Брод через Великую реку. Книга 2

Юрий Глебович Панов, 2015

Все мужчины в роду Дубовцевых родились в одном месяце, причём в один и тот же день – двадцать восьмого марта. Их род раскололся на две части: а) "слуга" по отношению к мистическому существу Богомолу, представленному драгоценной брошью. Это те, кому понравилась рыночная жизнь, золото и деньги, обман; б) «хозяин». Это те, которые остались на многовековых традициях русского народа – честь, совесть, справедливость. Несколько поколений Дубовцевых проходили испытания "хозяин – Богомол – слуга", прежде чем нашли правильное решение, чтобы уменьшить влияние рыночных отношений и стать самими собой.

Часть 2. Дневник Алексея

Глава 1. Алексей и Селивон

1.

«Тайга вверх по реке Мана, июнь 1910 год.

По совету отца стал вести дневник. Я — геолог! Встреча с Веркой-охотницей на Мане у остяков. Учу её говорить, читать, писать. Похоже я влюбился… Женюсь! И родители согласны. Медовый месяц мы с Верой провели в тайге. Ли Чен предупредил — слуга Богомола близко!»

— Так, так… Вот и прадед с прабабкой появились… — подумал я, находясь по-прежнему под гипнозом Пашки, и улыбнулся довольно. — Вот, значит, где вы встретились…

— Алёшка, может, хватит бегать по тайге? — улыбаясь, спросила Алексея Нина Николаевна, когда сын, закончив Горное училище в Екатеринбурге, вернулся в Новониколаевск инженером-геологом. — Ведь стареем… Пора кому-то осваивать торговое дело. Кто нам с отцом на смену придёт?

— Мам, да ты чего? Какие же вы старые? — отшучивался Алексей, собираясь в тайгу, по которой уже успел соскучиться. — Да и не могу я: уже принят на работу геологом и задание имею… Ты же сама хотела, чтобы я был геологом! Вот я и выучился…

Нина Николаевна вздохнула: всё это было действительно так. Но сейчас было так не охота его отпускать куда-то в тайгу. И обняв и поцеловав сына, перекрестила незаметно.

Алексей аккуратно зарисовывал на карту один за другим утёсы и береговую линию реки Маны, помечая, из каких пород состоят эти утёсы. Он собирал разные минералы для отчёта и размещал их по мешочкам, делая пометки. От близкого выстрела он вздрогнул и тут же повернулся: недалеко от него стояла невысокая девушка лет шестнадцати — семнадцати в куклянке и кысах с дымящимся от выстрела ружьём. Рядом с ней стояла дымчато-серая лайка и внимательно смотрела куда-то рядом с Алексеем. Переведя взгляд на это место, он увидел большую гадюку, дёргающуюся в предсмертных конвульсиях.

Неожиданно лайка, сделав небольшой прыжок вперёд, опять зарычала. Девушка, быстро вскинув ружьё, выстрелила и в воздухе, подпрыгнув и извиваясь всем телом в своём последнем прыжке, показалась ещё одна большая гадюка.

Не обращая внимания на Алексея, девушка ещё несколько раз выстрелила в таких же больших змей, и ещё ждала их появления.

Теперь у Алексея появилась возможность получше рассмотреть эту девушку.

— Чёрные волосы, круглое лицо. Не иначе — остячка! — подумал он. — А глаза большие, как у наших девок…

— Ты кто? — спросил он, видя, что охотница направляется к нему.

— Я Верка, однако. А ты? Зачем стусис, змей созываес? Зить надоело? У них сяз свадьбы…

— Верка… Верка… — Алексей напряг память. Только одна Верка — охотница была знакома ему, и это была маленькая сестра его друга Николашки. Но ведь в последний раз он её видел четыре года назад. — А ты не Николашкина сестра будешь?

— Его! А ты, никак, Алёсыка? Плиехал? Токо и научился стусять по камням?

Ещё один выстрел Верки — охотницы ясно дал ему понять, что гадюки не шутят. И он поднялся на утёс к охотнице. Они ушли с опасного места и развели костёр, на котором охотница тут же начала готовить еду. Он смотрел на девушку и понимал, что такую искусницу больше не может называть Верка.

— Вера, сколько тебе лет? — неожиданно спросил Алексей, поужинав жареным зайцем.

— Много… — задумчиво ответила та, зажаривая подстреленного зайца на костре. — А как твоя отеса? Зив-здолов?

— Да… И часто тебя с родителями вспоминает… Они живы? А ты не похожа на остячку…

— Мать мой лусская… Тли года назад в тайге плопали с отеса… Мне потома сказали, они убиты ланеный медведь. Вот мы с Николаской остались…

— А где Николашка?

— А чо ему сдеетси, в тайгу посла…

Алексею было просто и хорошо с этой девушкой, и глаза сами начали закрываться. Охотница, сделав дымный костёр, легла к его спине своей спиной, согревая своим телом. Ружьё так и осталось в руках, хотя и оставила она охранять их свою верную Белку.

Острый и приятный запах пищи ударил по ноздрям проснувшегося Алексея. У костра уже хлопотала Вера, недалеко от неё лежала верная Белка и грызла косточки.

— Однако, пола вставати… — как бы, между прочим, произнесла она, давно заметив проснувшегося Алексея. — Усканы⁴⁰ узо свалилися, куды с доблом⁴¹! Пола умыватиси…

Алексей даже сразу и не понял, кому предназначены эти слова, но услышав, что пришла пора умываться, ухмыльнулся, сел, потянулся и пошёл к реке.

Первые лучи утреннего солнца ещё не набрали своей обычной силы, но уже создавали ту неповторимую атмосферу любви и добра в душе человека, как бы незримо сообщая ему о начале чего-то нового и хорошего.

Выбрав себе место поудобнее, Алексей начал плескать в лицо чистую холодную воду. Руки сами собой тут же ощутили жесткую колючесть шеи и бороды. Здесь в тайге совсем не требовалось бриться, и рыжая бородка ему сейчас как никогда была к лицу. Поэтому, бросая в лицо огромные охапки воды, он млел от удовольствия.

— Интересно, она сама-то умывалась или нет? — поднимаясь к костру, подумал он.

Увидев её чистое лицо и руки, он был приятно удивлён тем, что не ошибся в ожиданиях…

Дни шли за днями. Вечерами Алексей учил Веру говорить, считать, читать, писать, а днём искал свои камни. Вера оказалась очень способной ученицей и схватывала всё на лету.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

40

Ушканы — зайцы.

41

Куды с добром — очень хорошо.