Упавшая с небес, или Жить страстями приятно

Юлия Шилова, 2013

Жизнь «челночницы» Ларисы была не особенно привлекательна и разнообразна. Она моталась в Польшу за дешевым товаром, а потом перепродавала его на рынке, порой показывая чудеса маркетинга, впаривая залежалые шмотки наивным покупателям. Но вот однажды случилось ужасное! На Ларису неожиданно напали, затащили в чужой автомобиль, ударили по голове и… очнулась она на кладбище в свежевырытой могиле, присыпанная землей. Ларисе удалось выбраться с погоста, но это, как оказалось, были только цветочки, ягодки с невероятными приключениями ждали бедную девушку еще впереди! Ранее книга издавалась под названием «Любовница на двоих»

Глава 5

Сначала мне казалось, что я умерла. Возможно, не выдержало сердце или психика, а быть может, меня просто доконал мой будущий ребенок. Ведь если я его не люблю и даже испытываю к нему отвращение, то почему он должен любить и беречь меня? Понятно, почему он делает мне различные пакости и так торопится появиться на свет. У нас обоюдная неприязнь, и мы мечтаем побыстрее избавиться друг от друга.

Я открыла глаза. Значит, живая. С трудом приподняла голову и увидела сидящую рядом перепуганную Дину.

— Ольга, ты в порядке? Ну скажи что-нибудь…

— Лучше бы я сдохла, чем возвращаться в такую жизнь, которая у меня здесь.

— Не говори глупостей. Скажи, у тебя всё нормально?

— Ну, если это можно так назвать…

— Я же тебе говорила, лучше с этой бабой не связываться…

— Ты это чудище называешь бабой?! Да у нее хватка круче, чем у любого мужика…

Я попыталась подняться, но в ушах загудело, перед глазами все поплыло, и мне пришлось снова лечь на пол.

— Кафель же холодный… Ты не только себя, но и ребенка застудишь, — услышала я голос Дины.

— Хрен с ним, с ребенком… Чтоб он сдох… Все проблемы из-за него. Если бы ты знала, как я его ненавижу!

— Не говори ерунды! Ребенок тут ни при чем.

Дина взяла меня за плечи и попыталась поднять. Я вновь открыла глаза и постаралась хоть немного ей помочь.

— Послушай, Дин, а ты как ко мне попала? Дверь была заперта.

— Она была закрыта на задвижку с той стороны. Открыла без проблем.

— А стукачка где?

— Спит. Уже час ночи.

— Господи, сколько же я была в отключке!

Только теперь я заметила, что Дина не одна.

— А это кто? — спросила я, глядя на незнакомую девушку.

— Это моя подруга Галя.

— А она как здесь оказалась?

— Влезла через окно. Ты вставай, потом будешь задавать вопросы.

Девушки взяли меня под руки и посадили на пол.

— Ну ты и тяжелая, — прохрипела Дина. — Думала, рожу прямо сейчас.

Мы устроились на мягком диване и раскупорили бутылку красного сухого вина, которую принесла Галина. Я не переставала коситься на дверь и прислушиваться к ночной тишине в коридоре. Мне казалось, что опасность совсем рядом. Она не дремлет, и может произойти самое худшее.

— Да не смотри ты на дверь, — успокаивала меня Дина. — Надзирательница уже давно храпит. От ее храпа стены содрогаются. Спит как убитая.

— Я думала, что она круглосуточно сидит на крыльце…

— Придумала тоже! Она входную дверь на столько замков закрыла, одуреть… В общем пошла спать со спокойной совестью. — Дина замолчала и покосилась на мой живот: — По животу-то хоть не била?

— Вроде бы нет. Била везде, кроме живота. Американская сволочь… — Я жадно припала к вину и сразу почувствовала облегчение, приятное тепло разлилось по всему телу.

— Вино ребенку не помешает. Оно и давление стабилизирует, и поможет тебе пережить то, что случилось, — с видом знатока произнесла Дина. — Я думала, она тебя убьет.

— Я тоже так думала.

Я с опаской посмотрела на незнакомую девушку и допила свой бокал.

— Да не бойся ты, — в который раз постаралась меня успокоить Дина. — Я же тебе сказала, что это Галя. Она из Москвы. Мы живем по соседству. Сейчас отмечаем нашу встречу. Галя в Штатах уже второй месяц. Она встречала меня в аэропорту так, чтобы никто не заметил, и проследила, куда меня привезут. А сегодня вечером подпилила решетку на окне в моей комнате, и наконец мы встретились.

— Но ведь мой гид сказал, что вся территория мотеля просматривается видеокамерами, — недоумевала я.

— Да ни черта она не просматривается! Одна видеокамера — в спальне у надзирательницы. Виден только коридор, но старуха сегодня изрядно устала, поэтому именно сегодня мы с Галиной решили рискнуть.

— А как она смогла подпилить решетку?

— Элементарно. Ножовкой.

— Но ведь там нужна мужская сила…

— Дело в том, что еще совсем недавно Галина была мужчиной. — Дина тихонько засмеялась и обняла подругу за плечи: — Когда-то Галина была Геннадием. Скоромным образованным пареньком.

— Это розыгрыш?

Девушка по имени Галина замотала головой, достала пачку сигарет и закурила. Она затянулась так, как затягиваются мужики, смачно и аппетитно, показывая тем самым, что именно мужики знают настоящий толк в сигаретах.

— Вот видишь, до сих пор не могу расстаться со старыми привычками. Я могу бросить все, что угодно, но только не курить. Врачи говорят, это очень вредно, но ничего не могу поделать, тем более когда выпью.

Вино ударило мне в голову, я ощутила, что боль ушла, побои перестали меня беспокоить.

— Во дела. — Я еле слышно хихикнула. — Так ты, получается, раньше мужиком была?

— Была.

— Ну и на черта тебе это нужно?

— Что именно?

— В женщину превращаться?

— А почему ты женщина?

— Странный вопрос. Наверное, потому, что я родилась женщиной.

— Получается, что тебе повезло. А вот мне нет. Природа ошиблась, приходится исправлять ее ошибки.

В том, что Галина не шутит, я уже не сомневалась. Она была спокойной, хотя этот разговор не мог ее не нервировать. Разлив остатки вина по рюмкам, она поставила бутылку под стол и закинула ногу на ногу. Бог мой, да ведь если присмотреться, в ней и в самом деле преобладает мужское начало! Я, конечно же, слышала о так называемых транссексуалах, но никогда их не видела.

— Галя, а операция болезненна?

— А разве есть безболезненные операции? К тому же это очень опасно, и меня об этом не раз предупреждали, но по мне так уж лучше сдохнуть, чем всю оставшуюся жизнь быть мужиком. Вероятность летального исхода велика, но меня это не пугает.

— Да ты и во дворе-то играла только с девчонками, — поддержала ее Дина. — И все твоя мать чокнутая! Мечтала родить девочку, а когда родила пацана, стала изображать из него девочку — отрастила тебе длинные волосы, заплетала косичку. Тебя ведь даже в школе все называли то педиком, то голубым.

— Это были страшные времена. — Галина снова глубоко затянулась. — Очень тяжело быть снаружи парнем, а внутри самой настоящей девушкой. Это раздвоение сводило меня с ума. Впереди маячила армия. Я жутко боялась этого, не могла представить себя в одной казарме с мужиками. Я твердо знала одно: если мне не сделают операцию по смене пола, я просто наложу на себя руки.

— Но ведь такая операция стоит огромных денег!

Я почувствовала, как от всего услышанного у меня на лбу выступила испарина.

— Да, деньги были проблемой. Естественно, я не смогла бы заработать такие деньги за всю свою жизнь, мне пришлось подключить родителей. Мой отец довольно известный бизнесмен, имеет свой капиталец. Сколько себя помню, он всегда ругался с моей матерью, упрекая ее тем, что она вырастила педика. Он жутко меня ненавидел, даже брезговал со мной сидеть за одним столом. Готов был сунуть любые деньги, только бы я исчезла из родительского дома, и как можно дальше. Так что денежная проблема решилась сама собой.

— Я даже не помню, когда мы виделись с тобой в Москве в последний раз. — Дина подняла бокал и чокнулась с Галиной. — Как прошли операции-то?

— Надеюсь на лучшее. Я сама плохо понимаю, как такие муки ада прошла. Самое страшное осталось в России. Все пытались сделать из меня придурочную и пожизненно засунуть в психушку. Открытым текстом говорили, что у меня нет никаких проблем с природой, мол, только одна проблема — с головой.

— Ты лежала в психушке? — опешила Дина.

— И не раз. Наверное, поэтому мы так долго не встречались в Москве, а смогли встретиться только в Штатах.

Тема разговора вызывала во мне противоречивые чувства — от интереса, перемешанного с жалостью, до какой-то непонятной брезгливости. Да чего уж там! В принципе мы все по-своему ошибки природы. Кто-то меняет пол, кто-то продает еще не рожденных детей…

— Психушка — отличная школа выживания Из меня делали дуру, но я не поддавалась и каждый день доказывала свою решимость стать женщиной. Врачи смеялись мне прямо в лицо, а санитары, выходящие в ночную смену, закрывали меня в туалете, ставили на колени, а иные трахали… Я подчинялась, потому что любое неподчинение привело бы к тому, что меня накололи бы какой-нибудь гадостью, накормили «колесами» и довели до настоящего безумия. Отбарабанив в дурдоме положенный срок, я смогла получить справку о том, что нуждаюсь в операции по смене пола. Боже мой, я как вспомню этот день, до сих пор не нахожу себе места. Я рыдала и кричала от радости. Я не могла поверить, что добилась своего. Потом я около полугода принимала женские гормоны, от которых меня страшно колбасило и ломало, как наркомана. Таким образом организм перестраивался из мужского типа в женский. У меня уменьшилось количество волос на груди, на ногах и на лице.

— Господи, это же с ума сойти можно, — не выдержала я. — Ради чего такие чудовищные муки?

— Я бы все это не перенесла, — поддержала меня Дина.

— Чтобы понять меня, нужно побыть в моей шкуре, — сказала Галина, не переставая курить. — Перед операцией я подписала бумагу, освобождающую врачей клиники от ответственности в случае неудачного исхода. Операция-то ведь нешуточная. Перекройка половых органов, силиконовая грудь и еще целая куча различных прибамбасов. В реанимации с неделю пролежала, чудом осталась жива, а когда увидела количество подключенных ко мне разных проводов и трубок, сознание потеряла. К сожалению, операция прошла неудачно, организм оказался не готов и слишком слаб. Пришлось вновь одолжить у отца денег и лететь в Штаты.

— А теперь как? — осторожно спросила Дина.

— Теперь лучше, прошла повторная операция. Говорят, буду жить и даже заниматься любовью, как женщина. — Галина засмеялась каким-то истерическим смехом, от которого холодок пробежал по спине.

— И будешь кончать, как женщина? — поинтересовалась я.

— А вот кончать я не буду никогда. Об этом меня предупредили еще перед операцией. Об оргазме мне придется забыть. Обидно, конечно, но ничего не поделаешь. Я столько всего принесла в жертву, что это мне не кажется таким уж существенным.

— Но хоть возбуждаться-то будешь? — не унималась я.

— Не знаю. Мне еще рано думать о сексе. Еще швы ноют, да и промежность постоянно болит. Поживем — узнаем.

— Вот это ты натворила! Это же какую силу воли надо иметь, — покачала головой Дина. — Я перед отъездом твоего отца видела. Подошла, спросила, как твои дела, а он как закричит — что про этого дегенерата говорить не хочет, мол, сдохнешь, он на похороны не приедет. Правда, мама твоя молодец. Это она сказала мне, что ты сейчас в Штатах проходишь послеоперационную реабилитацию, дала твой телефон. Если бы не она, мы бы с тобой не встретились.

Признаться, я уже сама не понимала, кто же находится рядом со мной, то ли Галина, то ли Геннадий. Приятная женщина, но с явно мужскими замашками… Какая-то странная получилась встреча. Хорошенькая компания, лучше не придумаешь! И все же в данный момент меня меньше всего занимали чужие проблемы, в голове было много своих.

— Галя по крайней мере хоть как-то разрешила свою проблему, а вот что будет со мной и с Диной, совершенно непонятно, — задумчиво проговорила я.

— А что тут непонятного? — Дина пожала плечами и потерла ладони. — Выносим своих детишек и продадим их, выручив денежки.

— А как мы их выносим, если тут легче сдохнуть, чем ходить беременной?!

— Просто не нужно лезть на рожон. Надо забраться терпения и дожить до положенного срока.

Я задала вопрос, который занимал меня:

— Дин, а тебе сколько денег обещали?

— Но ведь эта информация не подлежит разглашению.

— Да ладно, тут все свои.

— Десять тысяч долларов.

Я облегченно вздохнула. Такая же сумма была оговорена и в моем контракте. Несмотря на казусы, с которыми мне пришлось здесь столкнуться, московская фирма работает по-честному. Получается, что для деловых людей, делающих деньги, нет разницы, с кем вступать в коммерческие отношения, из города клиент или из деревни. В сделке все равны.

— А тебе?

Дина заметно занервничала, было ясно, что ей небезразличен мой ответ.

— Столько же.

— Ровно десятка?

— Десятка.

— Значит, у них такса для всех одинаковая. Это хорошо, значит, нас не обманут.

— Ты думаешь?

— Я просто уверена.

В разговор вмешалась удивленная Галина:

— Девчонки, вы что, и вправду продаете своих детей за десять тысяч?

— Правда, — почти в один голос ответили мы.

— А почему вы их так дешево оценили-то?

— Их не мы оценили, а фирма, — пояснила Дина, и ее щеки заалели.

— А кто за них больше даст? — поддержала я свою подругу по несчастью.

— Но ведь это просто смехотворная сумма. Даже приличную тачку не купишь, не говоря уж о стоящей квартирке.

— Для меня это нормальные деньги. Можно прилично одеться. Шубку норковую прикупить. Я девушка не гордая, мне и подержанная иномарка подойдет, — парировала Дина. — Если эти деньги с умом тратить, на жизнь хватит.

— Я не знаю, где я смогу еще такие бабки срубить… — грустно призналась я. — Только проституцией. А в проститутки я не пойду ни за что. Ни за какие коврижки. У меня мечта в Москву перебраться. Надоело в своей убогой деревне сидеть. Говорят в Москве, в каком-нибудь спальном районе, можно купить комнатку в коммуналке тысяч за семь долларов. Мне большую не надо, пусть она будет совсем крохотная. Самое главное, было бы где переночевать и вещи сложить. На остальные деньги я бы приоделась, да и на жизнь тоже оставила. Затем бы куда-нибудь на работу устроилась.

— Ну, девки, вы даете! — совсем по-мужицки усмехнулась Галина. — Ну у вас и запросы! Вам от жизни самую малость нужно. Я бы за такие деньги ни за что не согласилась.

— Тогда дай нам больше, — рассердилась Дина.

— А на кой мне ваши дети?

— В том-то и дело, что они, кроме этой фирмы, никому не нужны. — Дина глубоко вдохнула и стала медленно гладить живот. — В эту фирму очень трудно попасть. Желающих много, а контракт заключают только с избранными. Сейчас все беременные чем-нибудь болеют. Время такое страшное, что каждая с патологией ходит. Если не каждая, то через одну, точно. Чтобы в нашу фирму попасть, нужно иметь отменное здоровье.

Неожиданно дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла стукачка. От одного ее вида бросало в дрожь и хотелось не раздумывая бежать прочь. Посмотрев поочередно на каждую из нас заспанными глазами, она остановила свой взгляд на пустой бутылке вина и буквально позеленела от злости.

— Вы что тут делать, русская сволочь?! Безобразие! Фирма разорвать с вами контракт! Вы будете рожать забесплатно, а после родов мы сдадим вас в публичный дом! Вы будете проститутка!

— Сама ты проститутка! — не сдержалась я. — Ты еще, падла, ответишь за то, что сегодня меня поколотила! Я просто чудом осталась жива! Заткнись!

— Ты покойница! Почему посторонний в мотель?! Посторонний тоже проститутка!

— Это она про меня, что ли?! — запыхтела Галина. — Меня так никогда в жизни никто не называл, не считая психиатрической лечебницы…

Но стукачка не обратила на Галины слова никакого внимания. Она смотрела на меня и, судя по всему, готовилась к бою. Я поняла, что у меня нет никаких шансов остаться в живых. Господи, да ведь это просто уму непостижимо… Увидеть Штаты и умереть… Принять смерть от кого? От выжившей из ума старухи! Захотелось закрыть глаза и прочитать какую-нибудь молитву. Вполне возможно, что Господь просто не захотел бы ее слушать и вряд ли отпустил мне грехи. Хотя каждая может оступиться и молить о прощении. Кто я такая? Обыкновенная дрянь, которая торгует не шмотьем, не овощами, не газетами… Торгует тем, что не продается…

Прикусив нижнюю губу до крови, я напряглась как струна и, приготовилась к самому худшему. Неожиданно острая, пронзительная боль в животе свела меня судорогой. Вот черт! Сейчас не самый подходящий момент для родов… К счастью, эта боль не имела ничего общего со схватками. Скорее всего будущий ребенок просто почувствовал мое напряжение, мой страх и выразил свое недовольство.

Все произошло быстро… Так быстро, что я и сама в первый момент ничего не поняла. Стукачка бросилась на меня, я схватила тяжелый стул с железными ножками и что было силы ударила ее по голове… Глухо вскрикнув, ненавистная тварь грохнулась на пол и закатила глаза. Я почувствовала страшную нехватку воздуха и задышала точно умирающая рыба, выброшенная на берег. Опустившись на пол, я обхватила руками свой огромный живот и постаралась прийти в себя.

— Мамочки мои, она живая? — проскулила я, увидев тоненькую струйку крови, показавшуюся из правого уха стукачки.

— Может, «скорую»? — донесся до меня перепуганный голос Дины.

Галина взяла стукачку за руку и попыталась нащупать пульс. Я смотрела на нее с надеждой и не переставала повторять:

— Она живая? Живая?..

Галина отпустила руку женщины, достала сигареты и закурила.

— Галя, ну что? — медленно сползла с дивана испуганная Дина.

— Ничего.

— Что значит «ничего»?

— Вообще ничего.

— Объясни…

— А тут и объяснять нечего. Бабуля ласты склеила…

Я вновь схватилась за живот.

— Ты хочешь сказать, что только что я убила человека?

— К сожалению, это так…

— Но ведь я просто защищалась! Я всего-навсего ударила ее стулом… Я совсем не собиралась ее убивать.

— А никто в этом и не сомневается, — спокойно сказала Галина. — Убийство с целью самозащиты… Необходимо учесть и то, что она сегодня с тобой сделала. Видимо, ты попала ножкой стула ей прямо в висок.

— Даже странно, такая здоровенная баба, а так быстро скопытилась, — покачала головой Дина. — Я думала, ее можно год бить и не убить. В ней же такая силища…

Меня стала бить нервная дрожь.

— А что же теперь со мной будет? Я же приехала в Штаты незаконно… Я же не смогу доказать полиции, что она меня жестоко избила, ведь на моем теле нет следов побоев, так, пара синяков. Меня посадят в тюрьму. Знаю точно, я окажусь за решеткой. А что же будет с моим ребенком?! Когда я смогу вернуться домой, да и смогу ли вообще?!

Я громко заревела. Дина заплакала следом.

Самой здравомыслящей из нас оказалась Галина. Она затушила сигарету и ударила кулаком в стену.

— Замолчите! Дуры! Вам вообще расстраиваться нельзя. Вы же детей носите… Тихо, тихо, тихо… Да заткнитесь вы, ради бога!

Мы переглянулись и одновременно замолчали. Эта новоявленная женщина с мужской психологией обладала каким-то магнетизмом, который действовал на нас успокаивающе.

— Вот так-то лучше. Главное, сохранять спокойствие. Будет спокойствие, будет и все остальное. Давайте сообща подумаем, что можно сделать в такой ситуации. Если я не ошибаюсь, вы приехали в Штаты по чужим паспортам? Короче, ваше местонахождение в этой стране незаконно?

— Незаконно, — словно прилежные школьницы, ответили мы.

— В том-то все и дело. Значит, нам ни к чему призывать общественность и докладывать полиции о том, что произошло в этой комнате…

— Это ты о чем? — насторожилась я.

— О том, что необходимо скрыть следы преступления, избавиться от трупа. Нет трупа — нет преступления.

— Как это?

— Молча. Закопаем эту бабу к чертовой матери, и все. Из-за ее смерти никто ничего не потеряет, а девушки, которые прилетят следом за вами, будут вам только благодарны.

— А как же сотрудники фирмы?

— Какие еще сотрудники фирмы?

— Ну, гид и заместитель генерального директора. Они могут приехать прямо с утра…

— Пусть приезжают.

— Но ведь они заметят, что стукачки нет. — Я еле сдерживала рыдания.

— А вы тут при чем?

— Они же сразу на нас подумают.

— С чего бы это? Почему вы должны знать, куда подевалась стукачка? Пропала, и все. Вы ее последний раз видели вечером. Может, у нее свои дела были какие, вы-то тут при чем? Она вам докладывать о своем местонахождении не обязана. Пусть ваш гид ее и ищет. Да и что взять с двух беременных баб? Это же смешно! Ну на что способна беременная баба? Она ведь даже тяжелое поднять не сможет.

— В самом деле, ты права. Как мы ее закопаем? Она же тяжеленная, попытаемся ее поднять — сразу родим.

— А вас никто и не просит ее поднимать. Эту работу я возьму на себя, — заявила Галя.

— Я даже не знаю… Если ты это сделаешь, чем я смогу тебе отплатить? — смущенно проговорила я.

Галя слегка покраснела и махнула рукой. На минуту мне даже показалось, что она застеснялась.

— Да брось ты… Мы же женщины и обязаны друг другу помогать.

— В конце концов, мы влипли все вместе, — напомнила о себе Дина, — значит, и расхлебывать эту кашу будем тоже вместе.

Я тихонько всхлипнула. Галина нервно прошлась по комнате.

— Вы пока тут посидите, а я выйду на улицу. Пройдусь, посмотрю, где нам лучше всего закопать вашу надзирательницу. Еще лопату поискать надо.

Как только мы остались вдвоем, я спросила бледную Дину:

— Ты как себя чувствуешь?

— Хреново. Мне кажется, еще немного и я точно рожу. А ты?

— Точно так же. Мутит, и голова кружится. Ребенок пинается ужасно.

— Еще бы! Ведь наши дети переживают то же самое, что и мы. Только вот какие они наши, если мы их продаем? Эх, жизнь-падла. Я себя-то прокормить не могу, да и муж зарабатывает копейки.

— У тебя есть муж? — Мне показалось, что я ослышалась.

— Есть. А чему ты удивляешься? У тебя разве нет?

— Нет. Откуда ему взяться? Если ты замужем, зачем продаешь своего ребенка?

— Я же тебе сказала, что он зарабатывает копейки. У меня уже есть дочь. Ей пять лет. Она просто чудо. Мы ее обожаем. А тут непредвиденная беременность. Врачи запретили делать аборт. Второго ребенка мы никак не потянем. Мы для нашей девочки делаем все, что можем. Ведь кормить-поить нужно, образование дать.

— А как девочку зовут?

— Машенька. Красивая, замечательная девочка. — На глазах Дины показались слезы.

— Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, ты меня не суди, но мужик твой — дерьмо.

— Откуда тебе знать, какой у меня мужик?

— Нормальный мужик никогда бы не послал жену за границу продавать своего ребенка.

— А ты моего мужа не суди. Не суди и не судима будешь. Вот когда решишь оставить ребенка, попробуешь его вырастить, тогда узнаешь, что это такое и почем это удовольствие. Ты хоть знаешь, сколько детские вещи и игрушки стоят? А детское питание, подгузники, лекарство и прочее? Не знаешь, так и не говори. А муж мой, между прочим, инженер, с красным дипломом институт окончил. Только вот он, дурак, науку выбрал. В НИИ лабораторией заведует. Думал, что наука — наше будущее, что именно в нее государство будет вкладывать деньги. А кому она нужна эта гребаная наука сейчас?! Никому. Тем более что его лаборатория геологией занимается. Полезными ископаемыми. Только времена теперь не те. Всё! Ни полезные ископаемые, ни бесполезные теперь никому не нужны! Финансирование от государства на нуле, зарплаты нет… Вот и остался мой муженек не у дел. Он же не виноват, что ничего руками делать не умеет, что привык мозгами только шевелить, знаниями деньги зарабатывать. Кому они теперь нужны, эти мозги? Не умеешь торговать, народ обманывать, подыхай с голоду! Осуждать всегда легко. А моя дочка морем бредит. Спать ложится, меня в щечку целует и шепчет: «Мамочка, а какое оно, море? Соленое или сладкое? Теплое или холодное? Давай возьмем папочку и все втроем туда поедем…» А что я могу ей ответить? Что мы денег даже на билеты не наберем? Вот заработаю деньги и свожу свою семью в Крым или в Болгарию. — Дина замолчала и смахнула слезинку. — А ты знаешь, как страшно, когда ребенок болеет? Боже, это кошмар! Ходишь как дура, ищешь лекарства подешевле. А уж если сама заболеешь… Сейчас проще сдохнуть, чем болеть. И не надо моего мужика хаять. Нам эта поездка очень многого стоила. Он единственный, кто за меня переживает. Ночи не спит, ждет моего возвращения. Мы перед моим отъездом на кухне долго сидели. Узнав о моем плане, муж даже постарел как-то, осунулся. Посадил Машеньку на колени и грустно так говорит: «Динка, может, откажемся от этой авантюры? Сына родим, где-нибудь грузчиком устроюсь, в выходные вагоны на станции разгружать. Выкрутимся». Да только я-то знаю, что не выкрутились бы. Пусть мой инженер сидит в своей лаборатории. С его здоровьем много вагонов не разгрузишь. Помрет к чертовой матери. Вот привезу я денег домой, первым делом на базар побегу. Икры красной куплю, да и черной тоже. Дочка уже давно мечтает попробовать…

— Извини, — тихо пробормотала я.

— Ничего. Что-то Гальки долго нет…

Не успела Дина договорить, как появилась Галина.

— Ну что, девчата, сидите как на похоронах? Правда, сейчас вы как раз на них и будете присутствовать. Встаем и дружно направляемся к двери. Конечно, помощницы из вас никакие, но на шухере постоять и, скажем, поддержать морально вы сможете. Главное, не вешать нос. Сделаем все в лучшем виде.

— А где ты ее хочешь похоронить? — поинтересовалась я.

— Не бойся, тут рядышком. Прекрасный придорожный лесок. Думаю, этой заразе там понравится. Живописное местечко.

Я взяла Галю за руку:

— И что бы мы без тебя делали!

Галина в ответ слегка сжала мою руку:

— Ты лучше скажи, что бы я без вас делала? Сидела бы на съемной квартире, глотала женские гормоны, ездила в клинику на процедуры и умирала от скуки. Можно сказать, сегодня вы устроили мне веселенькую жизнь. Я всегда рад помочь красивой девушке.

Я отдернула руку, в который раз почувствовав в Галине мужские повадки. Господи, и зачем мужику понадобилось стать женщиной? Наверное, Геннадий был неплохим мужчиной. И чего испугался? Армии? Но ведь есть много способов «откосить». Тем более с таким обеспеченным отцом. Если он нашел деньги на такую дорогостоящую операцию, то уж, конечно, нашел бы денежки, чтобы сын не попал в армию. Хотя, в конце концов, это не мое дело.

Галина деловито ухватила надзирательницу за ноги и поволокла к двери. У меня закружилась голова и я чуть было не потеряла сознание.

— Она тяжелая, наверное, — Дина встала и пошла следом.

— Понятное дело, нелегкая. Только на вид худощавая, а тут сто килограммов будет. Давайте сделаем так. Динка берет лопату, стоящую у входа. Только осторожно, она тяжелая. Потащишь ее волоком… Пока я буду копать, постоишь на стреме. Ольга найдет половую тряпку и стиральный порошок. Замоет следы крови. Это нужно сделать сейчас. Мало ли, вдруг кто-нибудь решит нас навестить.

— Кто? — перепугавшись, спросила я.

— Это я просто предположила. На всякий случай.

Я проводила подруг взглядом и, как только осталась одна, бросилась искать, чем бы замыть пол. Крови было немного, не прошло и нескольких минут, как пятно исчезло. Тяжело выпрямившись, я постаралась отдышаться и перебороть нарастающее головокружение. Мне казалось, что все, что сейчас происходит со мной, нереально. Разве я когда-нибудь могла представить, что стану убийцей! Странное чувство — я не чувствовала ни раскаяния, ни сожаления. В конце концов, почему я должна жалеть гадину, которая не жалела меня, сволочь, которая подняла руку на беременную?

Чуть успокоившись, я решила пойти на улицу к Дине с Галиной.