Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа

Юлия Фаро, 2018

Детектив – это не профессия, детектив – это образ жизни… Зинаида Князева – сыщик и глава детективного агентства «Ринг» – полностью подтверждая этот тезис, вынуждена заниматься своим любимым делом даже на отдыхе, который устроила ей в элитном санатории «Грёзы» одна из благодарных клиенток агентства. А в этом санатории, который ориентирован на далеко не бедных пациентов, творятся очень странные дела… Подозрительный, сексуально озабоченный мужской персонал, странные женщины явно не традиционной половой ориентации… И над всем этим буквально висит тяжёлое предчувствие преступления, которое не заставляет себя ждать в виде трупа одной из пациенток санатория… Как распутать этот клубок, где сплелись чуть ли не все человеческие пороки: убийства, шантаж, жадность, порочная страсть, большие деньги, жажда власти… Сумеет ли Зина со своими коллегами выявить все зловещие нити, которые – как она догадывается – ведут к главарю преступников, к страшной и загадочной фигуре по имени Ле Местр? Ведь на пути, ведущем к раскрытию преступлений в санатории «Грёзы», её ждёт самое страшное – подозрение в предательстве самого верного соратника и друга…

Глава 4

Встретив в кабинете подполковника своего лучшего друга Кольцова, Зина обрадовалась. Не придётся дважды пересказывать подробности разительных изменений, произошедших с Эммой за одну ночь.

— Значит, от показаний отказалась? — задумчиво произнёс Иван. — От всего отказалась, на Синельникову наорала…

— На кого? — не поняла Зина.

— На Беллу Синельникову — владелицу сети автосалонов, — пояснил полицейский.

— Ну раз пошла такая пьянка… — заговорил Кольцов. — Промолчать не получится, несмотря на обещание…

Молин насторожился.

— Колись, что там у тебя?

— Белла Синельникова — это за неё Флора хлопотала… Просила услугу ей оказать. Только там такая просьба к исполнению… Закачаешься… Зинаиде в общих словах докладывал. Для тебя, Вано, заново рассказать придётся…

И он подробно поведал Ивану о нелёгкой судьбе кумской лесбиянки, скрывающей от мужа свои любовные похождения.

— Мерзость какая, — пробурчал Иван.

— Так, значит, это Белла? — переспросила Зиночка друга.

— Она самая!

— И — в случае чего! — я должна буду обеспечить ей алиби? Я отказываюсь! Я думаю, что её нужно на причастность к гибели Гунарас проверить. Теперь я поняла, откуда такая тесная дружба! — уверенно произнесла Зина. — Но — при любом раскладе — это сколько же нужно иметь хладнокровия, чтобы остаться дальше отдыхать, когда близкого человека убили! Нет, я такой гадине ничем помочь не могу! Поделом ей! Пусть её муж делает с ней всё что угодно…

— Спасибо тебе, Зинуля! — внезапно поблагодарил разгорячённую длинной тирадой подругу подполковник.

— За что? — удивилась та.

— За мысль! Уж не господина ли Синельникова это рук дело? Может, это он любовницу жены убил? А эту — твою тамаду с дредами — деньгами умаслил, чтобы рот на замке держала. Чем не версия? — Молин записал что-то на листе бумаги, лежащем на столе.

— Может, мне ещё раз с Эммой поговорить? — предложила Князева.

— Пока не стоит… Она от нас и так никуда не денется, у меня все её реквизиты есть… Мужем пока займёмся.

— Блин! Забыл! Нужно Флоре позвонить и официально отказать! Мне самому эта просьба — как кость в горле, — «зафиналил» тему Фёдор.

— Однозначно! — подтвердила Князева.

— Ну а мне по старой дружбе, надеюсь, отказывать не станете? — лукаво поинтересовался Иван. — Для меня за владелицей автосалона присмотрите? Вдруг что интересное заметите. Я имею в виду — интересное в рамках следствия по поводу гибели Гали…

— Как такое возможно? Отказать господину подполковнику? Всё поняли! Наблюдение за Синельниковой организуем! Лично Нила озадачу! Действовать по заданию родной полиции для нас почётно — это совсем не то, что от разъярённого супруга обеспечивать жену-распутницу дутым алиби… Хотя, конечно… Там-то оно — за деньги, а тут-то — за…

— Слышь, сыщик меркантильный, не разочаровывай меня, — Иван притворно сдвинул брови.

Фёдор рассмеялся и уже было протянул ладонь для прощального рукопожатия, как Зиночка вдруг произнесла:

— Ваня, предлагаю бартер. Мы для тебя «пасём» Беллу, а ты для нас — спроси у патологоанатома, который Карасёвой занимался, обнаружены ли у неё на стопах ног следы от косметического масла с запахом вербены и цитруса? И ещё, были на ней украшения? Золото было?

— Зина, да угомонись ты. В данном случае — стопроцентный несчастный случай. Всё на твоих глазах произошло. И никакого криминала… Но украшений в описи не было…

— Вот видишь, а ты говоришь, что без криминала обошлось! — настаивала на своём Зиночка. — Кража драгоценностей! Мира Петровна была просто увешена бриллиантами с ног до головы. Они куда пропали? А ограбление у неё дома что, случайность? Фёдор, ты-то чего молчишь? Нам перед заказчицей отчитываться.

— Зинаида Львовна, ау! — Иван нервно помахал рукой. — В отдел поступило заявление от консьержа подъезда по месту жительства гражданки Карасёвой, что дверь в её квартиру не заперта. Да, там действительно установлены признаки беспорядка, но других следов — кроме следов хозяйки и, кстати, четы Зонтиковых — не найдено. А так как в настоящий момент сама владелица квартиры погибла по неосторожности, то даже заявление на возбуждение дела по факту кражи написать некому. Квартиру мы опечатали… Как говорится, сделали всё, что полагается… Ты как доказывать собираешься: пропало что из квартиры или покойная по своей воле добра лишилась? Зонтикова на месте констатировала отсутствие некоторых вещей, но кричать про ограбление преждевременно… Не сочиняй! Так что… Это… Ты меня, Зинаида, бартером своим не особо грузи, у меня, знаешь ли, других дел полно!

— А если я тебе скажу, что до начала занятий на ступеньках не было пролито ничего жирного? А после тренировки инструктор проводил для нас — скажем так! — минипрезентацию и демонстрировал флакон с маслом? А когда я кинулась к упавшей Мире, то чуть не задохнулась — в нос запахом цитрусовым так шибануло, как будто кто-то специально кафель облил.

— Зина, не фантазируй! Я рапорт с места происшествия внимательно читал, — перебил Молин, нервно взглянув на часы. — На поверхности пола аквазоны не было никаких жирных или маслянистых веществ… Ребятушки, простите Христа ради — уже десятый час… А у меня сегодня свидание с девушкой! Хочу личную жизнь наладить.

Он подбежал к стоящему в кабинете шифоньеру и, накинув пальто, распахнул дверь, призывая «друзей по цеху» проследовать на выход.

— Цигель, цигель… — приговаривал он, бегом спускаясь по лестнице.

— Вот так друзей и теряют, — буркнул ему в спину Кольцов. — С девушкой познакомился, а я и не в курсе…

— Не журись, Фёдор, обязательно познакомлю… — прокричал услышавший недовольство товарища Молин, открывая свою машину…

— Ясно, что ничего не ясно… — Зина посмотрела на Кольцова. — Может, я чего не знаю? По делу Гунарас у него хоть какие-то зацепки или подозреваемые — кроме мужа Синельниковой — имеются?

Фёдор стоял, не шелохнувшись, и с тоской смотрел вслед снежной позёмке, поднятой рванувшим с места автомобилем друга.

— Что, говоришь? — он посмотрел на Зиночку рассеянным взглядом, и то только тогда, когда машина подполковника скрылась за поворотом.

Зиночка обиженно промолчала.

— Давай, Зинуля. Я тебя в санаторий верну. И тоже, наверное, посвящу остаток вечера личной жизни… А то накрыли меня грусть-тоска и светлая зависть.

Подъехав к санаторию, сыщики увидели Нила. Парень прогуливался около шлагбаума.

— Вот и наш коллега тебя встречать вышел, — обрадовался Кольцов. — Давай, Зинуля, вылазь! Моршину сама всё доложишь. Да, и не забудь про Синельникову предупредить. Удачи вам, и до созвона.

* * *

Нил выслушал рассказ Князевой.

— И что, Молин у тебя показания тоже не стал брать? — удивился он.

— Пока нет, — отозвалась Зинуля. — Да и показания наши хлипкие, ну видели две нетрезвых тётеньки, как что-то увесистое за забор в сугроб приземлилось. А откуда выпало, и был ли это труп человека, — большой вопрос…

— А Фёдор что обо всём этом думает?

— Похоже, ему сегодня не до мыслей о работе, — огрызнулась женщина. — Ладно, пошли в корпус. Холодно!

— Зин, так, может, и мне домой сгонять? — заискивающе попросил Нил. — У меня в номере «wi-fi» еле тянет, — он посмотрел на Князеву грустными щенячьими глазами. — А утром я — как штык, к завтраку вернусь. Тут ехать-то до города — пятнадцать минут! А, Зин? На Зонтикову, я так понял, мы уже не работаем… В связи с печальными обстоятельствами… А по Синельниковой всё сделаю, сейчас она уже по-любому в номере ко сну готовится… Ты-то сама тоже не циклись, расслабься да отдыхай по полной, используй путёвочку, раз всё так неожиданно обернулось.

— Вали, — устало разрешила Зинуля. — Только завтра — без опозданий! А мне чем заняться? Я до двенадцати не усну…

— Так поторопись, в двадцать один тридцать Эллада Панаётис будет услаждать слух достопочтимой публики игрой на скрипке.

— Так, может, вместе? Ты же — мой кавалер?!

— Блин, зачем я вспомнил, — захныкал Моршин.

— Да езжай! Я пошутила…

Войдя в фойе, Зинуля увидела Марата. Фитнес-тренер о чём-то увлечённо разговаривал со скрипачкой. Она кивнула обоим и хотела было пройти мимо, но мужчина, оставив собеседницу, догнал Князеву около лифта.

— Добрый вечер, Зинаида! Вы сегодня занятие по скандинавской ходьбе пропустили, — тренер казался взволнованным.

— Пропустила, — ответила Зиночка. — Сама решила прогуляться.

— Сама или с новым знакомым из пятьдесят третьего номера? — нагло поинтересовался знаток Байрона.

Князева иронично приподняла бровь, демонстрируя, что вопрос ей не понравился.

— Простите за навязчивость, но мне показалось, что между нами есть что-то общее, и я бы хотел пообщаться с вами поближе, — он сменил тон, придав голосу интимности.

— Вам показалась, — отрезала Зиночка, вспомнив его вчерашнее состояние и рассказ Эммы.

— Понятно, новый знакомый бьёт рекорды…

— Мне данный разговор неприятен. Доброй ночи!

— А в музыкальный салон? А насладиться классической музыкой? — в тоне зазвучала издёвка.

Зинуля молча шагнула в кабину лифта и строго посмотрела на Марата, который стоял не шелохнувшись и смотрел ей в глаза до тех пор, пока створки лифта не сомкнулись.

«Ни черта я людях не понимаю! — подумала Князева. — Клюнула, как малолетка, на любителя поэзии… Хорошо даже, что всё именно так вышло…»

Она доехала до своего этажа, но выходить передумала. Спустилась на два пролёта вниз и направилась в номер к Шталь…

За дверью сорок четвёртого номера было тихо. Зинуля постучала.

Послышались шаркающие шаги, и дверь открылась.

Эмма — в том же глухом свитере и джинсах, в каких была на ужине, — молча пропустила Зинулю в комнату и закрыла дверь.

В душной комнате пахло алкоголем. На тумбочке возле кровати стояла початая бутылка виски и стакан с остатками коричневой жидкости. На полу — раскрытая дорожная сумка с аккуратно уложенными вещами. Лицо тамады с красными опухшими глазами было мокрым от слёз.

— Эмма, что происходит? Ты куда собралась на ночь глядя? — взволнованно проговорила Зина. — Я хотела тебя на выступление Эллады позвать…

Она не успела договорить, как Шталь разрыдалась с новой силой и уселась на кровати, закрыв лицо руками.

— Эмма! Да что с тобой? Ты целый день сама не своя.

— Я так не могу, я так не могу… Я держалась. Ей богу… Я держалась. Но у меня не получится. Я хотела уехать, но понимаю, что и уехать не могу. Мне так плохо! Мне ужасно, Зина! Мне даже некому рассказать… Потому что такой позор и такой стыд… Его не пережить!

Шталь потянулась к стакану и залпом допила виски.

— Я теперь — прокажённая… Виски будешь? — она хотела встать, но Зиночка сама взяла со стола стоявший около графина с водой стакан и, плеснув себе на донышко, поинтересовалась:

— Я так понимаю, прощаемся? Ты решила уехать, а причину сказать не можешь. Что-то дома случилось? Только как ты сейчас поедешь за рулём?

— Дома — Гриша! — скривившись, словно от невыносимой боли, произнесла Эмма. — Спросит: «Почему раньше срока?»

— Прости, подруга, но я ничего не понимаю, — призналась Зиночка. — Ты или рассказывай, или я ухожу.

— Стой! Останься! — испуганно пробормотала Шталь. — Не уходи! Я расскажу! Мне нужно рассказать… Только дай клятву, что никто и никогда не узнает то, о чём я скажу. Понимаешь, город маленький, меня все знают, и я могу всё потерять… Понимаешь, и Гришу, и работу… Всё!

— Странно… — тихо произнесла Зина. — Но ты сама говорила, что приехала «зажигать» и ничего не боишься… С чего вдруг такие перемены?

— Дура была, — огрызнулась Эмма.

— Понятно, значит, всё-таки я была права, и ты вчера с кем-то «позажигала»… Но с чего ты решила, что все об этом узнают? Обещаю, что никому не скажу.

— Не так! — словно не слыша её слов, горячо зашептала Эмма. — Не так! Поклянись самыми близкими тебе людьми, что будешь хранить тайну.

Она налила себе спиртного и выпила залпом.

— Позажигала, говоришь! А такое видала? Как мне теперь домой? Что Грише сказать? Врать и выкручиваться?

С этими словами она стянула с себя свитер и расстегнула джинсы.

Зина застыла от ужаса и страха. Всё тело Шталь было покрыто ссадинами и припухлыми синяками.

— Кто тебя избил? — наконец взяв себя в руки, спросила Зинаида.

Механическим движением она уже доставала из кармана телефон.

— Нужно снять побои и заявить в полицию, у меня в нашем горотделе знакомый подполковник. Очень хороший знакомый…

— Не смей никуда звонить! — отчаянно взвизгнула Эмма. — И никакого заявления я писать не буду, и ни в какую больницу не поеду. Никогда! Понимаешь? Никогда!

Зинуля всё поняла.

Она присела на кровать рядом с Эммой и, обхватив её обеими руками, крепко прижала к себе.

А ту словно прорвало!

Задыхаясь и всхлипывая, она содрогалась всем телом, изгоняя из себя мерзкого демона боли и стыда.

Зиночка молча гладила её по спине и молчала до тех пор, пока женщина не успокоилась.

Шталь даже попыталась улыбнуться Зиночке, благодарно глядя на неё зарёванными глазами.

— Тыщу лет не ревела! Пойду умоюсь! Хорошо, что я с тобой познакомилась… Если бы одна была, то, наверное, вскрылась…

— Не вскрылась бы, — нарочито уверенным голосом произнесла Князева. — Мы, бабы, — сильные и живучие, всё забудем и переживём! Если надо…

Эмма прошла в ванную, и когда в душе раздался шум воды, Зина засучила рукав на левой руке и с усмешкой посмотрела на тонкие белые полоски от давно заживших порезов.

«Сильные… Хорошо, когда есть кому поддержать!» — Эмму она понимала прекрасно.

Шталь вернулась — закутанная в халат, умытая и уверенная…

— Ты мне только одно скажи, — попросила Зина. — Тебя что, Марат изнасиловал?

— Если бы Марат! Поверь, подруга, я бы так не убивалась!

— Кто тогда? Белобрысый массажист Костик? Но с ним бы даже я справилась…

— Не гадай… Бесполезно… В жизни не догадаешься… Давай лучше по чуть-чуть накатим!

— А про то, что тебя Марат споил, ты мне соврала?

— Ничего я не соврала… Напились мы основательно, только это уже после того было…

Зиночка сочувственно покачала головой.

— Да не бойся, я в своём уме… Всё нормально. Вывернуло меня. Ты же видела. А тогда мне было всё равно, тогда я жить не хотела…

— Неужели тебе не всё равно, что подонок, который над тобой глумился, будет безнаказанно по свету гулять. И ещё над кем-нибудь издеваться.

— Зин, тут всё непросто… Очень непросто! Я мозгами пораскинула и поняла — заказали меня!

— Да что ты такое говоришь!? — оторопела Зиночка, с сомнением посмотрела на приятельницу, а затем перевела взгляд на полупустую бутылку.

— Не бойся, не в маразме… А алкоголь — его на килограмм веса считать нужно, так что доза для меня не критичная… — Злая усмешка исказила лицо тамады. — А заказала меня — как пить дать! — Белла… Отомстила, сволочь, за моё ехидство, да и за то, что мы невольными свидетелями стали. Ты о том, что мы видели, тоже лучше помалкивай… Хотя на самом деле мы и не видели ничего…

— Объясни! — потребовала слегка захмелевшая Зина. — Откуда такая уверенность, что Белла тебя заказала?

— Потому что… Потому что… — глаза Эммы снова наполнились слезами.

Резкий, какой-то неприятный звонок внутреннего телефона заставил Шталь прерваться на полуслове.

Она подняла трубку и поднесла её к уху.

Зиночка видела, как на глазах меняется выражение лица приятельницы. Весь положительный результат, направленный на снятие стресса в течение последнего часа, улетучился в одно мгновение. Эмму невозможно было узнать. Тамада превратилась в запуганное и забитое создание. Под глазами проступили синяки, уголки губ поползли книзу, рот непроизвольно приоткрылся.

Зина явно слышала, что в трубке уже раздаются гудки, но Шталь словно застыла и, не мигая, смотрела в одну точку перед собой.

— Эмма! Эмма, что с тобой!? Кто сейчас звонил? — Зинуля тормошила приятельницу.

Наконец Шталь очнулась, громко вздохнула и с ненавистью посмотрела на Князеву.

Конец ознакомительного фрагмента.