Будущее уже было

Юрий Анатольевич Кириллов, 2023

«Народ, забывший своё прошлое,обречён пережить его вновь»Схиархимандрит Илий (Ноздрин)Автор представляет свой жанр, как историческая фантасмагория.Произведение повествует о новых необычных похожденияхи приключениях с перемещениями во времени героев, уже известных по сценариям Александра Шевцова «Мы из будущего» и «Мы из будущего-2» ©ВГТРК (Россия-1). На этот раз им предстоит поучаствовать в гуще событий и сравнить произошедшее в Киеве в 2014-ом с тем, что пришлось пережить в Петрограде в феврале 1917 года, встретившись лицом к лицу с реальными и известными участниками событий настоящего и прошлого.

Дорожные преграды

Двое мужчин, по внешнему виду один из которых из радикальной группировки, а другой журналист в каске и зелёном жилете, пробираются сквозь толпы самых разных людей — ликующих и скандирующих, грязных, но весёлых и, чувствующих себя очень свободными. Одни, с перевязанными руками или головой, но счастливыми лицами грызут здесь же пожаренное на костре мясо, другие поют песни и целуются, третьи пытаются прыгать, чтобы согреться и выкрикивают, повторяя лозунги, громко провозглашаемые выступающими со сцены. Всюду уже атмосфера праздника, несмотря на то, что совсем рядом ещё продолжает проливаться кровь, и гибнут люди. Каждый здесь ощущает свободу безнаказанности после долгих лет ограничений. И эту свободу каждый пытается использовать так, как он её понимает, в меру своих потребностей. У большинства это проявляется в безнаказанности за беспорядок вокруг, что никто не накажет за разбрасывание мусора, за разбитие стекла, за надписи на стене и т.д. Даже в таких мелочах многие чувствует внутри свободу действий. Поэтому площадь напоминает уже одну большую помойку. Мусор, по которому просто все ходят, всюду под ногами. Всё сплошь завалено камнями, пакетами, грязной пластиковой посудой, шелухой от семечек.

Выступающие со сцены, сменяя друг друга, выкрикивают лозунги о перевыборах президента, и подбадривают толпу обещаниями, но, в то же время призывают к осторожности и попусту не лезть под пули силовиков, рассказывая о массовых переходах солдат внутренних войск на сторону народа.

Мужчины пробираются к палаткам, расположенным недалеко от сцены. Войдя в одну из них, Тарас представляет своего друга, как питерского историка — блогера от народа, который делает репортажи о народных восстаниях против коррумпированной и диктаторской власти. За столами сидят представители и лидеры разных группировок, активно обсуждая что-то между собой и отдавая распоряжения приходящим и уходящим активистам, называющих себя между собой «сотниками».

Сергей понимает, что он попал в один из штабов, регулирующих действия Майдана. Быстро оглядевшись, он также сознаёт и то, что это далеко не верхушка, здесь нет настоящих лидеров оппозиционной власти, здесь нет ни одного депутата, которые реально руководят всем переворотом. Здесь лишь тактические исполнители, которые, в свою очередь раздают распоряжения действующим отрядам. Сергей остаётся стоять в стороне у входа, а Тарас, переговорив о чём-то на ухо с одним из руководителей, выходит, оставляя товарища дожидаться внутри. Через несколько минут в палатке появляется один из таких сотников и с ходу кричит, что ушли крымчане, что не успели их «уложить на месте». Сергей сразу узнает знакомый голос лидера банды отморозков Миколы, с которым встречались у ресторана.

— Нічого, — отвечает ему один из местного руководства, с которым Тарас шептался до этого, — далеко не підуть, перехопимо їх по дорозі. Воно навіть і так краще… Це вже не твої турботи. Йди поки.

— Добре, — Микола громко смеётся, берёт со стола яблоко, откусывает и поворачивается, чтобы выйти, но увидев Сергея, удивляется, — А, що тут він москаль робить?

— А твоє яке діло, — возмущается всё тот же майдановский лидер, — Не всякий москаль нам ворог. Буває і хороший москаль.

— Хороший москаль — мертвий москаль, — подойдя почти в упор к Сергею, сотник демонстративно делает жест, проведя большим пальцем возле своей шеи.

Ещё один такой же вооружённый сотник, стоявший рядом, посмотрев на Сергея, качает головой:

— Ні, це наш хлопчик. Я бачив як він на своїх руках виносив з під куль нашу поранену Марьянку.

— Твоя справа, Микола, — продолжает представитель руководства, — накази виконувати и своїми бійцями командувати. А тут політика. Не твого розуму справа. Йди займайся своєю справою.

Боец отвечает ухмылкой. В этот момент в палатке появляется Сирый и сразу направляется к Сергею, здороваясь и похлопывает друга по плечу. Сотник Микола, ещё раз бросив косой взгляд, тут же покидает палатку. Сирый подходит к одному из руководителей Майдана и даёт какое-то распоряжение, после чего выходит из палатки, уводя за собой друга.

— Сергей, у меня для тебя две новости, и одна из них хорошая, — отойдя пару метров начал Сирый, — нашёл я Мишку, слава Богу, жив…

— А вторая?.. — Филатов пристально смотрит в глаза друга. — Ну, не томи… Ранен?.. Идти может?

— Да, всё в порядке с ним. Побили только малость. Ну, до свадьбы заживёт.

— Шутишь, ещё… Что тогда?

— Не знаю пока, получится ли вытащить так скоро… И получится ли вообще. Я попробую, но, нужно время. Возможно, что ждать придётся долго. Если что, ночевать я тебя к себе определю.

— Я готов, хоть сколько. А ночевать могу и здесь. Я тут уже, как свой… — Сергей пытается пошутить, но, у него это плохо получается.

— Ну, добре. Тогда будь пока здесь, дожидайся Тараса, а я в Украинский дом, порешаю через нужных людей.

Друзья прощаются, и Сергей остаётся один среди митингующей толпы совсем рядом со сценой, где выступающий громко рассказывает, как повстанцы уже блокировали Академию внутренних войск и не допустили участия курсантов в уличных беспорядках. Следом за оратором под свист толпы на сцену поднимается глава администрации Киева и демонстративно заявляет о выходе из правящей партии и берёт на себя ответственность за жизнедеятельность города, о том, что он немедленно запускает работу метро. Толпа ликует. Свисты переходят в весёлые крики радости.

Следующий выступающий, обращаясь к власти, вновь кричит о недопустимости применения оружия, и объявляет, что колонна десантников, которая двигалась на Киев, остановлена, что глава генштаба Украины и замначальника генштаба Вооружённых сил подали в отставку, указывая на рядом стоящего офицера. Тот обращается к народу: «Сегодня происходит втягивание военных в гражданский конфликт, что является недопустимым. Это может привлечь к гибели, как военнослужащих, так и мирных граждан, чего нельзя допустить. Это моя собственная позиция, как гражданина, как офицера, и как руководителя, который отвечает за своих подчинённых…»

Самые разные лица, которые Сергей последние дни привык видеть из телевизионных новостей, сейчас здесь один за другим спускаются и поднимаются рядом с ним по лестнице на сцену и обратно. Вот уже какой-то священник во всеуслышание заявляет, что «украинская православная церковь Киевского патриархата принимает решение в своих богослужениях больше не упоминать власть нынешнего президента».

К микрофону выходят сразу несколько депутатов, представляясь от разных фракций и, заявляя о том, что «проголосовали и приняли постановление о выводе из Киева всех спецподразделений и внутренних войск и возвращении на места их дислокации». А следующий выступающий в форме силовых структур под громкие овации ревущей толпы провозглашает о «переходе в полном составе львовской милиции на сторону протестующих, не желая становиться заложниками власти в противостоянии с собственным народом своей страны, и если потребуется, готовы защищать его с оружием в руках».

Вслушиваясь в эти выступления и воззвания, Сергей невольно пытается оценить режиссуру «постановки», правильность и очерёдность подачи «нужной» информации, грамотно подзадоривая и подстрекая буйные головы бездумной бунтующей массы, не давая ни минуты скучать, чётко используя уже отработанные технологии.

Вот очередной такой подстрекатель изученными и стандартными фразами рассказывает, как депутаты правящей партии один за другим массово покидают её ряды, потому что не хотят делить ответственность с Януковичем за преступления его режима, как народ один за другим занимают администрации городов, как милиция в этих городах не препятствует, а добровольно переходит на их сторону, и как президент готовит к вывозу из своей резиденции ценности — картины, иконы, статуэтки, деньги, золото. Безусловно, от таких новостей толпа ликует и неистовствует от ярости и злости. Никто и не пытается даже задуматься, насколько эта информация может быть правдива, безоговорочно веря каждому сказанному слову.

Вот рядом оказываются откуда ни возьмись уже изрядно весёлые рок-музыканты, продолжая подогреваться коньяком из горла, передавая бутылку по очереди друг другу. Через минуту они уже на сцене, а полуопустевшая пятизвёздочная оказывается в руках Сергея от крайнего волосатого весельчака.

Взревев, первые же аккорды приводят в настоящее неистовство и до того, казалось бы, обезумевшую толпу. Но, музыкальное выступление неожиданно останавливает кто-то из очередных важных глашатаев с очередной неотложной новостью, воодушевлённо зачитывая с трепещущей на ветру бумажки: «Друзья!!! Наконец подписано Соглашение «Об урегулировании политического кризиса в Украине» между Януковичем и лидерами партий Яценюком, Тягнибоком и Кличко. Соглашение заверено министрами иностранных дел Германии и Польши, и представителем Франции!… Это соглашение поддерживает и администрация президента США!!!… Оно предусматривает, что на Украине состоятся досрочные президентские выборы, и страна вернётся к Конституции 2004-го года с перераспределением полномочий в пользу парламентской республики!.. В течение десяти дней будет сформировано правительство национального единства. Конституционная реформа начнётся немедленно!.. К досрочному дню голосования будет изменён Закон о выборах и поменяется состав избирательной комиссии. В стране не будет вводиться чрезвычайное положение!.. Расследование событий будет проведено под мониторингом Совета Европы. Внутренние войска и спецподразделения уже сейчас обязаны покинуть правительственный квартал!.. Депутаты уже приняли Закон, которым освобождают от политических преследований всех активистов Майдана!.. Диктатура Януковича низвергнута, и он уже не имеет поддержки своих депутатов в парламенте!!!…»

Каждая пауза поддерживается яростными и дружными восторженными возгласами уже совсем очумевшей от переполняющих чувств радости и почти обезумевшей толпы.

«…Но мы — штаб национального сопротивления, требуем немедленного освобождения всех задержанных активистов уже сейчас!!! Слава, Украине! Героям, слава!» — немного подумав, продолжает выступающий активист.

Вся площадь в голос бездумно повторяет и скандирует лозунги. Сергей продолжает с удивлением и интересом всматриваться в лица ликующей толпы, пытаясь понять, что движет этими людьми, которые совершенно не понимая настоящих реалий, лишь поддаются всеобщему веселью, радости сиюминутной свободы, ни на секунду не задумываясь, как ей воспользоваться и для чего она вообще им нужна, под рёв гитар с вытянутыми вверх руками пускаются в дружные пляски.

***

Проходит уже несколько часов, а известий так и не поступает. Сергей, изрядно устав от неистового шума и всеобщего шабаша, решает найти тихое укромное место, чтобы спокойно дозвониться до друзей и узнать, как выбрались из города. Пробравшись мимо палаток, он оказывается перед огромным обгоревшим зданием. Пожар в Доме профсоюзов уже потушен, но, складывается полное впечатление, что дымиться продолжают даже стены. Бойцы самообороны толпятся возле входа, охраняя от посторонних. Но, Сергей замечает, как какой-то корреспондент выходит из здания. Включив на телефоне камеру, он решает сделать попытку, и с очень уверенным видом идёт прямо на организованную охрану. Увлечённые разговором между собой, майдановцы, расступившись, даже не обращают особого внимания на ещё одного «журналиста».

Оказавшись внутри, тут же ощущается резкий удушливый едкий запах горевшего пластика и… жареного мяса. В голову приходит только одна ужасающая мысль. На улице уже смеркается, а потому внутри полностью обесточенного здания почти совсем темно. Сергей, используя телефон в качестве фонарика, по осколкам стекла и бетона осторожно поднимается на второй этаж. Чёрный дым всё ещё заполняет коридоры, мимо изредка проходят какие-то люди без каких либо опознавательных знаков. Филатов замечает удивительную особенность, что в здании почти ни одного целого окна, снаружи беснуется Майдан, а внутри — гнетущая тишина.

Мрачная картина предстаёт в этой ужасающей обстановке. Материал, из которого сделаны стены, потрескался и тут же отламывается кусками. Все двери взломаны и по центру пробиты, словно топорами. Вероятно, в панике во время пожара искали подходы к гидрантам. Сергей осторожно поднимается выше по обгоревшей лестнице и попадает в большой зал заседаний. Стройными рядами, словно тысячи оловянных солдатиков, из бетонного пола торчат оплавленные металлические основы бывших кресел. Всё это напоминает кадры из фантастических фильмов о катастрофах. Заглядывая в соседние кабинеты, он натыкается на пыльные, но, целые и не разбитые чьи-то очки. На покосившемся столе под толстым слоем пепла чайные кружки и обгоревший хлеб. Видимо неожиданная трагедия застала людей за вечерней трапезой. На стенах висят расплавленные остатки от телевизоров, на шкафах чудом сохранившиеся, покрытые толстым слоя пепла, комнатные цветы.

Вдруг в этой тишине медленно и со скрипом открывается дверка шкафа, и на Сергея «смотрят» две пары с детства знакомых добрых глаз — Гагарина и Королёва. Очень старый, уже слегка пожелтевший, потрёпанный плакат с внутренней стороны дверки шкафа нисколько не пострадал и даже не подгорел.

Коридоры здания построены как в лабиринте. Трудно себе представить, как можно было в дыму искать здесь выход. На полу всюду разбросаны огнетушители, из стен торчат полностью сгоревшие гидранты. Сергей пытается представить, как здесь всё происходило, как пытались спасаться от огня, но, вряд ли это помогало.

На следующем этаже Филатов натыкается на комнату, где на полу целая гора обгоревших и оплавленных различных стеклянных пузырьков. Разбросаны десятки металлических военных касок и щитов. Вероятнее всего, именно здесь разливали по бутылкам эту адскую смесь, которая, впоследствии несла ужас и страх, наносила непоправимый урон и уносила жизни. Не покидает мысль, что и здесь причиной трагедии могла стать именно такая, случайно или даже специально, вспыхнувшая от чьей-то руки жидкость.

С каждым этажом выше запах становится всё ядовитей. Уже невозможно дышать, не зажав нос. Сергей ловит себя на мысли, что здесь пахнет смертью, чужой и мучительной. Металлические опоры и арматуры, торчащие из стен расплавлены и согнуты, перекрытия на потолке от невероятной термической нагрузки сильно прогнулись. Под ногами груды неразобранного обгоревшего мусора, по которому приходится шагать и спотыкаться. Ледяная дрожь пробегает по его спине, когда что-то хрустнуло под кучей обуглившейся одежды. Невольно приходит мысль: «А вдруг ещё не всех нашли и вынесли?»

Так и не решаясь перевернуть лежащее сверху, он быстро выходит и попадает в большую комнату. Из высокого окна повеяло ветром и появляется первая возможность глотка свежего воздуха. Отсюда весь Майдан, как на ладони. Сквозь ватную ненастоящую тишину, будто в перевёрнутом стерео, доносятся отзвуки музыки. Сергей тут же вспоминает, как уже «видел» всё точно также из этого окна, только из телевизионных новостей. Именно на этом самом месте ещё несколько дней назад стоял представитель администрации американского Белого дома и снимал на свой телефон митингующих на площади.

Новоявленный «журналист» также достаёт свой телефон и делает снимок. Тут же он видит пропущенное сообщение от Насти, из которого узнаёт, что «автобусную колонну по Бориспольской трассе заблокировали националисты, и им пришлось повернуть на Корсунь». Чувство сильной взволнованности охватывает Сергея. Он смотрит вниз на полностью, заполнившую площадь, массу народа. Перед его взором в спустившейся вечерней мгле предстаёт настоящее «людское море» из сотни тысяч свечей и фонариков, по которому словно лодки, над головами «плывут» гробы с телами погибших. Митинг превращается в ужасающе красочную панихиду.

Решив, напоследок, заглянуть ещё в один кабинет, Сергей с большим удивлением обнаруживает на столе небольшую, каким-то чудом совершенно не тронутую огнём, деревянную подарочную модель парусника. Неожиданно рядом слышится хруст штукатурки под ногами. Обернувшись, буквально в двух шагах, он видит такого же любопытствующего зеваку в форме корреспондента. Сделав несколько фотографий на телефон, молодой блогер пафосно произносит:

— Как символично. Корабль украинской революции — не подгоревший и не потонувший, — после чего вдруг спрашивает. — Можно, я заберу его себе, как сувенир. Не против?

Сергей в ответ только пожимает плечами, не имея никаких поводов возразить. Наконец звонит Тарас с хорошей новостью. Нужно возвращаться.

***

Подойдя к сцене с обратной стороны, Филатов обращает внимание на группу хорошо и дорого одетых людей. Даже со спины он понимает, что это кто-то из высшего руководства той самой оппозиции, вероятно, только что спустившиеся со сцены. Сергей только что отчётливо слышал, как кто-то из них во всеуслышание объясняли народу, почему подписали соглашение, почему пошли на уступки, и почему не удалось добиться перевыборов президента немедленно.

Сейчас же уже за сценой они пытаются что-то активно обсуждать и активно спорить. Филатов снимает каску журналиста, в которой находился всё это время, быстро сбрасывает яркую манишку, и из любопытства незаметно подходит почти вплотную, чтобы слышать их спор. В самом высоком Сергей сразу узнаёт известного в прошлом боксёра, а ныне лидера одной из оппозиционных партий. Другие лица также часто появляющиеся в новостях. Боксёр в чём-то сомневается, но, товарищи пытаются его убедить. Со сцены в это время доносятся обрывистые фразы выступающего, вероятно тоже из их компании: «… мы выражаем недоверие действующему президенту… Требуем продолжения борьбы с режимом Януковича до полной победы!.. Перевыборы должны быть назначены в ближайшие два месяца, а не в конце года!..»

Рядом с важного вида депутатами в дорогих пальто появляется уже знакомый Сергею, сотник самообороны в камуфляжной куртке и нашивками на рукавах, тот самый, что недавно заступился за него в палатке. Получив какие-то напутствия, он поднимается к микрофону и неожиданно заявляет: «Нужно продолжить начатое нами, нужно завершить свержение режима Януковича окончательно и прямо сейчас!.. Он много раз уже нас обманывал, обещая перемирие, а сам проводил карательные акции… Мы даём ему времени до утра, чтобы немедленно подать в отставку!.. Если он не согласится, мы продолжим борьбу и свергнем эту власть!!! Вы поддерживаете?!!!»

В ответ толпа ликует и беснуется. Тысячи голосов превращаются в единой вой. Депутаты заметно довольны происходящим, встречают возвращение сотника, похлопав того по лечу: «Молодец. Считай, что это твой звёздный час».

На сцену вновь поднимается депутат-боксёр, и несколько неловко начинает извиняться за подписание соглашения с президентом. Пока он выступает с призывами продолжить борьбу за свержение власти, оставшиеся быстро и чётко дают распоряжение этому главарю: «А теперь бери своих лучших пять-шесть сотен бойцов и в Межигорье. На тебе самая важная миссия. Автобусы наготове, там вас ждут наши люди. Оружие уже на месте. И запомни, никто не должен уйти. Не нужно никого оставлять. Всё подчистить. Ты всё понял? Подчистить!!! Картины, скульптуры и драгоценности привезёшь, куда скажут наши люди. И проследи за всем сам лично. Остального твоим бойцам до конца жизни хватит».

Когда сотник удаляется, заговорщики очень хладнокровно продолжают: «Нужно устранить всех… вместе с их семьями. Немедленно. Нельзя никого оставлять. Направьте срочно такую же бригаду бойцов к Азарову. Звоните в Харьков. Пусть соберут самых отмороженных». Спускаясь со сцены, депутат-боксёр пристально смотрит на Сергея, стоявшего за спинами его товарищей. Филатов, понимая, что спалился, и на него сейчас все обратят внимание, сам бросается навстречу боксёру и с улыбкой кричит:

— О-о-о! Great athlete of free Ukraine. Greatest beauzer!!! You are my idol.

Депутат широко улыбается, но делает недоумённое лицо. Не давая ему опомниться Сергей продолжает:

— Let me take a picture with you?

Лицо боксёра выражает вопросительный взгляд, при этом натянутая улыбка не сходит с его лица. Сергей показывает на телефон и произносит:

— Selfie… Selfie.

— О, да, конечно, — спортсмен, продолжая улыбаться и кивая, встаёт за спиной Филатова, позируя для фото.

Остальные депутаты, покачивая головами, с ухмылкой наблюдают за происходящим.

— Thank you… thank you so much. — Сергей пожимает огромную сильную руку боксёра, делает несколько шагов назад и быстро скрывается за рядом стоящей палаткой.

Сделав круг сквозь толпу митингующих, он возвращается к сцене с другой стороны — к тому самому месту, где несколькими часами ранее расстался с товарищами и тут же натыкается на Тараса.

— Ну как? Где Мишка? — с ходу набрасывается он на друга.

— Да, нормально всё, — пытается успокоить Тарас. — Только сам с ним разговаривай.

— Что случилось?

— Пусть сам всё объяснит.

Друзья протискиваются сквозь толпу, чтобы выйти с площади. В это время многотысячная масса в голос скандирует: «Юля!!! Юля!!!» Оглянувшись, Сергей уже издалека замечает, как всё та же компании депутатов на сцену выкатывает инвалидную коляску с женщиной, укутанной в плед. Сквозь несмолкаемые возгласы, раздаётся звонкий женский голос, но отчётливо расслышать слов уже не получается.

Мужчины сворачивают с площади и выходят на примыкающую улицу, полностью заполненную гуляющим народом. Изрядно подвыпившие компании, вольготно разбредаются по всей дороге, палками и дубинами продолжая колотить по стенам, заборам и припаркованным автомобилям. Всюду крики, шум, выстрелы, взрывы питард, в общем хаосе разобрать и отличить одно от другого уже сложно. Тут же, совершенно не замечая прогуливающихся горожан, на большой скорости по дороге несётся жёлтый трактор с ковшом впереди, скорее всего уже приватизированный у коммунальных служб. На нём каким-то чудом со всех сторон разместились с десяток, вооружённых винтовками и обрезами, молодчиков, беспорядочно стреляющими в воздух. Под всеобщий радостный визг, ничего не замечая на своём пути, этот «взбесившийся ёж» своим ковшом сносит всё, что попадается — скамьи, заборы, груды мусора, цепляя припаркованный транспорт и прохожих.

Свернув в подворотню, друзья подходят к уже знакомому, только совсем не белоснежному, а, изрядно испачканному грязью, внедорожнику. С заднего сидения навстречу выходит парень в милицейской форме, только без бронежилета и каски. Не обнаружив, кроме разбитой губы, на забрызганном многочисленными каплями засохшей крови лице парня, больше видимых повреждений, Сергей, обняв Машиного брата, громко командует:

— Поехали!

— Я никуда не поеду, — вдруг упрямо заявляет молодой милиционер.

— В смысле? — Сергей с недопониманием смотрит на него.

— Я никуда один без ребят не поеду. Там остались мои друзья.

Филатов вопросительно смотрит на Тараса.

— А я что могу сделать? — отвечает тот. — Ты не представляешь, чего стоило договориться, чтобы забрать одного. Больше никого не отпустят. Бесполезно. По крайней мере, сейчас. Остальных планируют передать в ближайшие дни, возможно уже завтра. Сирый через отца там договаривается.

— Значит, и я поеду завтра вместе со всеми, — упрямо стоит на своём молодой парень. — Верните меня обратно.

Сергей подходит к парню в упор и пытается внятно, но спокойно разъяснить:

— Послушай, Миша. Хватит сопли распускать. Я обещал полковнику привести сына домой, и я это сделаю, даже, если мне придётся применить для этого силу. Но, я думаю, ты и сам парень разумный, всё понимаешь. Твои товарищи, рано или поздно, всё равно вернутся домой. Новой власти не нужны новые жертвы на фоне последних событий. Им сейчас нужно в глазах западных спонсоров выглядеть лояльными. Они обязательно должны совершить шаг милосердия, поэтому всех отпустят, ещё и на службу позовут. А тебе выдалась возможность уже сейчас оказаться дома, где уже завтра нужна твоя помощь. Там тоже мрази голову поднимают и завтра их нужно будет усмирять. Ты нужен отцу, ты семье нужен, как никогда. Кто сейчас их будет защищать? Ты об этом подумал? Тебя там ждут. Понимаешь?.. Подумай, где ты сейчас нужнее?

Молодой человек, опустив голову, понуро потупляет взгляд.

— Ну, вот и правильно. — Филатов открывает дверь автомобиля и усаживает парня. — А у нас ещё одно важное дело появилось. Тарас, сделаешь ещё одно одолжение?

— Что ещё?

— Дорогу на Межигорье знаешь?

— Дорогу-то знаю, только кто нас туда пропустит? Там территория перекрыта.

— Нужно срочно важную информацию передать президенту.

— Кому?.. — Тарас чуть не поперхнулся. — Президенту?.. Ты в своём уме? Ты что, вот так вот просто хочешь приехать к президенту и сказать: «Здравствуйте, я Сергей из Питера. У меня к вам предложение»? Да, нас за километр к его даче не подпустят. Только, если приступом с армией брать.

— Ну, боюсь, что приступом его и без нас возьмут… А, что предлагаешь? Как можно ему важную информацию срочно передать? Может через кого-то?

Немного помолчав, Тарас предлагает:

— Я знаю, где резиденция премьера. Она не так сильно охраняется. Блок-постов нет, дорога не перекрыта, охрана только на территории. Можно попробовать достучаться.

— Поехали быстро, где это?.. — Сергей прыгает в машину.

— В посёлке одном в южном направлении.

***

Спустя уже полчаса машина резко тормозит, осветив светом фар высокие ворота, и, не переставая, сигналить, пытается привлечь внимание. Сергей выбегает из автомобиля и буквально барабанит по металлической двери калитки. одновременно пытаясь звонить в звонок. Никакого ответа не следует. Слышен только вдалеке истошный собачий лай. Так продолжается несколько минут. Разъярённо и нервно со злости он несколько раз пинает по дверям, после чего отходит к дороге, берёт несколько булыжников с обочины и один за другим с размаху бросает по воротам. Реакции не следует. Сергей повторяет попытку, только теперь пытаясь через забор добросить камнями до ближайшего здания. В этот момент неожиданно дверь калитки открывается, из которой мгновенно выскакивают в полной экипировке вооружённые охранники и одним ударом укладывают «хулигана» лицом в землю. Приподняв голову, тот успевает лишь заметить прижатые к капоту лица искорёженные лица своих друзей.

— Кто такие? Что здесь нужно? — быстро и чётко спрашивает главный из охраны.

— Срочная информация для вашего хозяина, — с трудом произносит Сергей, т.к. лицо вжато перчаткой в землю.

— Какого хозяина?

— Самого главного. Мне нужно срочно передать важную информацию Азарову. Отведите меня к нему.

— А больше ничего не хочешь? — с ухмылкой отвечает главный.

— Я серьёзно, — продолжает настаивать Филатов. — Дело касается лично его и президента. Мужики, время уходит… Думаете, я бы стал с дури просто так ломиться в дверь?..

Охранник внимательно смотрит на милицейскую форму Михаила и, делая знак остальным освободить хулиганов, строго отвечает:

— Валите-ка отсюда быстрее, по-хорошему.

Сергей поднимается с асфальта. Не замечая, как по разодранной щеке вместе с грязью стекает кровь, он делает шаг в сторону автомобиля, после чего поворачивается, достаёт из кармана телефон и, пока охранники не скрылись за калиткой, опять кричит:

— Погоди, командир. Ты ведь должен знать полковника Бочарова из Симферополя?..

После чего уже в телефон кричит: «Олег, там Михалыч рядом?.. Передай, пожалуйста, ему трубку… Прямо сейчас. Очень срочно надо». Командир охраны останавливается и наблюдает за разговором неуёмного хулигана. Филатов протягивает ему трубку телефона: «Возьми… Это тебя». Охранник смотрит на Сергея, но не двигается с места. Филатов что есть мочи в не себя кричит: «Да возьми ты трубку!.. Поговори!.. Тебе что, трудно?..» Главный из охранников делает шаг в сторону Сергея и берёт телефон, другой, что всё это время стоял за его спиной в этот момент передёргивает затвор автомата и направляет в сторону непрошенных гостей. Несколько минут командир молча слушает, после чего коротко отвечает: «Я понял».

Он молча возвращает телефон и быстро скрывается за калиткой. Дверь за охранниками закрывается и вновь наступает тишина. Сергей в недоумении ещё несколько минут ходит из стороны в сторону вдоль высокого забора, лишь изредка нервно пиная по колёсам и ударяя кулаком по капоту. Несколько раз он подходит к воротам, пытаясь заглянуть в щель. Тянущиеся минуты кажутся ему часами.

Наконец за воротами слышатся шаги, калитка отпирается, и начальник охраны молча протягивает Филатову трубку обычного бытового радиотелефона. В трубке Сергей слышит мужской голос:

— Здравствуйте, молодой человек. О чём Вы хотели со мной поговорить?

Сергей отходит с телефоном на несколько шагов в сторону:

— Здравствуйте, Николай Янович. Меня зовут Сергей Филатов, я историк, преподаю в Питерском университете. Но, я не об этом хотел сказать… У меня для Вас очень важная информация, только мне нужно Вам об этом сказать лично…

— Ну, так говорите, я же Вас слушаю.

— Да, но…

— Вы сомневаетесь, с кем разговариваете?.. Тогда Вам придётся дождаться, пока я прилечу из Харькова… или поверить, так сказать, на слово. Не сомневайтесь, это действительно я.

Тут Сергей вдруг отчётливо вспоминает, как на Майдане говорили о задании для боевиков именно в Харькове.

— Николай Янович, а Вы в Харькове вместе с семьёй?

— Супруга со мной… А, зачем Вы мне задаёте такие вопросы?

— Дело в том, что Вам вместе с супругой прямо сейчас угрожает смертельная опасность.

— Что за вздор? Откуда мне может здесь угрожать опасность? Почему я должен Вам верить?

— К сожалению, но теперь уже Вы должны мне поверить на слово. Буквально полчаса назад я, находился в самом центре штаба оппозиции, только не спрашивайте, как я там оказался. Так вот, я отчётливо слышал распоряжения этих самых важных персон о ликвидации всей верхушки действующей власти. Это очень серьёзно, и это правда. Скажу больше, всё это решается при участии иностранных представителей. Именно, физической расправы, и «зачистки» вместе с семьями. Есть приказ — живыми не брать.

— Этого не может быть… Виктор Фёдорович сегодня подписал соглашение. Пошёл на все уступки. Всё склоняется к мирному разрешению. Конфликт исчерпан…

— Простите, но, Вы глубоко ошибаетесь. Наоборот, именно сейчас и намечается настоящее свержение. Толпа на Майдане уже озверела от ненависти. Им нужны настоящие жертвы. Всё происходит по ливийскому сценарию. О физическом свержении уже отданы приказы. Поверьте, счёт идёт на минуты. Спасайте себя и супругу. К Вам из Харькова отправлены пятьсот до зубов вооружённых боевиков. С минуты на минуту они будут у Вас.

В ответ в трубке Сергей слышит только молчание и глубокое дыхание.

— Николай Янович, Вы ведь уже всё сами поняли. Президента обманули. Его, как говорят в народе, просто развели. Он проявил мягкость, которую восприняли, как слабость. Он не соглашение подписал, а смертный приговор, причём не только себе, но и всему окружению. Вы же сами понимаете, эту гидру нужно было давить и уничтожать в зародыше. Иначе…поздно. Иначе, получили то, что получили. Но, сейчас нет времени рассуждать. Нужно срочно действовать. Спасайте свою семью, и, если это ещё возможно… предупредите президента. Отряды вооружённых отморозков уже по дороге в Межигорье. Они просто жаждут живьём на куски разорвать «ненавистного и злобного тирана» прямо на площади.

— Сказать честно, с этим заявлением Вы застали меня просто врасплох. Я в служебной командировке с одним портфелем, все мои вещи в Киеве, и Вы мне сейчас советуете бежать?

— Вы так и не поняли, насколько это серьёзно? Вам сложно представить, что сейчас творится и происходит в столице. Я Вам предлагаю спасать свои жизни. Про вещи можете забыть. Ваша квартира в Киеве, скорее всего, в эти самые минуты уже разграблена. Резиденцию, где я сейчас нахожусь, до завтрашнего утра возьмут штурмом, возможно, даже сожгут. Бегите, пока не поздно. Бегите!..

— Спасибо, Сергей. Хотелось бы Вам не поверить, но, чёрт возьми, вы слишком убедительны.

— Прощайте. И помните, дорога каждая минута.

Филатов передаёт трубку охраннику и быстро садится в автомобиль. Внедорожник рвёт с места. Минуты две все молчат.

— Серёга, только не расстраивайся сразу, но есть неприятная новость, — после некоторой паузы взволнованно произносит Тарас.

— Ну, говори уже, не тяни… Что ещё случилось?

— Пока ты разговаривал, звонил Олег. У них серьёзная неприятность. Напоролись на блок-пост самообороны…

— И что? Их не пропустили? Ты можешь как-то помочь? Позвонить кому-нибудь, договориться?

— Там безбашенные. С ними не договориться. Они выполняют чей-то приказ. Я уже позвонил Мельнику. Он сам сразу рванул туда.

— Тогда давай быстрее, может и мы тоже успеем.

***

Не доезжая Корсуни, водитель первого автобуса многочисленной колонны, увидев на дороге в свете фар преграду, начинает тормозить и останавливается перед перегородившим проезжую часть грузовым Камазом. Вся колонна встаёт вдоль обочины. Водитель автобуса пытается сделать попытку выйти, но, полковник его тут же останавливает, предполагая провокацию. Олег тоже подходит к водителю, чтобы посмотреть причину остановки. Грузовик отъезжает в сторону, и тут же десятки прожекторов освещают колонну, буквально ослепляя дальним светом автомобильных фар. Десяток машин с воем и рёвом моторов окружают автобусы со всех сторон. Через окна всюду просматриваются мужские силуэты. Пассажиры плотнее задёргивают шторки и вжимаются в сиденья. И тут, как по команде, в окна автобусов с грохотом летят камни и кирпичи. Следом по стёклам и бортам автобусов сыпятся удары металлическими прутьями. Окна разлетаются в дребезги. Ещё недавно стоящую тишину со всех сторон разрезает дикий истошный женский крик, паника у всех.

Олег в компании других мужчин, не выдержав, выбегают из автобусов, чтобы дать ответный бой. Имея неоднократный опыт участия в уличных драках и потасовках, он, с ходу увернувшись от палки или биты, сразу наносит удар кулаком первому попавшемуся отморозку. В свете фар, едва увидев очередной замах увесистой дубины, присаживается, пропуская угрозу над головой, и наносит второму хулигану увесистый удар снизу так, что слышится хруст челюсти. Совсем рядом раздаётся выстрел, и к ногам Олега валится кто-то из его товарищей. В ярком освещении он отчётливо видит, что всё лицо упавшего разбито настолько, что не разглядеть глаз, изо рта обильной струёй пульсирует кровь. В ярости он делает шаг вперёд, пытаясь рассмотреть сквозь луч света силуэт следующего нападавшего, но, спотыкается о лежащего на земле, приседает, и тут же получает по голове удар металлической арматурой, отлетает затылком на автобусное колесо и без движения медленно сползает на землю.

Со всех сторон раздаются ещё выстрелы и звон битого стекла. Бутылки разбиваются о борта автобусов, оставляя огненный след, несколько залетают через разбитые окна внутрь автобусов. В полной панике, те, кто ещё остался внутри, начинают ещё больше кричать и выбегать наружу. Другие пытаются внутри сбить огонь огнетушителями. Но, пламя охватывает всё внутри так быстро, что через несколько минут один из автобусов уже полыхает полностью. Выбежать успевают все, но их тут же палками укладывают на асфальт лицом вниз. Ещё через несколько минут горит уже второй автобус. Остальные всё же удаётся потушить. Со всех сторон визги, выстрелы, крики: «Ганьба!!! Ганьба!!!»

Женский крик постепенно замолкает. Холодная зимняя дорога на несколько десятком метров, словно «живым ковром», «выстелена» телами. Отморозки ходят между людьми, палками и дубинками избивают каждого, кто хоть как-то ещё пытается издавать звуки возмущения. Тех, кто ещё пытается сопротивляться, жестоко избивают до потери сознания, после чего оттаскивают к обочине и бросают, скатывая в канаву. В некоторых просто стреляют на месте. Часть бандитов в салонах оставшихся автобусов перерывают все вещи пассажиров в поисках денег, телефонов и любого ценного. Забирают и сами сумки со всем содержимым.

Главарь группировки, перешагивая через лежащих вниз головой, находит полковника, заставляет подняться и с силой толкает спиной к автобусу, резко направляя дуло обреза в лицо почти в упор.

Один из нападавших спотыкается о ноги лежащего на земле Олега. Посмотрев на разбитую голову и затёкшее кровью лицо, верзила стаскивает с ног русского парня совсем ещё новые понравившиеся ему кроссовки. В этот момент Олег открывает глаза и начинает откашливаться кровью. Всё это время лежащая рядом девушка, тут же со слезами бросается к мужу. Громила с кроссовками в руках опускается к плачущей Маше, резко раскрывает полы её куртки и буквально рвёт одежду. Девушка отталкивает его руки и с силой бьёт по лицу. В ответ получает сильный удар, от которого отлетает и затылком и ударяется о борт автобуса. От боли она хватается за голову, но, отморозок тут же цепляет её за волосы и тащить внутрь автобуса.

Подзадоренные таким решением его приятели, решают также поживиться женским телом, выбирая себе жертву. Один из них хватает лежащую неподалёку Настю. Та начинает с визгом отбиваться. Главарь, продолжая держать на мушке полковника, останавливает бойца: «Не чіпай, залиш її мені. Візьми іншу».

В этот момент из-за поворота появляется сразу несколько автомобилей, на большой скорости приближающихся к месту этого жестокого зверства. Ещё минута и чёрные внедорожники одновременно тормозят возле массового побоища. Первым из джипа выбегает Сирый и сразу подзывает к себе главного этой банды. За ним из машин выходят ещё человек десять с автоматами в руках.

— Все, закінчуй!!! Ти що тут, Микола, твориш.

— А твоє яке діло? — невозмутимо отвечает главарь, вероятно отчаявшись, что не смог завершить начатое.

— А така діло. Про твоє звірство вже в Київе відомо.

— Ну і що? Я виконую наказ.

— Наказ був зупинити, а не вбивати і ґвалтувати.

— I, що? Тобі то що від цього. За москалів впрягатися.

— Микола, не зли мене.

— А, що?

Тут стоявшие, за спиной Сирого, по очереди передёргивают затворы автоматов, сам он сквозь зубы со злостью отвечает:

— А то, що ти собі мізки так і не нажив. Ти думаєш що ти герой? Ти воюєш з беззбройними жінками. Що то ти на майдані зі своїми бійцями під кулями не геройствовал. Ти розумієш, що своєю жорстокістю зараз компрометіруешь всю нову владу?

Сотник отводит взгляд в сторону, сплюнув и насупившись, молча продолжает слушать. Сирый в то самое время пытается глазами найти среди лежащих на земле кого-то из знакомых, стараясь не выдать при этом свою заинтересованность даже перед своими.

— В Київе зараз величезна кількість іноземців і журналістів. Весь світ дивиться на нас. Захід засуджує жорстокий режим колишньої влади. Приходить нова народна влада и починає зі звірячих вбивств беззбройних жінок. Не москалів а українських жінок. Що завтра напишуть у світовій пресі про нову владу? Що завтра за це зроблять з тобою? Де ти сам завтра опинишся?

Главарь банды, понурив взгляд, лишь усмехается.

— Зараз швидко відпускаєте всіх, допомагаєте пораненим. Підчищати все за собою. Не повинно залишитися жодного осколка, жодної краплі крові. — наконец Сирый глазами находит лежащего Олега и пытается поскорее закончить разговор.

— А з цими що? — показывая на убитых на обочине, спрашивает сотник.

— Ховаєте… відвозять. Але, тут не повинно залишитися жодного сліду.

— А з автобусами?

— Вирішуй, Микола. Вирішуй сам. Сам заварив, сам і закінчуй. І щоб жодного відео в мережу не потрапило. Всі телефони сам особисто у кожного зі своїх бійців перевір. Інакше… Розумієш? Сам поруч ляжеш, і ніхто за тебе не заступиться.

Сирый быстро возвращается в свой внедорожник, хватает из багажника аптечку и бросает к ногам раненого друга. Движением руки указывает своим охранника сделать тоже самое из других машин. Маша уже вырвавшись из рук отморозка-насильника, бросается перевязывать кровоточащую рану на голове мужа и вытирать запёкшуюся кровь с лица. Настя, в меру своих сил дрожащими руками сквозь слёзы пытается помогать.

Головорезы быстро исчезают в своих машинах и с диким воем уносятся в пустоту. Люди с дрожью поднимаются с холодной земли, пытаясь найти что-то из своих вещей. Заметив, как полковник зашёл за автобус, Сирый догоняет его и, покачивая головой и опустив взгляд, пытается заговорить:

— Я понимаю, это трудно, но, если сможете… простите. Я не успел. Знал бы раньше…

Александр Михайлович молча смотрит ему в глаза, не отводя взгляда, потом тихо отвечает:

— Не тебе нужно просить прощение, а твоему отцу и всем, кто рядом с ним… За то, что затеяли эту войну между своими народами. Гражданскую войну. За то, что воспитали вас такими вот подонками и отморозками, которые за низменные потребности готовы на зверские поступки и издевательства, которым всё безнаказанно позволено. А тебе не за что просить прощение. Ты — всего лишь продукт этой системы.

В этот момент полковник указывает на целую груду сваленных в обочину окровавленных тел.

— Ну, зачем вы так, Александр Михайлович? Я ведь не прошу вашего снисхождения. Не жду слов благодарности. Мы из разных миров, из разных поколений, с разным воспитанием, с разных сторон баррикад. Я понимаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах не стану для вас своим. Но, Олег мне настоящий друг. А его друзья — мои друзья. Поэтому я сейчас здесь. Но, я, правда, не смог вовремя помочь. И за это сам себя простить уже не смогу.

— Ну… как знаешь. Тебе видней, — слегка постучав собеседника кулаком по плечу, полковник делает попытку пройти в автобус, но, вновь поворачивается и тихо добавляет. — А вообще…, спасибо… И, за сына, тоже спасибо.

Сирый поднимает взгляд в небо, чтобы не было видно проступивших слёз. Полковник собирает в автобусе имеющиеся медикаменты, бинты и отправляется на помощь к раненым. Из других уцелевших автобусов также вытаскивают всё, что может помочь и пригодиться.

Сирый присаживается рядом с Олегом:

— Как ты? Как голова?

— Соображает немного… — с ухмылкой отвечает раненый друг.

— Встать можешь?

— Бывало и хуже. Забыл, что ли?..

— Ваши автобусы уже не смогут дальше двигаться, они разбиты. Садись в машину, я тебя отвезу.

Олег ухмыляется и похлопывает грязной окровавленной рукой товарища по щеке:

— Сирый, ты что?.. Лучше девчонок вывези отсюда в безопасное место. Слышишь? Только в надёжное и безопасное.

Маша с Настей в голос тут же возражают:

— Никуда мы без вас не поедем.

Понимая, что уговаривать их бесполезно, Олег продолжает:

— Здесь больше двух сотен людей. Нужно как-то выбираться всем вместе. Транспорта, я так понимаю, нет и не будет никакого. Рядом в округе только мелкие деревушки. Вряд ли ночью нас кто-то к себе пустит.

К разговору присоединяется Машин отец:

— Дорогой добираться бессмысленно. Попутных автобусов нам не найти. Самое безопасное сейчас, ехать домой поездом.

— Разумное решение, — подтверждает Сирый, только до ближайшей станции здесь километров двадцать. И, это если напрямую через лес и поля. — Я отвезу несколько человек, а остальные?..

— Все вместе пойдём, — твёрдо заявляет полковник. — Только вот что с убитыми делать?

— Сейчас сюда вернутся с грузовиками и тракторами, всех похоронят, — тихо ответил Сирый.

— Надо будет список сделать, семьям сообщить.

Сирый отходит к одному из своей охраны, окликнувшему его, после чего возвращается, и, оправдываясь, сообщает:

— Мне срочно нужно вернуться в Киев. Вам тут тоже оставаться больше нельзя. Поспешите. И, будьте осторожны.

Простившись со своим другом, молодой олигарх в сопровождении охраны скрывается за поворотом. Полковник командует народу организоваться в группы, собрать всё необходимое, что можно унести в руках. Не все могут сразу идти, некоторые продолжают рыдать возле убитых. Приходится уговаривать и силой оттаскивать от обочины с телами. Ещё спустя некоторое время эта огромная толпа растянувшись длинной цепью, сойдя с дороги начинает движение по полю в сторону леса.

Только спустя полчаса полковник вдруг обращает внимание на сбитые и отмороженные в разодранных носках ноги зятя. Понимая, что возвращаться за обувью, чтобы воспользоваться чьей-либо из убитых, уже поздно, и продолжать в таком виде движение тоже невозможно, он пытается найти в рюкзаке, хоть что-то подходящее. В итоге просто вываливает из него всё содержимое и с силой разрывает на две половины. Получившиеся брезентовые «лапти» девочки верёвками обвязывают Олегу поверх тёплых спонтанных портянок из женских платков. В такой обувке уже можно идти.

После вынужденного короткого привала, крымчане, вновь продолжают своё движение через лес в направление далёких, но отчётливо раздающихся сквозь зимнюю ночную тишину железнодорожных гудков.

***

Вырулив из-за поворота, Сергей с товарищами попадают в серые клубы, застилающие видимость на дороге. Дым исходит от горящей поблизости вдоль дороги техники. Приблизившись, перед их глазами предстаёт ужасающее зрелище. Колонна разбитых и исковерканных автобусов у обочины, два из которых уже выгорели дотла, лишь колёса продолжают заволакивать всю округу чёрным едким дымом. На дороге всюду стёкла и размазанная кровь. На другой стороне обочины больше десятка сваленных человеческих тел. Сергей, включив на телефоне фонарик, бросается к ним, чтобы рассмотреть. Миша тут же следует за ним. Переворачивая каждого, пытаются найти признаки жизни, хоть у кого-то. Окончательно убедившись, что выживших не осталось, и, что среди убитых нет их родственников, мужчины идут осматривать автобусы.

— Куда исчезли все? Где остальные? — на грани истерики Сергей колотит кулаками о борта автобуса.

— Может их забрали и увезли? — делает предположение молодой милиционер. — Сидят сейчас где-нибудь в подвалах.

— Чтобы триста человек вывезти, нужно много техники. Не разумно было тогда вообще сжигать автобусы, на которых и могли всех вывезти, — пытается рассуждать единственный, хладнокровно воспринимающий ситуацию, Тарас. — Скорее всего, нападение получилось спонтанным. Такое количество трупов тоже никому не нужно. Значит, остальных просто отпустили… Или разогнали. Я думаю, что не время разгадывать ребусы и выстраивать предположения. Полагаю, есть кто более внятно сможет нам разъяснить, что здесь произошло…Если сам успел.

После недолгого разговора по телефону, он доходчиво рассказывает друзьям историю случившегося. Вдалеке начинают виднеться многочисленные огни приближающейся большой колонны. Чтобы не встречаться лицом к лицу с бандой отморозков, мужчины быстро спохватываются и уезжают в обратную сторону, хотя и отчаянного сотрудника «Беркута» буквально силой приходится вталкивать в автомобиль.

— А я бы сейчас этим гадам поотрывал головы прямо здесь. Суки!!! Твари!!! — не успокаивается он по дороге.

— Поверь, Миха, я бы сейчас сделал тоже самое, внутри меня всё точно также кипит и клокочет, — пытается поддержать милиционера старший товарищ. — Только на войне нужно ведь думать ещё и головой, а не действовать только эмоциями. Ну, надерём мы сейчас задницу одному или двоим, и что из этого? Подставим головы под их пули? Кому легче станет? Куда на вооружённую толпу? Ты же видишь, они ни перед чем не останавливаются. Они озверели. Они жаждут крови.

— Таких надо сразу уничтожать, — не унимается молодой и дерзкий парень.

— Согласен. Только для этого нужно самим оставаться живыми. А иначе, кто их будет истреблять? Поверь, придёт и их черёд…

Уехав вне зоны видимости, Тарас останавливает автомобиль и пытается вклиниться в разговор:

— Ладно, отчаянные головы, что дальше делать будем? Где искать? В какие леса они ушли? По полю на машине мы далеко не уедем.

— Предлагаешь пешком догонять?

— Предлагаю по просёлочным дорогам между деревнями их перехватывать.

— Тогда объезжаем этот лес и сворачиваем к деревне, возможно они вышли туда, — пытаясь рассмотреть карту на телефоне координирует Сергей.

Внедорожник медленно въезжает в глухую тёмную деревню. Ни в одном окне нет ни света, ни живой души. Изредка издалека доносится собачий лай. Улицу освещает единственный целый фонарь.

— Господи, глухомань-то какая… — Тарас очень внимательно широко раскрытыми глазами, всматривается в каждый освещаемый фарами предмет, зачем-то сжимая одной рукой крестик, висящий на шее.

— Того и гляди, из-за угла ступа со страшной кривой уродиной вылетит, — пытаясь шутить и сбить напряжение, подзадоривает его друг.

— Да, иди ты… Смотри в карту лучше. Куда дальше?

Вдруг неожиданно в этот момент из переулка на машину буквально набрасываются с диким лаем около десятка собак. Огромного размера вожак, подпрыгивая, со звериной жестокостью пытается клыками прокусить стекло. Тарас с испуга резко нажимает на педаль. Общий лай сливается с визгом. Вероятно, одна из собак всё же попала под колесо или зацепилась о бампер. Но, свора не отстаёт и продолжает преследовать автомобиль. Машина мчит по извилистой просёлочной дороге, не сбавляя скорость.

Выгнав далеко со свей территории непрошенных гостей, стая резко останавливается и, ещё немного для форса полаяв вдогонку, развернувшись, спокойно возвращается в деревню, следуя за своим вожаком. Тарас продолжает гнать машину не сворачивая, пока не выезжает на поле, где направление полностью теряется. Множественные колеи в разные стороны припорошены снегом. Основного направления нет, ехать можно в любую сторону, нигде не накатано. Покружив на месте, освещая дальним светом, Тарас попытался найти малейшую зацепку дальнейшего направления, но, все попытки тщетны. Единственный выход — по своим же следам возвращаться обратно, но, и они уже с трудом просматриваются, к тому же, меньше всего хотелось бы новой встречи с бешеной стаей.

— Нужно попробовать добраться до следующей деревни по просёлочной дороге, — предлагает Сергей. — Нужно вернуться немного назад и на развилке свернуть в сторону. Там более накатанная дорога.

Проехав по, предложенному новым штурманом, пути дорога всё дальше и дальше уводит их через поля, между пролесков, пока не упирается в старый деревянный наполовину разрушенный мост. Никаких признаков новой деревни на пути так и не встретилось. Не встретилось и никаких признаков большого количества народа, который должен проходить где-то в этом направлении.

— Кажется мы сами заплутали, — начинает отчаиваться водитель.

— Не дрейф. Судя по карте, кажется, мы попали не на ту дорогу и уехали далеко в сторону. Предлагаю вернуться на основную трассу и сразу двигаться до железнодорожной станции, — вновь роль штурмана и стратега берёт на себя Сергей. — Боюсь, что пока мы кружим по лесам, пока в объезд по дороге доберёмся до посёлка, наши пешком вперёд нас там будут по прямой. Ну, а если мы раньше приедем, значит дождёмся их на месте. По крайней мере, изучим обстановку, чтобы опять не напороться на засаду. Эти нацики ведь знают, на какую станцию крымчане пробираются.

— Разумно, только теперь показывай, как отсюда выбираться на трассу, — Тарас резко разворачивает машину и мчит в обратном направлении.

После ещё нескольких неудачных попыток, спустя ещё несколько часов, внедорожник всё таки выбирается из какого-то пролеска на трассу, поворачивает направо и, согласно карте и указателям, мчит сначала в сторону столицы, затем сворачивает на извилистую дорогу, которая ведёт в сторону посёлка с железнодорожной станцией.

***

Слегка обледенелый перрон и небольшое здание вокзала — единственное хорошо освещаемое яркими фонарями место в посёлке, тихое, почти безлюдное место. Лишь несколько человек ожидают прибытия раннего поезда. Среди немногочисленного транспорта уже в течение не одного часа на прилегающей стоянке друзья ожидают хоть каких-то признаков многочисленной группы, которая должна появиться со стороны леса. Багажник и салон внедорожника до отказа забит бутылочной водой и пакетами с едой. Сергей по дороге скупили почти весь мелкий круглосуточный продуктовый магазинчик. Но, крымской делегации, пробивающейся через лес, так и не видно. Вдруг, неожиданно, в дверь автомобиля кто-то тихо стучит. Сергей отпускает стекло и, не поверив своим глазам, прямо перед собой видит тёмное от грязи и крови, перевязанное растрёпанным серым от пота, бинтом, лицо своего друга.

— Олег! — тут же выскочив, кинулся обнимать друга Сергей. — Ну, где же вы, чёрт побери?.. Мы уже вас здесь несколько часов ждём.

— Да, вроде бы добрались… — давая сигнал рукой группе своих, стоявших поодаль.

— Ты, значит, в разведку?.. Да, здесь, вроде бы всё тихо. Мы обследовали. Где все остальные?

— Здесь, неподалёку.

Тарас тоже обнимает крепко друга:

— А мы вас по лесам обыскались? Всю ночь рыскали, ни одного следа не нашли…

— А мы видели, как какая-то машина мимо кружила, все леса фарами просматривала, пришлось прятаться, в землю вжиматься, чтобы не засекли. Мы ведь думали, что за нами погоню пустили…

— Ладно, теперь уже поздно обсуждать. Что сделано, то не вернёшь. Мы видели, что там после той бойни осталось, и ребят видели… — Сергей опускает взгляд. — Ну, ничего. Надо выбираться. Поехали к остальным…

Олег запрыгивает в машину, и ребята едут к зданию Дома культуры. Сопровождавшая Олега «разведка», уже доложила полковнику обстановку, поэтому, первой встречать друзей выбегает Настя, с ходу бросаясь Сергею на шею. Быстро разгрузив всё съестное из автомобиля, принимают решение скоротать время до ближайшего поезда пока здесь, в небольшом, то тёплом и уютном зале. Престарелый сторож любезно предоставил такую возможность, сжалившись над странными путниками. Он совершенно не интересуется политической обстановкой, но с кровью матери впитал и всю жизнь знает, что значит милосердие.

Растрёпанная и замёрзшая многочисленная делегация располагается на полу и вдоль стен, возле отопительных батарей. Ребята взахлеб рассказывают друг другу о случившемся и пережитом. Михайлович молча наблюдает за всеми и пристально, не отводя глаз с нескрываемой ненавистью, смотрит на Тараса. Тарас, прекрасно понимая, о чём сейчас мысли полковника, также не отводит взгляда.

Начинает смеркаться, а, потому, поблагодарив сжалившегося гостеприимного старца, делегация покидает помещение, пытаясь прибрать за собой, забирая даже самый мелкий мусор. Уже через несколько минут эта многочисленная толпа разбредается и располагается по вагонам прибывшего поезда. Друзья прощаются.

— Сохрани, пожалуйста, Тарас, наш «свадебный подарок» в сохранности. Будет повод как-нибудь приехать к нам в гости, — Олег крепко обнимает друга.

Тарас опускает голову, и только сейчас обращает внимание на ноги своего раненого товарища. Он тут же бросается в автомобиль, быстро роется в багажнике и возвращается, протягивая свои только что снятые ботинки.

— Спасибо, брат. Не нужно. Доберусь как-нибудь, — Олег замечает, как нелепо его друг смотрится в рабочих тапочках на февральском обледенелом асфальте.

— Даже не обсуждается, — наотрез отказывается украинский друг, глядя на растрёпанное в клочья тряпьё на ногах друга, и ставит ботинки перед ним.

Олег смотрит ещё раз в глаза друга, ухмыляется и быстро, сбрасывая рваньё с разбитых ветками и острыми кочками, ног, с нескрываемой болью обувается в тёплую уютную обувь.

Взявши крепко друга рукой за шею, он прижимает его своим лбом к своему. Сергей, положив руки на плечо каждому из друзей, также крепко прижимается к ним уже своей головой. За трогательным расставанием из вагона наблюдают их жёны и полковник. После долгого и пристального молчания, объявляется отправление, и ребята, ещё раз обняв друг друга на прощание, прыгают в тронувшийся вагон, а Тарас, подняв руку вверх, направляется к автомобилю.