Кнайпы Львова

Юрий Винничук, 2000

«Львов любит пить, умеет пить и имеет что пить», – с гордостью говорили львовяне. И были правы. Ведь в свое время Львов славился лучшим в Польше пивом из пивоварни на Клепаровской улице, прекрасной водкой Бачевского и кнайпами – ресторанами, кафе да и просто забегаловками. Кнайп было столько, что даже сегодня поражает их география – ведь такие заведения не концентрировались тогда только в центральной части Львова, а находились и на окраинах, и даже за городом. И заходили в них львовяне как к себе домой, каждый знал официанта и владельца кнайпы по имени, а те, соответственно, знали по именам своих посетителей, или, как еще говорили, гостей. Кнайпы имели свою постоянную публику, для которой «свой» локаль (заведение) был превыше всего. Завсегдатаи были не просто знакомы – они прекрасно знали друг друга и ощущали себя одной большой семьей. В этой книге рассказывается о львовских кнайпах ХІХ и первой половины ХХ столетия. Но по большому счету она может служить и прекрасным путеводителем по тогдашнему Львову, ведь буквально с каждой кнайпой связана своя история и своя легенда. И все эти истории раскрывают неповторимый, невероятный, волшебный образ Львова. Книга выдержала несколько изданий на украинском языке и теперь впервые выходит на русском.

Оглавление

Кнайпы во времена первой мировой войны

В период Первой мировой войны кофейни и рестораны переживали неспокойные времена. Кофе без сахара стал обычным явлением. Сахар продавали только на талоны. Дефицит был настолько существенный, что власти решили в апреле 1917 г. вообще запретить подавать сахар в кофейнях, чтобы предотвратить спекуляцию. Но употребление принесенного с собой сахара разрешалось. И когда 12 августа 1920 г. в ресторане гостиницы «Брюлловская» посетителю подали двойную порцию сахара, что противоречило распоряжению министерства, администрацию кофейни наказали на 20 марок с заменой штрафа на 45 дней ареста.

Дефицитом был и лимон. В газетах советовали использовать к чаю вместо лимона ревень.

А между тем и тогда открывались новые кофейни. Известная польская писательница Габриэля Запольская открыла во время Первой мировой войны на Академической, 4, кофейню «Dworek» («Усадьба»), а для ее украшения сама же сделала большие куклы, которые должны были изображать персонажей «Пана Тадеуша».

В российском журнале «Всходы» за 1915 г. описано впечатление русского офицера от пребывания во Львове. «Вслед за газетчиками просыпаются кофейни, молочарни, чайные. Здесь в глубине невысоких, но чистых кофеен каждое утро можно увидеть тот Львов, каким он был до прихода наших войск. Если вы хотите узнать здешнюю жизнь — посетите утром одну из тех среднего размера кофеен, разместившихся у Рынка и городского театра… Здесь за небольшими столиками с газетой в руках и за чашечкой аппетитно дымящегося кофе вы увидите Львовских политиков и дельцов. Здесь все друг друга знают, у каждого годами насиженное место. Если случайно заходит посторонний, на него смотрят с удивлением и подозрением, но если вы где-нибудь сбоку мирно уткнетесь в газету и из-за чашки чая будете наблюдать, — к вам скоро привыкнут, и вы услышите, как горячо трактуются события дня, с каким пылом вспыхивают споры за и против современного положения вещей, какие грандиозные стратегические комбинации изобретают, и какие удивительные реформы планируют.

Около девяти утра открываются магазины, и день начинает свой привычный круг. В двенадцать снова все тихо: в это время здесь обед, и до двух все закрыто. После двух город снова оживает, но настоящая жизнь начинается только вечером. Около шести тротуары полны людей, которые вышли на прогулку, витрины магазинов сияют и манят, кофейни снова полны, в кинематографе негде яблоку упасть. Густая толпа плывет по тротуарам, стоит у магазинов, заполняет пассажи. Пробегают ярко освещенные трамваи, снуют «дорожки» (парные экипажи с типично австрийскими извозчиками) — везде жизнь и движение. А в десять вечера все снова затихает: трамваи заканчивают свои рейсы, гаснут окна магазинов, толпа расходится, и город погружается в мертвую тишину, которую изредка прорывают шаги патрулей и многочисленных обходов».

С началом войны жизнь львовских кнайп закипела в другом режиме. Власти запретили употребление алкоголя, а вследствие этого закрылись кнайпы, где напитки были незаменимым атрибутом отдыха. «Тень смерти упала на них, — писал современник, — преимущественно стояли запертые с запасами, скрытыми глубоко в подвале за печатями. Время от времени воры взламывали печати, похищали напиток, и вскоре появлялись на улицах расхлябанные фигуры, удивляя прохожих и во многих вызывая зависть. Уже не слышно в кнайпах возгласов: «Пан старший, три сильные с крепкой!», «Пять шниттов сверху с деликатным воротничком!» Напрасно было бы прислушиваться в «Жорже» — ни следа бухания шампанских пробок. Недавно я встретился с одним пиволюбом и не узнал его. Животик опал, очистился взгляд, голос приобрел звонкость, а на лице засверкала жизненная энергия. Рассказал мне о ходе отвыкания от напитка Гамбринуса, с которым жил годами. Сначала его трафлял шляк[2], потом почувствовал депрессию, а еще позже наступил голод — он просто бросился закусывать свое раздражение, после чего уже лакомился лимонадом».

В октябре 1914 г. во Львов приехал корреспондент газеты «Русские ведомости» Алексей Толстой. Город потряс его: «Это богатый, красивый, упорядоченный город». Писатель посетил кофейни и Винницы, где его поразил нрав львовянок, не поддающихся на ухаживания российских гусар. Одна такая даже довела гусара до слез.

За неимением места для заливания червячка Львов сосредоточился на семейных очагах.

19 июля 1919 г. газета писала: «Небесных птиц, которые не сеют, не жнут, а ищут везде дурачков, развелось немерено. Один из их братии посетил ресторан Тенненбаума (ул. Рейтана, 1), где сначала стрельнул себе бокальчик водки, а затем потребовал от хозяина 1000 крон в обмен за молчание о том, где он получил водку. Шурин хозяина выплатил 500 крон, однако дал знать в полицию. Шантажиста ищут».

Когда началась Первая мировая война, во Львове появилась идея создать дешевые кухни для семей тех, кого мобилизовали на фронт. Первая такая кухня, кроме существующих и ранее для нищих, открылась на ул. Оссолинских, 11. Но хотя эти кухни и стали для многих большой помощью, однако всех накормить не могли.

Когда же наш город захватили российские войска, президент Рутовский пригласил к себе управляющих этой кухни — пани Аргасинскую, пани Дулебянку, пани Гостинскую, пани Госерову и пани Ломницкую и попросил их организовать таких кухонь больше. И решено было, что каждый участок получит свою кухню. И не только для рабочих, но и для интеллигенции. Первая кухня для интеллигенции открылась в здании «Сокола» под руководством пани Стшалковской, следующая — в Круге литературно-художественном и т. д., пока общее количество дешевых столовых не достигло 47. Только тогда президент сообщил, что на этом стоит остановиться, потому что большего количества кухонь город содержать не сможет.

В этих столовых цены были чисто символические, но немало нуждающихся чиновников сначала никак не могли позволить себе опуститься до того, чтобы за какие-то считаные гроши пообедать. Но наконец должны были усмирить гордыню и без церемонии сесть к общему столу.

Обычно в таких столовых обеды готовили монашки или женщины из благотворительных обществ. В локале Академического дома фонда Германов зал столовой мог уместить до 400 человек, а на кухне хозяйничали сестры-фелицианки. И справлялись они со своей работой так искусно, что обед уже до 12 был готов. К 12 приходили люди с кастрюльками, судочками, баночками, забирая обед с собой. А в час сходились те, кто предпочитали есть обед на месте, — поодиночке и целыми семьями. После трех зал пустел, но для сестер-фелицианок отдыхом и не пахло, потому что приходилось мыть горы тарелок и прочей утвари. А после этого до поздней ночи завернуть тысячи голубцов, налепить армию пирогов.

А вот кухня на Стрельнице принимала по 1000 человек. А потом вдвое больше. Представить это довольно трудно, но львовянки как-то справлялись. Всего в 1915 г. ежедневно выдавалось во Львове 38160 обедов, а из них только 1282 — символически платных. Все рекорды била столовая на ул. Городоцкой, 12, которая обслуживала 2180 человек; на ул. Театральной, 23 — 2230, на ул. Лычаковской, 75 — 2230 и кухня железнодорожников — 1400 человек.

Хроника

25 мая 1917 г. На благотворительных кухнях можно получить бесплатный обед — пол-литра «очень питательного супа», раз в неделю — мясо. Питается 4000 малоимущих в день.

17 июля 1917 г. Мясные блюда подаются дважды в неделю.

24 мая 1918 г. Масса нареканий на обслуживание в общественной кухне, на пл. Домбровского — гнилая картошка, недоваренные овощи, мизерные порции.

3 января 1919 г. Бесплатные обеды для бедных предоставляет полевая кухня № 1 на пл. Марийской. Утварь иметь с собой. Для интеллигенции — дешевые обеды в Академическом доме с 1 до 3. Для старых и больных можно забирать обеды домой.

16 января 1919 г. Открылась новая кухня для бедных возле костела Св. Антония.

16 января 1919 г. Первая общественная кухня откроется во Львове в ближайшее время в помещении старой бани при ул. Домбровского. Будет занимать партерный локаль и первый этаж так, чтобы можно было одновременно обедать нескольким сотням человек.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Кнайпы Львова предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

2

Трафил шляк — выйти из себя, разозлиться (пол.).

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я