Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа

Юлия Фаро, 2018

Детектив – это не профессия, детектив – это образ жизни… Зинаида Князева – сыщик и глава детективного агентства «Ринг» – полностью подтверждая этот тезис, вынуждена заниматься своим любимым делом даже на отдыхе, который устроила ей в элитном санатории «Грёзы» одна из благодарных клиенток агентства. А в этом санатории, который ориентирован на далеко не бедных пациентов, творятся очень странные дела… Подозрительный, сексуально озабоченный мужской персонал, странные женщины явно не традиционной половой ориентации… И над всем этим буквально висит тяжёлое предчувствие преступления, которое не заставляет себя ждать в виде трупа одной из пациенток санатория… Как распутать этот клубок, где сплелись чуть ли не все человеческие пороки: убийства, шантаж, жадность, порочная страсть, большие деньги, жажда власти… Сумеет ли Зина со своими коллегами выявить все зловещие нити, которые – как она догадывается – ведут к главарю преступников, к страшной и загадочной фигуре по имени Ле Местр? Ведь на пути, ведущем к раскрытию преступлений в санатории «Грёзы», её ждёт самое страшное – подозрение в предательстве самого верного соратника и друга…

Глава 3

К пяти часам вечера Князева добежала до парковки перед въездом на территорию и стала прохаживаться в ожидании Кольцова.

Знакомый «Вольво» остановился поодаль и поморгал фарами. Зинуля подбежала к машине и плюхнулась на переднее сиденье. Она была рада увидеть верного друга.

Подробно отчитавшись обо всех событиях минувших дней — особенно о подслушанном из беседки разговоре двух неизвестных, — посмотрела на Фёдора.

— А что у тебя? Какое ещё новое дело Флора подкидывает? Мы здесь не разобрались пока…

— Всё одно к одному, Зиночка, одно к одному… И Молин просит по поводу Гали Гунарас поузнавать, да и просьба Чайниковой тоже напрямую с «Грёзами» связана. Меня из постели выдернула аж в шесть утра! Представляешь?!

— Так что там у неё стряслось? — нехотя спросила Зина. — И что ей от нас нужно?

— Не от нас, а, скорее, от тебя и твоей новой знакомой… Эммы, кажется…

— От меня? Почему от меня? А Эмма здесь при чём?

— Тут такое дело… Даже говорить противно. Короче, некто — Флорина протеже — отдыхает сейчас в санатории. Эта дамочка очень боится быть разоблачённой мужем и испортить не только своё реноме, но и будущую жизнь, лишившись по условиям брачного контракта дохода от семейного бизнеса.

— Очень мудрёно ты излагаешь. Я пока ничего не поняла! Скажи просто: как девушку зовут, в каком номере живёт? Я сама с ней свяжусь и узнаю, чем смогу быть полезна. А то как-то сложно. Зачем Флору просить? — Князева передёрнула плечами.

— Абсолютно с тобой согласен, — усмехнулся Кольцов. — Но, видишь ли, дело в том, что барышня выйдет на связь и представится только после того, как мы дадим стопроцентную гарантию, что согласны выполнить её просьбу.

— Да что за просьба?! — разозлилась Зина.

— Ой, чувствую, сейчас ты меня покусаешь, — попытался отшутиться Фёдор. — Наша благопристойная матрона на самом деле — персона нетрадиционной сексуальной ориентации…

— Так, Фёдор! Дальше можешь не продолжать! Я на такое не подписываюсь, при всей моей гражданской толерантности! — отрезала Зинуля.

— Да, блин, не про то рассказ. Короче, она — единственный и поздний ребёнок очень богатых родителей. Очень! — для убедительности Кольцов поднял вверх указательный палец и многозначительно помолчал. — По всей вероятности, когда девочка повзрослела, то престарелые отец и мать настолько переусердствовали, оберегая своё чадо от связей с представителями мужского пола, что своими запретами сами и подтолкнули её к нетрадиционным отношениям. Им бы и в голову не пришло, как проводит своё свободное время дочурка, если бы однажды похождения бесстыдницы не попали на страницы местной жёлтой газетёнки, в которой одна из активисток однополой любви разместила довольно откровенные фото. Тогда папа с мамой и решили её срочно выдать замуж, снабдив огромным приданым. Помимо приданого, все нажитые капиталы тоже переходили в управление будущему зятю, но при условии — задокументированного брачным контрактом — согласия: никогда не разводиться с их доченькой. Короче, пока недальновидные женихи, боявшиеся запятнать свою репутацию, шарахались в разные стороны от такой невесты, один преуспевающий деляга — чьё становление пришлось на лихие девяностые — «замараться» не побоялся. Только смелый претендент на руку и сердце оказался не дурак. Представившись будущим родственникам человеком глубоко верующим, он уговорил стариков изменить концепцию контракта, ссылаясь на религиозные постулаты. А именно: в обязательном порядке совершить таинство венчания, а в дальнейшем — регулировать отношения между супругами исключительно церковными канонами, мол, я-то от обещанного не откажусь, но если жена начнёт богопротивное творить — мириться с этим я, как добрый христианин, не желаю. Против такого аргумента родственники невесты не возражали. Наивные старики посчитали, что это пойдёт только на пользу. Они были уверены, что русская церковь считает брак нерасторжимым и допускает прекращение супружеского сожития только из-за измены одного из супругов, то есть — прелюбодеяния. Само же прелюбодеяние по их понятиям — это влечение к противоположному полу. А когда одна «Лиза» с другой «Лизой» — про такое не прописано…

— А причём тут какая-то Лиза?

— «Лиза» на современном сленге — лесбиянка, — пояснил сыщик.

— Ну ты и подкован! — ухмыльнулась Князева.

— Пришлось в интернете полазить, — признался Фёдор. — Но они ошиблись!

— Конечно, ошиблись, — подхватила Зиночка. — За новостями следить нужно. Мы живём в эпоху реформ и изменений. «Учитывая всеобщее оскудение в людях любви, а также идя на уступки человеческой немощи»… В Основах социальной концепции РПЦ к греху прелюбодеяния в вопросе расторжения брачного союза были добавлены ещё одиннадцать пунктов. И среди них такой: «Противоестественные пороки».

— Так вот, наша клиентка предполагает, что муженёк решил перейти к активным действиям. Следит, вынюхивает, заказывает компромат… В случае если насобирает доказательств, то разведётся без финансовых потерь и опозорит на всю область. Вот такие вот дела… — продолжил Кольцов.

— Так… А мы с Эммой здесь каким образом помочь сможем?

— Вы должны будете обеспечить ей алиби. Мол, всегда была на глазах и в связях, порочащих её, не замечена. Смешная Чайникова даже интересовалась: могу ли я такую справку написать.

— Кольцов, у нас в агентстве, по-моему, всё не так плохо. Конечно, сейчас, после новогодних праздников — затишье, но ведь это не повод превращаться в посмешище? Она что, хочет, чтобы мы подтвердили, что во время отдыха будем охранять её от самой себя, вернее — от её низких похотей? Или как?

— Вот и я так же спрашивал. Но Флора уверена, что муж подстроит провокацию, а «бедная Лиза» — пока будем называть её так! — соблазнится, чем и сыграет на руку зловредному супругу.

— Кольцов, это за гранью моего понимания… Мне кажется, что я бы меньше возмутилась, найми нас толстая обжора, купившая самую дорогую путёвку в гастрономический тур с многочисленными посещениями самых изысканных ресторанов каждый день. При этом в наши обязанности вменялось бы категорически не допустить, чтобы клиентка съела хоть кусочек из того, что ей предлагают.

— Да… Твоё образное мышление не перестаёт меня удивлять, — притворно похвалил напарник.

— Федя, ну ты же умный детектив и должен понимать, что это — ерунда полнейшая! Если будут фото — или видеоматериалы — кто нас слушать станет? Кто эти бредовые справки читать будет?

— Да ладно… Фото и видео можно опровергнуть, сказав, что монтаж. А вот за обеспечение для неё алиби — в случае суда при разводе — нам выплатят пятьсот тысяч рублей. Да за одно согласие только — сто тысяч…

— Ужас какой-то! — возмутилась Зиночка. — Получается, что эта «Лиза» постоянно ведёт двойную жизнь и не собирается себя ни в чём ограничивать! Это что: она будет контракт нарушать направо и налево, а муженёк — которому это не по нраву — терпеть обязан и даже развестись не сможет? А если он её ловит на неисполнении договора, то она обиженно всхлипывает в сторонке, а я деру глотку и, надрываясь, обманывая всех на свете, предоставляю лживое алиби и зарабатываю грязные деньги? А ты, Федя, подумал, что потом нас подобными заказами закидают… Ты как своему другу-полицейскому Молину в глаза смотреть станешь?

— Значит, не проявишь женскую солидарность?

— Тут — не про солидарность, тут — про нарушение закона. Не нравится мне это… Я, конечно, уважаю Флору Эмильевну и за строительство детского дома, и за заботу о маленьких сиротах, но тут… Передай ей, что я отказываюсь изначально. Если у её протеже есть действительно веские аргументы, почему мы должны ей помогать, — пусть обращается, пусть сама всё подробно изложит. Может, мы что-то другое придумаем, как-то иначе защитим от разорения… А пока… Мне трудно через себя в таком переступить.

— А кто говорил, что будет легко? Я не говорил… Теперь перейдём к нашим старым делам? Из твоего рассказа я понял, что персонал заведения нацелен на тесные связи с отдыхающими? И к тебе активно пристаёт некто Константин.

— Мерзкий и слащавый юнец, — уточнила Зина.

— Да, дела! С одной стороны — было бы неплохо тебе с ним пофлиртовать, может, разговорила бы парня…

— Так, Кольцов, я тебе не гетера… Бесед с развратными типами вести не намерена.

— Да понял я, не злись. Не нужно мне было тебе Флорину просьбу озвучивать. Завелась ты, Зинаида Львовна, из глаз молнии сверкают… Короче, я всё сам продумаю. Выкрутимся как-нибудь. Только ты, мать, ничему не удивляйся! Я одну мыслишку на днях реализую для подстраховки! Тебе понравится!

* * *

После ужина всем отдыхающим предлагалась пешая прогулка под руководством инструктора по скандинавской ходьбе.

Неуёмная Эмма тут же уболтала Зиночку посетить мероприятие.

— Мне всегда охота было с этими палочками походить, — щебетала она. — Только одной — стыдно как-то, а здесь — группой. Да ещё и научат, как правильно. Говорят, что очень для позвоночника полезно.

Желающих около ресепшен собралось не много: старушки-веселушки, активистки танцпола да Зина с Эммой.

— Доброго всем вечера! — раздался приятный мужской баритон. — Меня зовут Марат, я — тренер по фитнесу.

Волоокий брюнет высокого роста, экипированный в лыжный комбинезон, прижимал к груди специальные палки для ходьбы.

— О! Марат! — игриво простонала Шталь. — Просто красавец, как думаешь, сколько ему лет?

— Эмма, угомонись, — отшутилась Зиночка. — Думаю, сорок.

— Yes! Мой любимый возраст! — откликнулась Эмма. — И «look» подходящий.

— Что подходящий? — не сразу сообразила Князева.

— Внешность! Спортивный такой мужчинка, взгляд строгий… Всё, как мне нравится! Это словечко я от молодых коллег позаимствовала, — пояснила тамада.

«Варваризм какой-то, — с легким раздражением подумала Зиночка, — можно подумать, что в русском языке подходящих слов не найти».

— Разбираем снаряжение, — объявил Марат и начал раздавать палки.

— Ой! Какие лёгкие! — удивилась Эмма и тут же обратилась к инструктору. — А как правильно эти штуковины называют?

— Любознательность следует поощрять! — Марат обворожительно улыбнулся дамам. — Если быть точными, то настоящее название палок — «темляк». Как вы можете убедиться, они короче лыжных, а на ручках оснащены закреплёнными ремешками, напоминающими перчатки без пальцев. Это помогает отталкиваться, не сжимая ручку палки. Палки обычно производятся из лёгких материалов — алюминия, углепластика или композиционных материалов. Всё! Теперь выходим на улицу и приступаем к освоению навыка правильной скандинавской ходьбы.

Отойдя подальше от центрального входа в корпус, Марат остановил группу на ярко освещённой площадке и продемонстрировал, как нужно двигаться.

— Движения рук, ног, бёдер и тела должны быть ритмичными и такими же, как при ходьбе. Противоположные руки и ноги по очереди движутся вперёд и назад, но — более интенсивно. Очень важно сразу найти правильный темп движения, чтобы почувствовать результаты тренировок, — растолковывал инструктор, терпеливо поправляя каждую подопечную.

Наконец, когда он удовлетворительно кивнул, группа «скандинавских ходунов» потелепалась по дорожке.

Марат Зинуле понравился. Никакой слащавости, никакой пошлости и сальных шуточек — всё по делу. Он так серьёзно следил за тем, как новички двигаются, что Зина невольно улыбнулась. Идущая впереди Шталь, как показалось Князевой, нарочно привлекала к себе внимание инструктора.

— Опять сбилась! — капризным фальцетом восклицала Эмма. — На носок ногу ставить?

— Нет, нет! — тут же отзывался Марат и подбегал к «недотёпе». — Стопы ставьте прямо. Сначала — на пятку. Затем, совершив толчок, стопа перекатывается вперёд, вес переходит на подушечки стопы, на пальцы, на пятку другой ноги, и снова то же самое, но с другой ноги, — терпеливо пояснял он, не уставая демонстрировать правильные движения. — И, пожалуйста, соблюдайте контроль дыхания, разговаривать не нужно.

— Я не могу не разговаривать, — притворно захныкала Эмма. — Если вы приказываете нам молчать — тогда сами рассказывайте что-нибудь. Можете стихи почитать. Пушкина, например, — она засмеялась.

— Стихи?! А что? Таких тренировок у меня ещё не было. Но, как говорится, желание дамы — закон.

«Умница! — восторженно подумала Зинаида. — Даже ломаться не стал. Интересно, что прочтёт?»

— Итак, по просьбе милых дам — Джордж Гордон Байрон: «Она идёт во всей красе»…

«Она идёт во всей красе —

Светла, как ночь её страны.

Вся глубь небес и звёзды все

В её очах заключены.

Как солнце в утренней росе,

Но только мраком смягчены.

Прибавить луч иль тень отнять —

И будет уж совсем не та

Волос агатовая прядь,

Не те глаза, не те уста

И лоб, где помыслов печать

Так безупречна, так чиста…»

Зинуля просто обомлела от восторга. Если бы сейчас рядом с ней была мама, то наверняка предложила бы дочери повнимательнее присмотреться к такому романтичному и образованному инструктору…

Князева обожала Байрона, но больше любила читать в первоисточнике — переводы зачастую не могли передать поэтической прелести стиха…

Словно поняв её мысли, Марат дочитал стихотворение до конца и задумчиво произнёс:

— Только я убеждён, что Байрона лучше читать на его родном языке, вот послушайте, как это звучало у поэта:

«She walks in beauty, like the night

Of cloudless climes and starry skies;

And all that's best of dark and bright

Meet in her aspect and her eyes:

Thus mellow'd to that tender light

Which heaven to gaudy day denies…».

Его произношение было безупречным. А проникновенность, с которой он декламировал, не могла оставить Князеву равнодушной. От нахлынувших чувств Зина остановилась.

Марат, улыбаясь, приблизился к ней.

— Не останавливаемся, не останавливаемся, — он посмотрел на Зиночку своим карим взглядом из-под пушистых ресниц и, сняв перчатку, обхватил тёплой и сильной рукой её пальцы. — Вот такими движениями, вот такими движениями, — приговаривал он, не переставая смотреть на Зину.

Зинуля же, казалось, разучилась понимать русский язык, она только видела его красивые губы и ещё — родинку на левой щеке.

— У меня снова ничего не получается! — запищала Эмма. — Марат, подойдите, пожалуйста.

— Иду… — отозвался инструктор и посмотрел на Зиночку таким взглядом, что её будто током ударило.

Очнувшись от мощного разряда «невидимого дефибриллятора» и придя в себя, по-новому ощутила зимнюю красоту: искрящийся от света фонарей снег; огромные сосны, припорошенные белым пухом; звёзды в тёмном небе. Сердце защемило от ожидания…

— Марат… — пробуя звуки на вкус, прошептала Князева, словно надкусила любимый шоколад с ореховой начинкой.

В фойе, собирая инвентарь, инструктор пригласил всех на занятия по фитнесу и, пожелав доброй ночи, попрощался.

— Мы, подруга, так не договаривались, — грустно произнесла Эмма. — Ты почто у меня красавчика уводишь?

— Не говори глупости, — придав тону равнодушия, ответила Зиночка. — Я мешать не стану. Дерзай! — напутствовала она приятельницу, в глубине души уверенная в том, что все попытки бойкой Шталь обречены на поражение.

«Он Байрона читает», — про себя подумала Зиночка и загадочно улыбнулась.

* * *

Ночью снилась какая-то белиберда…

Будто сидит она около заброшенной избушки в заросшем раскидистыми деревьями саду и слушает песни, которые напевает Марат, аккомпанируя себе на гитаре. Внезапно в небе раздаётся нарастающий гул летящего самолёта. Зиночке становится страшно. Из тёмных туч вырывается и проносится почти над самой головой белоснежный лайнер. Потеряв управление, воздушный корабль резко теряет высоту и с грохотом врезается в землю. Марат исчезает. А растерянная Зина смотрит, как вдалеке полыхает пожар и валит клубами чёрный дым…

Зинуле стало тяжело дышать, и она проснулась. Было три часа ночи. Свет зажигать не стала.

Замотавшись в одеяло, она открыла окно и, облокотившись о подоконник, с удовольствием втянула ноздрями морозный воздух.

Тишину ночи нарушили тихие всхлипывания. Кто-то плакал на балконе или у открытого окна, этажом ниже.

Зинуля прислушалась.

— Почему ты мне не веришь? — сквозь слёзы робко спрашивала женщина дрожащим голосом. — У меня никого нет! Никого, кроме тебя! Да, в телефоне имена мужчин есть, но это всё по необходимости, по работе. Ты знаешь, у меня большой круг общения по работе.

Собеседник что-то ответил из глубины комнаты. Его слов Зиночке было не разобрать.

— Да, конечно, милый, конечно, я дам тебе пароль и от телефона, и от электронной почты, смотри, когда вздумается, проверяй сколько хочешь. У меня от тебя нет никаких секретов. Только верь мне, не ревнуй и не бросай меня! Я не переживу расставания, — у женщины вырвался такой горестный вздох, что Зинуля поверила в искренность слов говорящей.

В глубине снова раздался непонятный бубнёж.

— А ты угадай, какой у меня пароль, — он везде одинаковый: и на всех гаджетах, и на сейфах… — голос стих.

Послышалась возня и шорохи.

— Ещё поцелуй, — попросила женщина. — У тебя такие губы… Всё, я не плачу. Не можешь догадаться? Да проще простого. Пароль везде один и тот же — самые счастливые для меня цифры… Дата нашего знакомства…

Женщина учащённо задышала и начала постанывать.

Зина тихо попятилась и постаралась неслышно затворить окно. Последняя фраза, которую ей удалось услышать, резанула ухо: «Гарик, мальчик мой, я такая счастливая…»

«Ничего себе страсти у бухгалтерши!» — подумала Зина, снова укладываясь в кровать…

Весь следующий день Зинуля находилась в приподнято-возбуждённом состоянии. Боясь признаться самой себе, что виновником резкого бурления эндорфинов является Марат, она словно намеренно натыкалась на него повсюду. То в фойе, то по дороге на процедуры. И каждый раз он смотрел на неё своим тягучим кофейным взглядом, и она млела, одновременно заряжаясь высокочастотной энергией притяжения.

До вечера порхая на невидимых крыльях призрачной влюблённости, Зина даже не сразу узнала Нила Моршина, расположившегося за соседним столиком в ожидании ужина.

— Ты смотри-ка… — вывела её из состояния транса Эмма. — Мужики косяком попёрли. Вчера — Маратик, а сегодня — новенький симпатяга. А высоченный какой! — Эмма беззастенчиво разглядывала Нила. — На артиста похож. На Алексея Нилова, когда тот молоденьким был…

— Да? — скептически вырвалось у Зиночки. — И она словно другими глазами посмотрела на коллегу из детективного агентства «Ринг».

— Девчонки с ресепшен говорили, что у него очень редкое имя — Карп, по-моему.

— Нил, — не задумываясь, брякнула Зина.

— Ты уже и с ним познакомилась? — зашипела Эмма. — Когда всё успеваешь? О, вот и наша Белла идёт, — указала глазами Шталь и расплылась в фальшивой улыбке.

После гибели Гали Белла за столом предпочитала отмалчиваться. Было видно, что она прилагает огромные усилия, чтобы выглядеть спокойной и отстранённой от всего происходящего.

Зина и Эмма в её присутствии тоже замыкались. Но молчание не тяготило, так как Белла старалась быстро поесть и тут же уйти. После чего приятельницы могли вдоволь болтать на любые темы.

— Мутная особа она всё-таки, — еле слышно вынесла вердикт Шталь. — То с подругой — не разлей вода, а теперь, мол, знать не знаю… По виду, хреново ей так, что мама не горюй, а она «упорно отдыхает», не уезжает… У неё путёвка на три недели… Но при её доходах эти траты — не деньги! Если бы мне было так муторно, то я бы не осталась. Кстати, я сегодня с Гариком разговаривала, он говорит, что полиция не нашла ни одну комнату, из которой могли пакет выбросить. И они склоняются к мысли, что тело, обнаруженное на дороге, оказалось там совсем другим образом. Получается, не поверил нам подполковник… Как думаешь, будет нас повторно опрашивать?

— Гарик, — вспомнила Зина подслушанный ночью разговор, пропустив остальные разглагольствования Эммы мимо ушей.

— Гарик сказал, — подтвердила Шталь и тут же переключилась. — Смотри, смотри с кем Белла так мило болтает!

Зиночка обернулась и увидела рядом с соседкой высокую брюнетку.

— Эллада Панаётис, скрипачка, и что особенного?

— Ничего, просто я не знала, что они близко знакомы.

— Уверена, мы много чего не знаем… — отозвалась Зиночка, размышляя, как лучше ей себя вести с Нилом.

Вот ведь Кольцов! Вот жук! Мог бы и предупредить, что за подстраховку организует.

— Сегодня вечером в музыкальном салоне — танцы, — вспомнила, словно невзначай, Эмма. — Сходим? Винца попьём. Может, Марат придёт или новенький этот…

* * *

Через три часа за столиками вокруг танцпола снова собралась знакомая компания.

При виде ухмыляющегося в её сторону старикана, которого она удосужилась лицезреть во время конфуза с «жемчужными ваннами», Зиночка смутилась только на мгновение. В конце концов, он первый начал оскорблять её, обзывая медицинскими терминами из области сексуальных извращений. Если бы молча сидел, то она бы и внимания не обратила. Большой вопрос: кому из них двоих должно быть неловко? По всей вероятности — ему. Но он сидит как ни в чём не бывало, ухмыляется, глядя на неё. Так с чего ей тогда глаза долу опускать?

И Зиночка одарила пожилого мачо длинным ироничным взглядом.

Бонвиван потупился и, сказав что-то своему бессменному собеседнику, перестал смотреть в её сторону.

Эмма пила вино и беззаботно болтала о всякой чепухе. Зинаида тоже пила вино и, поглядывая по сторонам, неосознанно ждала Марата.

Когда заиграла медленная музыка, словно из-под земли возник Нил и пригласил её на танец.

— Ну, привет, Зинаида Львовна! — радостно зашептал Моршин. — Я думал, ты сильнее удивишься моему приезду. А тебе вроде как всё равно.

— Это — месть!

— Месть? — переспросил Нил.

— Ну да! Вы мне — элемент неожиданности по несогласованному действию, я вам — элемент неожиданности по реакции.

— А-а-а, вот оно что… — протянул парень. — Хорошо, что предупредила, теперь готов к любой непредвиденной реакции на мои последующие действия.

— Ты сейчас о чём? — насторожилась Зина.

— По задумке Кольцова я должен стать твоим любовником. Ну не по-настоящему, конечно, — на всякий случай уточнил Моршин. — Мы везде должны ходить вместе и при каждом случае демонстрировать окружающим нежную привязанность. Тогда все попытки местных «Дон Жуанов» втереться к тебе в доверие будут напрасны. Правда, отличный план?

— Наверное, — признала Князева, вспомнив о противном Костике. — А что мне про тебя говорить, ты у нас кто по легенде Кольцова?

— Внук одного антиквара-коллекционера из Загорска. Фёдор придумал. У того фамилия — Моршен, через «е». Но мы уверены, что на это никто внимания не обратит, даже если меня «пробивать» станут. Тем более, я, когда при въезде анкету заполнял, умышленно себе в фамилии неверную букву указал. И — ничего! Никто не заметил, даже когда с паспортом сверяли…

Они танцевали почти в полной темноте. Зина с нетерпеньем ждала, когда закончится музыка. Для первого дня «знакомства» с новеньким одного контакта вполне достаточно. Тем более что она всё ещё не теряла надежду на встречу с фитнес-инструктором, знатоком Байрона.

Наконец затих последний аккорд. В зале зажёгся свет.

Первым, кого увидела Зиночка, был Марат. Он стоял в двух шагах от неё, прислонившись к барной стойке.

Зиночка разволновалась. «Тормоз» Моршин почему-то не убирал рук с её талии, и она с отчаяньем посмотрела на напарника.

По всей вероятности, Нил расшифровал её взгляд как призыв: «Внимание! Вижу врага! Действуй!» Он высокомерно посмотрел на Марата и, решив взять инициативу в свои руки, углубился в образ бывалого ловеласа, а именно: крепче прижал к себе Зину и смело поцеловал в висок.

От такого натиска Князева, задохнувшись, лишилась дара речи. Однако со стороны это выглядело как высшая степень возбуждения молодой женщины после поцелуя смелого любовника.

Зина испепеляла взглядом Моршина, застыв восковой фигурой.

— Зинаида Львовна, пойдём, я тебя на место провожу. На нас все смотрят. Не переигрывай. У меня уже силы кончаются, спать охота. Так что я сейчас удалюсь, да и ты не задерживайся… Если что, мой номер — пятьдесят три.

— Нил, ты сумасшедший, — злобно выдохнула Зинаида, — я еле сдержалась, чтобы тебе по физиономии не съездить…

Она резко освободилась из взмокших от волнения ладоней друга и, не оборачиваясь, вернулась за столик. Невидимые крылья за её спиной безвольно повисли. На глаза навернулись слёзы, тело налилось свинцом. В груди похолодело. Она только сейчас сообразила, что сидит за столиком одна, — Эмма куда-то испарилась.

— Ваша подруга вышла покурить, — произнёс Марат и присел в соседнее кресло. — Что с настроением? Испорчено?

— Уже лучше, — произнесла Зиночка, не отрывая взгляда от его странно блестящих глаз с невероятно огромными зрачками.

Заиграла громкая музыка. Зинуля мысленно попросила, чтобы он пригласил её на танец. Ей отчаянно хотелось ещё раз почувствовать то притяжение, которое она испытала во время прогулки. Но ничего не произошло. Марат сидел, уставившись в одну точку и, поджав яркие губы, грустно качал головой в такт музыке.

— А куда Эмма вышла? — переборов разочарование, спросила Князева.

Он не расслышал. Повторять вопрос она не решилась и сделала вид, что с интересом разглядывает танцующих. Через несколько минут заметила, что Марат словно впал в дрёму. Он прикрыл глаза и впал в «анабиоз».

Глупость создавшейся ситуации тяготила. Зиночка встала из-за столика и двинулась к выходу.

Мужчина даже не пошевелился.

— Эй! Марат! Сабитов! Ты чего завис? — за спиной раздались незнакомые голоса, и Зина обернулась.

Около сидящего Марата остановились двое накачанных парней.

— Да он — загашенный! — хохотнул один из «качков». — Шеф узнает — выкинет к чёрту! Эй, приятель, про клиентку забыл?

Зинаида поёжилась и вышла в холл. Эммы нигде не было. Князева почувствовала тревогу. Выскочив на улицу в чём была, пробежалась по дорожке…

Никого!

Вернулась в здание. На всякий случай заглянула в туалет. Наконец решительно подбежала к администратору.

— Ради бога, подскажите, какой номер комнаты у Эммы Шталь?

Девушка в белоснежной блузе и строгой чёрной юбочке изобразила дежурную улыбку и включила компьютер.

— Эмма Шталь… Комната номер сорок четыре.

— Спасибо, — поблагодарила Зиночка.

Около сорок четвёртого номера остановилась — из-за двери доносились стоны и скрип кровати. Зинуля вымучено улыбнулась и с чувством исполненного долга отправилась спать.

* * *

Первым номером в графике процедур нового дня значилась аква-аэробика.

Сначала Зинуля планировала позавтракать в семь утра, а затем к восьми отправиться в бассейн. Но тёмное январское утро располагало к изменению спартанских планов. Поэтому, пронежившись в кровати лишний час, пациентка отправилась на водную гимнастику голодной.

«Ничего… — подбадривала себя Зиночка, вышагивая по устланному мягким коричневым ковролином коридору в сторону аквазоны. — Завтрак — до десяти, так что успею, а тренироваться на голодный желудок комфортнее…»

Толкнув от себя белую дверь женской раздевалки, она сразу почувствовала запах воды, доносящийся со стороны «водовместилища».

Настроение улучшилось.

Быстро переодевшись и приняв прохладный душ, Князева аккуратно преодолела несколько кафельных ступенек и спустилась к бассейну.

В огромном помещении никого, кроме неё, не было. Сквозь стеклянные стены виднелся зимний предрассветный пейзаж.

Зинуля посмотрела на круглый циферблат настенных часов — без десяти восемь. В конце концов, не так уж и рано она пришла.

Зиночка обошла периметр небольшого «водоёма», прикидывая его площадь. Получилось двенадцать на шесть метров.

Значит, народу на сеансе будет немного…

В углу стоял пластиковый стол, около которого лежал инвентарь для занятий. На столе, кроме дешёвого квадратного будильника, ничего не было.

Несколько раз хлопнула входная дверь в раздевалку. Послышались женские голоса. В некоторых душевых кабинках зашумела вода.

Громко разговаривая и смеясь, к бассейну спустились три почтенные любительницы дискотеки и Мира Петровна. Зиночка поздоровалась и первой представилась дамскому коллективу. Бойкие старушенции — все как на подбор в чёрных купальниках — оказались Еленами: Павловной, Сергеевной и Владимировной.

Мира Петровна, близоруко щурясь, пристально рассматривала новенькую, пока наконец не вспомнила.

— Я вас узнала! Зинаида Львовна, если не ошибаюсь? Переводчица? Три года назад вы для нашей фабрики сертификаты и договора на какао-порошок и патоку переводили! — пышная дама довольно улыбнулась. — Тоже, значит, оздоравливаетесь?

— Всё верно, Мира Петровна, — вежливо ответила Зиночка. — Какая приятная встреча!

— Ну вот, — хохотнула толстуха. — Никуда от знакомых не скрыться.

Бухгалтерша кондитерской фабрики была в ярко-зелёном купальнике, расшитом разноцветными стразами. И как ни старалась дама втянуть увесистый живот, всё равно её мощные телеса придавали ей сходство с огромным ёлочным шаром. А неуместные во время тренировки массивные украшения добавляли блеска, делая «плавательную экипировку» гротескно не соответствующей цели визита в бассейн.

Однако Зинуля была не в силах отвести взгляда от ювелирного гарнитура потрясающей красоты. Переливающиеся благородным сиянием серьги были выполнены в виде бабочек со сложенными крыльями. Они словно сидели друг против друга, подняв кверху тончайшие усыпанные бриллиантами усики. Голубоватые крылышки были выложены узорами из алых и зелёных вкраплений. Изящные цепочки кистями свисали до плеч. Браслет и кольцо также были украшены этими милыми насекомыми, но застывшими, с широко раскинутыми крыльями.

Заметив неподдельный интерес к своим украшениям, дама понизила голос до шёпота и доверительно произнесла:

— Да, да! Самые настоящие… Коллекция «Papillon» от «JACOB&CO». Вижу, что разбираетесь, а то некоторые… — она презрительно посмотрела на всех Елен сразу. — Утверждают, что это — бижутерия…

— А не боитесь в воде с ними заниматься? — не веря своим ушам, поинтересовалась Зинуля.

— Я больше боюсь их в комнате оставлять, — Мира хотела ещё что-то добавить, но Елены подошли поближе, словно прислушиваясь к разговору, и она спешно перевела разговор на другую тему. — Вот, решила привести себя в форму, — повысила голос Карасёва. — Мне лет всего-то ничего, а расползлась. Раньше тростиночкой была. И фигура у меня от природы лучше, чем у вас…

«Зачем она про «тростиночку» сочиняет? Зонтикова говорила, что подруга никогда стройняшкой не была», — про себя подумала Зинаида и, изобразив на лице притворное понимание, согласно покивала головой.

А при намёке собеседницы на свой «молодой» возраст Князева непроизвольно вспомнила знаменитый диалог профессора Преображенского с пациенткой из нетленки Булгакова «Собачье сердце»: «Сколько вам лет, сударыня? — О, профессор… Если бы вы знали, профессор… Клянусь, какая у меня драма… — Лет, я вам говорю, сколько? — Честное слово… Ну… Сорок пять. — Сударыня, меня ждут. Не задерживайте, пожалуйста, вы же не одна. — Я вам… Как одному, как светиле науки… — Сколько вам лет, сударыня? — Это просто ужасно…»

В это время из двери с противоположной стороны бассейна наконец появился инструктор.

— Здравствуйте, Гарик!

— Доброе утро, Гарик!

— Привет, Гарик! — радостно загомонили женщины.

Смоляные волнистые волосы инструктора длинной чёлкой спадали со лба на широкие брови. Пронзительные зелёные глаза и чувственный рот над волевым с ямочкой подбородком с эффектом лёгкой небритости делали мачо санаторного разлива неотразимым в глазах престарелых обожательниц.

«Интересно, что бы сказал Кольцов о накачанном теле Гарика?» — подумала Зинаида, глядя, как тот, собрав с присутствующих санаторные книжки, принялся неторопливо в них что-то записывать.

Фёдор всегда мог отличить «качка-натурала» от «химика». Систематически посещающий «качалку» и следящий за своей формой Кольцов категорически не признавал никаких таблеток…

Однажды она оказалась втянутой в спор между решившим нарастить мышечную массу Нилом и Фёдором, пламенно отговаривавшим коллегу от поиска быстрых и лёгких способов.

— «Натурал» должен работать над своим телом, и работать по-настоящему. Если «химику» якобы помогают стероиды, то «натуралу» — знания!

— Да это миф, — отбивался Моршин. — Все употребляют, а некоторые даже инъекции тестостерона получают.

— Мне на некоторых плевать, — горячился Фёдор. — При употреблении синтетического тестостерона организм перестаёт вырабатывать свой. Напрочь! И получается, что если вы кушали таблеточки пару месяцев или кололи тестостерон — или ещё какую-нибудь «деку-шмеку»! — то после отмены этого курса препаратов вы остаётесь как без внешних гормонов, так и без своих собственных. А что представляет собой мужчина без тестостерона? Правильно, это — кастрат! Се ля ви!

— Да хорош пугать! У меня сосед «курсил» нормально, и ничего с ним не случилось, — не сдавался Нил.

— Да ты можешь стать бесплодным, это русская рулетка, где ставка — твоё потомство. Кому-то повезёт, а кому-то — нет. Вот ты почему не думаешь о будущей семье и детях? Многие молодые ребята наращивают внушительные мышцы и выглядят как бодибилдеры. При этом я знаю разрушенные семьи и сломанные судьбы из-за того, что мужик оказывался бесплодным. Я знаю многих парней, кто к женщине не подходит без виагры. Я думаю, что это очень тяжко, когда твоя любимая женщина уходит от тебя уже после свадьбы, потому что её инстинкт продолжения рода в разы сильнее любви. Не у всех есть деньги на искусственное оплодотворение! Давайка мы сначала на твоей свадьбе погуляем. Потом деток окрестим, а уж потом… Делай что вздумается. Усёк, умник?»

…Зиночка прервала воспоминания, когда одна из Елен потрепала её по руке и поторопила спуститься в воду.

— Всем привет, дорогие девушки! — низким, слегка осипшим голосом поздоровался инструктор и встал около бортика. — Смотрим на меня и повторяем каждое движение.

Его голос показался Зиночке знакомым…

Помещение наполнилось музыкой.

Уже через несколько минут Князева с удовольствием выполняла несложные упражнения, глядя на инструктора. Она не заметила, как пролетели сорок минут установленного времени.

Когда «русалки» вылезли из воды, Гарик попросил «минуточку внимания» и, быстро сбегав в раздевалку, в которой переодевались барышни, вернулся, держа в руках несколько разноцветных бутылочек.

— Девушки-красавицы, — игриво начал инструктор. — Хочу сказать буквально несколько слов о чудо-средстве для избавления от целлюлита, с помощью которого вы придадите вашей коже красоту и упругость.

Он открутил крышку одного из флакончиков и предложил собравшимся понюхать содержимое. Пахло действительно приятно: цитрусом и вербеной.

— А как правильно применять? — спросила самая бойкая из Елен.

— Так-так… А где же буклетики? Наверное, не взял… Они там, на окне в женской раздевалке, — инструктор состроил огорчённую гримасу. — Может, кто-нибудь принесёт, а то там следующая группа уже должна переодеваться, и мне не зайти…

— Я сбегаю, — с готовностью согласилась Мира Петровна и, смешно приподняв на цыпочки полтора центнера живого веса, засеменила к двери.

Зиночка уловила задумчивый взгляд Гарика, провожающего глазами её широкий зад.

Уже через минуту Карасёва появилась на ступеньках, держа в руке веер из разноцветных буклетов.

— Вы, Мира Петровна, словно быстроногая лань — за секунду обернулись, — изобразив на лице восторг, воскликнул инструктор.

Ошалев от похвалы и всеобщего внимания, бухгалтерша решила ускориться и, видимо, продемонстрировать «бег вприпрыжку». Она «грациозно» согнула ногу в колене и резко опустила на нижнюю ступень…

Всё случилось мгновенно!

Мира Петровна не проронила ни звука. Её нога, не найдя опоры, соскользнула вниз, и дама грохнулась на спину. С громким стуком голова ударилась о кафель. Алая лужица крови растеклась из-под волос неподвижно лежащей на белоснежном полу женщины.

Князева стремглав подскочила к потерпевшей, в нос ударил сильный запах цитруса и вербены. Зина нагнулась и дотронулась пальцами до ступеньки — поверхность была скользкой и маслянистой.

В этот момент очнулся Гарик.

— Немедленно отойдите! — с трудом прохрипел инструктор.

От волнения голос у него совсем пропал, было понятно, что парню требуются определённые усилия, чтобы говорить…

Он резко схватил Зинаиду двумя руками за талию и, приподняв, словно пушинку, отставил в сторону.

— Ничего не трогайте! — вновь прохрипел он.

Зиночка хотела вернуться и пощупать пульс, но одна из Елен, схватившись за сердце, рухнула прямо на неё. Двое других завизжали так, что заложило уши. Из раздевалки выскочили напуганные женщины и, увидев произошедшее, застыли в дверях.

— Назад! — задыхаясь, хрипел Гарик. — Все назад! Вернитесь в раздевалку и закройте дверь! Человеку плохо! А вы… Вы выходите через другую дверь, чтобы одеться, — пройдёте через коридор, буквально пару метров…

Зиночка практически на себе еле выволокла одну из старушек-веселушек. Остальные, надо отдать им должное, доковыляли сами.

Когда, сняв купальник и надев халат, она вышла из двери, по коридору уже бежали врачи, санитары с носилками и двое дежурных охранников.

А Зиночку внезапно озарило.

Голос! Этот специфически хриплый голос!

Эмма, кажется, называла такую болезнь дисфонией…

Точно такой же Зина слышала у беседки…

Весть о случившемся несчастье облетела санаторий.

Во время обеда сам Герман Блюм выступил перед пациентами с призывом быть внимательными на территории помещения бассейна и обязательно не снимать сланцы.

— Упавшая по своей неосмотрительности дама сейчас госпитализирована. Но ещё раз призываю вас к осторожности! Всем хорошего отдыха! — закончил он пламенную речь и покинул столовую.

— Ни фига себе! Сходила тётка на аэробику! — со злорадством отреагировала Эмма.

Зиночке показалось, что новая подруга выглядит сегодня измученной. В ней словно исчез прежний задор, словно погасла искра радости.

— Она что, правда сама навернулась? Зин, не молчи, ты же там была?

— Правда сама, — нехотя отозвалась Князева.

— А что Гарик? — подала голос Белла. — Сильно расстроился, когда его пассия упала?

— Не знаю. Наверное… Мы все испугались, — Зина посмотрела на спрашивающую повнимательней.

Было видно, что Белла интересуется не из простого любопытства, уж больно сильно дрожали у неё руки и нервно дёргалась жилка под глазом.

— Ты чего так убиваешься? — с издёвкой прошептала Эмма. — У тебя когда подружка — или кем там она тебе приходилась? — померла, ты так не тряслась…

— Замолчи! — стуча зубами, проговорила Белка. — Я тебя ненавижу. Я за другой стол пересяду, местами поменяюсь, чтобы твоего хамства не терпеть.

Она сдёрнула с колен шёлковую салфетку и швырнула на скатерть. Затем встала и, пошатываясь, направилась прочь.

— Нет! Ты слышала? Что мне эта припадочная сказала! Я ещё и виновата?! — Шталь словно прорвало. — Привыкла, поди, дома прислугу строить и вяжется на людей. Так ей и надо…

— Ты тоже хороша! Зачем про покойную напомнила? — укоризненно произнесла Зинаида.

— Устала я! Плохо мне! — с надрывом произнесла Эмма. — Я вчера до двух ночи одна по парку гуляла.

— Не обманывай! — хитро прищурилась Зинуля. — Когда ты из музыкального салона исчезла, то я, между прочим, отправилась на твои поиски. Узнала, в каком номере ты проживаешь… В сорок четвёртом? Верно?

— Да, — губы тамады испуганно вздрогнули.

— Я к тебе приходила, но услышав под дверью, что ты не одна, не стала беспокоить… Так что — по моим прогнозам! — у тебя сегодня должно быть отличное настроение!

— Ты сейчас про что? — Эмма взволнованно поправила рукой сбившиеся на лоб дреды. — Меня до двух часов не было в номере! Правда не было! Я вчера такое учудила, что сказать стыдно.

— Я это слышала из-за двери, — подмигнула ей Зина.

— Да ничего ты не могла слышать! — рявкнула Шталь, но тут же осеклась и понизила голос. — Всё не так… — она замялась, подбирая слова. — Пока ты с молодым красавчиком вытанцовывала, я попыталась Маратика склеить. Только не вышло ничего… Но напиться пришлось изрядно. Мне так фигово было, так штормило, что пришлось в беседке, на свежем воздухе в себя приходить. Меня часа два кидало то в сон, то в дрожь, то в сон, то в дрожь… Думала, сдохну… А как себя пришла — в номер, и спать… Давай, сейчас одевайся, и сходим! Покажу тебе вчерашнее своё «стойбище»! Заодно и казённый плед поищем, я его где-то обронить умудрилась. Мне до сих пор тяжко. Ты что ж, не заметила, что я завтрак пропустила?

— Я на завтрак за пятнадцать минут до окончания пришла. Уже все столы убраны были… — примирительно ответила Зина…

К беседке подошли по той же тропинке, что и в первый раз.

Эмма не врала — Зинуля тут же обнаружила скомканный носовой платок и заиндевевший плед, который, по всей вероятности, та обронила, покидая «место отдыха». В нескольких местах снаружи на ровном, подёрнутом тонкой коркой снегу виднелись следы рвоты.

— Прикинь! Как меня выворачивало… А ты говоришь, не одна… Я тебе-то на глаза постеснялась показываться. Ушла, можно сказать, как одинокая волчица на луну выть…

— Верю, — задумчиво проговорила Зина. — курить будешь? Или сразу забираем вещички и уходим?

— Зин! Я, по ходу, после вчерашнего курить бросила, — ответила Шталь. — Даже думать о сигаретах противно… И вообще — всё противно…

— Хоть тут польза, — улыбнулась Зинуля. — А со спиртным перебрать — это как у тебя получилось?

— Ну… Я стала с Маратом типа кокетничать, мол, скучно мне, мол, может, он знает, как развеселиться… Я-то думала, что он меня танцевать позовёт. А он только подливал да подливал. Причём вискарь какой-то притащил… Я даже названия не помню.

— Эмма! — Зина всплеснула руками. — Ты что, ребёнок, что ли, что не дадут — всё в себя…

— Я просто перед ним не хотела взрослой тёткой казаться… Ну… Типа я такая современная, типа в теме… — вздохнула Шталь, отводя глаза в сторону.

Зиночка дослушала исповедь и покрутила пальцем у виска. Она подняла застывший платочек, встряхнула плед и на всякий случай внимательно посмотрела по сторонам. Вдруг подруга ещё чего выронила?

Неожиданно она увидела большие свежие следы с другой стороны беседки. Глубокие отпечатки одинокой цепочкой выходили из-за кустов и останавливались метрах в трёх, не доходя до места. Видимо, человек остановился, а затем ушёл.

— Эмма, — обратилась Зина к приятельнице. — А ты вчера здесь никого не видела?

— Я вчера и себя не видела! А что?

— Просто… Посмотри на те следы.

— Следы… Ты с чего взяла, что они вчерашние?

— Может, и не вчерашние, — подумав, согласилась Зина.

Не обнаружив больше ничего интересного, они пошли по направлению к корпусу.

На входе столкнулись с Нилом. Напарник изобразил улыбку радости и кинулся к Князевой.

— Зиночка, я вас целый день разыскиваю, у меня тут… — он сделал вид, что замялся, и виновато посмотрел на Шталь.

— Ладно, не буду мешать, — понуро ответила тамада. — Пойду на процедуры… Займусь здоровьем…

Коллеги расположились на диване прямо в холле.

— Срочные новости! — взволнованно начал Моршин.

— Не суетись! Давай по порядку, — приказала Зинаида.

— Мира Петровна скончалась в больнице, не приходя в сознание.

— Ужасно, — помрачнела Князева.

— Сегодня нашу заказчицу — Антонину Зонтикову — полиция тревожила дважды: сначала вызывали на подружкину квартиру, которая по непонятным причинам оказалась незапертой, второй раз — в морг, где Зонтиковой показали труп и отдали вещи покойной.

— Нужно срочно узнать… — спохватилась Князева. — Были ли на погибшей драгоценности? Я точно помню, что бриллиантов и золота на Мире было очень много.

— Хорошо, узнаю… Но и это ещё не всё…

— Да что может ещё произойти сверх того, что случилось?

— Иван Молин очень просит тебя вместе с Эммой Шталь подъехать сегодня после восьми вечера к нему в отделение. Он машину за вами пришлёт. Хочет, чтобы вы под протокол ещё раз рассказали всё, что видели и слышали ночью перед тем, как на дороге нашли труп Гали Гунарас. Сделаешь?

— Не вопрос! — отозвалась Зина.

— А с Эммой проблем не возникнет?

— Да нет — она классная и с пониманием. Предупрежу её, что съездить придётся.

Даже к ужину Эмма ещё не оправилась от нездорового состояния. Ела без аппетита, отмалчивалась.

Белка — как и предупредила — перебралась столоваться подальше от бывших знакомых, в самый дальний угол зала.

Сделав несколько безуспешных попыток разговорить Шталь, Зиночка обречённо вздохнула.

— Вижу, ты совсем не в настроении. А у нас тут одно совместное дельце назрело.

Эмма подняла глаза от тарелки и, не проронив ни слова, уставилась на Князеву.

— Помнишь того подполковника, Ивана Молина? — проигнорировав отрешённое выражение лица приятельницы, спросила Зиночка. — Так вот, он очень просит явиться к нему в отделение, чтобы в официальной обстановке дать показания о том, что мы видели ночью, когда ходили за угол курить.

Эмма продолжала молчать.

— Ну, помнишь, когда мешок огромный сверху кто-то за забор перебросил, — добавила Зинуля для большей ясности. — Скоро машина за нами приедет. Сгоняем? За час управимся.

— Какой мешок? — холодно произнесла Шталь. — За какой забор? Я ничего не видела, не слышала и не помню. Никуда не поеду! И ничего рассказывать не буду!

Зину будто кипятком ошпарили.

— Эмма! Ты чего! Как не поедешь? — глупо спросила она.

— Очень просто! Мы, между прочим, с тобой навеселе были… Не знаю, как ты, но я когда выпью — сама себе не хозяйка, и мерещиться мне всякое может. У меня так бывает! Часто бывает! Здесь помню, а здесь — не помню!

Она ткнула себя пальцем в голову и громко засмеялась истерическим смехом.

— У меня и справка есть! Я семь лет назад в наркодиспансере от запоя лечилась…

Народ за соседними столиками примолк и с интересом наблюдал за крикливой Эммой.

— Ну-ка, замолчи! — Зинаида сжала руку истерички. — Не поедешь и не поедешь! Успокойся!

Эмма смотрела на неё остекленевшим взглядом и мотала головой, по щекам ручьями текли слёзы.

В поисках чего-нибудь подходящего, чтобы вытереть глаза подруги, Зина засунула руку в карман джинсов, но, передумав, подала Эмме чистую салфетку со стола.

— Девушка, вы уронили, — официант услужливо протянул ей батистовый платочек, который Зинуля подобрала в беседке.

— Вот, отдать тебе забыла, — примирительно улыбнулась Князева. — Постирай только, а то валялся в снегу…

— Это не моё, — автоматически ответила Шталь. — Зин, оставь меня, пожалуйста… Я не могу на тебя смотреть… Уйди… — простонала она.

Сжимая в кулаке чужой платок, Князева вышла из-за стола.

Вот и поужинали…