Жить втроем, или Если любимый ушел к другому

Юлия Шилова

Когда муж Ксении стал задерживаться на работе и охладел к своей молодой жене, она заподозрила, что у него есть другая женщина. Что ж, как говорится, дело житейское! Но, проведя собственное расследование, Ксения приходит к шокирующему выводу: ее супруг завел не любовницу, а любовника! Отчаянию девушки нет предела. Домой Ксении возвращаться совсем не хочется, поэтому она принимает приглашение случайного знакомого переночевать у него. Но этот легкомысленный поступок изменил всю дальнейшую жизнь Ксении. Она становится случайной свидетельницей убийства, а затем и узницей в роскошном особняке… А впереди еще и дружба и ненависть, новые приобретения и невосполнимые потери и, конечно же, настоящая любовь!

ГЛАВА 7

Я слышала, как распахнулась дверь в спальню, и для того, чтобы не закричать от охватившего меня страха, зажала свой рот ладонью.

— Здесь больше никого нет! — прокричал незнакомый мужской голос.

От этого голоса у меня внутри все просто похолодело. Я почувствовала настоящую опасность. Доносившиеся до моего слуха шаги четко говорили о том, что кто-то ходил по комнате и что-то искал. В тот момент, когда я услышала, как открываются двери шкафа, я мысленно попрощалась с жизнью, закусила губу до крови и подумала о своем сыночке. О том, что все вот так как глупо закончится и я больше не увижу это шустрое, светловолосое чудо.

За считанные мгновения перед глазами пробежала вся моя нескладная жизнь. Так не хочется умирать. Так хочется все исправить. Хочется быть единственной в своей личной жизни. Хочется больше никогда не деградировать. Хочется быть любимой, любящей, а еще хочется быть лучшей. Так хочется посмотреть в зеркало и увидеть себя совсем другой, обновленной. Хочется увидеть этот мир со светлой стороны, больше не хочется познавать его с черной. Хочется поиграть с сынишкой, поцеловать его пухлые ручки, а еще хочется сказать своей маме о том, как сильно я ее люблю. Хочется попросить у нее прощения за свой эгоизм и за те душевные терзания, которые ей пришлось пережить.

Я лежала калачиком под теплым пуховым одеялом среди подушек и боялась дышать. Я знала, что еще немного — и тот, кто с таким шумом ходит по комнате, откинет одеяло, схватит меня за волосы и вытащит из шкафа. А может быть, даже сразу убьет. Но произошло чудо. Дверь шкафа громко хлопнула, и никто не поинтересовался, есть ли там кто-нибудь под одеялом.

— Врангель, в квартире больше никого нет.

— Ты все проверил?

— Да, я все просмотрел. В квартире кроме этой бабы больше ни души.

— Слышишь, подруга, ты жить хочешь?

— Не убивайте меня, — раздался жалобный и одновременно испуганный голос Ирины, которая слегка постанывала и всхлипывала.

— Значит, хочешь. Тогда скажи, где Окунь?

— Я не знаю. Ребята, я честно не знаю. Отпустите меня, пожалуйста. Я вообще ничего не знаю.

— Говори, сука!

А затем послышались громкие удары и стоны, которые говорили о том, что женщину стали бить.

— Если не расскажешь, тварь, то считай, что доживаешь последние секунды.

— Я не знаю, — уже хрипела Ирина и стонала так громко, что от охватившего меня ужаса я вновь приложила ладонь ко рту для того, чтобы не закричать от дикого страха.

— Быстро отвечай на вопрос, тварь! Где Окунь?!

— Вы про Олега спрашиваете?

— А про кого же еще?!

— Он сегодня рано утром уехал из Москвы.

— Куда он поехал?!

— В командировку.

— В какую еще командировку?! Тоже мне, нашла командировочного.

— Он сказал мне именно так.

— Почему его машина осталась стоять на стоянке? На чем он уехал и куда?! Он оставил тебе какой-нибудь телефон для связи?!

— Я не знаю, — все так же хрипела Ирина. — Я, честное слово, не знаю. Он позвонил мне в девять утра и просил прийти убрать квартиру. Я у него уже три года убираю, но я вообще про него ничего не знаю. Он никогда мне про себя ничего не рассказывал. Он звонил мне со своего мобильного. Ребята, я вас очень прошу, не убивайте меня, пожалуйста. Я действительно ничего не знаю. Я всего лишь убираю квартиру. Я у него домработницей три года работаю, и то не так часто.

— Что-то с трудом верится, чтобы Окунь пустил в свою квартиру постороннюю бабу. Он вообще в свою жизнь никого не пускает.

— Но ведь он не будет же сам убираться. Он нашел меня по объявлению в газете. За то все время, пока я у него работала, я никогда не задавала ему лишних вопросов. Мы вообще не общались. Он просто мне щедро платил. Я только от вас первый раз слышу, что Олега Окунем зовут. Я даже не знаю, где он работает, чем занимается, куда ездит в свои командировки. Он просто мне звонит и говорит, что нужно убраться. Я иду и убираюсь. Он мне хорошо платит.

В это время раздались какие-то хлопки и в квартире стало невыносимо тихо. Я опять сильно закусила губу, что почувствовала вкус крови. Тело затекло и как-то неприятно заныло, но больше всего на свете я боялась пошевелиться, потому что ворвавшиеся в квартиру отморозки были где-то недалеко.

— Врангель, какого хрена ты ее убил?

— А что с ней делать? Слушать тот бред, который она несет? На хрена нам свидетели?! По ходу, баба и в самом деле просто квартиру Окуня убирает. Окунь не такой дурак, чтобы с бабой делиться. Как же мы его упустили? Хотя я, по большому счету, не удивляюсь, что ему очередной раз удалось от нас ускользнуть. Он умеет так хорошо следы заметать, что немудрено, что кроме него никто не знает, куда он на этот раз двинулся.

— Надо было мочить самого Окуня, а мы в виде какой-то непонятной бабы грех на душу взяли.

— Да кто ж знал, что Окуня дома нет.

— Ладно, Врангель, валим отсюда.

— Смотри, ключи в дверях торчат.

— Короче, ключи возьмем с собой. По дороге выкинем. Закроем дверь с той стороны, как будто так и было. Если оставим дверь приоткрытой, то труп быстро найдут. А так, в принципе, до этой бабы никому не будет дела хоть какое-то время. Пока ее близкие не хватятся. Если, конечно, они знают, куда она пошла.

Пока налетчики покидали квартиру, мне показалось, что прошла целая вечность. Я не могла вылезти из шкафа даже после того, как в квартире воцарилась абсолютная тишина. Мне казалось, что опасность может настигнуть меня в любой момент. Нащупав в кармане мобильный, я мысленно поблагодарила его за то, что он не зазвонил в самый неподходящий момент.

Тело довольно сильно затекло. Я осторожно открыла двери шкафа и стала из него выбираться. Почувствовав на глазах слезы от яркого света, я вновь ощутила на губах вкус крови и стал вытирать ее тыльной стороной ладони. От страха и переживаний я в нескольких местах достаточно сильно покусала свои губы. Буквально на цыпочках я вышла в коридор и увидела на полу застреленную Ирину. На какой-то момент я просто застыла в шоке и поняла, что на месте Ирины могла быть и я.

В тот момент, когда мне наконец-то удалось прийти в себя, я молнией бросилась к входной двери и с ужасом осознала то, что она закрыта. Налетчики, ворвавшиеся в дом, забрали с собой ключи. Увы, но в квартире не было даже балкона. Подойдя к окну, я отодвинула тюль и поняла, что нахожусь не ниже восьмого или девятого этажа.

Достав из кармана мобильный телефон, я стала дрожащими руками нажимать кнопки и позвонила в милицию.

— Здесь человека убили. Приезжайте, — всхлипывая, заговорила я. — Женщину. Ее Ириной зовут. Она была помощницей по хозяйству. Кто ее убил, я не знаю. Я спряталась в шкафу и спаслась чудом. Спасите меня, пожалуйста. Я очень боюсь. А вдруг они вернутся.

Когда у меня спросили адрес, по которому я нахожусь, я опять всхлипнула и прошептала:

— Я не знаю. Я вчера была в таком состоянии, что не запомнила адреса. Мне было безразлично, куда меня везут, — вздохнула я и, подойдя к окну, посмотрела на вывеску салона красоты, виднеющуюся из окна.

На вопрос, что именно я вижу из окон, я тут же ответила, что вижу салон красоты «Ярославна». Оставив номер своего мобильного телефона, я вновь подошла к окну, открыла его нараспашку и стала смотреть вниз.

Внизу куда-то спешили люди и не обращали на меня никакого внимания. А я сидела в квартире с убитой женщиной, тряслась от страха и терялась в догадках, когда же меня найдут. Увидев, что внизу прогуливается женщина с собакой, я высунулась из окна и закричала:

— Женщина, подскажите, по какому адресу находится этот дом и с какого этажа я кричу?!

Женщина подняла голову вверх, но вместо того, чтобы ответить, подозвала свою собаку и ускорила шаг. От собственного бессилия и людского равнодушия я всхлипнула и вновь закричала:

— Женщина, да что же вы такая черствая! Тут человека убили! Мне необходимо знать, по какому адресу нужно милицию вызвать!

Мне казалось, что после моих слов женщина все же должна остановиться, но она опустила голову вниз, ускорила шаг и скрылась в тени деревьев.

— Люди, помогите, пожалуйста! Люди!!! — кричала я из окна.

В тот момент, когда я уже пришла к выводу, что мне вряд ли кто-то поможет, остановился подросток и, подняв голову вверх, громко крикнул:

— Что случилось?

— Пожалуйста, назови улицу и номер дома, где я нахожусь!

— Сейчас посмотрю! Я просто в другом районе живу!

— Посмотри, пожалуйста! Будь человеком!

Когда подросток прокричал мне улицу и номер дома, я вновь высунулась из окна и крикнула:

— А этаж?!

— Девятый!

— Спасибо! Ты даже не представляешь, как ты меня выручил!

— Что-то случилось?!

— Думаю, что теперь будет все хорошо! Еще раз спасибо!!!

Вновь позвонив в милицию, я продиктовала им нужный адрес. Правда, я так и не знала, в какой именно квартире я нахожусь, но милиция заверила меня, что это не так важно. Вполне достаточно адреса и этажа.

Чуть позже послышались вой милицейских сирен и множество различных голосов за дверью. В тот момент, когда начали ломать дверь, я испуганно стояла, облокотившись о стену и, как и прежде, кусала губы до крови. Мне было невыносимо больно смотреть на лежащую в луже крови женщину, в груди которой зияло несколько огнестрельных ран.

Когда дверь была сломана и милиция ворвалась внутрь, на меня вдруг сразу направили несколько телевизионных камер, журналисты наперебой стали подставлять мне свои микрофоны и спрашивать о том, что же здесь произошло.

— Простите, мне сейчас очень плохо. Не нужно, — отмахивалась я от камер. — Откуда здесь телевидение? Зачем? Я не хочу…

— Расскажите для «Криминальной хроники», что здесь произошло? Несколько слов для самых горячих криминальных новостей Москвы…

— Пожалуйста, не нужно, — попыталась отмахнуться я от телевизионщиков, но они были слишком напористы, решительны и настойчивы.

— Как вы очутились в этой квартире? Кто и за что убил эту женщину?

— Задавайте все вопросы милиции. Им должно быть виднее. Сейчас они во всем разберутся, и спрашивайте обо всем у них.

— Какое отношение вы имеете к убитой? И как вы попали в квартиру, где произошло зверское убийство? Как вам удалось спастись?

— К убитой я вообще никакого отношения не имею. Я с ней только сама недавно познакомилась. Она пришла эту квартиру убирать, а я просто открыла ей дверь. Я вчера в ресторане познакомилась с мужчиной. Он привез меня на эту квартиру, и я осталась у него ночевать.

— Он хозяин квартиры?

— Вроде бы да.

— А где он сейчас?

— В четыре утра он уехал в командировку. Я еще спала. А к двенадцати пришла его помощница по хозяйству для того, чтобы все убрать.

— У нее были ключи от квартиры?

— Нет. Они были у меня. Мне их Олег оставил. Сказал, что как вернется из командировки, сразу заберет ключи.

— Вы же сказали, что только вчера вечером с ним познакомились.

— Так и было.

— И он оставил вам ключи от своей квартиры?

— Я сама этому удивилась, но, как видите, так бывает. Так вот, я открыла дверь этой женщине. Она стала убирать квартиру. В тот момент, когда она пошла выносить мусорное ведро, в квартиру ворвались налетчики. Они стали избивать Ирину и выпытывать у нее, где Олег. Они думали, что Олег дома. Его машина стоит на стоянке. Ирина ничего им не сказала. Я думаю, что она просто ничего не знала. Она работала у Олега помощницей по хозяйству уже три года. Думаю, что она никогда не задает ему лишних вопросов, а просто убирает и получает свои деньги. Она знает, что он уехал в командировку, но вряд ли знает, куда, насколько и по каким делам.

— А что он сказал вам?

— Что он занимается строительным бизнесом и едет по делам фирмы.

— В четыре утра?

— Так ему еще доехать до другого города надо.

— А где вы были в тот момент, когда убивали помощницу по хозяйству? Почему вы остались живы?

— Я и сама не знаю, как я осталась жива. Наверно, потому, что произошло чудо.

— А если конкретнее?

— Услышав крики домработницы, я залезла в шкаф, свернулась калачиком и укрылась большим теплым одеялом. Когда обыскивали шкаф, то одеяло не поднимали. Они не подумали, что под ним кто-то есть. Конечно, если бы подняли одеяло, то я бы уже сейчас не разговаривала с вами.

— Что было дальше?

— Дальше Ирину убили. Так как ключи торчали в дверях, они закрыли дверь с той стороны и уехали.

— А что делали вы?

— Я позвонила в милицию. Но я не знала ни улицы, ни дома, ни этажа. Радует, что мир не без добрых людей. Один паренек все это мне подсказал.

— Спасибо. Будем надеяться, что правосудие восторжествует.

Как только выключились все телекамеры и телевизионщики потеряли ко мне интерес, я быстро прошла на кухню и дрожащими руками стала наливать себе воду. Наблюдая за тем, с какой жадностью я пью воду, зашедший следом за мной на кухню следователь начал задавать мне интересующие его вопросы, и мне пришлось рассказывать все еще раз. Единственное, что я могла добавить, так это только то, о чем я не рассказала перед телекамерами. Одного из ворвавшихся в квартиру отморозков называли Врангелем. По всей вероятности, это была его кличка. А Олега они почему-то называли Окунем. Вероятно, что это было его прозвище, о котором я не могла знать в силу того, что знала этого человека совсем недолго.

— Насколько я понимаю, данное убийство не было совершено с целью ограбления, — прищурил свои хитрые глаза следователь.

— Нет, — отрицательно покачала я головой. — Они искали Олега. Ворвавшись в квартиру, они думали, что Олег, или Окунь, как они его называют, здесь. Если бы преступников интересовали деньги, то они бы перевернули все кверху дном. Это ни в коем случае не разбойное нападение.

Несмотря на мои вполне адекватные ответы и нелегкое душевное состояние, следователь никак не хотел оставить меня в покое и мучил меня своими вопросами, мотивируя свою назойливость тем, что он хочет составить более точную картину событий и выявить мотивы преступления. Так как я была единственным очевидцем данного убийства, то я хорошо понимала, что мне придется провести в этой квартире еще долгое время, потому что чем больше я говорила, тем все больше и больше вопросов возникало ко мне у следственно-оперативной группы.

В квартире собралось слишком много народа, поэтому стало трудно дышать. Я смотрела на понятых и прислушивалась к их каждому слову, потому что мне хотелось узнать об Олеге как можно больше. Еще недавно мне казалось, что этот добрый рыцарь спас меня от проблем и забот, а теперь я понимала, что чуть было не лишилась из-за него жизни.

Оказалось, что он уже три года снимает эту квартиру, а истинная владелица квартиры живет за границей. Соседи Олега оказались немногословны. Они не знали даже его имени, да и вообще заявили о том, что он бывал здесь достаточно редко. Ни с кем не здоровался и был крайне необщителен. В те редкие дни, когда он проводил в квартире, он вел затворнический образ жизни. У него никогда не было гостей.

Меня заметно напрягла та подозрительность, с которой меня расспрашивал следователь, показывая всем своим видом, что я что-то не договариваю.

— Вы мне не верите? — я посмотрела на следователя в упор и вытерла выступивший на лбу пот.

— Я этого не сказал, — тут же ушел от ответа он.

— Я знаю, что есть масса случаев, когда преступники выступают в качестве пострадавших, но это совсем не тот вариант. Вы же понимаете, что не я убила Ирину.

— А вас никто и не подозревает. Просто как-то подозрительно ваше знакомство с Олегом. То, что после нескольких часов знакомства вы поехали к нему на квартиру, — это вполне нормально по нынешнем меркам и неудивительно. А вот то, что, как вы утверждаете, практически незнакомый человек дал вам ключи от своей квартиры, настораживает. Хочется задать вопрос: вы точно не знали Олега до вчерашнего дня?

— Нет, — все так же устало ответила я. — Я оставила ему номер мобильного телефона. Мы договорились о том, что как только он приедет из командировки, то позвонит и заберет ключи. Его визитку я вам уже отдала.

— Да, ее уже проверили. Она липовая.

— Что значит — липовая?

— Такой строительной фирмы не существует.

— А мобильный телефон, который тоже в визитке указан?

— Он заблокирован.

— Я звонила ему в обед, он был недоступен.

— Теперь он заблокирован.

— Тогда непонятно, зачем он мне дал свою визитку.

— Видимо, чтобы произвести впечатление, уговорить поехать к нему домой и затащить в постель.

— А он меня в постель не затаскивал. Мы с ним до глубокой ночи проговорили. У меня была очень сильная душевная травма. Олег напоил меня виски и уложил спать. Сам уехал около четырех часов утра. Я не слышала, как он уехал, потому что спала.

— Интимные стороны сегодняшней ночи не имеют отношения к делу. Это ваше сугубо личное. — Следователь вновь всмотрелся в мое лицо и добавил: — Я прекрасно понимаю ваше моральное состояние. Но все же, если вы вспомните еще какую-либо информацию, то обязательно дайте нам знать.

Глядя на то, как фотографируют и осматривают труп, я закрыла глаза и подумала о том, как же мне хочется как можно быстрее унести ноги из этой квартиры. Когда меня наконец отпустили, предварительно сообщив о том, что мне придется еще не раз пообщаться со следователем, я вышла на улицу, вдохнула полную грудь воздуха и сделала все возможное, чтобы не разрыдаться на глазах у проходящих мимо меня людей.