Ловушка для мужчин, или Умная, красивая, одинокая

Юлия Шилова, 2010

После смерти отца, известного адвоката, Евгения одиноко живет в огромном загородном особняке. Соседи считают ее чокнутой – она хороша собой, но старается не выходить на улицу, не поднимает на окнах жалюзи и не зажигает в комнатах свет. Пламя свечи сопровождает ее в блужданиях по сумрачным коридорам особняка. Она пишет странные мистические картины и хранит в сердце страшную тайну… Но однажды ее затворничество прерывает неожиданный телефонный звонок…

Глава 5

Смахнув слезы, я горько всхлипнула. Будь он проклят, этот недочеловек, этот зверь! Нет ему прощения, пусть горит в Аду!

Неожиданно открылась дверь, и на пороге появился Роберт. Он сел на краешек кровати и доверительно сказал:

— Женя, я бы очень хотел, чтобы вы со Светой поладили. Она хорошая девушка, поверь. Просто она еще не адаптировалась.

Я подняла голову и пристально посмотрела на Роберта:

— К чему она не адаптировалась? К роскоши? К чужому богатству? Извини, Роберт, если я что-то сказала или сделала не так. Я не хотела обидеть ни твою вторую половину, ни тем более тебя.

— Почему ты плачешь? — испуганно спросил он, разглядев мое измазанное косметикой лицо.

— Я не плачу. Я просто немного расстроилась. Это никак не связано с тобой. Не бери в голову.

— Женя, он тебя насиловал? — чуть слышно спросил Роберт и взял меня за руку. Его губы заметно дрожали, а на глаза подозрительно заблестели. — Я это понял, как только увидел картину. Он отправил меня в Англию для того, чтобы жить с тобой. Господи, какой я дурак, что не понял это сразу…

— Теперь ты это понял, и что это меняет? Уходи. Я хочу побыть одна, — сквозь слезы произнесла я и слегка оттолкнула Роберта.

Роберт сел на пол и положил голову мне на живот.

— Женька, это же чудовищно… Я всегда восхищался своим отцом. Он был трудолюбив, удачлив в делах, расчетлив и никогда не проигрывал, но я… Я не-на-ви-жу его за то, что он сотворил с тобой.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости. Я же просила тебя уйти. Слишком поздно ты обо мне забеспокоился. Слишком поздно ты обо мне вспомнил…

— Я всегда о тебе помнил. Тебя невозможно забыть.

— Пошел вон, — глотая слезы, сказала я и уткнулась лицом в подушку.

Роберт быстро встал и вышел из комнаты. Полежав несколько минут, я встала с кровати, села у зеркала и стерла с лица остатки косметики.

— Ничего, Роберт. Я расквитаюсь с тобой за отца. Ты такой же, как и он, потому что ты с ним одной крови.

Сделав несколько набросков, я хотела уже пойти спать, как услышала пронзительный телефонный звонок. В гостиной я увидела брата, держащего телефонную трубку.

— Женя, тебя спрашивает какой-то молодой человек. — В голосе Роберта слышались ревнивые нотки.

— Молодой человек? Он представился?

— Да, его зовут Виктором.

— Виктор?! — Я почувствовала, как учащенно забилось сердце и потемнело в глазах.

Взяв трубку, я посмотрела на Роберта с молчаливой просьбой покинуть меня.

— Але, Женя, это Виктор! — В трубке слышалось прерывистое дыхание. — Женя, ты меня узнала?

— Да, — твердо сказала я и вновь посмотрела на Роберта.

Поймав мой взгляд, он отошел от телефона, делая вид, что его совершенно не интересует этот звонок.

— Виктор, ты где? — испуганно спросила я.

— Я и сам толком не знаю, — как-то растерянно ответил он и вновь тяжело задышал. — Женя, дело в том, что за меня требуют выкуп… Нужно пятьдесят тысяч долларов, тогда меня отпустят. Я уже всех обзвонил — и никакого толку. Мне больше не к кому обратиться… Я решил позвонить тебе.

Мне показалось, что еще несколько слов, и я просто-напросто не смогу удержать телефонную трубку. В висках пульсировала кровь, на лбу выступил холодный пот.

— Господи, а я здесь при чем?

— Просто я подумал, что совсем недавно оказал тебе одну довольно странную услугу… Окажи и ты мне.

— Ничего себе услуга, в пятьдесят тысяч долларов! — Я присвистнула и украдкой взглянула на Роберта.

— Женя, я же тебе говорю, мне больше не к кому обратиться. Когда меня отсюда выпустят, я обязательно соберу всю сумму и незамедлительно верну. Можешь не сомневаться.

— А как же Игорь Николаевич?

— Игоря Николаевича нет на месте. Он уехал и неизвестно когда вернется, а у меня каждая минута на счету. Каждая минута может стоить мне жизни, пойми.

— Понимаю, — прошептала я и постаралась унять дрожь в коленях. — Но ведь я тоже не могу собрать такую сумму за считанные секунды! У меня нет таких денег.

— У тебя, может, и нет, а у твоего отца найдутся. Если такой суммы нет в его сейфе, сними в банке. Женька, помоги, иначе через не сколько часов я стану трупом.

— Да, конечно, — растерянно пробормотала я и уже более уверенно спросила: — Что я должна сделать?

— Достань нужную сумму и поезжай на железнодорожный вокзал. Подойдешь к автоматическим камерам хранения и найдешь кабинку с номером сто двадцать три. Положишь деньги туда и выставишь на кабинке код — семь, три, пять, пять. Потом сразу возвращайся домой и жди моего звонка.

— А если эта кабинка будет занята?! — истерично воскликнула я и чуть было не выронила трубку.

— Она будет свободна, — резко ответил Виктор и уже более ласково добавил: — Женька, выручай. Как только меня освободят, мы с тобой с деньгами разберемся. Ты внакладе не останешься. Понимаешь, дело идет о моей жизни. Я ведь такую девушку встретил…

— Какую еще девушку?

— Я встретил тебя.

От неожиданности я бросила трубку и залилась алой краской. Роберт взял меня за локоть и испуганно спросил:

— У тебя неприятности? Ты не хочешь поделиться своими проблемами?

— У меня все хорошо, — отрезала я и бросилась в кабинет.

Светлана, столкнувшись со мной в коридоре, шарахнулась в сторону. Я плотно закрыла за собой дверь и открыла сейф. Перед глазами стоял Виктор. Было страшно подумать, что буквально через несколько часов он может стать трупом. Я достала аккуратно сложенные пачки долларов и принялась считать. Было ровно пятьдесят шесть тысяч. Эти деньги отец хранил на полке, аккуратно перетянув пачки резинкой от бигуди. Отложив пятьдесят тысяч, я засунула их в черный целлофановый пакет, остальные положила в сейф. Только я успела закрыть дверцу, как в кабинет вошел Роберт. Я взяла со стола пакет и недовольно проворчала:

— Ну что ты, ей-богу, за мной по пятам ходишь… Займись лучше своей Светланой. Привез в дом девушку и совершенно не уделяешь ей внимание. Некрасиво как-то получается.

— Светлана не просто девушка, Светлана моя будущая жена, — обиделся Роберт и мельком взглянул на черный пакет.

— Мне совершенно безразлично, кем она тебе приходится, — резко бросила я и быстро вышла из кабинета.

Перескакивая через ступеньки, я выскочила из дома и вывела машину из гаража. Откинувшись на спинку водительского сиденья, старалась успокоиться, но до полного спокойствия было далеко. Я никогда не любила этот автомобиль, потому что в нем все напоминало об отце… В бардачке лежала кипа его рабочих бумаг, в пепельнице валялись его окурки. Даже на заднем сиденье красовался его малиновый галстук, до которого я так и не смогла дотронуться.

Положив пакет рядом с собой, я выехала на шоссе и облегченно вздохнула. Наверное, я и сама не ведала, что творила в данный момент, но твердо знала, что эти деньги играют решающую роль в жизни человека, с которым совершенно случайно свела меня судьба. Нажав на газ, я помчалась быстрее и, для того чтобы успокоить нервы, включила музыку на полную катушку.

Перед глазами вновь возник отец. Будь он проклят! Когда же наконец я смогу от него избавиться?! Мало того что он мучил меня при жизни, так он не отпускает меня даже после своей смерти.

Неожиданно вспомнился небольшой двухэтажный Дом ребенка. Я, маленькая девочка с короткими косичками, играю с такими же брошенными детьми, как я. Мы сидим на старом, допотопном, поеденном молью ковре и рассматриваем свои затертые игрушки. Я ловлю злобный взгляд нашей воспитательницы и опускаю глаза. Мы все называли ее мамой, но не потому, что нам так хотелось, а потому, что нас заставляли ее так называть. Я всегда боялась эту воспитательницу, потому что она могла наказать за любую провинность: поставить в угол, ударить или хорошенько оттаскать за волосы. Она называла нас подкидышами и каждый раз унижала каким-нибудь обидным словом. Когда нас выводили за пределы детского дома, я с любопытством смотрела на молоденьких мам, которые катали коляски с нарядными, разодетыми малышами. Они говорили им ласковые слова, дарили игрушки, целовали… Я верила, что моя мама тоже где-нибудь живет, она обязательно обо мне вспомнит и заберет при первой возможности. Она очень добрая, ласковая и очень сильно меня любит. Конечно, в душе я по-детски на нее злилась, но знала, что, как только она за мной придет, я прощу ей все на свете и прижмусь к ее груди. Но время шло, а мама по-прежнему за мной не приходила, и я вновь и вновь засматривалась на дорогие коляски и с завистью улыбалась чужим мамам. Воспитательница ругалась и отвешивала мне подзатыльники. Я тихонько всхлипывала, сжимала кулаки и опускала глаза.

По ночам, когда другие дети засыпали в полуразваленных кроватях, я поднимала голову и прислушивалась к каждому шороху. Как только до моих ушей доносились из коридора шаги, я вскакивала с кровати и приоткрывала дверь. Мне по-прежнему казалось, что это пришла моя мама. Она очень долго добиралась и поэтому смогла приехать только ночью. Быстро приглаживая волосы, чтобы, не дай бог, мамочка не увидела меня лохматой, я высовывала в коридор голову и… встречалась с ненавидящим взглядом воспитательницы. Она курила сигарету и пускала в мое лицо струйки едкого, невкусного дыма. Я громко кашляла и терла заслезившиеся глаза. Через несколько секунд, получив очередной подзатыльник, я бежала к кровати и пряталась под одеялом. А однажды… Про это даже не хочется вспоминать…

Мне не хотелось вспоминать, но прошлое плотно взяло меня в тиски и никак не хотело отпускать. Однажды я узнала, что у детей бывает не только мама, но и папа. Ранним утром нас нарядили в праздничную одежду и по строили в музыкальном кабинете. Вошел мужчина и стал оглядывать каждого с головы до ног. Воспитательница громко объявила о том, что этот мужчина хочет удочерить маленькую девочку и стать ей отцом. Мальчики его не интересуют. Поэтому мальчики должны сделать шаг вперед и отойти в противоположную сторону. Мужчина ходил вокруг нас, придирчиво разглядывал. Так повторилось несколько раз, а потом, остановившись рядом со мной, он спросил, как меня зовут, и протянул мне большую плитку шоколада. Я посмотрела на него благодарно и моментально раскрыла шоколад. Затем поломала его на множество маленьких кусочков и поделилась со всеми. Остался всего один крохотный кусочек. Я поднесла его к носу, блаженно понюхала, посмотрела на свет и с нескрываемым удовольствием проглотила. Мужчина громко засмеялся и подошел к воспитательнице. Они о чем-то говорили, показывая на меня. Я же рассматривала обертку от шоколада и чувствовала себя самой счастливой на свете. Мне было безумно приятно, что незнакомый дядя дал шоколад именно мне, а не кому-нибудь другому.

Вскоре мужчина уехал, а воспитательница добреньким голоском сказала, что мне повезло, потому что очень скоро у меня будет па па. Я спросила, а будет ли у меня мама? Воспитательница засмеялась, взяла меня за подбородок: «Милая, радуйся тому, что незнакомый дядя обратил на тебя внимание и хочет стать твоим отцом. Запомни, не во всех семьях бывают мамы и папы. Во множестве семей есть либо одна мама, либо один папа. Ты должна быть счастлива, что теперь у тебя будет папа. Если бы не этот дядя, сомневаюсь, что ты вообще кому-нибудь будешь нужна. В таком возрасте не усыновляют. Ты должна ползать на коленях и целовать ему ноги…» Через неделю мужчина приехал вновь и ласково сказал: «Ну что, малышка, поехали домой. Я познакомлю тебя с твоим братиком».

Услышав эти слова, я встала на колени и стала целовать мужчине ноги. Воспитательница громко засмеялась. Мужчина поднял меня с пола и тихо сказал: «Никогда так больше не делай. Я же твой отец». — «Я просто хотела вас отблагодарить», — чуть слышно сказала я и растерянно посмотрела на воспитательницу. Воспитательница, не переставая смеяться, покрутила пальцем у виска: «Дура ты малолетняя. Я же пошутила. Шпана недоразвитая».

Через несколько минут я уже сидела в машине со своим новоиспеченным отцом и лакомилась конфетами и печеньем, которые лежали на заднем сиденье автомобиля. Вскоре мы подъехали к шикарному дому, у порога которого меня ждал Роберт. Он взял меня за руку и дружелюбно сказал, что с этой минуты будет мне братом и что его мама умерла два года назад. Я кивала и без остановки засовы вала печенье в рот. В доме было целое море игрушек… Их было так много, что у меня разбегались глаза, я боялась к ним прикоснуться. Роберт показывал свои машинки, солдатиков, электронные игрушки. Я улыбалась, прижимала к себе пакет с печеньем и не переставала жевать. Роберт хотел было забрать его у меня, чтобы мы могли поиграть, заверил, что через несколько минут домработница позовет ужинать, но я вцепилась в пакет мертвой хваткой и визжала что было сил. Это была одна из детдомовских привычек, от которых мне постепенно пришлось отучаться. Роберт отпустил пакет и смотрел на меня испуганно. Я забилась в угол комнаты и продолжала засовывать в рот по несколько печенюшек одновременно. В тот вечер мой новый папа вызвал врача, потому что у меня сильно разболелся живот. Врач прописал мне какие-то таблетки и строжайшую диету.

Вечером Роберт пришел ко мне, гладил по голове и все удивленно спрашивал: «Зачем ты так много ешь? Никто у тебя ничего не отберет. У нас всего много — и печенья, и тортов, и разных десертов. Домработница печет вкусные пирожки с абрикосами и черникой. Как только ты выздоровеешь, она обязательно их тебе приготовит». В комнату вошел отец и положил рядом со мной красивую Барби. Я не сколько раз поцеловала ее и прижала к себе. «Спасибо, папа», — тихо сказала я. Отец сел рядом с Робертом, взял меня за руку. «Скоро у тебя будет много игрушек, нарядных платьев. Я буду одевать тебя как куклу. Ты будешь иметь все. Ты станешь самой красивой девочкой на свете, я выполню любую твою прихоть, любой твой каприз. Ты никогда не будешь знать отказа. Только и ты не обижай старика и тоже ни в чем ему не отказывай…» В тот момент я еще не знала, о чем он говорил, и радостно кивнула…

Я посмотрела на себя в зеркало и вытерла слезы. Хватит предаваться воспоминаниям. Так можно просто сойти с ума. Во всем виноват Роберт. Приперся со своей будущей женой и нарушил мою размеренную жизнь. Но ничего! Я справлюсь с ним. Он последует туда же, куда последовал его отец. Никто не отберет то, что принадлежит мне по праву…