кухне. Мертвая.

— Почему она решила, что маму убили? — спросил Баракин. — Может быть, сердце прихватило.

— Говорит, что голова у мамы была повернута, будто ей шею свернули. А потом, уже в морге, врач сказал, что ее задушили. Руками. Кто-то очень сильный.

— Вот тебе и раз! — проговорил Вася. — Повеселились!

— А кто убил? — спросила Галя Окнина. — Грабитель?

— Леночка говорит, что ничего не украдено, — сказала Таня.

— Когда Леночка звонила Наде вечером¸ та не сказала, что кого-то ждет? — задала следующий вопрос Вера.

— Или что у нее уже кто-то есть в гостях? — добавил Данилов.

— Не знаю. Но она говорит, что мама с кем-то пила чай. Две чашки на столе.

— Как дочка в квартиру попала? У нее ключ был? Или дверь не была заперта? — спросил Старков.

— Конечно, ключ был! — вместо Тани ответила ему Вера. — У меня тоже есть ключ от маминой квартиры. Это нормально.

— Сначала обычно звонят в дверь, — внушительно заметил Телков.

— Не знаю, звонила она в дверь или нет, — призналась Таня. — Лена говорит, в прихожей обратила внимание, что мамина обувь на месте. Значит, она дома. Позвала ее. Никто не отзывается. Ноги идти отказываются. Стали как ватные. Но собралась, пошла. Нашла маму в кухне. На полу.

— Одежда на ней была в порядке? — это спросил уже Телков.

— Ее не изнасиловали? — робко, словно стыдясь своего вопроса, произнесла Окнина.

— Я первым делом ее об этом спросила. Леночка говорит, что все было в порядке.

— Сто процентов, что ее убил любовник! — заявила Вера, выковыривая из зубов останки кальмара. — Ничего не украдено. Когда ее убили?

— Эксперт сказал Леночке, что примерно за десять — двенадцать часов до вскрытия. То есть после десяти часов вечера. Леночка говорит: значит, когда я ей звонила второй раз, она уже была убита!

— Ну, точно, это был любовник! — воскликнула Вера. — В такое время в квартире одинокой женщины может быть только любовник. Если бы это был вор, бандит, налетчик какой-то, в квартире был бы хоть какой-нибудь бардак! А Таня говорит, что все было в порядке.

— Не я говорю! — поправила ее Таня. — Так Леночка сказала.

— Какая разница!

— А если это был родственник? — высказала свое мнение Лида.

— Чушь! — опровергла их Вера. — Конечно, если среди ее родственников есть круглый идиот, то мог. Но я в это не верю! Любовник — и никто другой! Тут и к бабке не ходи! Надя, царство ей небесное, любила это дело. Сашка! Подтверди!

— А я здесь при чем? — удивленно, и даже с выражением оскорбленной невинности на лице, вытаращился на Веру Баракин. — Откуда мне знать?

— Не темни, Сашок! — хихикнул Старков. — Раз Вера говорит, значит, что-то было! Признавайся!

— Не было у меня с ней ничего! — зло ответил Баракин.

— Оставьте Сашку в покое! — властно сказал Старков. — Чего достаете мужика? Если уж кого спрашивать о Надьке, так Костяна. Он по ней слюни пускал!

— Костя! Поведай однокашникам, что думаешь об этом деле? — спросила Вера.

— Ничего не думаю! — огрызнулся Смурной.

— Но ведь ты с ней дружил!

— В детстве! — уточнил Баракин.

— Дружил! — ядовито усмехнулся Старков. — От такой дружбы дети бывают!

— Перестань, Петя! — сверкнула на Старкова стеклами очков Сайрина. — И вообще пора прекратить этот балаган!

— Ты, Валя, в школе командуй! — покосился на нее Старков. — А здесь ты не завуч, мы не ученики!

— Валя права! — поддержала Сайрину Таня. — Вам все хихоньки да хаханьки. А Надя, между прочим, в морге лежит. В холодильнике.

Пристыженные одноклассники уткнулись в свои тарелки. Но молчание длилось недолго.

— Женя! Как ты думаешь, убийцу найдут? — тихо спросила Окнина.

— Да, Женька! — поддержал ее Старков. — Ты же мент. Хотя и бывший. Что там ваша статистика говорит?

— Обычно такие дела раскрывают, — серьезно ответил Женя.

— В восьми случаях из десяти, — уточнил Баракин. — Статистика!

— Почему не все? — наивно вытаращилась на него Окнина.

— Потому что ментам лень! — заявил Телков.

— Можно я объясню? — как на уроке, поднял руку Баракин. — Дело в том, Галя, что принцип раскрытия убийств — определить, кому это выгодно. То есть исходят из того, что убийца знаком с жертвой. Родственник, друг, коллега по работе, сосед, ну и так далее. Такой убийца изначально в числе подозреваемых. Или проверяемых, не знаю, как правильно. И его рано или поздно поймают. Если преступник убил кого-то незнакомого… Случайного прохожего, например, то уже сложнее. Таких, если он не серийный убийца, редко находят. А при заказных убийствах, когда килер не знаком с жертвой и вообще живет в другом городе, приехал выполнить работу и уехал. В таких случаях вообще все плохо.

— А принцип: кому выгодно? — спросила Сайрина.

— У тех, кому выгодно, железное алиби. Тут простая схема не работает. Нужны какие-то особенные усилия. Знания. Опыт. И черт его знает, что еще. Желание, наконец!

— Теоретик хренов! — буркнул на Сашку Смурной. — Чего мы тут мусолим? Тоже мне, Шерлоки Холмсы да миссисы Марплы. Давайте лучше выпьем! Помянем усопшую!

— Да-да! — встрепенулся затосковавший Вася Чушкин. — По полной рюмочке. Пьем до дна. Зло не оставляем. И не чокаемся.

— Да погодите вы! — одернула страдающих от жажды Вера. — Не терпится им! Вам лишь бы повод был.

Усмирив бунтовщиков, она повернулась к Баракину:

— По твоей теории, Саша, убийцу обязательно поймают! Ведь он был знаком с Надей! Значит, окажется в списке подозреваемых! А дальше, как ты говорил, дело техники!

— Так ведь с Надей и мы знакомы! — тихо, но так, что все услышали, проговорила Галя Окнина.

— И что? — непонимающе уставился на нее Старков.

— Значит, мы все под подозрением, — ответила Галя. — Уже. Или скоро будем.

— И ко всем нам придут повестки! — добавил Смурной.

— Размечтался! — хохотнул Вася. — Повестка к нему придет! Станут менты на тебя бумагу изводить! На «воронке» приедут! Прямо из дома заберут. Сашку с работы. Тебя, Валя, из школы. Представляешь картинку: тебя ведут по коридору школы в наручниках? На глазах всех твоих учеников!

— Прекрати, Вася! — Таня укоризненно посмотрела на Васю, и он заткнулся.

— Да, девочки и мальчики! Не надо шутить на такую тему! — поддержал ее Телков.

Все притихли. На некоторое время за столом снова воцарилась тишина, которую нарушал лишь хруст куриных косточек на зубах Веры да постукивание по столу пальцев Телкова. Обычно в такой ситуации кто-нибудь прерывает молчание репликой: мент родился! Но после Таниного осуждения Васиной выходки пошутить никто не осмелился.

Тишину прервал глубокий вздох Гали Окниной:

— А у меня нет алиби! — негромко, одними губами прошептала она.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно посмотрел на нее Баракин. — Ведь время убийства неизвестно.

— Таня говорит, это случилось вчера, — обреченно пояснила Галя. — А я вчера весь день одна дома была. Никуда не выходила. Никто меня не видел. Ни с кем по телефону не говорила. Подтвердить, что весь день дома просидела, некому.

От ее слов все вздрогнули и невольно уставились на нее. Но тут же опустили глаза и задумались. Вера перестала жевать. Телков убрал руку со вздрагивающими пальцами со стола. Баракин провел ладонью по лысине, словно приглаживал на ней последний волосок. До Гали никто не задумывался о своем алиби. Шутка Василия никого не насторожила. Только после слов Окниной все погрузились в раздумье. Первой пришла в себя Вера:

— Не переживай, Галя! — сказала она с нервическим смешком. — Мы же знаем, что убивал мужик. Да и кто подумает, что убийцей может быть такая пигалица, как ты? Из всех женщин, что сидят за этим столом, на роль убийцы подхожу только я! Но у меня как раз железное алиби! Мы вчера всей семьей в театре были!

— Галя у нас гимнастка! — заметил Смурной. — Только кажется хрупкой! А на деле запросто кому угодно шею свернет!

— Ты, Костя, болтай, да меру знай! — одернула его Вера. — Лучше про себя скажи! Ведь главным спортсменом у нас был как раз ты!

Конец ознакомительного фрагмента.