Жаркая вечеринка

Марина Серова, 2007

Трагически закончился вечер встреч школьных друзей – бывших одноклассников частного детектива Татьяны Ивановой. На дне бассейна в сауне, где веселилась компания, обнаружен труп одного из участников торжества – известного в городе бизнесмена и кандидата в депутаты городской Думы. В связи с этим арестован другой одноклассник Татьяны. По его просьбе знаменитая сыщица начинает расследование. Круг подозреваемых узок, и почти все они – друзья еще со школьной скамьи. Неужели убийца – кто-то из них?..

Глава 1

— Да, — ответила я с набитым ртом: телефонный звонок оторвал меня от тарелки с пельменями, приправленными уксусом и майонезом.

— Ты, что ль, Тань? — Я узнала звонкий голос своей бывшей одноклассницы — Кати Ериковой.

— Не ошиблась, Катюха, — весело сказала я, дожевывая пельмень.

С утра у меня было прекрасное настроение, которое объяснялось тем простым фактом, что сегодня был первый день весны. Конечно, нынче пошли такие зимы, что в разгар января удивить кого-либо капелью трудно, но совсем другое дело, когда эта самая капель совпадает с календарным листком, на котором красуется долгожданное «1 марта». От зимы его отделяет всего одна ночь, но утром кажется, что и капель приобретает особую отточенную звонкость, и птичий переполох за окном, став задиристей и оживленней, наполняет душу пронзительной радостью предвкушения первого робкого тепла.

— Как дела? — спросила Ерикова явно в качестве предисловия к разговору.

— Чудесно, весна на дворе. Ты, вообще, какими судьбами? Сто лет тебя не слышала!

— Да мы здесь собрались встретиться узким кругом, десять лет прошло после школы.

— Так ведь обычно это летом происходит.

— Ой, Тань, какая разница, — откликнулась Ерикова, — лето, зима… Десять лет-то прошло. Просто я вчера встретила Лидку Говоркову, она сейчас в земельном комитете работает. Ну, пообщались, вспомнили, что давно не виделись, решили встретиться. Я уже почти всех наших обзвонила, остался только Груша, он теперь большой человек. Слышала?

— Как тут не услышишь, шутка ли — кандидат в депутаты! — с легкой иронией ответила я.

Дело в том, что Артем Грушин, а попросту Груша, в школьные годы не отличался ни хорошим поведением, ни успеваемостью. На второй год он, конечно, не оставался, но троечником был хроническим. Но еще в доперестроечное время проявлял определенные коммерческие таланты: продавал привезенную папой из-за границы жвачку, менял с выгодой для себя фантики, марки и открытки.

В нынешнее время его коммерческая жилка стала для него золотой жилой. Всегда держа нос по ветру, он быстро сориентировался и, начав с коммерческой палатки, переключился на оптовую торговлю продовольствием. Теперь Артем Александрович благодаря собственной напористости, полезным знакомствам, связям и деньгам из рядового предпринимателя превратился, как сказала бы Катерина, в «большого человека».

— Да, Груша выбился в люди. А Беркут — помощник у Верещагина, ну, у того, который соперник Грушина, знаешь?

— Знаю, — зажав трубку между ухом и плечом, я начала убирать посуду. — Нас тут агитаторы замучили, ходят по квартирам день и ночь — подписи собирают.

— Значит, так, — подытожила Ерикова, — собираемся завтра в шесть в нашем классе. Придешь?

Честно говоря, идти никуда не хотелось, и, чтобы не затягивать разговор, я ответила:

— Обязательно приду, если не будет какого-нибудь срочного дела.

— Тогда — до завтра. Увидимся — поговорим.

Я только что завершила очередное расследование, которое отняло у меня целую неделю. Заказчик остался доволен, но сказывалось огромное физическое и моральное напряжение. Я чувствовала себя не то чтобы разбитой, но нуждающейся хотя бы в кратковременном отдыхе. К тому же в любую минуту ко мне мог обратиться новый заказчик, и тогда мечтам об отдыхе придет конец.

Расследованиями я занималась по роду своей деятельности, имея на это соответствующую лицензию. Профессия сыщика — для тех, кто не знает, — сопряжена с большими нагрузками, риском, стрессами, опасными и щекотливыми ситуациями, выпутаться из которых помогает отличная физическая форма, ясная голова, знание психологии и постоянная готовность к действию.

В общем, я сразу же решила, что не пойду на это сборище. Я неплохо ко всем относилась, но мне было, по большому счету, наплевать, кто каких высот и положений достиг в этой жизни. Будь ты слесарь или президент, «главное — чтобы человек был хороший». Я усмехнулась про себя этой затертой житейской фразе, ставшей банальной поговоркой.

Кто вообще определяет степень «хорошести»? Для кого-то ты хорош, кому-то плох… Пусть даже все мои одноклассники будут все как на подбор достойными людьми, с которыми приятно общаться, дружить, обмениваться мнениями и наблюдениями, только я придерживаюсь другой мудрости, которая, несмотря на частое употребление, всегда поражала меня своей философской трезвостью: «Живое — о живом».

Десять лет — срок немалый для человеческой жизни, за это время можно жениться и развестись, нарожать кучу детей или сделать карьеру, можно стать порядочной дрянью или благочестивым монахом, можно просто умереть, в конце концов.

Кроме всего прочего, впечатлений от жизни мне хватало, авантюр и людского общения — тоже. А вот выкроить свободную минуту, чтобы просто растянуться на диване, закрыть глаза и, ни о чем не думая, почти ничего не чувствуя, погрузиться в тихое блаженство нирваны, — это удается мне нечасто.

Этими мыслями я развлекала себя, готовя кофе.

* * *

С языческой радостью я плюхнулась в теплую ванну и с удовольствием вытянулась в ней. Тело, став приятно легким, почти невесомым, казалось, существовало само по себе, уподобившись морской водоросли, с безвольной негой отдающейся приливам и отливам.

Утренние сны еще цеплялись за пряди волос, но их влажные тонкие пальцы заметно слабели и, соскальзывая в голубую воду, растворялись в ней подобно кристаллам ароматической соли.

Из состояния блаженства меня вывел звонок телефона. Промокнув ладонь махровым полотенцем, я взяла трубку.

— Могу я услышать Иванову?

Голос в трубке напоминал дребезжание сухой щебенки в бетономешалке.

— Я вас слушаю.

— Меня зовут Юрий Степанович Верещагин. Я звоню вам по просьбе вашего бывшего одноклассника Сергея Беркутова.

Легок на помине. Только Ерикова упомянула его имя, и вот…

— С ним что-то случилось?

— Можно и так сказать, но мне не хотелось бы обсуждать это по телефону.

— Все же постарайтесь обрисовать ситуацию хотя бы в двух словах, — я не собиралась тратить время попусту.

— Сергея подозревают в убийстве, и он хочет, чтобы вы помогли ему. Я, со своей стороны, присоединяюсь к его просьбе.

Голос стал несколько мягче, словно в бетономешалку плеснули воды.

— Хорошо, приезжайте.

— Может быть, лучше вы ко мне приедете? — хотя это и было произнесено в условном наклонении, чувствовалось, что Верещагин привык диктовать свою волю.

— Дело в том, что я не могу отлучиться из дома, — соврала я, потому что, во-первых, не хотелось прекращать приятные водные процедуры, а во-вторых, чтобы осадить ретивого кандидата.

— Что ж, тогда назовите мне адрес, — снизошел Верещагин.

Я объяснила ему, как до меня добраться, и положила трубку.

В запасе у меня был еще час, который при данных обстоятельствах казался мне если не вечностью, то уж столетием — точно. Я спокойно завершила омовение и, облачившись в махровый халат, пошла на кухню. Мой желудок в который раз напомнил о себе длинной урчащей просьбой.

Позавтракав, я привела себя в «боевую» готовность и уселась перед телевизором.

* * *

Ровно в десять квартиру огласил настойчивый звонок в дверь. Уже в прихожей я еще раз бросила беглый взгляд в зеркало: как-никак мой гость — важная птица!

По привычке посмотрев в «глазок», я открыла дверь и посторонилась, пропуская Верещагина.

— Доброе утро, проходите.

Он выглядел уставшим и озабоченным, менее презентабельным и уверенным, чем на многочисленных рекламных плакатах, которыми был оклеен весь район. «Конечно, — подумала я, — так и должно быть: растиражированный образ претендента или народного избранника на цветной лощеной бумаге парадных портретов часто не соответствует обыденной конкретике его лица и жизненной правде его содержания».

Повесив пальто на вешалку, Верещагин, едва взглянув на меня, прошел в прихожую и, прежде чем я успела предложить ему присесть, с деловой бесцеремонностью уселся в кресло, закинув ногу на ногу, вольготно откинувшись на спинку.

— Как я уже сказал, моего помощника подозревают в убийстве, — начал он с места в карьер, вынимая из кармана пиджака пачку «Мальборо».

Я пододвинула ему пепельницу и устроилась в кресле напротив.

— Давайте начнем с самого начала, Юрий Степанович, кажется?

Верещагин наконец поднял на меня свои карие глаза, от которых к щекам пролегли довольно глубокие морщины.

— С самого начала… — он выпятил губы и нахмурился, — начиналось-то все неплохо. Моя знакомая, кстати, ваша одноклассница — Говоркова, пригласила меня в кафе, где они с друзьями отмечали десятилетие окончания школы.

— Значит, они решили отправиться в кафе, — произнесла я.

— Что? — не понял Верещагин.

— Меня тоже приглашали на эту встречу, — объяснила я, — но мне, к сожалению, не удалось пойти, я — очень занятой человек, — ответила я на вопросительный взгляд Юрия Степановича.

— Так вот, — продолжил он, — проведя полвечера в кафе, вся компания отправилась в сауну. Все было в порядке до того момента, пока Беркутов не поднял шум. Я в это время сидел в парной с этим… слесарем…

— Наверное, Гришей Ступиным, — подсказала я, представив себе, как чопорный Юрий Степанович восседает в тесном помещении парилки с безалаберно-смешливым Гришей. Если и было у них что общее, так это носы: мясистые, крупные, такие породистые носы. Да и вообще, подумала я, баня — это некое утопическое государство, где в принципе все равны. Сняв свои тряпки и регалии, богачи становятся практически неотличимы от простого народа, хотя некоторые и тут не могут расстаться со своими трехкилограммовыми цепями и крестами.

— Вот-вот, со Ступиным, — подтвердил Юрий Степанович, — он выскочил первым, а я еще остался на некоторое время, но потом решил тоже посмотреть, что за шум. На бортике большого бассейна Ступин с Сергеем делали кому-то искусственное дыхание. Когда я подошел ближе, то увидел, что это был Грушин.

— Груша? — я открыла рот, пытаясь представить себе эту картину. — Он что, утонул?

— Вначале мы тоже так подумали, — опять нахмурил брови Верещагин, — но когда приехала милиция — кто-то из обслуги вызвал, — Беркутова арестовали, а с остальных взяли подписку о невыезде. Вот, собственно, и все. — Верещагин затушил окурок, ослабил узел галстука и, достав платок, высморкался.

— Почему же арестовали Беркутова? — спросила я.

— Во-первых, это он обнаружил труп Грушина, а во-вторых, милиция установила, что на шее Грушина имеется свежая царапина, которую мог бы оставить браслет от часов или что-то вроде этого, а Сергей даже в баню ходил в часах, у него они водонепроницаемые. Он посоветовал мне обратиться к вам. Представляете, что будет, если моего помощника обвинят в убийстве?

— Значит, вы больше переживаете за свою предвыборную кампанию, чем за судьбу Беркутова? — Я вперила в него свой взгляд.

— Для меня сейчас важно и то и другое, так что не ловите меня на слове, я сказал так для того, чтобы вы поняли, насколько это серьезно.

Я усмехнулась. «Тебя принимают за недотепу, Таня», — сказала я себе.

— Довольно часто люди ставят свою репутацию выше всего, — сказала я вслух, — даже выше судьбы отдельного человека, и если вы принадлежите к их числу, то лучше нам сразу это выяснить.

— Ну что вы, Татьяна Александровна, — мне показалось, что он чуточку смутился, хотя я могла и ошибиться, — я готов для Сергея пожертвовать многим. Помощника, как он, не так просто найти, тем более в преддверии такого ответственного периода.

— Ну хорошо, судьба Сергея, как моего бывшего одноклассника, мне тоже не безразлична, поэтому давайте попробуем ему помочь.

— Я готов. Только вот чем я могу быть полезен?

— Сейчас я буду задавать вам вопросы, а вы постарайтесь отвечать на них как можно правдивее, договорились?

— Само собой. Сигарету? — проявил наконец галантность Верещагин.

— Спасибо, не откажусь, — любезно отозвалась я, протягивая руку, — перечислите всех, кто был в сауне.

— Ну, как я вам уже сказал, меня пригласила Говоркова Лида, потом там был этот… ах да, Ступин, — вспомнил фамилию своего товарища по парной Верещагин, — сам Грушин, Беркутов, его бывшая жена — Купцова, после развода она взяла девичью фамилию… так, потом, подруга Лиды — не то Люжина, не то Лужина, или Лужнина, не помню точно, некий Шубин — как мне объяснила потом Лида, он учился в параллельном классе, — и-и-и, — замялся Верещагин, — какая-то Катерина, этакая заводила.

— Ерикова, — уточнила я.

— Не знаю, может быть. А с ней был… постойте… ах да, кажется, его зовут Анатолий.

— Кроме вас, я имею в виду вашу компанию, кто-то был еще в сауне? — Сделав очередную затяжку, я выпустила колечко дыма, которое, живописно колеблясь, дрожа и ломаясь на глазах, поплыло к окну.

— Нет, никого больше не было. — Верещагин помотал головой.

— А чья это вообще была идея — пойти в баню?

— Предложил Анатолий.

— Друг Ериковой?

— Да, его пригласила эта самая Катерина.

— А теперь, Юрий Степанович, я попрошу вас вспомнить, кто чем занимался, начиная с вашего прихода в сауну и до того момента, когда Сергей, увидев Грушина, позвал на помощь.

— Боюсь, что это будет довольно сложно, — Верещагин глубоко затянулся, выпустив дым через ноздри, — сами понимаете…

— Что, малость перебрали? — сочувственно спросила я.

— Не без этого, конечно, но вчера была пятница, и я позволил себе немного расслабиться.

— Тем не менее попытайтесь вспомнить. Начните с того, где находится сауна, как вы добрались туда?

— Это частная баня, на Татарской. В мою «Волгу» сели мы с Лидой и Сергей со своей подругой Лужиной, в грушинский джип — он с Купцовой и Анатолий с Катериной, Ступин с Шубиным добрались на такси.

— Приехали все одновременно?

— Практически да. Зашли, разделись, водители принесли пиво, мы прихватили его в кафе, дамам, как полагается, — шампанское, потом пошли в сауну.

— Юрий Степанович, простите, как все были одеты, я имею в виду купальные костюмы?

— Да какие там купальные костюмы! В комнате отдыха все сидели в простынях, парных там две, поэтому особых проблем это тоже не вызвало, и потом всем было на это немножко наплевать, к тому же у дам было нижнее белье, — Верещагин неловко улыбнулся, — неужели вам нужны такие подробности?

— Кто знает, любая мелочь может иметь значение. Поверьте, я спрашиваю вас об этом не просто из женского любопытства.

— Я понимаю.

— Тогда продолжим. Вы сказали, что услышали крик Беркутова, когда были в парной вместе со Ступиным, так?

— Так.

— Там что, двери неплотно пригнаны?

— Да нет, хорошо пригнаны.

— Тогда как вы услышали Беркутова через толстые двери сауны?

— Он был почти у самой двери и кричал, наверное, громко. Да вы у Ступина можете спросить.

— А почему вы не пошли вместе со Ступиным, а остались в парной?

— Да просто мне… — Верещагин замялся, — как бы вам это объяснить?

— Вы уж попытайтесь как-нибудь.

— Ну, не могу же я, как мальчишка, бегать по любому поводу.

— Но через некоторое время вы все-таки отправились посмотреть, что случилось.

— Да, любопытство взяло верх в конце концов. — Мне показалось, что Юрий Степанович слегка покраснел.

— Сколько времени вы провели в парной после того, как оттуда вышел Ступин?

— Я думаю, около минуты, — он потянулся за очередной сигаретой, — максимум две.

— Когда вы вышли из парной, вы сразу пошли к бассейну?

— Нет, не сразу, я не знал, куда идти. Сначала я огляделся в предбаннике, открыл дверь в комнату отдыха — там никого не было — и уже потом направился в бассейн. Что я увидел там, вы уже знаете.

— Вы ни с кем не столкнулись в коридоре?

— Нет. Когда я пришел в бассейн, все уже были там.

— Юрий Степанович, а не могли бы вы сказать, как долго вы находились в сауне и кто с вами там еще парился?

— Минут десять. Когда я заходил в парилку, оттуда вышли Грушин и Сергей. Мы остались вдвоем: я и Ступин.

— В парилку больше никто не заходил?

— Нет, — Верещагин тяжело вздохнул.

— А до того, как вы вошли в парилку, где вы были?

— В комнате отдыха. Насколько я помню, почти все были там: пили, ели, разговаривали. Грушин, естественно, уже под «газом», переругивался с этим… Анатолием, кажется, что-то требовал от него, потом предложил ему выйти.

— И что же, они вышли? — Я вся обратилась в слух. Эта история все больше и больше захватывала меня. Ситуация, когда убийство совершается в замкнутом пространстве, где собирается определенное количество людей, всегда вызывала у меня профессиональный интерес, несмотря на то, что в детективной литературе не раз описывалась и потому стала уже классической.

— После долгих пререканий. Вскоре вышел также и Сергей. Сказал, что хочет попариться.

— А женщины?

— Помню, что эта заводная Катерина куда-то тоже выходила, а другие вроде все были в комнате.

— А потом? — Я не сводила глаз с лица Юрия Степановича.

— Потом я вышел. Приспичило, простите, — Верещагин как-то вымученно улыбнулся.

— Куда вы направились после туалета? — продолжала я, невзирая на его смущение.

— После?.. Ах да, в парную.

— Где как раз и увидели выходящих Грушина и Беркутова?

— Ну да.

— Значит, из туалета вы пошли сразу в сауну? Кого-нибудь встретили по дороге?

— Кто-то, кажется, был в душе — вода шумела, слышался женский смех, но я не обратил внимания.

— Вам не кажется, что довольно странная компания подобралась на вечеринке в сауне?

— Что вы имеете в виду?

— Насколько я знаю, Купцова с Беркутовым были мужем и женой, потом развелись, вы и Грушин — оба кандидаты, а стало быть — соперники, Ступин — слесарь. Довольно разномастная публика, вы не находите?

Верещагин пожал плечами, его усталое и помятое лицо тронула слабая улыбка.

— Лида меня не предупредила, что там будет за народ. Я так понял, что и остальные не все учились вместе с вами?

— Правильно, из нашего класса только Грушин, Ступин, Беркутов, Говоркова и Ерикова, а Шубин — из параллельного, тоже заводной был парень. Остальные, выходит, так же, как и вы, приглашенные, — я закурила и некоторое время сидела молча, воскрешая в памяти школьные годы, лица друзей и учителей.

Кто бы мог подумать, что мне придется вспоминать о своей ранней юности по такому печальному поводу.

— Татьяна Александровна… — прервал мои воспоминания Верещагин, — а вам не кажется, что Грушина мог убить человек, который заранее знал об этой встрече?

— Возможно. Но возможно также, что кто-то просто использовал подвернувшийся случай, чтобы свести с Грушиным счеты. Юрий Степанович, вы не помните, у кого еще, кроме Беркутова, были на руках часы или браслеты?

— Подождите, по-моему, у Анатолия, он еще время смотрел, а у кого еще — сказать затрудняюсь. А вы считаете, что у убийцы на руке были часы?

— А откуда же у Грушина на шее появилась царапина? — задала я встречный вопрос.

Верещагин пожал плечами и закашлялся.

— Вы говорили, что у Беркутова был браслет. Это и послужило поводом для его задержания?

— Не только это. Когда приехала милиция, Купцова сказала им, что слышала, как Грушин и Беркутов выясняли отношения на повышенных тонах, а самое главное, что он его обнаружил. И хотя это не является прямым доказательством вины Беркутова, милиция почему-то на этом факте заострила внимание.

— А вы сами считаете, что Беркутов не мог убить Грушина?

— Во всяком случае, я не вижу для этого никаких причин.

— Вам ничего не известно о том, почему Беркутов развелся с Купцовой?

— Сергея я знаю уже несколько лет, мы с ним вместе работаем, поэтому я кое-что знаю о его личной жизни. Ольга стала ему изменять, поэтому он подал на развод. Они разменяли квартиру и уже года два живут каждый своей жизнью. Так что я не считаю, что ревность могла послужить причиной убийства, тем более что и Купцова, и Беркутов после развода сменили не одного партнера.

— Что ж, — я загасила сигарету, — пока у меня вопросов больше нет. Оставьте мне, пожалуйста, ваши координаты, я с вами свяжусь.