Территория заблуждения

Юлия Флёри, 2020

Жизнь прожить – не поле перейти. Ты учишься принимать ответственные решения, совершаешь ошибки, делаешь из них выводы. Ты сближаешься с людьми. Кому-то доверяешь часть себя, кому-то демонстрируешь маску, а кому-то отдаёшься беззаветно, без оглядки на последствия. Ты ни о каких последствиях и не думаешь. Просто живёшь. Как умеешь, как хочется, как кажется правильным. И вдруг понимаешь, что стоишь посреди того самого поля, которое вроде как не нужно переходить, и крылья, которые расправил… твои крылья теперь уже не крылья, а жизненный опыт, от которого за версту несёт гарью. Вскоре отвратительный запах уйдёт. Уйдёт и боль разочарования. Останется только память о ней. И рубцы. Те самые, что сумеют уберечь от ошибок. А внутри будет тлеть слабый огонёк надежды на то, что расправить крылья всё же удастся. Потом. Когда-нибудь. Главное, не пропустить того, кто поможет тебе сделать это. Того, кому ты поверишь и кто не предаст. Главное, его не пропустить. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Восемь лет назад. 2003 год

Остановился он на дворовой территории нового жилого комплекса. Правильно. При всём своём богатом воображении Аня не могла представить такого человека где-нибудь в загородном доме или в элитной высотке сталинских времён. Такие, как Кирилл, всегда выбирают что-то более современное, новомодное, едва ли имея представления об уюте, домашнем очаге. Этого они и в детстве насмотрелись, а сейчас, вырвавшись из-под родительского крыла, хотели вершить открытия, стремиться в будущее. Аня и сама такой была, разве что финансовое положение не всегда позволяло проявить эмоциональный всплеск. Несмотря на то, что могла смело отнести себя к среднему классу… К такому… обеспеченному среднему классу, обращаться с деньгами умела и никогда не позволяла себе выбрасывать их на ветер. Особенно сейчас, когда стремилась к мнимой самостоятельности.

Так вот, припарковавшись под самым подъездом, Кирилл выскочил из машины сам и очень быстро вытащил оттуда Аню, нетерпеливо подталкивая в сторону основательной металлической двери с кодовым замком. Только когда вошли в лифт, она заметила, что парень не так пьян, как хотел казаться всё это время. Заметила… когда он громко рассмеялся в ответ на её взволнованно округлённые глаза и несложную ассоциацию: лифт–замкнутое пространство–мужчина.

— Даже представить боюсь, что ты себе напридумывала. — Проговорил вслух и приблизился, лёгкими успокаивающими движениями поглаживая овал лица, шею, плечи. — От меня ещё ни одна обиженной не ушла. — Откровенно хвастал и сам этому взаимному пониманию улыбался. — Я умею уговаривать. — Взгляд поймал, придержав её подбородок двумя пальцами. — И тебя уговорю. — Лизнул кончиком языка её пересохшие губы и болезненно скривился. Как поняла Аня, на тянущее ощущение внизу живота после её короткого стона. — Ты уже почти согласна. — Прошептал, лбом к её лбу прижавшись, и сильнее навалился, когда дверь лифта открылась, чтобы момент откровения спешкой не испортить.

Переждал мгновение и отступил, вперёд пропуская. Крепко охватив ладонь, за собой к дальней двери повёл. Справился с замками, вошёл в квартиру и сразу к ванной подтолкнул.

— Пять минут на душ. — Громко оповестил и Аня, наконец, расслабилась. Сначала просто хмыкнула, а потом рассмеялась в голос.

— А как же твоё громогласное «я умею уговаривать»? — Выглянула из-за двери ванной комнаты, на что Кирилл бестолково пожал плечами.

— А я как депутат. — Губы облизнул, соблазняя. — Наобещаю, а выполнять не собираюсь. Но ведь ты всё равно меня уже выбрала, так, к чему пререкаться?

— Потому что ты ни разу не депутат, а, значит, я могу передумать. — Игриво прикусила губу и осторожно потянула на себя дверь ванной комнаты, прикрываясь, когда Кирилл неторопливо приблизился.

Он несильно кулаком в стену ударил и голову набок склонил. Не угрожая, скорее, борясь с желанием выдержать условленное время.

— Четыре с половиной минуты, Анечка, и я присоединюсь к тебе. — Зубы сжал, очередной гормональный позыв пережидая.

Улыбка с его лица исчезла, как только дверь закрытую увидел. Спиной к стене прижался и голову запрокинул, напряжённо выдыхая. Вышел в кухню, наспех прикурил у открытой фрамуги окна, с размахом виски в стакан налил и в себя опрокинул, скривившись после. Растёр ладонями лицо, шею, пытаясь вернуть бодрость, на несколько мгновений замер. Расстегнул браслет часов, небрежно опустил дорогой металл на столешницу и к ванной комнате направился, на ходу стягивая майку, расстёгивая ремень джинсов. Остановился в проходе, вспомнив стянуть с ног уличные туфли.

На звук открывающейся двери Аня резко обернулась и уличающе прищурилась.

— Прошло максимум две. — Снова губу закусила. На этот раз порочно, намеренно провоцируя, и нахмурилась, не услышав ни ответа, ни оправданий.

— А я, вообще, такой… нечестный. — Выдохнул Кирилл за секунду до того, как с силой вдавил её в стену, наваливаясь всем своим весом.

Ловко стянул полотенце, которым успела обмотать голое тело, сжал грудь, подтолкнул свободной ладонью под ягодицы, предлагая обхватить себя с боков, и напряжённо простонал, выталкивая из себя воздух сквозь сжатые зубы.

— Мечтал об этом с момента, как тебя увидел. — Потёрся носом о висок и губами к щеке прижался, с собственной одеждой справляясь.

— Недолго же ты мучился. — Тихо шептала, перехватывая воздух между своевольными прикосновениями. Слишком откровенными… Так сейчас казалось…

— А ты не оставила вариантов. — Остановился, с претензией в глаза глядя. — Один твой взгляд как приказ, как гипноз, которого избежать невозможно! — Выдержал паузу, чтобы смысл слов уловила. — Даже понять ничего не успел, как к тебе жался, словно щенок. — Будто словам своим не веря, улыбнулся, и принялся её бока наглаживать, на короткий миг об остром желании забывая.

— Ты что-то путаешь… — Осторожно Аня головой покачала, а Кирилл шею её сжал и зло сощурил глаза.

— В таком случае ты очень плохо обо мне думаешь, дорогая Анечка. Такой взгляд сложно пропустить. — Шептал, неодобрительно головой покачивая.

Большим пальцем руки, которой за шею удерживал, нижнюю губу оттянул и время выдержал, позволяя наблюдать как его зрачки, будто под действием наркотика, расширяются в эйфории.

— Не бойся. — Глаза прикрыл, в осторожном поцелуе зависая, едва касаясь губ. — Я никому не скажу. — Ладони к груди опустил и требовательно её сжал, свободно улыбаясь тому, как женское тело отзывается на прикосновения. — Если хочешь, я даже сам забуду об этом. — Ладони спустились вниз, обхватывая со спины, сжимая, массируя ягодицы. — Но сейчас хочу получить свою награду. Ведь угодил? — Неприятно усмехнулся. — Этого ты хотела? — Проговорил вслух, не имея в виду ничего определённого, по крайней мере, Ане именно так показалось.

Ладонями в его грудь упёрлась, когда пальцы, будто играючи, скользнули между ягодицами, нетерпеливо надавливая.

— Я не понимаю…

— Я никому ничего не скажу. — Повторил настойчиво и стоял недвижимо, пока ладони с его груди не исчезли, пока не почувствовал, что расслабилась. И только тогда, точно зная, что каждое его движение контролировать попытается, осторожно одну руку убрал и щедро зачерпнул мазь из раскрытой баночки, стоящей на умывальнике.

В этот раз движение смазанных пальцев получилось плавным, тягучим. И то, как склонила голову, устраивая её на широком плече, означало не что иное, как согласие. Ввёл один палец и замер, чувствуя, как Аня пытается своё напряжение разогнать. Потянул за резинку, стягивающую волосы. Чуть влажные на самых кончиках пряди рассыпались по спине, будоража воображение, призывая к действию. Поставил её на ноги, не позволяя бороться с нахлынувшей слабостью, снова к стене прижал, а сам наспех стягивал джинсы вместе с бельём. Волосы в кулак стянул, её голову запрокидывая, и с силой к губам прижался, не целуя, а лишь роли разграничивая.

— В постели нам будет удобнее. — Шепнул и к себе прижал, зная, как отреагирует, когда он пальцы, её подготавливающие, на себя потянет.

Придержал, пережидая пусть и несильную, но болезненную судорогу, позволяя выпустить наружу напряжённое шипение, а когда на кровать укладывал, спину и поясницу наглаживал, успокаивая.

— Нужно только расслабиться.

Давая последние наставления, плотно грудью к её спине прижался, стирая границы и одновременно обездвиживая, добавил смазки на презерватив и перед входом зубами кожу на плече сжал. Ладонь к её губам прижал, не позволяя вырваться негромкому вскрику от резкого глубокого проникновения.

Почти всю ночь Кирилл на неё просто смотрел. Даже прикасаться себе не позволял. Знал, что не спит, что намеренно, пытаясь это скрыть, отвернулась. А ещё знал, что подобного больше себе не позволит. Не понял, откуда такое желание возникло, точнее, это и не желание было вовсе, а так… очередная фантазия, эксперимент над своим и чужим телом. Но почему она и почему решился?.. Вот так, первый раз, не дав возможности привыкнуть друг к другу, довериться… Что за бред нёс до того? Или… или не бред… Ведь эта мысль действительно возникла как только взгляды пересеклись. Будто она ждала этого и всё отдать была готова за его внимание. Вот только цепочка событий никак не укладывалась в логические действия. Или не было здесь никакой логики и искать не стоит? Чего только не привидится по пьяни?.. Одно «но»: желание догнаться выпивкой появилось как раз от этих странных мыслей.

Рассвет только-только намечался, когда желание пересилило разум. Кирилл перекатился чуть в сторону, устраиваясь на кровати в положении лёжа на спине, руки закинул за голову.

— Ань, о чём ты сейчас думаешь?

В тишине комнаты, всего дома, целого города, звук его голоса показался чрезмерно громким, но Аня не дёрнулась в испуге, не подобралась, а посмотрела на него в ленивом повороте головы. Улыбнулась.

— Думаю о работе. — Произнесла и улыбнулась шире, глядя на ступор Кирилла.

— Ну… что я могу тебе на это сказать?.. — Когда первые эмоции отпустили, он и сам сдержал желание рассмеяться. — Так меня ещё никто не опускал. — Тяжело выдохнул и с рывком на бок повернулся, подперев голову согнутой в локте рукой.

— Ты спросил, о чём я сейчас думаю и я ответила. Предыдущие четыре часа думала о тебе.

— А, то есть всё было не так уж плохо. — Головой покивал, весьма расплывчатый акцент выставляя.

— Думаю, было совсем неплохо. Только мне сравнить не с чем. Я предпочитаю традиционный секс.

— Я тоже. — Кирилл оживился и повернулся на живот, устроив подбородок на скрещенных предплечьях. — Ты вызываешь странное желание вести себя неправильно. — Пояснил и глянул с прищуром. — Вот сейчас смотрю на тебя и ничего такого не замечаю, а до этого, будто мания преследования. У меня отец следак. Двадцать лет оттрубил. Сейчас уже сложно представить, но тогда в доме все по струнке ходили. Каждое действие имело не только причину, но и следствие. Так он считал. Я вчера тебя заметил и всё понять не мог почему, вот и стал искать повод, а его, как оказалось, нет. Что скажешь?

— Ты говорил что-то про свадьбу и про приличных девочек. — Напомнила с намёком и насладилась странным для такого человека, как Кирилл, смущением.

— Что? Жениться обещал? — Перехватил инициативу, хоть и уловил немалую долю шутки в громком упрёке.

— Предложения руки и сердца не поступало. — Покладисто согласилась Аня, но не отступила. Кирилл сделал вид, что задумался, а потом широко улыбнулся, прерывая игру.

— В любом случае у тебя больше шансов, чем у любой другой, ведь прежде при взгляде на девушку даже подобных мыслей у меня не возникало. Как насчёт того, чтобы продолжить более близкое знакомство? — Облизнул губы, придавая им влажный блеск. Соблазнительно и порочно. Настолько, что Аня облизнулась в ответ.

Блуждающий взгляд с явным намёком на продолжение прокатился по её телу, вскоре в глазах отобразился интерес, спустя время, к нему присоединилась нездоровая доля азарта.

— Снова пробудилось желание вести себя неправильно? — Хитро улыбнулась она, пытаясь улыбку свою за подушкой спрятать.

— Даже не представляешь насколько оно сильное. — Дёрнул за край одеяла, которым прикрыться попыталась. — Анечка, котёнок, мне мама всегда говорила, что жениться нужно на хороших девочках. — Устроился, стоя на коленях, и опустился на пятки, глаза её не отпуская. — С этим взглядом у тебя есть все шансы в список приличных не попасть. — Отрицательно головой покачал, и поощряя, и осуждая одновременно.

— Ты любую испортишь! — Возмущённо взвизгнула, когда за ногу к себе потянул, но с удовольствием вцепилась в густую шевелюру, как только такую возможность предоставил, прижавшись губами к низу живота.

— Легко обманывать того, кто сам обманываться рад. — Вскинул он взгляд, затаив довольный тихий смех. — Тебе понравится. — Потянул не без удовольствия и провёл языком широкую влажную дорожку от клитора до пупка.

Странные ощущения. Раньше не понимала, как можно спать с одним и думать о другом. Видимо, времена меняются… или в ней что-то сломалось. И сейчас, целуя того кто рядом, закрывает глаза, чтобы создать слабую иллюзию, будто это другой мужчина и будто жизнь другая. Прежняя, где врать и изворачиваться не приходилось. Где всегда самой собой оставалась. Целует, гладит щёки с лёгкой небритостью, другого на его месте представляя. Чтобы стон был громче, чтобы его звук был естественным, чтобы даже саму себя убедить, будто всё правильно! Жмётся, чтобы даже сомнения не возникло, будто всё придумала. Сказку для двоих. Или всё это одна большая репетиция перед решающим рывком, перед шагом, который может круто изменить жизнь, а, по сути, вернуть её в прежнее русло? Не было ответа. И чувств не было. Одна большая игра. Мерзкая, холодная.

Оргазм стал неожиданностью и полным опровержением того факта, что он рождается в голове женщины. Уж там-то его точно не было секунду назад… Или игра удалась настолько, что саму себя всё же удалось обмануть?.. Два года полного штиля в личной жизни заставили усомниться в том, что это возможно.

Кирилл был польщён. Кирилл был доволен. Кирилл считал себя в это мгновение едва ли не богом, так жался к ней, срывая с губ последние отголоски эйфории. Толкался во всё ещё разгорячённое тело, старательно набирая обороты, шумно дышал и кусал пересохшие в один момент губы. Рухнул без сил, получив желаемое, и закрыл глаза.

— Сейчас чувство такое, что до тебя ни одна подо мной не кончала. — Тихо пробормотал, но не стал настаивать на ответе, когда Аня отвернулась спиной, пережидая трудный для себя момент.

Не мог этого понять, даже не пытался, но было в ней тогда что-то такое, чего прежде в девушках не замечал. Слишком много понимания во взгляде, что ли… будто и не двадцать ей, а все сорок пять. Так на него отец и старший брат смотрят. С грузом ответственности, с недюжинным опытом. И ладно бы отец, но брат… у них разница всего шесть лет, а чувство такое, что целая жизнь. Вот и Аня теперь… необычная…

Будильник прозвенел без четверти семь, не оставляя времени для раскачки. Нужно было прямо сейчас прыгать в джинсы, натягивать плотную футболку, куртку, и бежать в студию. Аня невольно скривилась, примерно представляя, чего будет стоить добраться до работы с другого конца города.

Прошлая ночь оставила после себя уйму вопросов, отвечать на которые не было ни сил, ни желания и, безусловно, приблизила к вожделенной цели. Сложно сказать, насколько близко она теперь, но первый шаг сделан. Тот самый первый шаг, который не решалась преодолеть долгих полгода. Каждую ночь, казалось, из шести месяцев помнила, каждый бездарно прожитый день. Сейчас вкус победы ощущался на губах. Весьма смутно, но это точно был он.

Кирилл лежал с самого края кровати, ближе к окну. На лице расползалась мальчишеская улыбка, на спине следы всё той же ночи и её ногтей.

Аня аккуратно сползла с постели на пол, осмысливая произошедшее. Стараясь не шуметь, пробралась в ванную, наспех натянула на себя накануне торопливо уложенную в стопку одежду, проверила содержимое кошелька, пролистала список непринятых вызовов на телефоне, попутно отмечая, что стоит перезвонить отцу. Повесила на шею заботливо припрятанный, отодвинутый в сторону фотоаппарат, и бросила на себя критичный взгляд в зеркало, понимая, что не только в глазах, на лице, но и во всём внешнем виде отчётливо читались последние приключения. Глянула на время и не сдержала досадливый стон: она безгранично опаздывала.

Уже уходя, зацепилась за разбросанную на полу одежду и несдержанно выругалась.

— Если ты питаешь наивные мысли сбежать от меня, знай: я запомнил номер твоей машины. — Послышался сдавленный голос со стороны кровати и всё снова стихло.

Посчитав это сонным бредом, Аня продолжила путь к выходу, но тут же вжала голову в плечи.

— Если не поцелуешь, считай, я обиделся. — Прилетело в спину и развернуться пришлось.

К кровати Аня всё же подошла, склонилась, пытаясь унять желание не просто поцеловать Кира, а измазать его лицо помадой, прижалась губами к уху.

— А ещё ты трижды сфотографировал страницы моего паспорта, оставил на спине несколько следов безудержной страсти и по ним меня можно узнать даже в случае полной потери памяти. Доброе утро, Кирочка. — Проговорила в одной тональности и всё же прижалась к коже его щеки чуть сильнее, чем того требовалось. — Я не сбегаю, а спешу на работу. Твоего звонка не жду, но очень обрадуюсь, если всё же его услышу. Помни, ты обещал на мне жениться, и я намерена дождаться этого радостного события.

— А вот это наглая ложь! — Раскрыл он глаза и сонно прищурился. — Кстати, знай: я всё же позвоню. — Пообещал и рухнул на подушку без признаков жизни, оставляя в душе странное тепло, которого там быть вроде как и не должно.

А вот на улице странная эйфория рассеялась, как и не было. Пасмурное небо не добавляло радужных красок в и без того поганое настроение, а в целом дополняло картинку серости и уныния, которые поселились в душе сразу после того странного тепла.

Опаздывать Аня не любила. Впрочем, никто не любит опаздывать. Едва ли можно найти пару тройку людей, которым нравится, как их отчитывают за проступок, которые любят оправдываться. Бывали, правда, те, у кого это выходило ловко и без особых моральных затрат, но к последним Аня не могла себя отнести при всём желании. Любые оправдания выходили с трудом и никак не получалось обвинить в своём опоздании светофор у самого дома, водителя автобуса, который застопорил проезд или бабушку, которую ты по доброте душевной переводил через дорогу. Всё выходило сыро и убого, как у пятиклашки, честное слово. Потому вместо нелепых оправданий, Аня всегда избирала вариант с покаянно склонённой головой. Но сегодня она работала в паре с Марком, а Марк был художественным редактором в их журнале, непосредственным начальником для самой Ани, колдуном и волшебником по части художественной фотографии в одном лице. А ещё он очень, очень не любил безалаберных людей и с лёгкостью отсечёт её голову даже в случае, если она будет покаянно склонена.

Всего год назад его имя Аня произносила шёпотом, с фейерверком в глазах и без малейшего намёка на улыбку. Уже тогда он был мастером, признанным гением, а она одной из сотни конкурсантов с огромными глазами полными надежды и мольбы. Он ходил по огромной площадке с видом рабовладельца, а сотня новичков изо всех сил старались демонстрировать своё мастерство, настраивали чёткость, ловили свет, выводя фокус. Это был открытый конкурс на должность… что-то вроде подмастерья у гения и за это место многие готовы были перегрызть друг другу глотки. Большинство претендентов между собой знакомы, так как встречались на других площадках, на курсах, мастер-классах и уже не в первый раз им приходилось соперничать друг с другом. По плану итоги конкурса подводились после просмотра работ, а, по сути, всё решил рабочий процесс. На Ане Марк завис как-то сразу. Вот просто остановился рядом и не отходил ни на шаг, на протяжении всего часа. Замечания сыпались из него как из рога изобилия. «Что… Что ты делаешь?!. Ё*п*т! Кто дал тебе в руки камеру?!». «Неандертальцам это не к лицу!» — Посмеивался со стороны, но так и не отошёл. Через раз порывался отобрать аппарат, выхватить его из рук, чтобы продемонстрировать, как правильно его держать, как правильно настраивать. «Твои деревянные пальцы не приспособлены для нежной техники!». Ему не нравилась стойка, не устраивал поворот объектива, но по завершении выделенного времени он громогласно объявил об окончании конкурса и заявил о том, что его итоги уже подведены.

Тогда поговаривали, что Марк попросту влюбился. У Ани на этот счёт было своё мнение, которое никто всерьёз не воспринимал и отказывались верить в то, что этих двоих связывают исключительно профессиональные отношения. Сейчас, по истечении года, практически ничего между ними не изменилось: он так и остался гением, а Аня девочкой для битья, правда, не так давно она успела понять, что подобная манера обучения возымела успех. Значительный скачок в мастерстве стал заметен не только окружающим, но и ей самой, а те факты, что теперь могла без посторонней помощи отработать фотосессию, имела голос при выборе моделей, говорили о многом.

От мыслей о Марке отвлёк светофор. Тот самый, на который в случае чего можно было бы свалить все свои беды. И этот светофор был красным, но вот-вот обещал зазеленеть. Требовалось всего одно усилие, одно небольшое усилие и последний перекрёсток можно было считать пройденным этапом, но дикий скрежет, искры и звук металла, трущегося о металл, оставили светлые мысли в прошлом. А в настоящем были лампочки аварийного сигнала стоящего позади автомобиля класса «премиум» и недобрый оскал водителя этого же авто, на которого пока Аня взирала через зеркало заднего вида, а вскоре должна была познакомиться лично.

Она была виновата. Даже вариантов, при которых можно было это отрицать, не рассматривала. Переоценив возможности собственного авто, бесцеремонно подрезала дорогой автомобиль, желая успеть на съёмку. Вызвать сотрудников автоинспекции означало застрять здесь на весь день, потому придётся договариваться. Или, другими словами, делать то, что Аня никогда не умела и вряд ли когда-нибудь научится. Поправив на груди камеру, которая поистине была самой дорогой вещью из приобретённого в этом году, Аня сжала кулаки и открыла дверь с водительской стороны, чтобы оценить ущерб.

Не глядя на пострадавшего громилу, она проследовала непосредственно к объекту исследования. Увидев некрасивую широкую полосу с ошлифованной на ней краской, в какой-то момент зажмурилась, искренне надеясь, что, когда глаза снова откроются, повреждение исчезнет. Вроде как читая её мысли, мужчина, глядящий на всё это со стороны, невесело хмыкнул.

— Ну? Как? Помогло?

По горестному выдоху понял, что не помогло и кривляться перестал.

— Прежде чем скажешь первую глупость, имей в виду: я спешу. Прежде чем скажешь вторую глупость, имей в виду: меня твои прелести не интересуют. Не знаю, будут ли в твоей голове ещё глупости, потому сразу даю наводку: договариваться нужно о цене.

— Сколько?

Даже от мысли о возможной цене вопроса у Ани разболелась голова, свело все зубы сразу и подкосились ноги. Без преувеличения. Оказанный эффект заметил и мужчина, потому предупреждающе рыкнул и подтолкнул её к багажнику старенького «опеля».

— В обморок рухнуть даже не думай, это будет последней глупостью, которую ты сделаешь в своей никчемной жизни. Сто пятьдесят. — Проговорил в одной тональности, чем дал возможность последнюю фразу опустить.

— Что?

— Сто пятьдесят и отличный урок хорошего тона, красавица. Заметь, я воздержался от оскорблений. Можно не благодарить.

— Да уж, спасибо. — Всё же смогла выдавить из себя Аня и мысленно кивнула: «Да, эта царапина выглядела именно на столько. Её машина стоила ненамного дороже. А что, если…»

Даже рот открыть не успела, как мужчина, громко смеясь и чертыхаясь одновременно, замахал руками, отнекиваясь.

— Предложить мне в нагрузку этот металлолом даже не думай. Давай разойдёмся по-хорошему. Нет денег — позвони друзьям. Я дядя добрый, подожду до вечера. В принципе, видеорегистратор аварию зафиксировал, доказать мне это совершенно ничего не будет стоить. Я действительно спешу, поэтому готов выслушать твою сознательную речь и расстаться друзьями до вечера. Рассмотришь как вариант?

— Нет, уж, давайте рассчитаемся сейчас.

— Я уже говорил о расплате натурой? — Издевательски скривился он и Аня, наконец, глянула в эти наглые глаза.

— Да. Это была оговорка про глупость номер два. Я помню. — Поёжилась от охватившего плечи холода. — Деньги на карточке, нужно снять.

Оглянулась по сторонам в поисках банкомата.

— Не против, если провожу? — Услышала с вызовом и с подозрением покосилась. — Что?! А вдруг ты эту тачку угнала?

Его возмущение вышло вполне натуральным, да и в своё оправдание сказать было нечего, потому пришлось согласиться. Аня метнулась в сторону машины, чтобы закрыть дверь, а мужчина одёрнул.

— Не стоит. Кому она сдалась? Да и мой шеф приглядит, если что.

— Вот твоему шефу она точно не сдалась. — Тихо пробурчала Аня и всё же осуществила задуманное, изредка поглядывая на тонированное стекло повреждённого авто. Ведь сразу и не догадалась, что это водитель, а вот сейчас интересно стало.

Меж тем и тот самый шеф проявил интерес к ситуации. Было слышно, как окно с заднего сидения опустилось и мужчина-водитель буркнул в ответ что-то вроде «сейчас решу». На этом разговор окончился, а все Анины мысли занял денежный вопрос.

— Сто сорок шесть тысяч. — Озвучила она увиденную на экране цифру и вопросительно глянула на склонившегося над ней мужчину. Сейчас тот стал ещё более улыбчивым, чем, признаться, к себе расположил и сама по себе ситуация не казалась такой уж из ряда вон выходящей.

— Пойдёт. — Одобрительно махнул он рукой и почесал затылок, глядя, как банкомат выплёвывает тысячные купюры.

Только вернувшись к месту аварии, Аня доверила оговоренную сумму в крепкие мужские руки.

— Пересчитывать будете?

— Да чего уж там… — Весело отмахнулся он, пряча деньги в карман брюк так, будто там не шестая часть от миллиона, а сторублёвки на обед в студенческой столовой.

— И напишите мне расписку.

— Что?

— Напишите расписку, что вы получили эту сумму как компенсацию за причинённый в результате аварии ущерб.

— Э-эх! — Задорно махнул мужчина головой. — Люблю дерзких! — Усмехнулся и по носу щёлкнул, будто имел на это право. Аня от щелчка нервно отмахнулась и нахмурилась сильнее.

— Несите документы. — Добавила обиженно в приказном тоне и губу закусила, примерно понимая, что сейчас её могут послать далеко и надолго. А что? Деньги-то у него.

Но мужчина оказался на редкость ответственным типом и с лёгкостью расписал не только указанный текст, но и обстоятельства аварии красивым каллиграфическим почерком. Не забыл упомянуть об условленной сумме, ознаменовал всё это датой и своей подписью. Вроде как всего достаточно и всё правильно, но что-то в этом добряке продолжало Аню настораживать и прежде чем распрощаться, она сделала скромный шаг вперёд.

— И ваш шеф.

— Что? — Не понял здоровяк водитель.

— Пусть он тоже поставит свою подпись. Автомобиль на него зарегистрирован?

— Малыш, ты говори, да не заговаривайся. — Приятная улыбка с мужского лица пропала, как и не было. — И так по твоей милости полдня потеряли. Получила свою бумажку и топай.

— Подпись! Иначе я вызываю инспекторов.

Даже телефон для устрашения достала, но воспользоваться не успела: мужчина с нереальной для его комплекции ловкостью метнулся к задней двери и, сухо изложив факты, вызвал-таки почётного свидетеля ДТП.

Первым, что Аня почувствовала, был обидный взгляд, которым хлестанул незнакомец. Такой, будто раздел её, воспользовался по назначению и успел выставить за дверь, потеряв и малейший интерес. За то время, пока с водителем обсуждали детали, он мог не один раз разглядеть её и сделать для себя определённые выводы, а потом выйти и взглянуть бесстрастно, но он взглядом хотел показать именно то, что показал. Даже не на место поставил, а, точно бульдозер, с землёй сровнял, уничтожил. С бумагой ознакомился и на Аню посмотрел пристальным взглядом.

— А Анна Сергеевна в курсе, что не заверенная нотариально расписка документом не является и не может быть использована как доказательство в суде? — Холодно улыбнулся, поглядывая свысока.

— Доказательством не является, но может быть поводом для более детального рассмотрения дела. В конце концов, графологи без труда идентифицируют подписи.

— Вы покорили моё сердце, милое создание. Балуетесь? — Кивком указал на фотоаппарат, висящий на груди.

— Работаю.

— Тогда, может, фото на память? Я с распиской в руках. — Подсказал, но не улыбнулся, подчёркивая издёвку, а лишь оттенком голоса дал понять её суть и смысл.

— Ставьте свою подпись и больше мне от вас ничего не нужно. — Высказалась предельно чётко и нервно сглотнула, не в силах побороть его настойчивый взгляд.

— Ещё один нюанс: сумма. Игорь, что за странная сумма?

— Два элемента сто пятьдесят стоят. — Невозмутимо буркнул тот и посмотрел с вызовом на нехитрое движение своего шефа: тот пальцами рук взмахнул, деньги требуя.

Получив стопку денег, навскидку часть из них отделил и Ане в руки всунул.

— На леденцы. — Громко фыркнул и, не позволяя ей вступиться за свою честь, быстро черканул на расписке размашистую подпись и сел в автомобиль.

Водитель насмешливо скривился и, последовав его примеру, спрятался за тонированным стеклом. Автомобиль практически сразу тронулся с места, оставляя Аню с распиской, мятыми купюрами и неудовлетворённым сознанием.

Лишь потом, опомнившись, поняла, что от одного строгого взгляда дыхание перекрыло и отпустило только сейчас. Оставалось только удивляться, как дар речи не потеряла. Кто в этом городе не знал Павла Крайнова? «Золотого мальчика», как его любили называть злые языки. Лет шесть назад молодого и перспективного юриста по уголовным делам хорошо продвинули в верха и разместили в надёжной ячейке, среди власть имущих. Кто и за какие заслуги продвинул, оставалось только гадать, но в том, что Крайнов вложенные в него средства и силы оправдал, сегодня мало кто смел усомниться. Из перспективного юриста он превратился в выдающегося. Клиентура из Москвы и области. Всего одно проигранное дело, хотя, если верить слухам, то шестнадцать лет строгого режима для преступника считалось едва ли не помилованием, учитывая инкриминируемые ему дела. Поклонницей Крайнова Аня не была, но вот статью в популярном деловом издании запомнила хорошо. И фото запомнила. Образ сильного и властного мужчины. Надо признать, вживую он выглядел ничуть не хуже, чем на страницах глянца. Уверенный в себе, он заставлял окружающих усомниться в собственных силах, усомниться в возможностях. Одет с иголочки, безупречная причёска, правильно подобранный парфюм. Только сейчас Аня поняла, что с ним было не так: очки. Его острый колкий взгляд непременно следует прятать за прозрачными линзами очков. Он это знает. Он этому правилу следует, только сейчас не вспомнил или не посчитал нужным. Взгляд человека, который понимает в этой жизни больше чем кто-либо, видит тебя насквозь и, действительно, теряет интерес задолго до того, как ты успеешь открыть рот. Что про Крайнова говорить, если даже его водитель сходу начал упрекать Аню в целом наборе глупостей, которые хоть и не все, но всё же приходили на ум. Его смело можно было считать личностью. Личностью состоявшейся, несгибаемой, значимой. Его имя имело вес не только в криминальных, но и в деловых кругах. Уже Марк рассказывал, что Крайнов имеет свой бизнес. Без подробностей и без прямого отношения к деловой документации, но, учитывая его возможности в связи со спецификой деятельности, фантазии есть где разгуляться, и заниматься он может чем угодно. От сферы общепита до торговли элитными иномарками.

При упоминании о Марке, в Анину голову вернулись и мысли о работе, о том, что опаздывает, потому она, быстро собравшись, заскочила в авто и тронулась с места, стараясь не вписаться очередной раз и не потерять те оставшиеся деньги, которые Крайнов бросил с барского плеча.

Но мысли о Крайнове и впечатления не отпускали. Хотя даже навскидку не могла сказать, что в нём было особенного. Видимо, аура сильного человека, мужчины. Для Ани, как особы впечатлительной, умеющей улавливать эмоции, эта встреча имела особенное значение. Внешне безупречный, он походит на психологического тирана и едва ли всплывал желание увидеть его в оппонентах. За общей эмоциональной атакой с его стороны не могла вспомнить черты лица, детали в одежде, в поведении. И пусть всё это было совсем неважно, о нём хотелось знать всё. Зачем — ответа не было, но присутствовало в его образе, что-то притягивающее внимание. Сила и успех всегда привлекают, может, это просто желание подглядеть за чужой, более интересной, чем твоя собственная жизнью? А что, вполне похоже на правду. И всё же он представлял для Ани особый интерес. Высокий и привлекательный. Опять же, не вдаваясь в подробности, его внешность радовала взгляд. Нормальная мужская фигура с широкими плечами и узкими бёдрами. Подтянутый. Судя по застёгнутому на все пуговицы стильному пиджаку, к обладателям пивного животика он не относился. За собой следит. Руки. Его руки, как сейчас припоминала точно, ухоженные, были таким же инструментом, производящим впечатление, как и деловой костюм. На обувь внимания не обратила вовсе, но знала наверняка, что при любом несоответствии общему образу, эта деталь бросилась бы в глаза. Четвёртым и последним атрибутом образа успешного мужчины были, конечно же, аксессуары вроде наручных часов. Браслет из белого металла смотрелся дорого и стильно. Никаких колец и напёрстков, украшающих пальцы. Очки, скорее всего, будут в едва заметной металлической оправе либо на леске. Так и взгляд теряет остроту, прикрывая явный ум и стратегическую опасность противника, и общий стиль сохраняется.

— Я сделаю вид, что не заметил твоего отсутствия. — Сухо оповестил Марк, как только вошла в студию, но всё же бросил короткий заинтересованный взгляд, который Аня успела уловить.

— Ещё не начинали? — Помассировала она виски, развалившись в хозяйском кресле. Фотоаппарат на столик отложила, критически прикинув, что настроить успеет.

— Я так понимаю, без кофе ты не встанешь? — Марк подбоченился и оставил прожекторы в покое. — Что-то случилось? Судя по внешнему виду, ты встретила мужчину своей мечты и провела с ним бессонную ночь, слившись в едином экстазе.

— Марк, а если мужчина мечты и мужчина, с которым я слилась в экстазе это два разных человека, что делать?

— Наслаждаться жизнью, дорогая. — Со вздохом заключил Марк и присел рядом на табуретку, которую обычно использует как подставку для ног. — Никто не запретит тебе мечтать. И пока мужчина мечты не поймёт, что ты его судьба, живи полной жизнью, получай удовольствие, люби и позволяй другим любить себя. И кто, кстати, стал избранным?

— Не хочу пока говорить.

— Отчего же? Меня тут на днях спросили, — глянул исподлобья, выдерживая паузу, и тем самым создавая интригу, — между делом, так сказать, можно ли тебя брать в штат постоянных сотрудников и я задумался. Вот сейчас скажешь, на кого нацелилась, и я сразу пойму степень твоей женской наивности и глупости. Что молчишь? — Коварно улыбнулся.

— А что тут скажешь… Ты меня озадачил. — Пожала плечами Аня и развела руками в стороны, наигранно возмущаясь. — Вот и гадай теперь, чего ты от меня ждёшь: синицу в руках или журавля в небе. — Бормотала, руки свои разглядывая.

— Только за один этот вопрос, произнесённый вслух, мне следовало бы дать тебе хорошего пинка и навсегда включить в чёрный список.

— Павел Крайнов. — Быстро проговорила и заранее голову ладонями прикрыла, выстраивая весьма условную защиту.

— Что?.. — Скривился Марк, будто лимон проглотил.

— Павел Крайнов. — Спокойно повторил Анечка о своих предыдущих манипуляциях будто позабыв, и, закусив губу, сдержала улыбку. — Ну что, как тебе мой журавлик, а?

— Убила. — Проронил Марк и неопределённо пожал плечами.

— Да ладно тебе… — Голову набок склонила, ресницами хлопая.

— Нет, правда, у меня нет слов. Просто нет слов. Павел Крайнов. Это тот… — Аня согласно кивнула и пакостно улыбнулась. — Да у него жена есть и ребёнок… кажется.

— Журавль в небе Ма-арк. — Пропела и засмеялась вслух. Смех оборвался резко и, перейдя на доверительный шёпот, Аня склонила голову на другую сторону и сама ближе к мужчине наклонилась. — Хочу его! — Дерзко заявила. — А что?! — Возмутилась вслух и подобралась. — У любого художника должна быть мечта, пусть и несбыточная.

— Он не мечта, бабочка моя, он бетонная стена на твоём пути. Реалист и прагматик. Растопчет мечты и поставит на кухне. И будешь ты художества ему предоставлять исключительно в виде жаркого, хотя я думаю, Крайнов предпочитает мясо с кровью.

— Но ведь журавль?

— Журавль. — Согласно кивнул Марк, даже не задумываясь. — Конечно, журавль, но уж точно не в небе, а, скорее, в кровавом закате. Нет. Не принимаю такую мечту.

— Спокойнее, он ещё не знает о моих помыслах.

— Ты его встречала? — Скептический взгляд Аня отшлифовала очередным согласным кивком головы. — Тогда я не был бы в этом так уверен. Насчёт его неосведомлённости, я имею в виду.

— Брось, он не компьютер, он обычный человек.

— Да, да, человек, со стальными яйцами и хваткой бультерьера.

— Ты преувеличиваешь. — Легко отмахнулась Аня, сопровождая ловкий жест умилительной улыбкой.

— Когда ты в этом убедишься сама, будет слишком поздно. Должен же кто-то направить тебя на путь истинный.

— Мы будем сегодня работать?

— Только в случае, если ты пообещаешь мне не приближаться к своей мечте ближе, чем на километр.

— Ты за меня волнуешься? — С места подскочила и окрутила Марка, будто змея, шею руками обвивая.

— Я вложил в тебя слишком много сил! — Громко заявил тот, недовольно хмурясь.

— А, может, ревнуешь?

— Скажу больше: я готов на тебе жениться, только бы отбить мысли об этих глупостях! — Извернулся и в глаза заглянул, но встретил в них только искорки смеха.

— Точно. Ревнуешь. — Широко улыбнулась, с самой собой соглашаясь. — Значит, правду говорят, что у тебя ко мне любовь с первого взгляда, да?

— Я тебя съем как вишенку на торте, дорогая, если ты не успокоишься. А сейчас за работу. — Решительно кивнул, прежде чем подняться, и только тогда стёр с лица вид недалёкого философа и действительно был готов к реальному действию, а не к рассуждениям.

В некоторой степени их перебранку можно было воспринять как разогрев перед эмоциональной нагрузкой, которой всегда отличалась работа в студии, но частые брошенные искоса взгляды со стороны Марка не позволяли самой Ане воспринимать это именно так.

В течение дня к этому вопросу никто не возвращался, но неловкое молчание говорило о крайней степени задумчивости с обеих сторон.

Для Ани сама идея о мужчине её мечты была не более чем шуткой, а вот Марк воспринял её буквально и это тоже требовало осмысления. Только осмыслению не хватило места, когда возле редакции встретила Кирилла. С живым взглядом и человеческим выражением на лице. С настоящими эмоциями и просто нереально любимой мальчишеской улыбкой.

— Кажется, я обещал позвонить? — Пояснил своё появление и вскинул руки для приветствия.

— Да. И как всегда не сдержал обещание. — Аня головой покачала и на шею бросилась.

Всё остальное, казалось, будто и не с ней произошло. Разве только колючий взгляд другого мужчины зацепился где-то глубоко внутри и никак не желал отпускать.