Ловушка для мужчин, или Умная, красивая, одинокая

Юлия Шилова, 2010

После смерти отца, известного адвоката, Евгения одиноко живет в огромном загородном особняке. Соседи считают ее чокнутой – она хороша собой, но старается не выходить на улицу, не поднимает на окнах жалюзи и не зажигает в комнатах свет. Пламя свечи сопровождает ее в блужданиях по сумрачным коридорам особняка. Она пишет странные мистические картины и хранит в сердце страшную тайну… Но однажды ее затворничество прерывает неожиданный телефонный звонок…

Глава 1

Я дала себе слово никогда не вспоминать ту кошмарную ночь, потому что это очень страшно. Так страшно, что от зловещих воспоминаний у меня начинается самая настоящая истерика…

Зазвонил телефон. Говорить ни с кем не хотелось. В конце концов, я не выдержала и сняла трубку.

— Слушаю, — сухо сказала я. Звонил мой сводный брат.

— Женя, здравствуй. Это Роберт. Прими мои соболезнования. Мне очень жаль…

— Спасибо, — вдохнула я.

— Извини, что не успел на похороны. Меня не отпустили с работы. Ты же знаешь, как я сильно загружен. Любой простой — катастрофическая потеря денег, — распинался брат, пытаясь оправдать свое долгое молчание. Я резко перебила его:

— Можешь не продолжать. Извиняю.

— Женя, ты сильно не нервничай. Я прекрасно понимаю, как много для тебя значил отец. Он тебя вырастил и любил как родную. Наверное, даже больше, чем меня… Ты держись. Не падай духом. Я завтра прилетаю. Ты сможешь встретить меня в аэропорту? Запиши номер рейса.

У меня задрожали руки, комната поплыла перед глазами, но я записала все, что продиктовал братец.

— Женя, и еще… Я буду не один.

— А с кем?

— Я прилечу со своей девушкой.

— У тебя появилась девушка?

— Да, я скоро женюсь! — восторженно сообщил брат и добавил: — Как-никак тридцать лет. Пора остепениться.

— И когда же произойдет это событие?

— Через пару месяцев. Можешь меня поздравить. Вчера мы подали заявление. Шестнадцатого сентября состоится бракосочетание.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я тебя поздравляю.

— Ну ладно. Все остальное мы обговорим при встрече.

Как только в трубке послышались короткие гудки, я швырнула ее на рычаг, налила в стакан виски, плюхнулась в огромное белоснежное кресло и закурила.

Интересно, о чем мой братец собрался говорить со мной при встрече?! Наверное, о моем огромном доме, который больше похож на замок или самый настоящий сказочный дворец, о проклятом завещании, которое оставил отец?! Через два месяца мой дорогой братик женится, а это значит, что появится еще один претендент на наследство. Два месяца… Два месяца на то, чтобы единственным претендентом на наследство отца осталась я… Я заслужила этот роскошный дом и умопомрачительную обстановку… Я выстрадала эту роскошь и имею на нее полное право.

Я пошла в каминный зал и тупо остановилась перед фотографией отца, стоящей на каминной полке. Я взяла ее и внимательно всмотрелась в до боли знакомое лицо. В камине еще горел огонь. Сев на корточки, я разорвала фотографию на мелкие кусочки и бросила их в пламя. Обрывки вспыхнули и мгновенно превратились в черный пепел, я злорадно улыбнулась, зажгла свечу и с подсвечником в руках стала бродить по дому.

Наверное, обычный человек чокнулся бы, по — пав в мой дом с огромными, погруженными в темноту комнатами. Может быть, потому, что я сова, я боюсь света — в солнечные дни чувствую себя особенно уязвимой и незащищенной. То ли дело, когда темно! Я раба ночи, ее преданное дитя. На моих окнах рольставни. Я практически их не открываю. Ненавижу яркие люстры, бра, которые обожал мой отец и навешал их по несколько в каждой комнате. Я всегда передвигаюсь по дому с подсвечником и люблю запах оплывающей свечи. Раз в месяц отец уезжал в командировку, и тогда весь дом погружался в беспросветную темноту… Но он возвращался, открывались жалюзи, зажигался свет, включался телевизор, играла музыка… В те дни, когда он был дома, я становилась мрачной, чувствовала себя подавленной и глубоко несчастной. Он снова уезжал, я зажигала свечу и погружалась в свой собственный мир, понятный только мне одной…

Раздался телефонный звонок, от неожиданности я вздрогнула. Наверняка опять брат. Да какой он мне, к черту, брат! Так, человек, с которым прошло мое унылое, беспросветное детство!

Я сняла трубку и затаила дыхание.

— Женечка, здравствуй. Это дядя Игорь тебя беспокоит.

— Здравствуйте, — буркнула я и напряглась как струна.

Звонил один из многочисленных знакомых отца. Я никогда не привечала его знакомых… Наверное, это оттого, что очень сильно не любила отца.

— Женечка, через час к тебе подъедет один из моих доверенных людей. Дело в том, что твой отец не успел передать очень важные для меня бумаги… Я заплатил твоему отцу приличные деньги, но так и не получил их…

— Но ведь он скоропостижно умер…

— В том-то и дело. В общем, к тебе придет мой человек. Ты ему отдашь папки. Ты же знаешь, я принял довольно активное участие в похоронах, внес посильный вклад…

— Но я не знаю, какие бумаги вам нужны. Я вообще ни разу не заходила в кабинет после смерти отца. Там, наверное, целые горы бумаг.

— Мне нужны бумаги по делу Чичерина. Это тоненькая серая папочка. У тебя еще целый час. Зайди в кабинет, поищи. Будь умницей и сделай то, о чем я тебя прошу. Если не сможешь найти сама, тебе поможет мой человек.

— Хорошо, — вздохнула я обреченно.

Взяв свечу в подсвечнике, я поднялась по старой дубовой лестнице на второй этаж. Пламя свечи причудливо высветило картину в тяжелой раме, висящую на стене. Это полотно создала я. Я изобразила отца. Вернее, что это отец, знала только я одна. Черное, причудливое, трехголовое чудовище со звериным оскалом и длинным торчащим пенисом… В эту картину я вложила всю свою ненависть, которая накипела во мне за многие годы. Я подарила картину отцу в день его рождения, сказав, что создала по велению души. Отец пришел в дикий восторг и повесил на центральной лестнице. Он так и не понял, что я изобразила его. Он думал, что это злобное существо — плод моего воображения, моей фантазии, моего безумия. После смерти отца я уничтожила все его фотографии. Сегодня — последнюю. Оставила только этот «портрет».

— Здравствуй, папа, — подмигнула я чудовищу и провела ладонью по холсту.

Чудовище, самое настоящее исчадие ада, смотрело на меня мертвыми глазами. Полюбовавшись на свой шедевр, я вошла в кабинет. Отец не любил, чтобы я отвлекала его от работы, и никогда не пускал меня дальше порога. Его кабинет, где он пропадал сутками, много курил, думал, делал важные звонки, и моя мастерская, заставленная мольбертами, банками с красками и множеством безумных картин, находилась рядом. В мастерской прошли мои детство и юность. Это был мой мир, понятный только мне. Дни напролет переносила я здесь на полотна свое безумие.

Я тихонько толкнула дверь кабинета. Она легко открылась. Старинный письменный стол был завален бумагами. Я принялась за дело. Перебрав гору папок, фотографий, каких-то записок, поняла, что документов о Чичерине нет…

Я подошла к шкафам. Боже мой, сколько барахла! Когда я стану полноправной хозяйкой, вытащу весь этот хлам на улицу и разожгу самый настоящий костер. Я буду плакать и смеяться, глядя, как превращается в золу этот ненужный хлам. Вот так. Столько лет жизни отец собирал все эти листочки, аккуратно подшивал их в папки, не разрешал к ним даже прикасаться. А я возьму и сожгу…

Даже не знаю, сколько времени я провозилась в кабинете. Прервал мои поиски звонок в ворота. Я распахнула дверь, сморщилась от дневного света и смахнула выступившие слезы. Проклятая светобоязнь… По дорожке я дошла до каменного забора, посмотрела в глазок в железной калитке и увидела молодого мужчину. Он был довольно симпатичный и производил впечатление преуспевающего человека. Почувствовав, что на него смотрят, незнакомец сообщил:

— Я от Игоря Николаевича. Мне нужно забрать папку с документами по делу Чичерина.

Открыв железную калитку, я через силу натянуто улыбнулась.

— Я просмотрела черт знает сколько папок, но нужной с фамилией Чичерин нигде нет.

— Предоставьте это мне. Я могу пройти в дом?

— Да, конечно.

Я закрыла калитку и последовала за ним по дорожке к дому. Потянув на себя входную дверь, молодой человек резко застыл и остановил на мне ничего не понимающий взгляд:

— Там беспросветная темень…

— Не обращайте внимания. У меня есть свечи.

— У вас что, проблемы с электричеством?

— Нет. Просто я не люблю дневной свет. — Я легонько отстранила его и пошла к лестнице.

— Вы живете в полной темноте?

— Да. Я полная противоположность отцу. Он обожал дневной свет, а я его просто не выношу.

— А как же телевизор?

— Его можно смотреть в темноте…

— Вы довольно странная.

— Может быть.

— Вы работали на отца?

— Нет. Я художница. Я пишу картины при медленно догорающих свечах.

Поднявшись по лестнице, мужчина остановился у портрета отца, достал платок и смахнул выступивший на лбу пот.

— Это ваша работа?

— А как вы догадались?

— Такую картину мог нарисовать только человек с больным воображением.

— Оно у меня и в самом деле больное. Я этого не стыжусь.

— Как вы придумали это чудовище? Оно вам приснилось? — Мужчина заинтересованно посмотрел на меня.

— Зачем мне что-то придумывать? Этот зверь сопровождал меня всю жизнь. Это портрет отца.

Глаза гостя округлились, он кашлянул.

— Вы считали своего отца чудовищем?

— Я его хорошо знала.

— Надо же, а мне он был симпатичен.

— Вы были знакомы с ним лично?

— Да. Он очень часто приезжал к Игорю Николаевичу.

— Я не хочу больше говорить о своем отце, — резко сказала я и стала подниматься дальше по лестнице.

В кабинете я показала на выключатель:

— Можете зажечь свет.

— Спасибо. А вы искали документы без света?

— В темноте я ориентируюсь намного лучше.

Мужчина зажег свет. Я прикрыла глаза ладонью и кивнула на соседнюю дверь.

— Если я вам понадоблюсь, я в своей мастерской.

Дверь кабинета оставалась открытой, и у себя я умышленно неплотно закрыла дверь, оставила маленькую щелочку. Буквально через несколько секунд послышался голос гостя:

— Алё, Игорь Николаевич. Это Виктор. Я в доме адвоката. Сейчас буду искать. Я не знал, что у него умалишенная дочь. Скажите, а есть ли у него еще дети? Этой девушке место определенно в дурдоме. Тут такие хоромы! Можно неплохо заработать. Старик нажил добра немерено. Ладно, поговорим при встрече.

Как только он умолк, я появилась на пороге. Увидев меня, мужчина приветливо улыбнулся и потер ладони:

— Ну что, принимаюсь за поиски. Тут столько папок…

— У адвоката есть сын, — сказала я ровным голосом. — Он тоже является полноправным наследником этого дома. Так что ищите свою папку и убирайтесь вон.

Гость пришел в полнейшее замешательство. От яркого света огромной старинной люстры у меня выступили слезы. По всей вероятности, гость подумал, что такова моя реакция на услышанное. Он достал сигарету и нервно закурил:

— Извините. Я не хотел, чтобы вы плакали…

— Не стоит извинений. У меня просто светобоязнь, — резко перебила я незнакомца и вытащила платок.

Мужчина сел на стул и нервно забарабанил пальцами по столу. Неожиданно он сказал:

— Ты даже не представляешь, как красива. Первый раз я увидел девушку, которая поистине великолепна. Ни грамма косметики, ни грамма загара. Нереально белая атласная кожа… Огромные черные глаза и совершенно правильные, восхитительные линии тела… И при всем при этом ты сумасшедшая. Устроила в доме самый настоящий склеп и сидишь в зловещей темноте, как летучая мышь, создавая какие-то идиотские картины.

— Я нормальная, — сухо сказала я. — И картины мои замечательные.

— Если ты нормальная, то я приглашаю тебя вечером в ресторан поужинать.

— Я не люблю рестораны. Я была там всего пару раз с отцом. Мне они не нравятся.

Мужчина почесал затылок:

— Знаешь, мы догадывались, что адвокат прячет свою дочь потому, что она умалишенная…

— Я здорова, и ни от кого не прячусь, просто это мой стиль жизни, — ледяным тоном произнесла я. — Ищи побыстрее папку и уходи. Я не люблю, когда в моем доме находятся посторонние.

Мужчина согласно кивнул и подошел к огромному старинному дубовому шкафу. С трудом открыв тяжелую дверцу, он вскрикнул и отскочил в сторону. Из шкафа вывалился огромный кокон, обернутый плотной клеенкой и толстым скотчем. Я вцепилась в дверной косяк и почувствовала, что у меня перехватило дыхание.

— Господи, что это? Ужас какой…

— Понятия не имею.

— Твой отец здесь что-то спрятал.

Мужчина достал из кармана перочинный ножик и стал разрезать туго намотанный скотч. Вскоре он добрался до того, что находилось внутри. В лицо мне ударило тяжелое зловоние. В клеенке лежал труп мужчины, напоминающий мумию.

— Мертвец… — с ужасом прошептала я.

— Я в этом не сомневаюсь, — растерянно произнес гость. — По-моему, этот парень лежит здесь давно. Странно как-то… Он не сгнил, а высох… Прямо настоящий гербарий. Ты его знаешь?

— Кого?

— Ну, этого человека… Он когда-нибудь бывал в вашем доме?

— Нет, я его первый раз вижу, — еле слышно прошелестела я.

— Твой отец был не так прост, как казался, — усмехнулся незнакомец и нервно закурил. — Я так понимаю, это его рук дело?

— Ну, понятно, что не моих.

— Ладно, это меня не касается. Я должен найти папку с фамилией Чичерин и умываю руки.

— Как это ты «умываешь руки»? — опешила я.

— А что, по-твоему, я должен делать?

— Ты этот кокон достал, ты его открыл, а теперь собираешься сваливать? Ты мертвеца обнаружил, ты его отсюда и уноси.

— Вообще-то я пришел сюда за папкой…

— Но тем не менее вместо папки ты умудрился найти труп. Послушай, будь человеком, помоги мне от него избавиться…

— А почему ты не хочешь вызвать милицию?

— Потому что труп уже все равно не оживет, а мне лишние проблемы ни к чему. Зачем лишние вопросы и полный дом любопытного народа? Я очень плохо переношу посторонних людей.

— К твоему отцу приходило очень много на рода. Одного он порешил и спрятал в этот шкаф. Возможно, что и инсульт случился именно на этой почве.

— Это только твои догадки, — бросила я и брезгливо посмотрела на мумию. — Может, отец совершенно непричастен к этому. Но если не отец, то кто? Больше некому.

Мужчина тяжело вздохнул:

— Я этот ящик Пандоры распотрошил, я его и заклею. У тебя есть скотч?

— Скотч?

— Ты не знаешь, что такое скотч? — раздраженно спросил он, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

— Я не такая идиотка, как ты думаешь. Я знаю, что такое скотч, и даже понимаю, для чего он тебе нужен. Ты хочешь замотать этот чертов узел и засунуть его в шкаф. Но ты подумал, как я буду жить в доме, зная, что в кабинете лежит труп?

— А почему я должен о тебе думать? — усмехнулся мужчина.

Меня охватил ужас. Покраснев от злости, я сжала кулаки.

— Если ты не поможешь мне избавиться от трупа, то не получишь никакой папки!

— Если я не получу эту папку сейчас, то Игорь Николаевич будет действовать по-другому.

— Как это «по-другому»?

— Ну, более настойчиво, что ли… Он платил твоему отцу баснословные деньги на протяжении многих лет…

— Каждую копейку, которую ему платили, мой отец отрабатывал по полной программе, забывая про отдых и болезни. Он никому и ничего не должен. — Почувствовав, что такая категоричность сейчас не к месту, я сменила тон: — Очень тебя прошу, помоги мне избавиться от трупа. Я заплачу.

— Хорошо, только деньги мне не нужны. Я помогу только при одном условии.

— Я слушаю.

— Мы избавляемся от трупа, и ты ужинаешь со мной в ресторане. Тебя это устраивает?

Я кивнула.