Из сказки в суровую реальность

Юлия Узун, 2021

Красивая и крепкая любовь молодой русской девушки и турецкого красавца, казалось, будет длиться вечно… Но в одно мгновение сказка закончилась и героиня вернулась в суровую реальность. Ничего не предвещало беды. Хлоя уснула в объятиях любимого мужа, а рядом в кроватке спала маленькая дочка. Утром они растворились, словно утренний туман, не оставив и следа. Теперь отчаявшейся девушке предстоит найти мужа, чтобы задать главный вопрос – почему? Но вернуть ребенка окажется не так-то просто… Сможет ли героиня существовать в чужой стране? Докажет ли бывшему мужу, на что способна ради ребенка?

ГЛАВА 6

Апрель 2020 год

Уже неделю как стартовал курортный сезон, и туристы постепенно прибывали в Турцию насладиться отдыхом. Ресторан, где я работаю уже месяц, находится на самом берегу средиземного моря. В него можно зайти и с пляжа, и с «улицы». Я очень люблю находиться именно со стороны пляжа, а когда посетителей нет, могу позволить себе помочить ноги в прохладной соленой воде и вкусить блаженство от песочного массажа. Джан разрешает работать в удобных шлепанцах, так что мои ноги никогда не устают.

С Асланом мы уже почти лучшие друзья: иногда хохочем, что аж животы болят, а иногда деремся не по-детски. Однажды я со злости вылила ему на голову айран, после чего получила серьезный выговор от Джана, но долго он на меня не злился, так как Аслан потом сам признался, что это его вина, и он просто вынудил меня сделать это.

— Надеюсь, что ты не повторишь такой фокус с каким-нибудь наглым туристом, — с усмешкой заявил как-то Джан. Я поняла, что это прямой намек на дальнейшее увольнение, поэтому старалась игнорировать наглецов.

В целом, всё идёт куда лучше, чем я себе это представляла. По выходным обязательно хожу на собеседования, пишу резюме и ищу хорошее место. Пусть не сразу, но я должна найти такую работу, которая пообещает мне карьерный рост. Джан знает, что однажды я покину их ресторан, и мне даже кажется, что эта перспектива его расстраивает. Хотя не исключено, что мне это только кажется.

Слышала, что Ремзи вернулся в Аланию и устроился в каком-то отеле. Муж Светы говорит, что моей Камелии с ним нет. Она до сих пор в Османели с его матерью. Но я терпеливая. Рано или поздно он привезет их к себе, вот тогда и начну действовать…

Очередной рабочий день подходит к концу. Я передаю смену другой девушке, которую недавно принял Джан, чтобы мы могли составить график. Она тоже русская и зовут ее Вика. Но я ее толком не знаю, так как мы перебрасываемся парой фраз и расходимся. Вот и сейчас она махнула мне рукой и скрылась в подсобке, а я продолжаю вытирать столы на улице.

— Хлоя, принеси мне чай, — слышу голос Джана. Он только что приехал и тут же сел за стол, продолжая говорить по телефону. Мне всегда не по себе, когда он нервный и неприветливый. Почему-то начинаю искать причины в себе, хотя понимаю, что у него такая работа.

— Твой чай, — громко сообщаю я, чтобы он немного отвлекся от телефона. Ставлю турецкую чашку перед ним и улыбаюсь. — Что-то случилось?

— Нет, — вежливо отвечает он. — Устал просто.

— Надо развеяться, прогуляться. Смотри, какой прекрасный вечер! Тепло и свежо. Уже в июне мы начнем жаловаться на сумасшедшую жару! — непринужденно восклицаю куда-то в сторону. По-моему, я старательно прячу от него взгляд.

Джан сухо усмехается. Из-под бровей на меня смотрят карие глаза, в которых затаилась грусть и ласка.

— Составишь компанию?

На такой неуместный вопрос у меня пропадает дар речи.

— В смысле? Куда?

— У меня есть скутер, можем прокатиться с ветерком. Покажу тебе самые красивые уголки Анталии.

От слова «скутер» у меня затряслись коленки. Я до чертиков боюсь двухколесного транспорта! Но почему отказать не могу? Почему не скажу: «Нет, извини, Джан, но мне нужно домой»? Потому что любой мой ответ будет звучать глупо, ведь он как никто другой знает, что мне абсолютно нечего делать в маленькой душной комнатке.

И вот я сажусь позади него на скутер, нерешительно обхватываю широкую талию руками, чувствуя, как под ладонями напрягся его живот, затем придвигаюсь вперед и крепко прижимаюсь к спине. Мне страшно, поэтому, как только Джан заводит мотор, сильно зажмуриваю глаза. И он замечает это в зеркале.

— Не бойся. Ты не упадешь.

— Ну, если ты обещаешь…

Скутер дергается с места, а у меня перехватывает дыхание. Джан аккуратно выводит «мотор» с автостоянки и медленно двигается по узкой улице, затем постепенно начинает набирать скорость, поэтому мои пальцы впиваются намертво в ткань его рубашки.

Джан останавливается на красный свет и слегка поворачивает ко мне голову.

— Сохрани, пожалуйста, рубашку в целости до тех пор, пока мы не приедем на место! — кричит он, перекрикивая громкий рев двигателя.

— Что?

— Ты так вцепилась в нее, что вот-вот полетят пуговицы!

И тут я понимаю, что делаю.

— Прости, пожалуйста!

Остается несколько секунд, но Джан успевает взять мои руки и уложить одну поверх другой.

— Сцепи руки на запястьях! И ничего не бойся! Я еду не быстро!

Этих слов хватает, чтобы хоть немного успокоить меня.

Мы едем еще какое-то время, прежде чем Джан останавливается около какого-то живописного места. Спрыгнув со скутера, чувствую, как дрожат ноги, но это уже не так важно, потому что вид открывается невероятно красивый.

— И куда ты меня привез? — спрашиваю Джана, подходя к защитному заборчику. Передо мной вид на синее, бескрайнее море и каскад водопадов. Нет, я много раз бывала в местах наблюдения живописных панорам, но такого мне видеть еще не приходилось.

— Старое карстовое русло верхнего водопада оформлено в виде пещер, — пристраиваясь рядом со мной, говорит Джан. Мы оба смотрим на чудесное зрелище. — В определенное время дня солнце и водная взвесь нижнего водопада образуют красивую радугу. Как-нибудь привезу тебя сюда утром.

— Только на машине, пожалуйста.

— Почему ты не сказала, что боишься скутеров?

— Не знаю. Я думала, что справлюсь со страхом.

— Ты едва не разорвала на мне одежду, — смеется Джан. У него получается это так заразительно, что и я начинаю смущенно улыбаться.

— Теперь ты мне этого никогда не забудешь?

— Прикосновение твоих рук я никогда не забуду, — серьезно говорит он, и я резко поворачиваю голову, не ожидая, что наши лица будут слишком близко. Наши глаза встретились. Мое тело пронзил гулкий, жаркий ток.

Джан очень нежно убирает прядь моих волос за ухо, открывая тем самым большую часть лица и тихо шепчет:

— Никогда не встречал такой красивой девушки.

В этот момент всё словно перевернулось с ног на голову. Знаю, что Джан ждет какой-то реакции от меня. Но что я могу ему дать? Он симпатичный, сексуальный и очень ласковый. Но для меня поиски любви навсегда закончены. После Ремзи я намертво заколотила вход в свое сердце. Не хочу. Больше не хочу…

***

2016 год

В полумраке тихого гостиничного номера таинственно мерцало зеркало. Кто вообще придумал поставить шкаф с зеркальной дверцей прямо перед кроватью напротив окна? Выглядело жутко. Я не спала. Возможно, причиной стал громко работающий кондиционер, а может и мысли, которые то и дело сбивали меня с толку.

Я отдалась Ремзи, и что дальше? Он наговорил мне красивых слов, наобещал «золотые горы», заставив меня во всё это беспрекословно поверить. А дальше неизбежный рейс на самолет и на этом всё закончится?

Я развернулась так, чтобы видеть его спящее лицо, освещенное слабым светом уличного фонаря. У Ремзи самые красивые черты лица и ресницы длинные-длинные. Приложив руку к груди, чувствовала его равномерное дыхание, и даже удары сердца. Мне это нравилось. Рядом с этим парнем я забывала о реальности. Круговорот страстей уносил меня все глубже в пучину, из которой не выбраться.

Аккуратно примостившись рядом, прижалась, словно котенок к горячему телу и закрыла глаза. Разум вернулся к разговору, что произошел незадолго до того, как мы оказались в постели.

— Никогда не встречал такой девушки как ты, — шептал мне на ухо Ремзи, щекоча мою нежную кожу колючей щетиной. Я хохотала, не желая слушать. Мне было достаточно, что он рядом, но, вопреки моим стараниям избежать сладостных слов, он продолжал: — Ты как фея из сказки: очаровала меня, околдовала. Аллах прислал мне тебя… и я верю, что это судьба.

— Хочешь сказать, если мы разъедемся и не станем искать друг друга, судьба нас всё равно столкнет? Но не судьба ли жестока и несправедлива? Не она ли разводит тех, кто должен быть вместе?

— Ты права. Судьбе верить нельзя, но в данном случае она благоволит нам. Ты здесь со мной, и я до умопомрачения люблю и… хочу тебя.

Он не дал мне ответить, жадно впившись в мои губы. А я не могла сопротивляться, обмякла в его сильных руках, разум постепенно затуманился, и не могла ни о чем думать, кроме как о поцелуях и ласках любимого человека. В ту ночь я просто сошла с ума.

***

Настоящее время

— Если интересно, то ты первая, кому я говорю такие слова.

Вырвавшись из воспоминаний, я обнаружила, что мои глаза прикованы к водопаду. Я отвернулась от него и сама не заметила как. Ему явно неловко, а я не знаю как повести себя в сложившейся ситуации. Вот и молчу.

— Увидев тебя в первый день, в ресторане, печальную, потерянную и безумно красивую, я… понял, что не смогу выпустить тебя, не узнав хотя бы имя. Видишь, как сложилось?

— Только не начинай сказки про судьбу, ладно? — Это звучит очень грубо. Прикрываю рот рукой, ругая себя, на чем свет стоит. Джан не Ремзи, а я их сравниваю. — Прости…

— Ты не голодна? — Кажется, он совсем не обижен. — Может, поедем в какое-нибудь красивое место и поужинаем?

— Лучше отвези меня домой. Я устала.

Он отходит от перил, но продолжает смотреть на меня, спиной чувствую.

— Разреши утром заехать за тобой?

Как он все чудесно продумал! Моя машина осталась на территории ресторана. Чтобы дойти пешком до работы мне потребуется раньше подняться, а я люблю поспать. Остается один вариант… Мои глаза смотрят в сторону скутера. Джан усмехается.

— Я заеду на машине, не волнуйся. Но в следующий раз говори, если чего-то боишься, окей?

«А этот следующий раз будет?» — хотелось спросить. Однако я лишь киваю и иду к месту, где припаркован скутер.

На этот раз я смелее преодолеваю расстояние до дома, стараюсь не так сильно прижиматься к могучей спине. Мне нельзя забывать, что Джан — мужчина, а мужчины для меня отныне — это зло. Они опасны, им нельзя доверять, на них нельзя полагаться, а главное — любить! Если Джан посмеет влюбиться в меня, то его ждет разочарование. И обидно от собственных мыслей, но это так.

Не успеваем подъехать к дому, как на встречу выбегает Фатма-ханым с радостными возгласами:

— Джан, мальчик мой! Как же редко ты к нам приезжаешь! Давай, — она хватает его чуть выше локтя, заставляя выбраться из скутера, — ужин готов. Я куру фасулье* (суп из белой фасоли) приготовила. Когда ты ел настоящую домашнюю еду? Знаю, у тебя ресторан, но это всё равно не то.

— Тейзеджим* (ласковое: тетушка), благослови тебя Аллах! Но…

Тут я толкаю его в бок.

— Кажется, ты хотел поесть в каком-нибудь красивом месте?

— Хлоя, джаным, и ты присоединяйся! Вон как исхудала! — распыляется женщина.

Джан усмехается, подмигивает, затем подталкивает меня вперед и говорит:

— Отлично, тейзе, мы принимаем приглашение!

Ошарашенная, я готова испепелить его взглядом, однако случая не представилось.

Фатма-ханым увлекает меня за собой. Мы впервые за целый месяц оказываемся вместе на одной кухне. Она и раньше звала меня кушать, но получив отказ, не делала больше попыток. Однако нередко приносила тарелку с чем-то вкусным. И больше всего я любила лахмаджун* (турецкая пицца). Такое внимание меня выручает, ведь я стараюсь на всём экономить.

Пока я помогаю хозяйке накрывать на стол, Джан о чем-то разговаривает с ее мужем. Обычная семейная обстановка, которая заставляет мое сердце сжаться. Опять воспоминания уносят меня из реальности далеко в прошлое, когда Камелия была еще в планах…

***

Ноябрь, 2017

Почти каждый выходной мы старались куда-нибудь выбираться, а не сидеть дома. Любимым местом, конечно же, стала терраса для пикника, где мы с Ремзи, его дядей Эсатом, Гюльсум, Хатидже, некоторыми друзьями моего мужа, а иногда с коллегами по работе устраивали шашлыки на свежем воздухе.

Я обожала такие вылазки! Мы с Хатидже любили фотографироваться на фоне моря с блестящим, переливающимся следом от яркого солнца. Мужчины разжигали мангал, на котором жарили вкусное мясо или цыплячьи ножки и крылышки в соусе. Гюльсум-йенге нарезала салат, а мы с Хатидже ей помогали. Я отдыхала душой и телом. Тогда у меня появилось чувство, что вот она — моя семья.

— На следующей неделе папа хочет свозить нас на завтрак. Хотите с нами? — как-то в один из таких дней спросила Хатидже.

— Завтрак?

— Ну, да! В Аланье на самой вершине крепости есть специальные ресторанчики, где подают потрясающий завтрак. Представь себе омлет, сигара-бёрек, сыры разного вида, жареные колбаски, оливки, арбуз…

— Всё! Всё! — засмеялась я. — У меня уже полный рот слюней. Очень хочу поехать туда.

Мы обе посмотрели в сторону мангала. Ремзи ловко управлялся со специальной решеткой, он был весел и энергичен, впрочем, как всегда.

— Видно, как ты его любишь, — внезапно сказала Хатидже. — Я хочу, чтобы моя история любви была похожа на вашу.

— Всему свое время. Встретишь своего суженого обязательно, — успокаивала я родственницу.

Хатидже не была эталоном красоты. Она немного полноватая, и кожа очень грубая, несмотря на юный возраст. Платок, под которым девушка прятала густые длинные волосы, всегда неумело завязан. Одежда подобрана неграмотно: юбки, которые должны сочетаться с классическими блузками, она носила с туниками, и смотрелось это по-деревенски никчемно.

Внешне Хатидже вела себя скромно, каждый раз опускала глаза при виде симпатичного парня, но я-то знаю, какие бесята шалят, стоит ей спрятаться в комнате с телефоном. Многие турецкие девочки ведут себя достаточно тихо в обществе, но на самом деле они такие же, как и мы — переписываются с мальчиками, говорят с ними на откровенные темы, некоторые даже отправляют фотографии, демонстрируя свои волосы. Я не уверена, делала ли так Хатидже, но однажды мне довелось прочитать ее переписку с одним мальчиком, которого она видела лишь несколько раз в школе. У меня создалось ощущение, что они слишком близко общаются для подобных отношений — дружеских, как утверждала Хатидже.

Глядя на нас с Ремзи, девушка с головой окунулась в мечты и стала чаще делиться со мной своими тайнами. Интересно, думала ли она, что я могла бы воспользоваться этими секретами, чтобы, к примеру, вернуть себе дочь? Сомневаюсь.

***

Настоящее время

Нож соскальзывает и попадает по пальцу, отчего я резко вскрикиваю. Джан вдруг оказывается рядом со мной, берет в руки окровавленный палец и прикладывает к губам. Ошеломленная, ничего не понимая, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что мы одни на кухне. Фатма-ханым вышла.

— Джан, — с возмущением выкрикиваю и, отобрав свой палец, сую его под струю воды. — Больше так не делай! А если увидят. Фу, стыд какой!

Парень робко усмехается и нагибается ко мне, опершись локтями на столешницу.

— Ты не похожа на русскую девушку, — замечает он.

— Да? Это почему же?

— У тебя манеры турецкие. А еще… — он перебирает мои светлые волосы. — Если тебе перекраситься и стать темнее, то совсем не будешь отличаться от местных.

— Находишь? А как же акцент?

Джан замечает на полке медицинский пластырь, берет его и помогает заклеить ранку.

— У тебя нет акцента. Ты отлично говоришь по-турецки… гм… за исключением некоторых ошибок.

— Каких же? — удивляюсь я. Меня никогда и никто не поправлял в турецкой речи, поэтому я ни сном ни духом о том, что говорю неправильно. Даже на комиссии, перед получением турецкого гражданства, его члены похвалили за редкостное знание языка. А теперь я слышу от Джана такие вещи и недоумеваю.

— Например, ты путаешь времена глаголов. И часто не к месту вставляешь некоторые обороты.

— О.

— Да, но это не слишком заметно.

— И, тем не менее, — я продолжаю заниматься салатом. Фатма-ханым уже вошла на кухню и разливала по тарелкам куру фасулье, делая вид, что не слушает нас. — Тем не менее, ты заметил эти ошибки.

Он посмеивается добродушной улыбкой, словно намеренно издевается надо мной. Я хмурюсь.

— Фатма-ханым, салат готов! В какую тарелку переложить? — громко говорю ей с четким русским акцентом. Джан на этот раз прыснул и расхохотался. — Озорник, — проговариваю сквозь зубы, затем отворачиваюсь, приняв у женщины тарелку.

Далее ужин проходит спокойно. Джан разговаривает с мужем Фатмы на разные обыденные темы, одна из которых — вечная война в Сирии. Лишь изредка ловлю на себе взгляд его пронзительных карих глаз. А сама всю трапезу вспоминаю сегодняшний вечер у водопадов, поездку на скутере и слова Джана. Нет, уговариваю себя, больше никаких отношений! К тому же я еще замужем и это неправильно.

Утром Джан действительно забирает меня из дома на машине. Почти всю дорогу мы молчим, лишь ограничившись тупыми вопросами и ответами.

— Как твой палец?

— Не болит.

— Выспалась?

— Вполне. А ты?

— Спал как младенец.

— Хорошо.

— Да.

На этом наш разговор подошел к концу. Даже смешно стало.

В течение дня Джан не появляется, и хорошо. Не хочу с ним встречаться, боюсь почему-то. А вечером, стоит только моей сменщице появиться, как я запрыгиваю в свой «опель» и мчусь домой, ликуя, что сегодняшний вечер свободен.

Дома поспешно принимаю душ, надеваю легкий сарафан, который недавно купила, хватаю телефон, книги и еду в кафе, где подают вкусный «Искандер кебаб». Сделав заказ, подключаю интернет и просматриваю входящие сообщения. Влад волнуется, спрашивает как Камелия. «Что-то давно ее фотографий не присылала. Дядя соскучился». От этих слов у меня ком в горле застревает, даже приходится водой запить. Надо что-то придумать, но признаваться не собираюсь.

Очень долго думаю над ответом, затем лезу в Инстаграм и на свое счастье нахожу новую фотографию Камелии. Слезы льются от счастья видеть свою улыбающуюся девочку. Делаю скрин, вырезаю так, чтобы брат не заметил, что фото с Инсты, затем отправляю ему и пишу самые банальные вещи: «У нас все хорошо. Зубки лезут!»

Удовлетворившись ответом, вновь лезу в Инстаграм, проверить с чьей страницы сделала скрин, ведь Ремзи и его брат давно заблокировали меня. Такого сюрприза я точно не ожидала. Страница принадлежит Ферузе! Она разблокировала меня! А еще ко всему прочему написала мне сообщение.

Передо мной появляется долгожданный кебаб, но аппетит резко пропадает. Открываю сообщение, чувствуя, как сотрясается всё тело от сдерживающего рёва и стона.

Сообщение не короткое:

Привет, Хлоя! Знаю, что ты злишься на всех нас и понимаю, что тебе сейчас очень больно. Я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты всегда помнила об этом. Не в моих силах что-либо изменить. Это решение моего отца… Я долго думала, как связаться с тобой. Ремзи-аби сказал, что ты вернулась в Россию, но я почему-то не верю. Ты ведь не сможешь бросить Камелию…

Отрываюсь от письма, чтобы взять побольше салфеток. На меня смотрят люди, а я задыхаюсь от горьких слез.

… Я могла бы тебе позвонить, но мои братья могут увидеть и наказать меня, отобрав телефон. Я совсем недавно получила шанс пользоваться мобильником, и очень дорожу им. Омер часто проверяет входящие и исходящие звонки. А про Инстаграм они ничего не знают. Если узнают, то разорвут на части! Ладно, ближе к делу. В общем, решила тебе сюда написать. Мы пока в Османели, но в скором времени всей семьей перебираемся в Аланию. Братья нашли отцу и маме работу, где хорошо платят. За Камелией буду присматривать я. В этом году папа сказал не стоит поступать в университет, так что весь год я буду свободна. Спросишь, как же дом в Османели? Мы его продаем, чтобы купить квартиру в Алании, в Конаклы, конечно же! Я хочу помочь тебе видеться с Камелией, но при условии, что ты ее не украдешь, иначе из меня душу вынут… Отец, если я совершу хотя бы маленькую ошибку, выдаст меня замуж. Ты знаешь, как я этого боюсь. Поэтому думай, Хлоя… Лучше так, чем совсем никак, правда? Напиши мне. Жду.

С минуту я не двигаюсь, затем перечитываю сообщение еще раз. Не хочу упустить ни одной детали.

Итак, решение выкрасть Камелию принадлежит Муазу Тарлану — моему свекру. Теперь, когда они уверены, что я уехала в Россию и не потревожу их, Муаз принимает решение продать дом и поля в Османели, чтобы переехать в Аланию. Вот это никак не вяжется с тем, что я знаю. Мой свекр был так привязан к своему дому, к городу и родственникам, которые проживали там, что резкая смена жительства становится немыслимой. При том, что я могу появиться в любой момент.

Я не спешу с ответом, а для начала отправляю Ферузе ряд вопросов

Спасибо, что написала. Признаться, я очень ждала твоего звонка, ведь сама я не смогла ни до кого дозвониться. На самом деле я в России, но от встреч с дочерью не отказываюсь. Я могу приехать. Скажи, а ты сможешь присылать мне ее фотографии хотя бы иногда? И еще… Ремзи хочет со мной развестись? Какие у него планы? Прошу, ответь. Для меня это очень важно.

Нажимаю «отправить» и откидываюсь на спинку стула. Чувствую, как свинцовой волной накатывает усталость. Перебираю в голове мысли и прихожу к выводу, что все делаю правильно. Я в России. Для них. Ферузе до конца верить нельзя, ведь это может быть ловушкой. К тому же, необходимо убедить их в том, что я бессильна.

Хотя… пока что я действительно ничего не могу сделать.

***

2017 год

— Когда ты познакомишься с моей сестренкой, то будешь в восторге! Она очень милая. Уверен, что вы отлично поладите, — говорил Ремзи, пока мы ехали из аэропорта к ним в дом. Наши пальцы были переплетены. Меня ничего не волновало, лишь бы он был рядом.

Но увидев Ферузу впервые, я на самом деле была от нее без ума. На момент нашего знакомства, девочке едва исполнилось пятнадцать лет. Тогда она еще не носила хиджаб. Волосы у нее густые и черные, глаза большие с длинными ресницами, настолько темными, что иногда казалось, будто она подводит веки тонкой кисточкой «айлайнера». Но Феруза начала пользоваться косметикой только после семнадцати. А голову покрыла через год после нашей свадьбы с ее братом, поэтому сейчас она полноценная мусульманская девушка, которая не приемлет узких брюк и даже не следит за модой «тесеттур»* (хиджаб — женская одежда с головы до ног).

Несмотря на языковой барьер, мы поняли друг друга с первых слов. Она всюду ходила за мной и помогала освоиться в турецкой культуре. Настоящей культуре — не той, что привыкли видеть туристы, приезжая отдохнуть на Средиземное море, а культуре людей, проживающих на территории Турции. Первые месяцы я испытала культурный шок и если бы не Феруза, вряд ли смогла бы совладать с собой.

Когда мы с Ремзи стали жить отдельно, Феруза несколько раз приезжала в Аланию на каникулы. Вот уж кому я действительно была рада. Иногда мы не спали всю ночь. Разговаривали на разные темы, хохотали над самыми обычными вещами. Нам было весело. Когда родилась Камелия, она приехала на целых три месяца, чтобы помогать по дому, за что я была очень благодарна этой девочке.

— Ты был прав, Ремзи, — однажды сказала мужу, — Феруза потрясающая девушка и тебе повезло с сестренкой.

***

Настоящее время

— Хлоя? Очнись.

Вздрагиваю и вижу лицо Аслана.

— Ты стоишь у бара уже полчаса и не сводишь глаз с телефона. Что с тобой?

— Ничего.

Уже два дня хожу как зомби, ожидая ответа от Ферузы. Успокаивает только то, что под сообщением не стоит пометка «просмотрено». Поскольку братья запрещают ей пользоваться Фейсбуком и Инстаграмом, она делает это тайно, а значит просто не находит способа ответить мне.

— Русские туристы пришли. Обслужишь?

— Да, конечно, — безропотно отвечаю я и иду к столику.

Двое молодых парней смотрят на меня оценивающим взглядом. Один сидит в синей майке с принтом баскетбольного меча, ухмыляется толстыми губищами. В детстве мы людей с оттопыренной нижней губой называли «губошлёпами». Второй — белобрысый симпатичный кудряш с веснушками. Он мне показался нормальным, а вот мистер Губошлёп настолько непривлекательный, что я бы точно не хотела увидеть такого во сне.

— Наша что ли? — с ухмылочкой спрашивает мистер Губошлёп. — Русская?

— Что будете заказывать? — игнорирую вопрос парня, стараясь быть вежливой.

— А что посоветуешь, красотка?

На секунду замираю. Неужели этот дегенерат возомнил себя этаким мачо, на которого поведется любая девчонка? По-моему, он мало смотрится в зеркало.

— Смотря что вы предпочитаете. У нас есть традиционная турецкая кухня, а также скандинавская и европейская — на выбор.

— А если я хочу тебя?

Замечаю, что блондин ржет, спрятав рожу за папкой меню.

— Простите? — делаю непонимающий вид.

— А я неясно выразился, куколка? В Турции встретить хорошенькую русскую девочку — большая редкость. Ты же, наверняка, любительница позажигать. Заодно скажешь, кто в постели лучше: русские или турки.

Не знаю, как у меня это получилось, сама себя не контролировала в тот момент. Но мой кулак каким-то образом проехался по лицу обидчика.

Прихожу в себя только тогда, когда слышу писклявый визг Губошлёпа, а меня крепко спиной прижимает к своей груди Джан. Блондин кричит на него по-английски, что будет жаловаться.

К счастью, Вика, которая пришла меня заменить, все видела и слышала от начала и до конца. Она-то и разъяснила всю ситуацию шефу.

Я не знаю, о чем Джан говорил с этими парнями. Меня увели в подсобку. Аслан перевязал распухший кулак.

«Как же хорошо я ему звезданула», — мысленно отмечаю я, довольная собой.

— Ты посещала какие-то секции боевых искусств? — чуть посмеиваясь, спрашивает Аслан.

Не удерживаюсь и начинаю хохотать. Понимаю, что смех выходит каким-то истерическим, но ничего не могу с собой поделать.

— Думаю, стоит попробовать. У меня тяжелая рука.

— О, да! — кивает парень. Губу ему разбарабанило не хило. Девчонки, которые любят накачиваться ботоксом, обзавидуются.

От смеха у меня живот разболелся. Я не видела, что стало с лицом того наглеца, но вполне могу себе это представить, отчего еще больше закатываюсь.

Через час Джан предлагает мне прогуляться по пляжу. Он выглядит напряженным, но не сильно. По крайней мере, за все пять минут он не проронил ни слова и не улыбнулся.

Я тоже не спешу говорить с ним. Боюсь.

— Ну что, Хлоя? — наконец молвит он, берет мою руку и тянет за собой, приглашая сесть на песок. Вокруг ни души, только волны метрономом отсчитывают удары моего сердца. Ну, и если не принимать в расчет чаек, что время от времени жалобно вскрикивают, будто им больно.

— Уволишь меня?

— Глупышка, ты ведь просто защищалась. — Как ласково звучат его слова. И этот взгляд…

— Ты прав, я никому не позволю надругаться над собой. Я… — начинаю улыбаться. — Правда, я не собиралась его бить.

Грудная клетка Джана начинает сотрясаться, он отворачивается, но я же вижу, что ему смешно. Тоже хохочу.

— Что они тебе сказали?

— Извинились.

— Да?

Его лицо резко принимает такое серьезное выражение, будто ему предстоит принять важное решение. А мои щеки, при этом, заливаются краской. Я чувствую это!

— Хочешь знать, почему они так поступили? И ты не в праве меня осуждать, — после моего кивка, продолжает Джан. — Я защищал твою честь.

— Что ты им сказал?

— Что ты моя девушка.

Я смотрю на него слишком долго, пораженная, словно ударом молнии. Поймав момент, Джан наклоняется и целует меня. В губы. Инстинктивно закрываю глаза, и мои чувства обостряются. Его ладонь придерживает мою голову за шею и подбородок, а второй он опирается на песок, так как мы сидим не в очень удобной позе. Он выплюнул жвачку только пару минут назад, поэтому успеваю ощутить вкус мяты прежде, чем отталкиваю его.

Быстро поднимаюсь на ноги.

— Больше этого не делай, слышишь? — в неистовстве кричу я и убегаю. Потому что не могу остаться. Не хочу объяснять причины. Их слишком много. Джан не должен узнать мою историю. Не должен! И влюбляться в меня не должен!

Горячие дорожки слез текут по щекам. Что делать, я ума не приложу. Даже если Джан не обидится и будет улыбаться мне при каждой встрече в обычной своей манере, я все равно буду видеть в его карих глазах упрек: некрасиво поступила со мной, Хлоя.