Золотая медаль или детство. Как один отец тренировал дочь к Олимпиаде

Юна Трейстер

90-е годы. В городе Боровичи Новгородской области живет обычная семья. Однажды отец семейства решает тренировать свою шестилетнюю дочь к Олимпиаде по легкой атлетике. В городе нет условий, тренеров, спортивных магазинов. Папа и девочка тренируются в коридоре старой школы с одной лампой и крысами. Автобиография. Правдивый рассказ о жизни спортсменов, с полезными выносками о легкой атлетике. Психология отношений отца тренера и бунтующей дочери-подростка.

9 лет. Нервы. Сомнения. Начало

Утро было солнечным и морозным. Мы ехали на мои первые соревнования. Мороз освежал дыхание, кусал за щёки, заставляя быстрее передвигаться по улице.

И вот я в огромном спортивном манеже: резкий запах резины, пота, согревающих мазей будоражаще действовал на всех. Атмосфера была напряжённой, атлеты готовились, бегали, прыгали, ускорялись, тренеры не отходили от своих подопечных. Выйдя на беговую арену, я почувствовала себя зёрнышком на кофейной фабрике.

Мы приехали за два часа до начала забегов на 60 метров. Время было рассчитано: 30 минут — на изучение обстановки, 15 минут — разминка, 20 минут — гибкость суставов, 20 минут — специальные беговые упражнения, 7 минут — на переобувание в спецобувь, 15 минут — на ускорение в шипах и 10 минут — на выбегание из стартовых колодок. Если всё выполнено по таймингу, то до старта остаётся 10—12 минут, за это время нужно снова надеть спортивный костюм (чтобы сохранить мышцы в тепле) и ждать своего забега.

У меня был четвёртый забег, я с любопытством рассматривала всех участниц, пытаясь угадать, с кем же из них буду соревноваться. К слову, «питерская школа» спринта считалась одной из самых сильных в России. Боевой настрой тренеров и их учениц меня пугал, прямо Олимпийские игры, ей-богу. Девочек настраивали на борьбу, готовили к «войне» — можно было подумать, что у нас проводились соревнования по боксу, а не по бегу. Я понимала, что они намного опытнее меня и лёгкой атлетикой занимаются дольше. Были и новенькие, как я, впервые попавшие на такие крупные соревнования. Мы держались вместе: поднятые плечи, испуганные глаза, руки, сжатые в кулаки, и опущенная голова выдавали в нас детей, но никак не спортсменов.

Четвёртый забег. Ко мне подошёл судья и спросил, как я планирую стартовать: с колодок или с высокого старта. Я была младше остальных, и мне решили сделать поблажку.

— Она бежит с низкого старта, — сухо ответил папа.

Он не отходил от меня ни на шаг, всё записывал: кто и что делает, кто и что говорит, какие советы даются и так далее. Тогда он был моим телохранителем, тренером и папой одновременно.

Из головы никак не выходил вчерашний неудачный опыт со стартовыми колодками. Вспоминая его, я нервничала и боялась, что опять упаду на соседнюю дорожку и вместо соревнований по лёгкой атлетике получатся соревнования по боулингу.

Судья пригласил четвёртый забег снять спортивные костюмы и встать по своим дорожкам.

«На старт, внимание, выстрел!»

Мы рванули со своих колодок. Точнее, все убежали вперёд, а я? А я пыталась не упасть с этих самых колодок. И это получилось. Точнее, только это и получилось: я не смогла никого догнать и добежала последней. Когда я финишировала, то подумала: «Что я тут вообще делаю? Это физически невозможно так быстро бежать, как бегут они». Тогда я заняла 12-е место.

Никогда не принуждайте младших детей соревноваться со старшими. Им необходимо ваше восхищение, вера в них, а не утешительные слова. Очень много примеров, когда после подобного проигрыша дети не возвращались в спорт. Ребенку важны «здесь и сейчас».

Я проиграла. Мне было бесполезно объяснять, что соперницы старше меня, что они тренируются в лучших условиях, чем я, что некоторые были призёрами каких-то крупных соревнований. Мой проигрыш постоянно крутился в голове, только убеждая меня в том, что спорт — это не моё.

— Я больше не хочу бегать, мне это не нравится, — говорила я в поезде, который вёз нас домой. Папа на это только улыбался и повторял: «Мы сюда ещё вернёмся, обязательно вернёмся, и увидишь, как всё поменяется».

Тогда я влюбилась в ночную дорогу. Поезд тронулся, и за окном остался огромный, разноцветный город. Настала глубокая ночь, но именно ночью город переливался цветными картинами, лучи фар догоняли друг друга и пересекались — таких ярких огней никогда не увидишь днём. В большом городе кипела жизнь даже ночью. Я как заворожённая смотрела в окно до последней яркой вывески, луч от машины сменила кромешная тьма, в отражении которой я увидела только себя, вагон и отца, читающего книгу.

На перроне стоял одинокий фонарь, он никогда не работал. Зимняя пурга поднимала пушистый снег в воздух, а ветер не давал ему упасть на землю. Пустой ночной перрон встречал дочь с отцом, которые только что сошли с поезда. Стук колёс сменила сонная тишина на станции и напомнила нам, что мы дома. Спали все: волки, медведи, люди, фонари, машины. Скрипя снегом, мы побрели по протоптанной колее домой.

Почему папа был так уверен, что мы вернёмся, я не знаю. Но наша первая попытка стала «крещением» для нас обоих.

Омлет уже остывал в тарелке, но отец к нему не притронулся, его очень беспокоило, что произошло вчера. Похоже, он ещё не ложился:

— Мы недостаточно тренируемся, нам необходимо переходить на каждодневные тренировки. Ты слишком слабая, нужно добавить силовую нагрузку. И мне не нравится твой настрой. Я говорил, что мы едем не выигрывать, а «познакомиться» с манежем, соперницами, соревновательной атмосферой на будущее. О победах говорить очень рано! — он злился на моё упадническое настроение, которое я демонстрировала за завтраком.

Отцу я поверила. Мы тренировались каждый день. Поначалу это казалось чем-то невыполнимым: ноги, руки, тело ещё ныло с прошлых тренировок, а я уже шла на новую. Первый месяц, второй дались мне с трудом. Помните те мотивационные фильмы, где главный герой, обливаясь потом, а иногда и кровью, делает упражнение, а над ним строгий тренер (почему-то это обычно старик китаец) заставляет его делать ещё больше, ещё сильнее, ещё, и ещё, и ещё… Видели такое кино?

Сжимая в ладони секундомер, грозно нависая над моим измученным телом, папа требовал от меня результатов:

— Если ты сейчас пробежишь медленнее, чем в прошлый раз, ты побежишь ещё раз, а потом опять и опять, пока не покажешь мне быстрых секунд. То, что сейчас, — это хорошо, но медленно.

— Я пробежала шесть раз, я не могу быстрее, — ещё не отдышавшись от прошлого бега, глотая воздух, отвечала я.

— Нет, нет, я не тороплю, отдохни, у нас много времени, во сколько школа открывается? В семь ноль-ноль? Вот и замечательно, до семи утра в нашем распоряжении вот этот чудесный коридор, — его руки сделали взмах в сторону школьного «туннеля» и раскинулись в стороны, давая понять, какое сокровище перед нами.