Напрасный труд

Юрий Валентинович Стругов, 2002

Эту повесть можно было бы назвать «Как разрушалась сталь» – не антитезой Николаю Островскому, а наоборот – как логическое завершение грандиозного коммунистического проекта «Советский Союз». Все описанные события имели место быть, имена героев изменены. Содержит нецензурную брань. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

В понедельник, с утра пораньше, Егоров поехал в свое Министерство, с неприязнью думая о своих золоченых и, оказывается, никому не нужных"мероприятиях". В отделе, едва успев поздороваться с оживленно обменивающимися воскресными впечатлениями сотрудниками, он сразу получил от начальника отдела совет, не теряя времени, съездить в Министерство заказчика.

— С ним все равно"мероприятия"нужно согласовывать. Только созвонитесь предварительно — сказал он и, пролистав несколько записных книжек, дал телефон начальника Главка Министерства заказчика, который занимался строительством Биохимического.

Ответили Егорову сразу. Приятный энергичный голос сказал:

— Да, слушаю вас.

Егоров представился и пустился было в объяснения, справедливо полагая, что там его ждут еще меньше. Однако, он ошибся. Энергичный собеседник, едва начав слушать, прервал его:

— Что вы там делаете?! Мы вас давно все ищем! Приезжайте немедленно, и сразу ко мне!

— Чего это вдруг меня ждут в чужом министерстве больше, чем в своём, — подумал Егоров, — раз я и в своем не нужен?

Однако, быстро собрался и поехал, с трудом отобрав в одном из отделов своего Министерства книгу"мероприятий", не мог же он ехать с пустыми руками. Книгу теперь никак не хотели отдавать, говоря:"Мы как раз собрались ее рассматривать."Однако, потом, уступая силе, отдали, предупредив:"Ну смотрите, вам видней. Только не жалуйтесь потом, что мы не рассмотрели."

В вестибюле Министерства заказчика молодые сильные ребята из каких-то"органов"долго изучали его документы, выписывали пропуск и, наконец, пустили наверх.

Егоров долго блуждал по сложному переплетению коридоров и лестниц в поисках нужного ему кабинета, потом часа два после представления секретарю ждал приема в тесной и какой-то неправильной формы приемной, похожей на каморку под лестницей. Пока искал да ждал, отметил про себя, что и здесь у людей такие же спокойные, ничем не озабоченные лица, такие же неторопливые движения, такие же свободные позы и манеры, такие же универсальные темы для разговоров, по которым никак нельзя понять, какого же профиля это учреждение.

Наконец, его пригласили в оказавшийся неожиданно крохотным кабинет. Навстречу из-за стола с трудом вылез и сделал два шага вперед крепкий темноволосый и очень серьезный человек.

— Здравствуйте, — сказал он, крепко пожимая руку, — присаживайтесь, пожалуйста — , и сел на место, протиснувшись между столом и креслом.

Потом взял из рук Егорова книгу"мероприятий", положил перед собой и, укоризненно глядя не Егорова, сказал:

— Что ж вы так? Вам что, неизвестно, что это объект народно-хозяйственного значения? — Он постепенно повышал голос. — Или для вас постановления Правительства не имеют обязательной силы?! А?!

Тон начальника главка, не соответствующий размерам приемной и кабинета, слегка удивил Егорова. Во-первых, Егоров был из другого ведомства и ему не подчинялся, а во-вторых, начальник главка по московским неписаным законам не та фигура, которой можно повышать голос.

Потом Егоров узнал, что он недавно был переведен в министерство с директорского поста из глубинки. Это, конечно, очень большое повышение, но на прежней должности он имел огромный кабинет и такую же огромную приемную, был самым большим начальником в маленьком, но, всё же, городе, и мог позволить себе, и позволял, кричать на кого угодно.

Нынешний кабинетик и приёмная при гораздо большей должности смущали его и он как раз находился в поисках совершенно необходимой для новой для него аппаратной жизни гармонии.

— Вы что, не знаете, что заводом интересуются в Совете Министров и ЦК Партии? — продолжал он, с особым удовольствием и значением произнося последние слова.

— Конечно, знаем, — ответил не настроенный быть виноватым Егоров, — только первым документом в этих"мероприятиях", да вы посмотрите, лежит"пусковой комплекс", составленный и утвержденный вами, вернее, заместителем вашего Министра. Вы это и без меня понимаете, на нем все свои расчеты строим. А потом, — продолжал Егоров, — что-то вы, едва поздоровавшись, стали разговаривать со мной, как будто я у вас… на партийном учете состою.

Серьезный начальник главка и недавний директор завода молча выслушал Егорова, несколько секунд смотрел на него, моргая, и неожиданно рассмеялся. Чем Егорову сразу понравился.

— Действительно, что это я, — сказал он и стал читать золотые буквы на обложке. — Послушайте! А вы откуда?

Егорову очень хотелось сказать, что он от верблюда, но удержался:

— Я вообще-то из Хабаровска. А перед вами"мероприятия"на строительство Биохимического завода, который в Дальнереченске. Это недалеко. Не отсюда, конечно, а от Хабаровска.

Он уже понял, что с ним говорили, и по телефону и сейчас, принимая за кого-то другого, кого действительно ждали.

— А-а, вот оно что, — задумался начальник главка, барабаня по столу пальцами и поглядывая на Егорова, повернулся с трудом в тесноте к тумбочке с телефонами и сказал, — тогда подождите.

Через минуту в кабинет вошли двое сотрудников Министерства, имеющих, как понял Егоров, непосредственное отношение к строительству его завода. Начался никчемный разговор, состоящий из упреков во многолетнем непонимании важности строительства, в систематическом невыполнении планов, договоров, обязательств, в обмане заказчика и даже самого государства.

Егоров был опытный строитель и на все подобные случаи жизни у него в запасе было множество совершенно неотразимых приемов сделать виноватыми за провал стройки кого угодно, кроме самого себя. К тому же конкретную обстановку он знал несравненно лучше. Поэтому несколько его реплик относительно срыва сроков выдачи проектной документации, плохого ее качества, недопоставках оборудования и"да вы же пусковой комплекс родили неделю назад, что — ж тут о пуске завода говорить"сделали свое дело, и стороны взаимные упреки исчерпали.

После этого говорить стали более определенно, и Егоров понял, что его"мероприятия"не могут быть подписаны заказчиком, так как в них не предусмотрено строительство многих, совершенно необходимых объектов, которые"буквально аннулированы строителями". Егоров же, к которому неизменно обращались"ваше министерство", и речи не мог вести о дополнительных объектах на многие миллионы рублей, так как даже те, что уже были заложены в"мероприятия", превышали возможности его треста втрое.

Начальник главка молча слушал, формулируя, должно быть, свое мнение, потом, хлопнув по столу ладонью, заключил:

— Да, наша точка зрения может быть только такой! Вы доложите об этом своему руководству.

И маленькая просьба, вы оставьте нам эту книжку"мероприятий", вопрос с Биохимическим становится очень серьезным, и я сегодня должен доложить обо всем этом своему заместителю Министра. Сегодня. А вечером вы нам позвоните, мы скажем результат. У вас все? — и поднял трубку зазвонившего телефона, — Что?… Да, у меня… — не очень уверенно сказал начальник главка, и потом опять Егорову: — Простите, я не запомнил вашей фамилии, — и опять в трубку: — Да, у меня он. Хорошо, передам.

— Вот что, — продолжал он, повернувшись к Егорову, — приехал ваш заместитель Министра. Вас там все ищут, с ног сбились. Срочно езжайте к себе. Все понятно?

Егоров немедленно поехал в своё Министерство. Там был как раз такой момент, когда работа вдруг вскипает. Нет, не то, чтобы во всем министерстве. Это не в возможностях заместителя министра, да и ни в чьих вообще, так попросту не бывает. Что бы не происходило в бюрократическом аппарате, всегда есть люди, которых ЭТО не касается.

Бурлили несколько отделов, имеющих прямое или косвенное отношение к строительству Биохимического завода в Дальнереченске.

Егорова встретили с некоторым даже раздражением. Оказывается, всем вдруг захотелось проработать с ним его"мероприятия", всем он стал нужен, но никто не мог сказать, куда он подевался. А начальник отдела, который и посоветовал Егорову поехать в министерство заказчика, не желая попадать никому под горячую руку, отмалчивался.

Заместитель начальника главка Агафонов, тот самый, к которому Егоров обратился по приезду, серьезный и озабоченный, изучал"мероприятия"лично. Хмурясь от раздражения, что Егоров только сейчас нашелся, он пояснил ему, что через два дня оба заместителя министров, нашего и заказчика, должны докладывать в Совете Министров о ходе строительства Биохимического завода, вдруг ставшего кому-то нужным, и о мерах, принимаемых по его пуску. А Совет Министров, будто бы, имеет на этот счет прямое поручение самого ЦК КПСС.

— Замечательно, — обрадовался Егоров, — а то ношусь с этим заводом один я, как дурак с мероприятиями.

— Садись здесь, — Агафонов указал на место за приставным столиком, — будем работать.

Пока Егоров рассказывал об обстановке на стройке и о позиции Министерства заказчика, от которого он только что приехал, а Агафонов сопровождал его рассказ ироническим хмыканьем, в кабинет входили и выходили работники различных служб Министерства, что-то спрашивали, уточняли, чему-то удивлялись и даже что-то предлагали.

Из этих визитов Егоров совершенно определенно понял, что об этой, теперь вдруг важнейшей стройке Министерства, в его аппарате ровно ничего не знают. Но это бы еще ладно, ничего не знать об отдельной стройке, в конце концов, их много. Некоторые не знали географии. О городе Хабаровске, краевом центре, все-таки, слышали почти все, но половина из них несказанно и искренне удивлялись что самолет летит туда больше восьми часов, а разница во времени составляет целых семь Узнав такие новости, они даже с некоторым интересом и недоверием поглядывали на Егорова.

— Да, — сказал Агафонов, дослушав, наконец, Егорова, — разногласия серьезные, а с разногласиями никто в Совмин не пойдет, это исключено. Нужно искать компромисс. — И, пододвинув к себе поплотнее телефон, стал звонить в неприятельский лагерь, Министерство заказчика, в его различные главки и службы, ища для этого компромисса почву.

Переговорил он со множеством людей, почти со всеми об одном и том же, говорил мягко, без нажима, собеседнику на том конце провода становилось очевидно, что его искренне хотят понять, но не всегда могут. Егорову было слышно:

— Конечно, технологию не изменишь…Мы понимаем… Продукт по-другому не получишь… Но ресурсы мы же получаем строго под план… Вряд ли Госплан пойдет навстречу… Конечно, конечно, но наш план подряда тоже не резиновый… Кто спорит, рост по сравнению с предыдущим годом должен быть, но не в пять же раз… Нужно, все же на вещи смотреть реально… Мы в этом меньше разбираемся, но… что-то, все же, можно подсократить… Такие объемы на голом месте, ни базы, ничего… Что раньше, что раньше… Раньше задачи другие были… Я и не говорю, что вы виноваты… Нет, давайте, все-таки, в план укладываться… Сверх? А кто ресурсы даст под это"сверх"?

Высокие договаривающиеся стороны были опытны, все понимали и знали, чем это кончится. И дело, под телефонные звонки катилось куда и всегда, к абсурдному компромиссу.

Наконец, Агафонов, назвонившись и наговорившись до одури, выписал на отдельный листок бумаги все самое важное из разговоров и засобирался доложить ход дела своему шефу, заместителю министра.

— А ты, — сказал он Егорову,-пока я хожу, прикинь, сколько и чего потребуется дополнительно, если придется принять восемь-десять миллионов сверх плана. Понял? И с места не двигайся.

Ходил он долго. Видимо и там, на новом уровне, для торговли тоже требовалось время. Наконец, объявился, веселый, сказал удовлетворенно:

— Ну, все. Остановились на плюс десять миллионов. Хотя они, — он имел в виду министерство заказчика, — требовали тридцать… Давай садимся и срочно корректируем все"мероприятия".

— А на чем эти десять миллионов? — попытался уточнить Егоров, — какие объекты, объемы?

— А-а, ерунда, — отмахнулся Агафонов, — сейчас по телефону договоримся. Была бы цифра. А из чего она сложится, нам все равно.

Егоров с Агафоновым лично, и не очень церемонясь с цифрами, откорректировали множество таблиц, расчетов, графиков, форм, по ходу дела отдавая готовое в печать и на размножение. Наконец, в руках у Агафонова оказалась аккуратная книжка в прежней золоченой обложке, но с другим содержанием. Он повертел ее в руках, полюбовался, сказал:

— Вот теперь они хоть куда, — имея, наверно, в виду, что теперь-то их можно показать в любой инстанции.

На следующий день утром"мероприятия"были подписаны обоими заместителями министров, к обеду без всяких проблем доложены в Совмине, откуда же проблемы, раз стороны договорились, а к вечеру один подписанный и с министерскими печатями экземпляр был в руках у Егорова, и он мог, наконец, с облегчением вздохнуть.

–Ну вот, теперь карты сданы, игра объявлена, — подумал Егоров, находивший в советской, строго научной, системе планирования сильнейшее сходство с карточной игрой, он имел на это полное право, поскольку был преферансистом, — теперь осталось поднять прикуп. Но это будет уже дома. —

Он имел в виду, что ближайшее время должно проявить действительное отношение обоих министерств и партийных органов на месте к заводу.

То, что"мероприятия"были подписаны обоими министерствами и даже доложены в Совмине не значило еще ровным счетом ничего. Действовали еще какие-то таинственные силы, от которых зависело, будет ли завод действительно форсировано строиться, или будет влачит свое прежнее жалкое существование, сопровождаемое только шумовыми эффектами, единственная цель которых убедить кого-то неведомого, что из последних сил делается все возможное, но…

Егоров дружелюбно попрощался с теми, с кем общался при подготовке"мероприятий"и уехал на городской аэровокзал покупать билет на самолет решив потом еще пробежаться по магазинам хотя бы для того, чтобы составить себе перед домашними алиби. Билет он купил на удивление сразу, а в магазины ехать передумал, поскольку не надеялся оказаться где-нибудь первым очереди и не захотел портить себе хорошего от завершенного, хотя и не очень славного, но неизбежного дела, настроения.

Поэтому, купив по дороге и без всякой очереди пару галстуков, он заскочил за вещами в гостиницу и уехал в аэропорт Домодедово. Побродив по аэровокзалу, как всегда переполненному озабоченными пассажирами, взяв на дорогу пачку свежих газет и журналов, он решил, что еще вполне успеет хорошо поужинать, и поднялся в ресторан.

После толкотни зала ожидания здесь было чинно, тихо и пустынно. Егоров выбрал место у окна, устроился поудобнее и стал не торопясь листать журнал. Подошел официант, похожий на пингвина, вежливо выслушал, кивнул согласно на ремарку Егорова"коньяк — вперед"и ушел выполнять.

"Объявляется посадка на рейс двадцать пять Домодедово — Хабаровск" — сказало радио. Егоров залпом допил коньяк, расплатился и пошел на посадку.