Крылатые

Юлия Эльм, 2023

Этот мир очень похож на наш. С одной лишь разницей – от начала времён людям в этом мире даны крылья. К чему это привело их общество? Какие проблемы решило, а какие создало?С первого сентября в столице крылатых начал свирепствовать смертельный вирус. Покорители неба – люди оказываются запертыми в своих квартирах в городе огромной высоты. Санитар районной больницы, студентка университета, министр внутренней безопасности попадают в центр событий. Куда приведут их дороги небес, и какие тайны им откроются?

Глава 1. 5 сентября.

У нее были прекрасные белоснежные крылья. Лучше, чем у кого-либо из всех, что она знала. Её подруги из кожи вон лезли, раскрашивая свои серые или коричневые крылья в радужные цвета, а она просто наслаждалась собственной белизной.

— Доброе утро, столица! Сегодня пятое сентября, прекрасный день, чтобы поговорить о научных достижениях. Вчера Всемирная аэродинамическая ассоциация презентовала возможности нового топлива, созданного зарубежными учёными… — бойко и безлико трезвонил диктор утренних новостей.

«Пятое сентября… Да вы издеваетесь!» — подумала она, не раскрывая глаз. Всего пять дней как кончилось лето, а она уже начинала ждать следующее. Она никогда не тосковала по прошлому, только по будущему.

Полусонная, девушка перевернулась на другой бок, дотянулась до пульта и выключила телевизор. Вчера ночью она оставила его, чтобы не заснуть… Не получилось.

Солнце нагло, настырно пробивалось сквозь высокое окно. Она его не видела, но чувствовала. К тому же знала, что пятое сентября — один из тех дней, когда солнце словно нарочно выглядывает из-за бока высокоскоростной капсульной магистрали и нагло пробирается в ее небольшую квартирку. Но это был тот факт, с которым приходилось просто смириться.

Если подумать, жила она не лучше и не хуже, чем многие в ее возрасте. И, по сути, ничем не отличалась. Повышенной-переповышенной стипендии от работы в студенческом совете, да ежемесячных переводов от родителей хватало на то, чтобы снимать маленькую квартиру, больше похожую на комнату горного тушканчика, если бы у него вообще была своя комната. Но она не жаловалась, ведь горные тушканчики — милые, да и если подумать, отдельная квартира в столице, хоть и маленькая, хоть и не своя, это уже — роскошь. Она жила на пятом уровне, но всегда хотела забраться выше.

«После окончания нашего университета Вы сможете мечтать о третьем уровне жизни!» — по крайней мере таким кричащим слоганом блистал буклет ее учебного заведения. А она тогда подумала: «Только мечтать? А что, добраться до него уже невозможно? Тогда почему бы не помечтать о втором, зачем мелочиться? Если мечтать — то масштабно!».

А электронные часы на полке безжалостно показывали 6:31 утра. И нужно было вставать и собираться. Конечно, можно было бы просыпаться и попозже, думала она, умываясь, если приобрести вредную привычку ездить на эвее. Но ведь тогда крылья совсем атрофируются… Хотя она прекрасно знала, что это не так. Огромное количество людей, целые толпы ездили на работу, с работы, по магазинам, и даже куда-нибудь в кино исключительно на эвее, и с их крыльями всё было совершенно в порядке. Но она почему-то не позволяла себе сделать также.

Когда солнце уже окончательно осветило комнату, она накинула куртку, расправила разрезанные полы, застегнула молнии под крыльями, открыла дверь и прыгнула. Прыгнула прямо в облака… Мягкие, пушистые облака на пятом уровне. Это редкость, но видимо, ей сегодня повезло. Должно быть в парке недалеко отсюда сегодня был обильный полив.

На самом деле, в городе почти не бывает облаков. На этих высотах достаточно холодно для проживания, и чтобы люди могли наслаждаться летним теплом или зимней прохладой, температура на уровнях регулируется отопительными станциями. Хотя по сути ОС — это всего лишь батареи, работающие на солнечной энергии, встроенные в стены зданий. Они отапливают весь город, и потому летом люди могут спокойно летать в футболках, а не постоянно кутаться в пуховики и шубы. Гениальное изобретение, правда?

Но есть и минус. Плюсовая температура совсем исключает образование облаков. А потому они появляются здесь лишь в случае, если в воздух попадает большое количество воды. С одной стороны, отсутствие облаков — плюс к безопасному передвижению граждан, а с другой… Смертная скука. Ну как можно жить так высоко и не наслаждаться пушистыми, холодными лапами этих небесных котят? Но сегодня, как она уже успела заметить, ей повезло.

Она пролетала «Небесный парк», станцию синей ветки эвея. Каждый день пролетала, и каждый день удивлялась, как же много на ней собирается народу. На огромной, длинной платформе, что уходила сводами вглубь здания, принадлежащего транспортному управлению, каждый день собиралось невообразимое количество людей. Самых разных… Здесь были и строгие офисные работники с подчёркнуто официальными серыми крыльями, и яркие панки с черными, и современные модницы с пестрыми радужными. Иногда, ей почему-то казалось, что существуют только эти три типа, но потом она вспоминала и о других… О стариках с выцветающими крыльями, теряющими перья на ходу, о маленьких детях, которые только недавно выбрались из родительского гнезда и ещё боятся здешних воздушных потоков, о разнорабочих, с крыльями в копоти или в пятнах, о государственных служащих низших чинов, о пестрой массе студентов, да и вообще о всех тех, кто волей случая застрял на пятом уровне.

Все эти люди дожидались прибытия вагонов. Весь город был оплетен прочными тросами, по которым, каждый по своей ветке, ездили вагончики, вмещающие человек сто пятьдесят, с интервалом в одну-пять минут. Как повезет… У каждой ветки был свой цвет, и чтобы не путаться, вагончики тоже раскрашивались под гамму. Раньше, когда этого цветового разделения не было, выходила огромная неразбериха. Но теперь люди точно знали, куда в конечном итоге привезет их синий вагон, и это создавало некую иллюзию порядка.

На пятом уровне веток было всего шесть. К концу осени обещали открыть седьмую… И это конечно меньше, чем на четвертом уровне, но все же больше, чем на шестом. В университете ходила байка, что чем выше уровень, тем меньше люди летают самостоятельно. И вообще, что жители второго уровня уже забыли, как расправлять крылья, но она в это не верила.

По привычке она бросила взгляд на станцию и ей показалось, что увидела розовое крыло своей подруги Мэрилл в толпе. Да, второго такого ядовитого розового точно не могло быть во всей столице! Она уже хотела закричать и махнуть рукой, как вдруг обладательница розовых крыльев вместе с первыми рядами вошла в подъехавший вагон. Двери закрылись, стальная длинная бочка, начинённая людьми, мерно покачиваясь, поплыла по синему тросу прочь от станции. И стало уже как-то не важно Мэрилл это была или же нет.

Платформа пустела и тут же заполнялась вновь. К ней подлетали все новые люди. А девушка облетела трос, что категорически запрещалось столичной мэрией, но никогда не исполнялось, и полетела дальше между домами.

«Дай им волю, они скоро вообще запретят летать. Пересадят всех на воздушный транспорт, и будут радоваться пополнению бюджета за счет продажи билетов. Что это будет за жизнь?» — усмехнулась она налету.

До ее университета на крыльях было полтора часа, но она каждый день пролетала это расстояние. И была искренне рада тому, что хоть этого у нее не отнять.

На самом деле путешествовать воздушным транспортом было куда быстрее, чем на собственных крыльях. Открытие эвея вообще стало прорывом во всём мире и ознаменовало в прямом смысле новую эпоху. А уж о высокоскоростных капсульных магистралях и говорить не приходилось — вот уж где можно добраться из одного конца города в другой за пару минут!

И несмотря на то, что при поездке на эвее приходилось тратить драгоценные минуты на ожидание вагона, двигался он быстрее, чем казалось с первого раза. У станции он замедлялся, а входя в воздушные потоки, набирал скорость, и за счёт обтекаемости легче справлялся с сопротивлением воздуха. Люди, заботливо укрытые листами углеродистой или низколегированной стали, и не подозревали о том, с какой силой вагон врезается в воздушное пространство. И только с ленивым терпением ждали, когда же двери снова откроются на нужной им станции, а они смогут оплатить выход и уйти.

Да, именно выход. Забавно, но люди гораздо быстрее совершают оплату не при входе, а именно при выходе из вагона. Прибывая на свою станцию, они торопятся сильнее, боясь не успеть до начала пары или рабочего дня, и потому готовят карты заранее, совершают оплату быстро и не задерживаются в дверях. Это социальное исследование было проведено столичной мэрией, когда человеческие пробки на входе в вагоны становились такими огромными, что это сбивало ритм всего движения.

К тому же ветки эвея, расположенные по всей высоте уровня, занимали самые быстрые пути, и летящим просто так людям часто приходилось облетать их территорию. А это дополнительное расстояние… Но как же она это обожала!

Девушка уже летела мимо «Северного центра», станции зеленой ветки, как вдруг ее кто-то окликнул:

— Лия! Эй, Лия! — кто-то так неистово махал ей руками, что это мельтешение невозможно было не заметить боковым зрением.

Девушка обернулась на движение… И чуть было не впечаталась в рекламный плакат, которому пришло в его компьютерную голову выдвинуться из глубины офиса именно сейчас.

Рекламщики частенько так делали. Чтобы не платить деньги за аренду дорогостоящих экранов, стальными столбами уходящих к самой земле, они снимали часть окон, закрывали их экраном, и тот периодически «выползал» перед пролетающими, дабы презентовать какую-нибудь новую и совершенно вам необходимую зубную чудо-щётку.

Девушка дернулась назад. Резко взмахнула крыльями… И они отнесли её от ослепляющего экрана на добрых пару метров. Да, в который уже раз крылья спасают ей жизнь?

Только проморгавшись и сумев сфокусировать зрение, девушка заметила эту неистовую ветряную мельницу — причину её несостоявшегося столкновения. Ну, собственно, да, а кого она ещё могла здесь увидеть?

— Эйва! — Лия резко спикировала под купол станции и опустилась на платформу, — Я из-за тебя чуть в щит не влетела.

— Так-то ты рада видеть любимую подругу? — шутливо упрекнула ее Эйва и расставила руки, — Дай хоть обниму, а потом ворчи на меня, сколько хочешь!

Лия вздохнула.

— Это у тебя каждодневный ритуал, — но объятия все-таки приняла.

Эйва была ее однокурсницей. Милая девушка с синими волосами и броскими, крашенными под радугу крыльями. Она никогда не летала самостоятельно — по крайней мере никогда не летала с Лией — больше предпочитая пользоваться эвеем. И они, не сговариваясь, каждый день встречались на этой платформе… Каждый. Абсолютно. День. По крайней мере учебного года. Лия ждала вместе с подругой вагон, а когда тот прибывал, Эйва уходила, помахав рукой на прощание, и встречались они только в университете в перерывах.

Надо сказать, что такие ритуалы всегда изматывают. Лия, как бы это ни было лицемерно, постоянно надеялась не встретить подругу на станции сегодня. Надеялась пролететь раньше или позже, чем та придет, но удавалось редко. Хотя вот уже пять дней с начала семестра получалось. И в девушке начала теплиться призрачная надежда… Убитая вот сейчас.

Нет, не подумайте, они были подругами. Самыми настоящими… Которые пойдут друг за другом и в огонь, и в воду, и на зачёт к деспотичному преподу. Просто этот ежедневный ритуал Лия ненавидела, пускай и сама не понимала, почему.

— Мы с Мэрилл хотели пойти на анатомическую экскурсию в Музей антропологии. Пойдешь с нами?

— На анатомическую экскурсию? В музей? — она окинула подругу недоверчивым взглядом, — Ты серьезно?

— К сожалению… — Эйва так фыркнула, будто в этом мире не существовало занятия скучнее, — Да препод по высшей биологии поставил условие — кто не прослушает весь материал экскурсии, тому незачет, недопуск к экзаменам, зимняя отработка… В общем всё самое сладкое, чем пестрит наш любимый университет.

— Что ему, проценты капают от продажи билетов в этот музей?

— Кто его знает, — усмехнулась Эйва, пожав плечами, — С таким прохиндеем как он, всё может быть. Ну так что, пойдешь?

— Я подумаю. Вроде в студсовете много дел. Надо первокурсникам кураторов подыскать, а то у нас с ними форс-мажор в этом семестре.

— Ладно-ладно, — Эйва терпеть не могла разговоры Лии о студсовете, считала всё это просто лишней ответственностью, — Думай, только не долго.

Тут к станции медленно прикочевал зеленый вагончик и люди устремились внутрь. Эйва помахала подруге на прощанье и побежала к открывшимся дверям. Ничего не меняется…

«Интересно, а когда мы закончим университет, и я устроюсь на работу, мы будем с Эйвой точно так же встречаться? Может на другой станции метро, быть может даже на другом уровне… Будем ли? Мне кажется, да. Судьба всё равно меня достанет» — но какой бы безысходностью не отдавала эта мысль, Лия ей улыбнулась.

Солнце всё выше забиралось по небосклону, словно не летело, а карабкалось. И Лия частенько задумывалась над тем, какое солнце там, на других уровнях. Быть может, на четвёртом и даже третьем оно не слишком отличается от здешнего, а вот на восьмом… Или на девятом? Да что там, ей хотелось когда-нибудь узнать, какое солнце на земле. В самом-самом низу, куда она никогда в жизни не спускалась и скорее всего не спустится. Ну конечно, если не совершит преступление, за которое ей отрежут крылья и упекут отбывать наказание на плантацию или в шахты до их восстановления. Но думать об этом было уже не так приятно.

Она обогнула ещё несколько зданий и оказалась в деловых кварталах. Здесь не было жилых домов, только магазины, офисы, торговые, развлекательные центры и многое другое. Каждый пестрил если не неоновой, то хотя бы обычной вывеской.

Не так давно, до выхода указа мэрии оформлять все названия близлежащих магазинов в одном стиле, эти кварталы были похожи на пестрых куриц. Несколько лет назад между двумя гигантами электроники «16К» и «ВидеоМаркет», офисы которых находились друг напротив друга, шла настоящая эпическая война. Воевали за то, чья вывеска будет больше и ярче. Доходило до абсурда… А именно до того, что цифра «16» вытянулась на 250 метров вниз, а это, на минутку, половина всего уровня, а слово «Видео» растягивалось аж на полтора километра. Его и при хорошей видимости было трудно прочитать, что уж говорить о темноте или облачности. А как это мешало пролёту!.. Но после указа всю эту прелесть пришлось снимать. И сейчас два скромных названия висят тихо, мирно и ничем не выделяются из общей картины улицы. Надо сказать, клиентов это не отбило, даже наоборот прибавило.

Здесь всегда было интересно летать… Если, разумеется, ты умеешь лавировать в потоке летящих, потому что людей здесь всегда безумно много. Это самые оживлённые улицы на уровне. И где-то на окраине всей это прелести находится её университет.

Лия училась на востоковедении. При поступлении воображение рисовало ей радужные картины дипломатических миссий в восточные страны, их красивую культуру, быт, религию. А по возвращению Лия сидела бы в отдельном кабинете в офисе крупной компании на третьем уровне, и консультировала непосредственно аппарат управления. Не сказать, чтобы все эти мечты были такими уж недостижимыми. Но реальность всегда прозаичнее… На самом же деле от обилия исторических фактов, диалектов, непонятных правил и прочего нескончаемого потока информации впору было подумать, а нормальная ли она вообще, если пошла туда учиться? Но после того, как ты пройдёшь первый и второй курс через интересные и скучные предметы, через лояльных и деспотичных преподавателей, через защиту первой курсовой, написанной в ночь перед днём её сдачи, мысль о том, чтобы сдаться, посещает всё реже. Просто не хочется наплевать на все затраченные усилия.

И вот когда вся эта мысленная тирада плавно проплыла через её сознание, за очередным поворотом показалось здание университета. Хотя… Если быть совсем точным, всё здание, разумеется, университету не принадлежало. Только несколько его этажей на пятом уровне.

Самое важное деление столицы — уровневое или высотное, и потому разные этажи одного дома считались, если можно так выразиться — разными зданиями. Город не мог тратить огромное количество средств на постройку отдельного здания на пятом уровне, и при этом не задействовать те помещения, которые окажутся при строительстве на шестом, седьмом и восьмом. А потому самым экономичным решением было строить огромной высоты небоскрёбы от самой земли до второго уровня, а это пять километров вверх, и присваивать каждому зданию свою специфику. Скажем, жилое, учебное, торговое, разного назначения. Здание университета было учебным, а это значило, что на всех уровнях в нём располагались учебные организации. К примеру, на первых десяти этажах от самого начала уровня располагалась общеобразовательная школа. Ниже, на шестом… Тоже, что-то располагалось, вероятно, техникум, но Лия никогда не спускалась туда, а потому не знала.

Были конечно ещё и здания разного назначения. К примеру, на шестом уровне мог располагаться завод по изготовлению бытовой техники, на пятом и четвёртом — магазины реализации этой техники, а на третьем главный офис.

Но даже принадлежность к одному и тому же зданию играла не такую важную роль, как то, на каком уровне находится организация, размещённая внутри.

Её университет располагался в центре. Занимал пятьдесят этажей из двухсот, и был самой большой образовательной организацией на уровне. Студенты между собой любили называть его Всеобщим, потому что в нём преподавались дисциплины различного профиля, от востоковедения Лии до медицинской вирусологии Эйвы. И чтобы попасть сюда тоже нужно было пройти какой-никакой конкурс. Это была первая победа Лии с тех пор, как она переехала в столицу… И она совершенно не намерена была на ней останавливаться.

Девушка почти подлетала к главному входу, как вдруг телефон адски запиликал. Адски — потому что запиликал он в сумке на самом дне, и нужно было останавливаться посреди пролётной части, и как полной идиотке рыться в, казалось бы, маленьком рюкзаке, засовывая в него руку по самое плечо. А телефон продолжал настойчиво пиликать. Словно кто-то прислал уже сообщений двадцать.

— Да что б тебя! — с досады выругалась Лия, перебирая весь этот хаос в тщетных попытках.

Телефон пиликнул ещё раз, теперь отрывисто.

— Да заткнись ты, ищу я тебя уже.

Мимо неё пролетела компания студенток, одаривших её таким удивлённым взглядом, словно Лия перед ними, как минимум, приносила человечество в жертву коту. Девушка между тем подумала, что не плохая была бы идея. Надо только найти кота, которому это человечество, собственно, сдалось. Бесплатно. С кормом в придачу.

«Да, найти такого кота, это надо ещё постараться… Как и этот, черт возьми, телефон!». И то ли он её услышал, то ли провидение сжалилось, но Лия отыскала пиликающую адскую машину. Принесло ли ей это удовлетворение? Скорее нет. Люди вообще в новом веке обесценивания радостей перестали восторгаться мелочами. И нахождение телефона приносит невероятное блаженство только тогда, когда у нас есть риск вообще его не найти.

Соцсети разрывались сообщениями. Удивительное оживление происходит среди студентов после долгого перерыва. Разумеется, если полтора месяца лета можно считать долгими. Но как только наступает первое сентября, вчера ещё молчавшие чаты переполняет от переписок, будто всем внезапно захотелось поговорить… Обо всём на свете. И с этим уже ничего не поделаешь. Тому, кому не нравится, придётся всё это просто стоически пережить. Пройдёт неделя или две, и энтузиазм поутихнет.

Но так отчаянно телефон пиликал вовсе не из-за переписок в чатах, а из-за одиннадцати сообщений председателя студсовета:

«Привет».

«В общем…».

«Тут такое дело».

«Срочное!».

«Я сам просто в шоке».

«Мне вот только что самому сказали…».

«Вот не могли раньше, в самом деле?!».

«Короче, ты уже в ВУЗе?».

«Напиши, как будешь подлетать».

«Лия! Дело срочное».

«недовольное эмодзи».

Лия стоически прочитала всё это и закатила глаза. Выругалась. Мысленно и нецензурно. И только потом вполне спокойно написала.

«Я уже на подлёте. Что случилось?».

Она всё ещё хлопала крыльями посреди дороги, ожидая ответа. Ведь дело же срочное! Но сообщение никто не читал.

«Что за паника?» — ещё раз написала она, но снова никакого ответа.

И вот она, ощущая себя полной идиоткой, висела в воздухе в паре взмахов от главного входа, и не могла тронуться с места, потому что… Ну дело же срочное! Ну нужно же узнать, что случилось! А лететь и смотреть в телефон не очень-то безопасно, тем более в таком оживлённом квартале.

Но сообщение всё ещё никто не читал. Девушка готова была испепелить эту синюю точку непрочитанного сообщения взглядом, но председателю на том конце от этого было ни холодно, ни жарко. И только, когда Лия натурально устала ждать, погасила экран, положила телефон в карман куртки и уже двинулась с места, телефон… Снова пиликнул!

— Издевательство.

Она решила не останавливаться и лететь дальше, но через секунду сигнал повторился.

«Не-не-не, я сначала долечу» — твёрдо решила девушка, но… Телефон снова предательски звякнул, и Лия ускорила полёт.

Каждый новый сигнал всё подгонял и подгонял её. В итоге она долетела до широкого крыльца, пристроилась чуть в стороне от дверей, чтобы никому не мешать, и начала читать:

«Короче…».

«Дело такое».

«Так как у нас форс-мажор с кураторами для первокурсников».

«Нам нужно как-то заполнять пробелы».

«И я вот о чём…».

«Сегодня в актовом зале на третьей паре соберутся первокурсники».

«А ты читаешь им лекцию по устройству столицы».

И это было бы удивительно, если бы не было так привычно. С некой долей обречённости девушка быстро напечатала:

«И у меня как-то нет выбора?».

«Ну…» — последовал ответ, — «Вообще-то нет».

«Между прочим, это был не мой косяк! Почему отдуваюсь я?» — вообще-то Лия уже смирилась с поставленной задачей, но праведно возмутиться должна была. Как каждый «незаменимый» работник.

«Потому что ты — солнышко. А Ина пока что бегает и ищет новых кураторов».

«А зачем первокурсникам вообще устройство столицы? Они сами не разберутся?».

«Ну… Мы как бы ещё летом обсуждали это с деканатом. Перваки — вчерашние школьники, они только покинули родителей. Кто-то переселился на новый уровень, кто-то в новый город. Ты же знаешь, у нас большинство иногородних. Вот мы и решили им всё доступно объяснить».

Лия резко вспомнила себя, когда только перебралась в столицу. Ну да — запутанные ветки эвея, уровневое деление, которое есть далеко не во всех городах, и уж точно не в её родном… О походах в поликлинику или за справкой она вообще предпочитала не вспоминать. Тут действительно не помешала бы помощь. Но до такой фундаментальной информации было просто не докопаться в интернете, потому что все жители столицы считали, что уж это-то всем известно, и этого просто невозможно не знать. Поэтому люди, которые не знают, не только страдают от отсутствия информации, но ещё и боятся спрашивать.

«Ладно» — после всей этой мысленной тирады написала Лия, — «Согласна, это может быть полезно. Могу ещё устройство ВУЗа приплести. Надо?».

«Не, им ректор на 1-ом сентября рассказывал».

«Что ж он им и о городе не рассказал? Было бы меньше мороки».

«Кстати, если ты сделаешь презентацию, будет очень круто».

«На парах? Ты издеваешься? А кто учиться за меня будет?».

«А я тебя с истории уже отпросил сегодня».

«Ах ты ж… зараза! Со всех сторон подстраховался» — написала она и… улыбнулась.

***

Макс устало свалился на диванчик в сестринской. Закрыл глаза и блаженно откинул голову. И даже звук какого-то глупого шоу по маленькому телевизору не выбивался из общей картины его плывущего мира, он скорее дополнял её.

— Что, жаркая ночка выдалась? — старшая сестра весело усмехнулась.

— Да, — только сумел выдохнуть парень.

Голова гудела, как электрочайник.

— Эх… Молодёжь в твои годы по клубам шатается, девочек кадрит, а ты? Отстаёшь от сверстников, получается, — Макс не видел её, но был уверен, что женщина коварно улыбается.

И тут всё накипевшее за ночь не выдержало, и выплеснулось… С брызгами, взрывами и фейерверком:

— Эмма Филипповна из пятой палаты — мои клубы и девочки! «Молодой человек…», — он заговорил писклявым старческим голосом, парадируя больную, — «…Врач прописал мне не те таблетки!». А я ей — ну как же, Эмма Филипповна, вот же назначение, те. «Нет! Он прописал мне неправильные! Они мне не нравятся». Ну почему они Вам не нравятся? «Они мне давление поднимают, я чувствую!». А Вы врачу об этом говорили? «Ой, да ему слово скажешь, он ещё десять таблеток пропишет!». Ну так и хорошо, давление пройдёт. «Молодой человек…» — и главное смотрит на меня так укоризненно, словно я говорящее одноклеточное — «…Вам ещё учиться и учиться. Ничего-то Вы ещё не понимаете. И как Вас только таких неучей на работу берут?». И давай мне читать нотации на полночи о вреде лишних лекарств! Я её уже и так уговаривал, и эдак, и предложил ей на прогулку завтра слетать, и лекарства специальные выписать, которые, как ей кажется, ей помогают. А она всё одно: «Нет, в этой больнице меня точно залечат до смерти, юноша!». А-а-а-а!

Вера лишь покатилась со смеху. Она сидела на стуле, разбирая истории болезней, и беспардонно хохотала, держась обеими руками за грудь.

— А для медсестёр она придумывает отмазку получше. Макс, да она просто лечиться не хочет. Вернее, выздоравливать. Ты бы ей ещё тортик предложил принести, — смеялась она, — Или сказку на ночь почитал. Она же тут почти каждые три месяца бывает с какой-нибудь новой болячкой. Ей дома просто одиноко. Дети с внуками на четвёртом уровне, к ней совсем не заходят, с соседями она постоянно ссорится, а тут тебе и внимание, и забота, и есть такие несмышлёные кадры, как ты.

Макс несколько оторопел. Действительно, и как он мог этого не понять? Эмме Филипповне просто не хватает внимания. Истина-то очевидная, но… Почему-то в голову ему не пришла. От осознания собственной глупости стало ужасно стыдно, но сейчас признавать своё поражение перед Верой просто не хотелось. И парень упёрся:

— Но она же больна…

— Макс, сейчас время такое, что каждый хоть чем-то в слабой степени болен. У каждого есть аллергии, и только те, кто считает, что у него её нет, просто не знают о её существовании. И если прислушиваться к каждому тику, писку или лёгкой коли, можно умереть в двадцать лет от псариазного рака тринадцатиперстной кишки.

Парень непроизвольно рассмеялся:

— Нет у человека тринадцатиперстной кишки.

— А, значит псариазный рак тебя устраивает? — она снова расхохоталась, а потом, утерев пальцем уголок глаза, продолжила, — Ой, смех смехом, а у нас действительно один интерн такой диагноз поставил.

— Как это? — парень даже вывернул голову, прислонившись щекой к спинке дивана, чтобы лучше видеть Веру.

— Да это лет восемь назад было. Поступил к нам пациент с язвой, а доктор Гести…

— Астар Претович? — Макс знал о нём немного.

В основном то, что это врач-вирусолог в каком-то НИИ, а за одно терапевт в этой больнице. И то, что это врач с большой буквы.

— Да, Астар. Он тогда ещё вирусологией не занимался, был обычным терапевтом. В общем, доктор Гести диагноз поставил, но решил своих интернов испытать. А в том потоке такой нагловатый парень был… Выскочка в общем, отличник. Вот ему-то этот пациент и попался. Так тот сидел у его кровати, каждый его колик диагностировал, кучу анализов провёл… Лаборатория целую неделю на него одного только и работала. В итоге поставил он диагноз — псариазный рак тринадцатиперстной кишки. И говорит такой на полном серьёзе, — Вера выпрямила спину, надулась от важности, и поправила на переносице воображаемые очки, — «Конечно, название ещё рабочее. Но когда я напишу докторскую и запатентую эту болезнь, её назовут в мою честь».

Макс расхохотался ещё больше, и сполз по спинке дивана. Вера тоже смеялась, заглушая собой всё то же глупое шоу, где уже, кажется, начиналась драка.

— Да… — смеялся парень, — Такую болезнь действительно стоит назвать в его честь. Просто феноменальный провал!

— Ага. Он потом ещё неделю ходил напыщенный, сияющий. Наверное, уже на полном серьёзе на Нобелевскую премию рассчитывал. Пока доктор Астар не сбил с него нимб величия. Пациента выписали, и он поспешил тут же переехать в другой район, чтобы не подлетать к нашей больнице больше на пушечный выстрел.

— И я его хорошо понимаю.

— Так вся больница его понимала… А вообще, я это всё к чему тебе рассказываю. К тому, что у одиноких старушек всегда что-нибудь да болит. А если прислушиваться к каждому «оху», можно такого надиагностировать, — она вздохнула, теперь уже серьёзнее, — А с другой стороны… Старые, больные люди, всем нам их по-человечески жалко. Мы же не звери бездушные в конце концов. И вот ты вроде понимаешь, что всё это — недостаток внимания, однако стоит только это внимание к ним проявить, по-доброму как-то с ними обойтись, так они усядутся к тебе на шею, свесят ножки и будут подгонять тебя скрученными панталонами. Скажи, ну что за люди, а?

Она потрепала истории болезней, но видно было, что мысли её от этих бумажек сейчас очень далеки.

— Это ты просто тут новенький, свежая кровь. А мы-то уже все через это проходили. Да не один раз. И лучше ты поверь нашему опыту, чем испытывай это всё на себе… Будешь равнодушен — будет совесть грызть, а будешь ласковым, заботливым, так они тебя запрягут, сверху сядут и поедут. А когда надоест быть рабочей лошадью, и ты скажешь: «Извините, но это в мои обязанности не входит», так они тебя вдвойне виноватым будут считать, и совесть будет грызть ещё сильнее. Чрезмерный альтруизм до добра не доводит… Люди редко когда говорят «спасибо».

— Какая-то мрачная перспектива, — невесело усмехнулся парень, но спорить не стал.

А просто закрыл глаза. И подумал в очередной раз, как же так получилось, что он вообще во всё это вляпался…

Вот, Вера — старшая медсестра терапевтического отделения Небесно-парковой районной больницы № 23 — совсем другое дело. Это была милая женщина, уже не молодая, и видно, что многое повидавшая. Наверное, каждая проседь в её волосах — это целая история. И даже потрёпанные коричневые крылья, пропахшие гипохлоридом и йодом, могли многое рассказать о жизни и работе их владелицы. Вера была чуть полновата, но не настолько, чтобы это было чересчур заметно, или мешало ей. А самым заметным в её образе были яркие, карие глаза. Она рассказывала, что её покойный муж написал этим глазам в годы супружества не одну поэму. Добрая и немного сердобольная, но с твёрдым характером, Вера вообще прекрасно вписывалась во всю смысловую картину этой больницы. Не то что Макс…

Ему было двадцать один. С забитой татуировками рукой и вечно взлохмаченными волосами, он был и свободным художником, и санитаром в больнице на полную ставку. Все его друзья и одноклассники по спецшколе с медицинским уклоном давно уже были на четвёртом курсе медицинского университета. А кто единственный из всего класса так и не смог поступить, угадайте? Да, именно Макс. И хоть в мечтах были великие открытия, спасённые жизни, излеченные болезни, на деле же он попался на вымогательства внимания старой склочницы. И как опростоволосившийся ребёнок не хотел в этом признаваться.

Три года бессмысленных попыток поступить в желанный университет и полного разочарования родителей остались позади. И вот Макс пересилил себя и пошел работать в больницу. Но без образования его могли взять только санитаром, и то мама рассказала сыну по большому секрету, что отец лично просил своего старого друга, а теперь главврача этой больницы, взять Макса на работу. А когда парню начало казаться, что унизительнее ничего быть не может, на него свалилась сама, непосредственно, работа санитара. С её больничными утками, ночными дежурствами, капризными больными и всеми прелестями нашей медицины.

— Так что ты скажи Эмме Филипповне в следующий раз, что, если она не будет пить таблетки, врач её выпишет обратно домой. И она тут же всё выпьет, и на процедуры сходит, и даже анализы, если нужно, ещё раз сдаст, — Вера сложила все истории на столе в ровную стопку, взяла и понесла на пост.

По дороге она привычным жестом выключила телевизор, а у двери остановилась, бросив ещё один взгляд на Макса:

— Что-то ты совсем неважно выглядишь. Отдохни. Когда смена заканчивается?

— Полчаса, как кончилась. Потому я тут и сижу, — не открывая глаз, отозвался он.

— Тогда иди лучше домой. Там хоть выспишься.

Она ушла. А Макс долго ещё сидел, закрыв глаза и откинув голову, понимая… Что совершенно не хочет домой. И никуда уже не хочет.

Наконец, растянувшись на узком диване и завернувшись в свои серые крылья, он пробурчал сонно, перед тем как уснуть:

— Не получится… Через девять часов снова на работу.

***

— Ну ты готова? — нервно шепнула Вира, одернув кулису, — Своих перваков я уже собрала, Сэш и Зои тоже своих привели, рассаживают.

— Сейчас, подожди ещё немного, — Лия стояла, склонившись над низкой партой, и с бешеной скоростью доделывала презентацию. Картинка никак не хотела вставляться и вечно влезала как-то криво.

— Давай быстрее!

— Не торопи, медленнее будет, — огрызнулась девушка, яростно вставляя в слайды анимацию, — Если бы меня заранее предупредили…

— Никого заранее не предупредили, но я же успела.

Лия фыркнула. На одну секунду ей ужасно захотелось высказать Вире всё, что она о ней думает дословно и нецензурно, но девушка ограничилась лишь злыми мыслями:

«Тебя заранее не предупредили о том, что тебе нужно в аудиторию войти и людей привести. А меня заранее не предупредили, что мне придётся перед этими людьми выступать. Конечно, у нас совершенно одинаковое положение с тобой, Вира!».

Но время, время дорого. Гораздо дороже бесполезного выяснения отношений.

Девушка, порывисто летая пальцами по клавиатуре, вписала в последнем слайде: «Спасибо за внимание!», сохранила всё и тут же выдернула флешку. Толкнулась ногами, взмахнула крыльями, едва поднимаясь над полом, и стремительно помчалась к кафедре то ли в прыжке, то ли в полёте. Вообще летать в стенах университета было запрещено из-за низких потолков и узких коридоров, но кого это вообще заботило? Лия торопилась.

И только вылетев на сцену, сопровождаемая взметнувшимся бархатом кулис, девушка вдруг осознала, что зал забит народом… А она вылетела перед ним, как опоздавшая пятиклассница. Но на стыд времени не было, она потом себя ещё успеет поругать. Чтобы хоть как-то компенсировать свой непрофессионализм, девушка вылетела на середину сцены, засунув на ходу флэшку в карман, и приветливо крикнула:

— Добрый день, любимые наши первокурсники!

Она весело помахала руками, улыбаясь, как конферансье на концерте. И только поняв, как тихо звучит её голос в огромном зале, она вспомнила о существовании микрофона. Правда, судя по аплодисментам, её услышали и без него.

— Я рада всех вас здесь приветствовать.

— Мы тоже! — раздалось откуда-то с галёрки, сопровождаемое смехом небольшой компании.

Так всегда бывает… Обязательно найдётся кто-то амбициозный, кто хочет выделиться из толпы.

Решив всё-таки чуть менее напрягать свои голосовые связки, Лия подошла к кафедре и щёлкнула выключатель закреплённого микрофона. Оперлась на столешницу:

— Короче…

«Что ещё за «короче», блин?! Ты с кафедры вещаешь, или перед шпаной в переулке?».

— Наверняка вы все немного недоумеваете, почему это странные люди, назвавшие себя какими-то вашими кураторами, — Лия с некоторым наслаждением указала на группку людей, среди которых стояла и раздраженная Вира, — Собрали вас после ваших законных двух пар и привели в актовый зал непонятно зачем?

— Прям в точку! — ещё раз отозвалась галерка.

Но теперь смеялось уже больше половины зала.

— Ну так, я ж знаю, о чем говорю, — усмехнулась девушка, и смешок прокатился по всем зрителям, — А дело вот в чем. Для вас может быть это удивительно, но в нашем университете работают и учатся неравнодушные люди. Вот это новости, правда? И они не хотят оставлять вас, вчерашних школьников на произвол судьбы и большого города. Для этого вам, каждой группе, и назначили кураторов…

Она ещё раз показала рукой в сторону Сэша, Зои и Виры, и продолжила:

–…и поэтому мы здесь. На самом деле кураторов должно быть гораздо больше — по двое на каждую группу. В ближайшее время вы с ними познакомитесь, потому что они ворвутся не только на ваши пары, но и в ваши чатики. Не пропустите их приход и опасайтесь шпионов.

Она лукаво улыбнулась и зал засмеялся. Всё… Внимание захвачено. В этом была одна из самых больших прелестей выступления перед первокурсниками — стоит только немного изменить формат повествования, добавить в лекцию чуть-чуть драйва и позитива, и всё… Их внимание полностью в твоих руках, они выслушают тебя. Вчерашние школьники, смертельно уставшие от нудных уроков и ещё не познавшие всех прелестей потоковых лекций, будут слушать каждого, кто преподнесёт им информацию хоть сколько-нибудь интересно.

— Но это будет чуть позже, а пока что… — она судорожно пыталась воткнуть флешку в компьютер, подключенный к проектору.

Вставила одной стороной — не влезает. Вставила другой — снова! «Мне никогда не понять эту магию!» — перевернула флешку снова на первую сторону. Вот теперь влезла.

«А что, без сопротивлений нельзя?!» — судорожно проносились в голове. Но вслух она с улыбкой говорила, умудряясь одной рукой запускать презентацию, а второй включать с пульта проектор:

— Администрация нашего университета совместно со студенческим советом представляют… — на слайде появились те же самые слова, — Самая полезная лекция на курсе. Такого вам нигде больше не расскажут. Устройство столицы, или «Как не заблудиться по дороге в университет, и не попасть на заседание Совета Двенадцати крыльев».

Зал бурно зааплодировал, хотя Лия буквально ничего важного ещё не сказала.

— В большинстве своём эта информация будет полезна иногородним студентам, а я знаю, что таких у нас большинство. Но и тем, кто недавно прибыл на пятый уровень, и поступил в наш университет тоже. В общем, записывайте, фотографируйте, просто запоминайте, потому что это жизненно необходимо. Под словом «жизненно» я именно это и подразумеваю — вам с этой информацией жить. Итак, поехали.

Она показательно переключила слайд, и предыдущий разъехался перед следующим красивым занавесом. Простая анимация, а как внимание привлекает.

— Начну, наверное, с самого главного. Ни для кого не секрет, что столица имеет уровневое деление. Это деление по высотам, и такое практикуется во всех больших и не очень городах мира. А теперь внимание… — она сделала театральную паузу, — В столице девять уровней! Это просто «Вау!». Взрыв мозга! Такого вы больше нигде в нашей стране не увидите. Некоторые достаточно большие промышленные города делятся максимум на три-четыре уровня, и все находятся в высотах между третьим и четвёртым километром от уровня земли. Потому что это самая оптимальная и комфортная высота… Нет, не для жизни и дыхания, а для градостроительства. Куда легче построить здание высотой в три тысячи метров, чем, скажем, в пять тысяч. Ну а столица взлетела куда выше и опустилась куда ниже среднестатистических городов одновременно. Начну, пожалуй, с самого верха.

Девушка переключила слайд. На экране показалось ярко-белое фешенебельное здание Правительства. Оно стояло на огромных, уходящих далеко за пределы фотографии, стальных упорах, и представляло собой авангардно спроектированную железную коробку. Немного походило на маленького паука на огромных ножках.

— Первый уровень столицы — высота девять тысяч метров. Правительство находится на этой высоте в герметичной капсуле со своим климатом и искусственным давлением. Сразу предупреждаю, обычное человеческое дыхание там уже невозможно из-за давления атмосферы. Поэтому, как бы хорошо вы ни летали, добраться до здания Правительства извне у вас не получится, — она ещё раз показала на экран, — Это фото было сделано энтузиастом с риском для жизни — он вылетел из здания с кислородным баллоном и это чуть не стало последним полётом в его жизни.

По залу прокатился нервный смешок, но всё быстро стихло.

— А фотка стала вирусной и облетела весь Интернет, — Лия прочистила горло и заговорила быстрее, — В общем-то, Правительство состоит из двух палат — Высотного совета и Совета Двенадцати крыльев. Это всем известно и никому не интересно, поехали дальше… Высоты от девяти до пяти километров необитаемы. Обычное дыхание там почти невозможно или очень сильно затруднено. Давление на диафрагму ужасное. Это так называемая зона обороны — природный барьер давления. Чтобы в случае захвата столицы врагами никто не смог добраться до основного аппарата управления. Эта идея пришла в голову Совету Двенадцати после Мировой войны. Но узнать эту увлекательную историю вам ещё предстоит на парах по истории, простите за тавтологию. А мы полетим, вернее, будем падать дальше.

Она снова переключила слайд. На экране появились фотографии прекрасных садов и фешенебельных домов в большинстве своём с покатыми, отдельными крышами. Такую роскошь позволяли себе только богачи ввиду полной бесполезности этих крыш. Зачем? Ну, просто — красиво, необычно.

— Второй уровень столицы — высота 5000 — 4500 метров. Это верхний предел зоны комфорта — той зоны, где давление атмосферы ещё оптимально для дыхания. Самый помпезный уровень всего города — уровень жилых домов всех сливок общества. Он поделён на сектора — политика, экономика, искусство и так далее, по роду деятельности людей, которые там живут. К примеру, в секторе экономики живут миллионеры, бизнесмены, владельцы крупных корпораций. В секторе искусства — актеры, певцы, режиссёры, и все те, кто смог подняться на прекрасном. В секторе политики — члены Правительства. Это самый престижный уровень жизни. Он оборудован специальным транспортом и дорожками, чтобы главные люди столицы и всей страны не перетрудили свои крылья. Учитесь хорошо, и может когда-нибудь тоже туда попадёте.

По залу прокатился гул весёлого скепсиса. Казалось бы, как вообще скепсис может быть весёлым, но, когда вещаешь перед аудиторией первокурсников и не такое можно увидеть.

— Ещё ниже — третий уровень — 4500 — 4000 метров. Так называемые высотки или уровень офисов. Как говорят буклетики нашего ВУЗа, после его окончания вы сможете о нём мечтать, — она несколько цинично улыбнулась, но иронию поняли далеко не все.

Правда, Вира уж точно заметила. И даже кинула в сторону трибуны яростный взгляд.

— Здесь располагаются главные офисы самых больших корпораций. В основном ими занят весь уровень. Жилых кварталов здесь немного, и позволить себе квартиру на третьем уровне могут только относительно богатые люди. В основном те, кто живет здесь, на этом же уровне и работают, так как зарплаты там… — Лия подняла глаза к потолку и даже присвистнула для убедительности, — Порядочные. Добраться туда — мечта любого обывателя.

И здесь же мы знакомимся с таким, без преувеличения, чудом современного транспорта, как эвей. Название от английского «air wаy» — воздушный путь. Это высокоскоростные вагоны, которые могут доставить человека в любое место на уровне. Всего на третьем уровне веток эвея двенадцать. Надо сказать, что ветки сообщаются между собой только в пределах уровня — чтобы перемещаться между уровнями созданы высокоскоростные капсульные магистрали. Но узнать, что это, вам ещё представится возможность.

Ниже — четвёртый уровень. 4000 — 3500 метров. Это самые густонаселённые этажи столицы. Этот уровень для достаточно богатых людей, имеющих высшее образование. Здесь есть всё… Буквально всё. И жилые кварталы, и офисы, и вполне хорошие университеты, кафе и рестораны, есть где отдохнуть и поработать. Если у вас есть мозги и образование, то есть и все шансы попасть туда. Здесь десять веток эвея, и люди пользуются им достаточно часто.

Ну а ещё ниже наш любимый пятый уровень. 3500 — 3000 метров. На той же высоте располагаются и среднестатистические города, так что иногородним студентам не придётся долго привыкать к изменению давления и воздушных потоков. Круто, правда? Это второй по количеству населения уровень. По сути, это столица для тех, кому повезло, но не слишком. Люди, живущие здесь, зарабатывают несколько меньше людей, живущих на четвёртом уровне, но… Но и тут вполне себе можно жить. И не просто жить, а хорошо. Думаю, вы по дороге в университет уже успели оценить весь своеобразный шарм пятого уровня, его спокойствие и безопасность. Ну, если нет, у вас ещё будет возможность.

«Как много я им сулю возможностей, — усмехнулась она мысленно, — Если всё сбудется, им серьёзно повезёт».

— Об остальных уровнях скажу коротенько, потому что с ними многие встречались и в своих городах тоже, наверняка. Шестой уровень — 3000 — 2500 метров — уровень заводов. С него начинаются так называемые «бедные районы», но я могу вас утешить тем, что вряд ли кому-то из вас вообще придётся туда спускаться. Но шестой уровень пользуется уважением, потому что там располагаются все жизненно важные для города и страны заводы и станции. Некоторые люди, что работают на них, живут и на пятом уровне, их зарплата это позволяет.

Седьмой уровень — 2500 — 2000 метров. Это один из самых неблагополучных районов, сформированный неотъемлемой частью любого общества — преступностью. Здесь и нелегальные казино, и заведения «для взрослых», и на этом же уровне живут все бездомные и беспризорники столицы. Если не хотите неприятностей, лучше никогда не спускайтесь на эти высоты.

Когда модальность беседы поменялась, зал резко притих. Теперь молчала и весёлая галёрка, и первые ряды… Должно быть их напугала мысль о том, что где-то внизу целый уровень города отведён под незаконную деятельность. Но пусть привыкают. Ведь игры кончились с того момента, как только они взмахнули крылом в небе столицы.

— Восьмой уровень — 2000 — 1000 метров. Если кто не знает, отметка в две тысячи метров называется линией погоды. Здесь близка земля, а потому там часто облачно, идут дожди и даже снег. В основном этот уровень необитаем, разве что птицами, на которых охотятся бездомные. А ещё здесь начинаются фундаменты столичных зданий. Представляете, у места, где вы находитесь, фундамент в два километра!

Но никто на это не отреагировал.

— Кгхм, что ж, — Лия решила, что хватит пугать бедных первокурсников, с них и так достаточно, потому закончила быстро, — И последний уровень — девятый. От одного километра до самой земли. Это уровень тюрем — плантаций и шахт, на которых ссылают заключенных. Но это уже совершенно другая история. Я, в свою очередь, надеюсь, что информация о седьмом, восьмом и девятом уровнях вам никогда в жизни не пригодится, а вот остальной услышанной вы воспользуетесь непременно. Если у кого-то остались вопросы, можете задать их своим кураторам. А я желаю вам удачной учебы и лёгкой сессии. Сейчас это просто слова, но, когда начнутся экзамены, вы меня вспомните и поймёте. Спасибо за внимание!

Лия последний раз переключила презентацию, и красочный слайд с благодарностью и милым котиком в углу экрана спас ситуацию. Зал зааплодировал. Сначала жиденько, потом всё сильнее и сильнее. Девушка даже наклонила голову в знак благодарности, и помахала в зал рукой, ретируясь за кулисы. Ретируясь с достоинством, но поспешно, потому что там её уже ждала Вира.

Руки сложены, сама нервная. Казалось, капни на неё, и она зашипит.

— Про последние уровни могла бы им и не рассказывать, — она постукивала длинным красным ногтем по своему локтю, — И что это за «вы сможете мечтать»?

— Они в столице, пусть привыкают, — Лия бесцеремонным жестом отодвинула Виру с пути и захлопнула крышку ноутбука, просто чтобы хоть что-то сделать, — А мечтать они действительно могут, и о чём угодно. Мечты о третьем уровне — слоган нашего университета.

— А ты не можешь без своей глупой циничной иронии, да?

— Может, она глупая, потому что ты её не понимаешь?

Секунда молчания затянулась. Лия чувствовала на спине горячий взгляд Виры, и улыбалась со злостью… На себя. Да, чрезмерная ответственность была её извечной проблемой, она во всём всегда винила только себя саму. Наверное, ей и стоило быть осторожнее, выбирать слова, но черт возьми! Как же всё это надоело. Почему нельзя просто взять и сказать правду?

«Отстой…» — только подумала она, и вместе с вспыхнувшей злостью вдруг навалилась усталость. Потому что Вира права, потому что надо вести себя правильно, и потому, что Лия просто… Не может иначе.

— У…упс, — подоспевший вовремя Сэш поспешил взять Виру под руки, — Пошли, нас уже ждут. Обмениваемся контактами со старостами групп.

Вира ещё раз гневно посмотрела в спину Лии, та это почувствовала, а потом позволила парню себя увести. Оставшись одна, девушка устало оперлась о низкую парту и запрокинула голову.

«А что без иронии нельзя? А что без иронии нельзя?» — крутилось эхом в её голове. Но не голосом Виры, а скорее… Её собственным. А что, без иронии нельзя? А что, без правды нельзя? Ведь что она такого сказала? Только то, что есть на самом деле… И всё равно было четкое ощущение, что она опять всё испортила. Да и вообще по жизни «не такая».

«Что же всё-таки со мной? — вымученно рассуждала она, и даже мысли казались уставшими, — Если я всерьёз об этом думаю, то… То ли жизнь моя — скука, то ли пора бы мне уже поумнеть».

***

Когда парень проснулся, телевизор снова был включен. Одно бесполезное шоу уже сменило другое. Небольшой ящичек шипел и заикался, пока диктор распинался на все лады о пользе какой-то инновационной диеты.

Макс только перевернулся на другой бок. Теперь крылья упирались в протертую спинку дивана, но ему было как-то всё равно. Он снова прикрыл глаза… Но спать больше не хотелось. Постепенно в абсолютно пустую голову вошёл мерный тик настенных часов, но прошло добрых несколько минут, пока парень обратил на них внимание. Пришлось даже повернуться, вернее неестественно вывернуть голову, чтобы увидеть краем глаза это орудие пытки на противоположной стене.

Часы показывали без пяти шесть. До смены оставался час. Конечно, он и не должен был сегодня заступать на четвёртые сутки, но Лёх, его хороший знакомый, улетел на день рождения к дочке, а Макс был не против взять его смену себе. Чем больше он работает, тем больше получает. И тем реже возвращается домой.

Парень ещё раз перевернулся, но теперь уже на спину. Левое крыло затекло, и он выпрямил его вверх, доставая крайним маховым пером до невысокого потолка сестринской. А ведь мог бы участвовать в летучих шоу с такими крыльями… Но нет, его родителям было бы очень приятно, если бы сыночек пошел в медицину, спасал человеческие жизни и был постоянным объектом для гордости. Которого можно, как почётную грамоту, положить в рамку, повесить на стенку и каждые выходные стабильно вытирать пыль, хвастаясь всем знакомым. В медицину Макс пошел, но вот объектом для гордости стать не получилось.

— Ты только заходи тише, а то там Макс… — послышался торопливый полушепот из-за приоткрытой двери.

— Я уже не сплю, не крадись, — крикнул он, и в проёме тут же появилась голова Веры, а за ней почему-то сначала тело, а потом непосредственно голова Айи, молодой медсестры-практикантки.

— Привет, Айя, — Макс вальяжно махнул ей рукой с дивана.

Та смутилась, схватила с этажерки пузырёк с физраствором и снова скрылась за проёмом двери.

Да, хоть какой-то в этой больнице был плюс — практикантки красивые. Конечно, большинство из них считало санитаров-недоучек как минимум пустым местом, но Макс-то знал, что к концу практики все они потеряют свои короны. Уколы, скандальные больные и грязные утки способны с любой сбить спесь. Практика этого потока подходила к концу. Студентки ходили шелковыми, а Макс был едва ли не единственным привлекательным парнем во всём отделении… А потому даже те, кто ещё пару месяцев назад смотрел на него с презрением, теперь приветливо улыбались при встрече.

За Айей появилась Вера. Немного запыхавшаяся, но отчего-то весёлая.

— За последние пару часов случилось что-то хорошее? — парень провожал её взглядом, пока медсестра на удивление легко перемещалась в маленькой комнате между железных этажерок.

— Представляешь, случилось, — лукаво улыбнувшись, бросила она через плечо, — Мою дочь отправили на практику в больницу на третий уровень!

Макс даже подскочил на диване:

— Третий?! Ничего себе! Она должна быть круглой отличницей!

— Ну так оно и есть, — Вера даже смутилась, опустилась в кресло у стола, но потом с охотой рассказала, — Ты представляешь, она целыми днями занимается. Я уж говорю ей: «Ты бы на вечеринку сходила, с подружками, развлеклась», а она нет… Говорит: «Гулянки подождут, а я, мама, хочу людей лечить».

Она немного помедлила. Так медлят обычно перед тем, как сказать что-то очень важное:

— Хочет средство найти от болезни, что отца её сгубила.

И только выпалив это, она тут же опомнилась. Словно сболтнула какой-то важный секрет, и ей стало ужасно неловко, но в то же время к ней пришло… Некоторое облегчение. Макс понимал её и не осуждал. Да и вряд ли он может быть «не тем человеком». Обычно на него можно положиться.

— Поздравляю, — улыбнулся он как можно мягче, и тактичнее, давая понять, что не равнодушен к её рассказу.

На самом же деле ничего, кроме лёгкого укола зависти он ему не принёс. Да, кто-то уже настолько хорош в учебе, что его с пятого уровня отправили практиковаться на третий, а он… Даже поступить не смог.

— А, да, спасибо, — улыбнулась Вера сконфуженно, и как-то засуетившись, ляпнула невпопад, — У каждого свои проблемы, да?

— Да…

Только кто-то сокрушается, что дочь не ходит на вечеринки, а кто-то, что сын работает по блату санитаром в больнице.

— На самом деле, ты хорошо поступаешь, если пытаешься оттащить её от учебников. Жить нужно здесь и сейчас, — он заложил руку за голову, потрепав волосы на затылке, — Мои вот совершенно другого мнения.

Но по всему было видно, что Вера не хотела продолжать разговор. Она суетилась, перебирала справки, истории болезней на столе, теребила карандаши. И Макс решил ненавязчиво перевести тему:

— А что, в нашу больницу тоже пришлют кого-то на практику?

— А? В нашу? — Вера словно очнулась от своих мыслей, встрепенулась, и улыбнулась как всегда живо, — Так уже прислали. Ты ж спал. Вон молодые докторята по палатам ходят.

— Ну пусть, — парень снова улёгся на диван, заложив руки за голову.

В один момент его перестало всё это интересовать, и он спросил просто из праздного любопытства:

— Откуда на этот раз?

Их больница была довольно популярна среди различных медицинских ВУЗов и училищ, потому сюда постоянно кого-нибудь направляли. Летом медсестер-практиканток, с началом сентября врачей. Будущих, разумеется.

— Ой, не помню. Вроде, кто-то говорил, что из Высшего медицинского. А что?

И тут внутри у Макса всё рухнуло. На несколько секунд диван под ним провалился, и он падал, падал многие тысячи метров, пока не достиг земли, которой никогда в своей жизни не видел. Наконец он вскочил и почти закричал:

— Откуда?!

— Из Высшего медицинского, — Вера даже оторопела, — А что, у тебя там знакомые учатся?

— Как ты хорошо всё понимаешь! — в этот момент хотелось только одного — бежать.

Пятый год обучения. Время практики. Он вполне мог столкнуться здесь со всеми своими бывшими одноклассниками! Но они почти врачи, а он всего лишь санитар по блату! Как же сейчас хотелось сбросить смену, и бежать. Бежать как можно дальше, на другой уровень, в другой город, сменить фамилию, имя, внешность…

— Да ладно! Не переживай, — Вера хлопнула его по плечу так лихо, что парень согнулся от неожиданности, — Шанс, что ты встретишь именно своих знакомых такой маленький. Ну вот кто из них пошел в терапевты?

— Я не знаю!

— Ну и вот… Может все твои друзья поголовно хирурги. Тогда тебе не о чем беспокоиться.

***

— Ну и где тебя носит? — Мэрилл показательно скрестила руки на груди.

Правда этого жеста ей показалось мало, и она ещё постучала длинным розовым ногтем по стеклу наручных часов. Да, да, Лия и сама прекрасна знала, что опоздала.

Пары кончились, давящая усталость отпустила. Осталось только послевкусие — такое мерзкое, словно она сделала что-то преступное и теперь её будет презирать весь мир. Лия едва заметно закатила глаза. Ну сколько можно?

Эйва же только понимающе улыбнулась:

— На тебя опять что-то повесили?

— Да… Статью для журнала факультета. Видимо хватит мне бездельничать.

Они стояли на крыльце университета. Мэрилл и Эйва ждали Лию с очередной студсоветской летучки, но та слишком уж затянулась. Председатель не забыл упомянуть сегодняшнее выступление Лии перед первокурсниками, и сказал, что остроты хороши лишь тогда, когда они к месту. Почему-то то, что Лия подготовила это выступление буквально за считанные часы и прикрыла тем самым оплошность не только председателя, но и всего студенческого совета, никто как будто не заметил.

— А… Ну да, дерзай, — безлико пожала плечами Эйва и первая взмахнула своими радужными крыльями.

За ней двинулась Мэрилл, кажется продолжая фразу, которую Лия прервала своим появлением. Её розовые волосы, и такие же розовые крылья даже в пёстром мареве деловых кварталов были чересчур яркими. Эйва собеседнице ничего не ответила. А Лие ничего не оставалось, кроме как безразлично поплестись следом.

Они летели и молчали. Как будто им было не о чем поговорить. Но ведь они были подругами — самыми настоящими, по крайней мере Лия так считала. Почему же тогда так тяжело каждый раз, когда они встречаются? Когда Лия провожает Эйву на эвей, когда Мэрилл восторженно щебечет о своём очередном парне. У Лии каждый раз появляется такое странное чувство вымученности, словно она через силу заставляет себя что-то делать. Но ведь она любит своих подруг… Разве так бывает?

Вот, например, Эйва. Спасала Лию уже много раз. Когда ей было грустно, Эйва прилетала и утешала её, когда Лия забывала подготовиться, подруга помогала ей с семинарами. Конечно, то же самое можно было сказать и про Лию… Когда Эйва вляпалась в неприятности, это именно Лия укрывала её у себя в квартире, разговаривала с полицией, покупала продукты, и каждый день говорила, что всё будет хорошо. Ну, всё хорошо в итоге и оказалось.

Да и Мэрилл тоже… Когда её на курорте бросил очередной парень, без денег с одним только чемоданом, это именно Лия поехала за ней на другой конец страны по капсульной магистрали, чтобы вернуть обратно.

Да, они были прекрасными подругами… Когда у одной из них что-нибудь случалось. Но в обычное, мирное время, иногда это становилось просто невыносимо. Что именно «это» Лия так и не могла для себя решить. Наверное, это отлично, что у неё есть такие хорошие друзья, которые помогут в трудную минуту, и она должна бы радоваться… Вот и все, кого она знает, ей упорно говорят: «У тебя такие хорошие друзья, радуйся». Твердят… Просто, как заведённые. А не может она радоваться. Не может!

На этой мысли Лия вдруг остановилась. О чём только она думает? Всё же хорошо. У неё прекрасные друзья, прекрасный университет, стипендия, у неё прекрасная жизнь…

«Ну, хотелось бы верить» — мрачно добавила она.

Они пролетали деловые кварталы, летели мимо магазинов, офисов, торговых центров. Эйва и Мэрилл перебрасывались впереди какими-то дежурными фразами, кажется, Мэрилл рассказывала о новом клубе у Северного центра. Да, это как раз рядом с квартирой Эйвы, она скорее всего знает… Она вообще знает все окрестности этой станции эвея.

И только сейчас Лия вспомнила:

— Мы же пролетели эвей.

— Ты удивишься, но я сегодня на крыльях, — налету через плечо бросила Эйва.

— Я думала, мы хотели пойти в музей?

— Уже нет, — отозвалась Мэрилл.

— Не сегодня — настроение не то. Мы летим праздновать начало учебного года в кафе Чикен-Дуан. Ты же не разлюбила курицу?

— Нет, со вчерашнего дня я не разлюбила чикен-дуанскую курицу.

И разговор снова стих. По крайней мере погасла та его содержательная часть, которая обычно остаётся от разговоров, если отбросить всю воду и вежливость.

Сеть кафе и ресторанов Чикен-Дуан была известна по всему миру двумя радикальными нововведениями. Во-первых, особый способ приготовления курицы — самой недорогой из всех птиц и уж тем более мяса, во-вторых — летними верандами. Ещё лет пятьдесят назад, до открытия первого ресторана сети Чикен-Дуан, считалось, что кушать на улице как минимум не безопасно. И рестораторы даже представить себе не могли как это — сделать столики на открытом воздухе. Но в помещении первого ресторана было очень мало места, зато воздух перед ним был чист и свободен. И создатели решили прибегнуть к хитрому приёму — они поместили столики с лавочками на улицу. Те держались на тяжелых металлических сваях, и весили гораздо больше, чем сами посетители. Но со временем эту технологию усовершенствовали.

Кафе, в которое летели подруги, было на самой границе деловых и жилых кварталов. Оно занимало всего два этажа внутри здания, зато его летняя веранда была просто огромной. Многоярусная, со столиками и лавочками всех размеров — как для посиделок на одного, так и для большой компании. Чтобы на столы тем, кто сидит ниже, с верхних не падало всё, что посетители могли уронить, над каждым столом были раскрыты большие, в цвет логотипа красные зонты. И солнце, проходящее сквозь алую ткань, создавало за самими столами специфическую атмосферу чувственности.

— Полечу заказывать, — обернулась на подруг Мэрилл, — А Вы пока занимайте место.

Она тут же понеслась к стене кафе, в которую были вмонтированы терминалы быстрой оплаты.

Лия и Эйва заняли свободный столик сверху, ближе к краю. И девушка устало опустилась напротив подруги. Приваренные на стандартном расстоянии лавочки всё время хотелось придвинуть чуть ближе к столу.

— Да не обращай ты внимания, — внезапно сказала Эйва, подперев щеку кулаком.

Лия даже вскинула голову от изумления и… Благодарности. Всё-таки, Эйва больше, чем просто подруга. Она понимает её.

— Вира уже успела всему потоку растрепать? — усмехнулась девушка, но уже не зло, скорее просто ехидно.

— За ней не заржавеет, — подруга перевела взгляд в сторону солнца.

Оно даже не думало пока клониться к закату, но было уже по-осеннему рыжим и игривым.

— Я ничего такого не сказала, — Лия осеклась, — Ничего, кроме правды… И ту так, только пошутила. А все вокруг так потеют, словно я выдала государственную тайну.

Эйва только ещё раз усмехнулась:

— А правда вообще вещь запрещённая. Всем миром.

— Ну зачем же так меланхолично? Я думаю, всё дело в людях, — но на самом деле сейчас Лие совершенно не хотелось продолжать этот разговор.

Эйва как-то болезненно относилась к вопросам справедливости, политики и мирового устройства. Всего. Вообще. Казалось, её не устраивает мир в целом, тем, что он что-то ей должен, но нагло не выполняет своих обещаний. Лия читала, что такое иногда бывает у воспитанников детских домов, а Эйва как раз оттуда. Но это не делало её плохим другом. Просто разговоров о несправедливости и мировом загнивании Лия всегда пыталась избежать. Хотя бы потому, что считала иначе, и не хотела вступать в бессмысленную дискуссию.

— Знаешь, когда я прилетела в столицу, то думала, как и эти первокурсники наверное, что вот оно… Сейчас начнётся! И как завертится, закрутится, что у-у-ух! А «оно» так и не началось. Не завертелось, не закрутилось, и никакого «ух» я так и не испытала.

Подруга молчала ещё несколько секунд. Потом перевела немой, вопросительный взгляд на Лию.

— Ну я имела ввиду, что, когда приехала, — торопливо поправилась девушка… ей просто важно было сейчас это сказать, — То ожидала, что в столице меня ждут приключения, испытания, и я не буду скучать… А в итоге? Из приключений — собрание студенческого совета, из испытаний — защита курсовой по диалектам малых народов, и в сухом остатке Вира с председателем, которым я закрываю спины, а они ещё и пеняют мне в след, мол плохо закрыла, в следующий раз закрывай лучше.

Эйва прыснула. И даже сама Лия жиденько посмеялась, но не более того.

— Вира просто по жизни зараза та ещё. А председатель трясётся перед деканатом. А вот в глазах деканата, — она сделала акцент на последнем слове, — Ты подрываешь статус университета.

— Упоминанием его же собственного лозунга? Может, они тогда для начала слоган поменяют, а потом уже пеняют? — девушка сама рассмеялась внезапной рифме.

Но на деле она и сама прекрасно понимала, в чём суть. Не понимала только себя… Она ведь правда любит свой университет, он совершенно не плохой. Может, не лучший, но и не последний. И люди там работают хорошие. Так в чём же тогда дело? Что же именно ей не нравится?

— Отстой, — Лия опустилась от бессилия на собственные руки, лежащие на столе.

— Я не знаю, о чём ты думаешь, — Эйва помахала рукой Мэрилл, которая, судя по всему, искала их глазами, — Но ты явно слишком сильно мудришь. Считаешь, что твоя жизнь — отстой? Подруга, у тебя отличная жизнь! Своя квартира, бюджетное место в универе, стипендия, хорошие оценки и хорошие друзья. Чего ещё для счастья надо? Живи и радуйся.

— Да… Жизнь прекрасная, — отозвалась девушка со вздохом, — Но очень-очень скучная.

На окончание разговора оставалось всего несколько секунд, и Эйва уже не успела ничего сказать.

— Ух, сегодня там акция — два мороженых по цене одного, — беззаботно трещала Мэрилл, поставив поднос на стол и… Бесцеремонно спихнув с него руки Лии.

***

Но как оказалось, беспокоиться было о чём.

Разговор с Верой Макса немного успокоил, и он выбрался из сестринской к автомату с кофе. Сначала на всякий случай двигался небольшими перебежками, оглядывался… И своей подозрительностью вызывал смешки всего отделения.

Только не заметив никого постороннего, он окончательно расслабился, и пошел к автомату спокойно, устало разминая затёкшую спину. До смены оставалось всего полчаса, а в голове шумел ветер и мухи топали по столам, словно парень был с большого и сильного перепоя.

Кофе обычно помогал, но, и Макс это чувствовал, сегодня не тот случай. Ему, конечно, часто приходилось работать сутками, но не тремя же сутками подряд. Он уже четвёртый день не появляется дома. И надо сказать, родители даже не думают ему позвонить.

«Решили, наверное, что меня уже прибили в каком-нибудь углу наркоманы за дозу, и радуются, что избавились от сыночка-неудачника» — мрачно пронеслось в голове. Вообще-то Макс любил родителей. Но иногда те, кого больше всего любишь, кажутся тебе наиболее невыносимыми людьми. Вот такой парадокс.

— Макс, какая встреча!

В одно мгновение его словно ударило током. Сильно и больно, что достало до каждой клеточки. Всё, можно падать и умирать прямо здесь. Но парень собрал всё мужество в кулак, обернулся и, как мог, натянул улыбку.

— Грета, какой сюрприз!

Разумеется, он узнал этот голос. И она тоже его узнала, как только увидела. Притворяться не имело смысла.

Грета — его бывшая девушка. С которой он расстался, как только за ними закрылись школьные двери. И вот она стояла сейчас перед ним в белом халатике, улыбаясь, с дорогостоящей укладкой на жиденьких белых волосах, и обнимала руками истории болезней. Со школьной скамьи она порядком похорошела — стала лучше краситься, носить дорогие туфли, и покрасила крылья в белый цвет. Правда, цвет лёг не очень ровно, и теперь перья её были скорее в тон волосам — соломенные, с проступающей рыжиной.

— А я-то всё гадала, куда ты пропал, — за её улыбкой чувствовалось плохо скрываемое торжество.

Она с жадностью впилась в него взглядом. В синюю форму санитара, в глубокие синяки, которые залегли под глазами Макса, в общий потрёпанный вид и взъерошенные ото сна волосы.

— А я вот тут, — он жидко, натянуто посмеялся, неуклюже замахав руками, — Ну что, а… Как… Как сама? Живётся?

Она многозначительно хмыкнула:

— Живётся, представляешь. Вот, отправили на практику сюда. А мир-то оказывается тесен.

— Да… Скорее столица, — Макс почесал затылок, чем ещё больше растрепал волосы, — Ну ты… Я… Надеюсь, не слишком обижаешься, на то, что я тогда тебя бросил?

— Ну что ты, — понимающе кивнула она, растянув в ухмылке губки с алой помадой, — Ты правильно сделал. Если бы ты тогда не бросил меня, я не смогла бы… М-м… Двигаться дальше.

— Ауч, удар ниже пояса, — засмеялся парень. Теперь уже искренне, — Но вообще-то я…

— Да мне, на самом деле не интересно, — Грета любезно улыбнулась, и показательно взглянула на часы.

Тонкие, изящные часы, скорее всего золотые:

— Ну, мне пора бежать. Меня ждут однокурсники, надо практиковаться… Становиться настоящими врачами, так сказать, — она фальшиво хохотнула, развернулась на высоких шпильках, и торжествующе прошествовала в ординаторскую, помахав Максу рукой напоследок, — До встречи.

— Пока…

Да, она победила. И даже не пыталась это скрывать.

А парень прислонился к стене, и, не в силах стоять, сполз по ней на пол рядом с мусорной корзиной. Вытянул ноги, что какая-то пожилая дама чуть не споткнулась, и сейчас громко отчитывала его на всё отделение… Но он этого просто не слышал. Повернув голову к мусорной корзине, он только бессильно думал, к каким же чертям катится его жизнь.