Тандем по праву лет

Юрий Бевзюк

Везде ярем святит венец, / везде злодей – иль малодушный, / тиран бездушный, низкий льстец, – / иль предрассудков раб послушный…

Младой комсомолец

Характер у меня властный, в симпатиях узковатый, — но смалу было достаточно ума соблюдать такт: меня любили или чтили во всех коллективах (за исключением в первые школьные годы училок — и в отрочестве окатовских шпанят, в то лето-осень боевые, горячие для меня 53-го, отведавших достаточно моего кулака резкость в конце моего тринадцатилетия — начале четырнадцатилетия)…

И когда, за две еще недели до 15-ти, на мои плечи, впрочем, уже и физически неслабые, легла тяжесть немалая сакральной (в последние — излетающие — полтора года сталинщины уже после смерти вождя) комсомольской власти в школе 27-й громадной (на Чуркине, в районе Владика Первомайском: триста комсомольцев, более двух тысяч учащихся), — я применял ту «эпохальную» (эпоха еще позволяла излетающая!) власть тактично весьма, строго по комсомола уставу, ни малейшей отсебятины (вот как теперь и рифму применяю)…

Доказательством для самого себя стало на пост «бога» комсомольского школьного переизбрание — действительно тайным и беспристрастным голосованием на общешкольном комсомольском собрании, — и в начале девятого моего класса, в сентябре 55-го… Ожидал, что больше всего голосов при комитета переизбрании будет против меня (немало выговоров и прочих взысканий от имени комитета, за своей подписью на общешкольной доске понавывешивал я), — но при подсчете голосов оказалось: наибольшим числом голосов в комитет переизбран я! Всего лишь три голоса против меня, а против остальных из десяти кандидатов — от пяти до десяти (сохранил сию цифирь дневник)..

Причин поэзии моей, за 65, внезапной, — и не сосчитать сразу… Во-первых, конечно, врожденные умственно-речевые данные, во-вторых, с детства настоящие стихи уважал, и хотя было несколько попыток разовых, — слабы были, неудачны: за столь острое оружие не брался, понимая, что прежде всего содержание новое и важное, — а его еще надобно набраться… В-третьих, с двадцати четырех лет, мировую поэзию и нашу прочесывая фронтально, запоминал важное — и потому, повторяя в памяти, подыскивая рифмы к забытым словам, подспудно навыки стихосложения нарабатывал……Столкновение двух стрессов с причинами противоположными двадцатого числа, пятого года января, высекло первое стихотворение из меня (с.35, сразу важное)… два месяца потребовалось заменить в нем одно всего слово ключевое: я «кайф» тогда поймал — поэзия в конце апреля вдруг возгорелась во мне пламенем, поднесь не ослабевающим…

А из тех двух стрессов, высекших во мне искру поэзии, первый имел причины давние — еще от далекой таежно-туристской молодости соратников, — туризмом спортивным я от неразумия тогдашнего тотального спасался!.. На 37-й фотография один стресса тяжкого жалости зачальник, слева крайний: — будущие офицеры туризма в крае, пред ними я, тогда в той сфере «генерал», провожу инструктаж…

Считать мне надобно себя — в смысле лишь познания людства, — исключительно счастливым…

В 15-ть, в комсомольской власти — уже после смерти Сталина, — излет я эпохи сталинской славной, людство в его трагические времена самые — спасшей, застал… И пусть теперь она усиленно охаивается — время, в конечном счете беспристрастное, все точки над «i», все ударения расставит…