Дневники памяти

Юлия Тужикова

В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие – проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов – горькие таблетки, лучше, принимать по одной.Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.

Из детства…

Детская совесть в человеке — как зародыш в зерне,

без зародыша зерно не прорастет.

(Чингиз Айтматов. «Белый пароход»)

Димка

Женщина аккуратно поставила дымящуюся тарелку на небольшой деревянный табурет, придвинула его к дивану, поправила подушку и чмокнула сына в рыжую макушку.

— Проснулся, соня? Давай помогу.

Мальчик потёр глаза, стянул до пояса одеяло, медленно повернулся на бок.

— Я сам, — он оттолкнулся руками о край дивана, под шерстяным одеялом в области ног что-то заскрипело и звякнуло. Мальчик скорчил лицо.

— Больно, — тихо сказала сама себе женщина.

Мальчик кое-как сел. Пододвинул табурет вместе с тарелкой и стал бесшумно рисовать ложкой восьмёрки-бесконечности на мутно-жёлтом полотне горохового супа, изредка как бы невзначай поглядывая на постоянно спешащие куда-то чёрные стрелки настенных часов.

— Сашка, все наладится! Ты ешь и ни о чём не думай, — женщина присела на край дивана рядом с сыном.

Но мальчик не мог не думать. Мысли, как противные, скользкие черви, пробирались в голову. Он проглотил несколько ложек.

— Мам, а как же Димка? — сквозь липкие мысли-червяки выдавил мальчик.

— Я же просила тебя… Опять за старое, — дрожащим голосом сказала женщина.

— Мам, помнишь, мы договорились говорить друг другу правду, всегда? Помнишь? Так вот… я — говорю, — мальчик тяжело задышал, отодвинул тарелку и откинулся на подушку.

Женщина молчала. Давным-давно, когда нечаянно выяснилось, что отец мальчика сидит в тюрьме за кражу со взломом, а не бороздит просторы далёкого космоса, после чего Сашку искали три дня, она пообещала ему всегда говорить правду.

— Милый, нет никакого Димки, — почти шёпотом проговорила женщина.

— Как нет? — мальчик уставился на неё. — Мам, вспоминай, я же рассказывал тебе, что познакомился с ним в больнице, мы подружились. Он и домой ко мне приходил, пока ты на работе была. Дня четыре назад. Говорил, ещё зайдёт, но пропал… Понимаешь, пропал?.. И ещё он говорил, что всё придумал, что знает, как помочь, что, если захотеть… — мальчик продолжал тараторить, а женщина лишь терпеливо слушала и тёрла виски.

— Ну всё, хватит, — вдруг сказала она, — опять придётся звонить доктору.

— Не надо доктору, — Сашка отвернулся и замолчал.

— Хочешь посмотреть телек? — женщина щёлкнула кнопку на пульте.

Мальчик повернул голову. На экране появились дети с трубками в горле и во рту, приятный женский голос за кадром просил прислать деньги на их лечение. Сашке стало жалко детей, и он молящими глазами посмотрел на мать, а она поцеловала мальчика в волосы. Денег для болеющих детей у них не было.

— Лучше почитай книгу. Мне пора… Заряди телефон, я закрою дверь на два замка.

Сашка рассматривал влажные ладошки и делал вид, что мамины слова пролетают мимо его ушей. На самом деле он всё слышал, просто не любил, когда она закрывала дверь на два замка и работала по ночам.

Женщина закрутила волосы в высокий пучок на макушке, подкрасила и без того розовые губы, перекинула сумочку через плечо и вдруг низким, немного зловещим, будто не её, голосом сказала:

— Когда захочешь сделать глупость, вспомни про тех детей. Вспомни, что ты мог быть там, где они…

Она всегда говорила про тех детей, когда не хотела, чтобы случилось что-то нехорошее.

— Мам, сколько раз ты будешь повторять? И вообще, Димка говорит, что тот дом, который строили в лесу, неправильно строили: дети просто играли, а балки не выдержали и рухнули на них… И никто их туда не заманивал, сами они… — он помолчал, а через несколько минут продолжил: — Ещё Димка говорит, что тот, который выбрался, не виноват, он не хотел… оставлять их там одних, — мальчик говорил и всеми силами старался верить своим словам.

Женщина внимательно выслушала его и выдохнула:

— Если бы ты тогда послушал меня, — она резко замолчала, потом закашлялась, пошатнулась, схватилась рукой за горло, будто слова застревали и доставляли ей нестерпимую боль, вдохнула несколько раз и продолжила: — Веди себя хорошо, ведь ты уже совсем взрослый.

Затем она зачем-то затрясла головой, будто перед её глазами показывали то, на что она смотреть не хотела. Будто показывали три небольших гроба и детей в них.

Сашка ждал ещё каких-то слов, но вслух женщина ничего не сказала.

Когда дверь захлопнулась, мальчик вытащил из-под подушки сложенный конвертиком листок бумаги, развернул его и ещё раз прочитал: «Встретимся на опушке леса. Димка».

Димка не приходил четыре дня, а записку Сашка обнаружил только сегодня утром.

Мама вернётся завтра к обеду, до заката ещё три с половиной часа и, если всё сделать быстро… — не тратя времени даром, Сашка поёрзал на неудобном диване, кое-как улёгся, вытянул руки по швам и зажмурил глаза.

Он никогда не делал этого сам, только вместе с Димкой. Мальчик вздохнул несколько раз и повторил вслух слова, которым научил его Димка:

— Всегда смотри своим страхам в лицо.

Сашка начал считать: «Один, два, три, четыре, пять…» Пятьдесят четыре — и темнота поглотила всё вокруг.

А когда мальчик открыл глаза, осенний ветер протяжно выл заунывную песню, сухие пятнистые листья шуршали под ногами. Казалось, листья шептали и шушукались. Если прислушаться, можно было услышать: «Вернис-с-сь… Пропадёш-ш-шь…» Сашка посильнее натянул шапку, недоверчиво посмотрел вокруг, опустил взгляд на ноги в новеньких кедах, неуверенно сделал шаг, другой и, аккуратно переставляя одну ногу, затем вторую, пошёл вперёд. Мимо проплывали городские улицы, одинокие прохожие, серые пятиэтажные дома-близнецы и длинноногие фонарные столбы. Мальчик не заметил, как город ни с того ни с сего закончился.

Вдруг Сашка остановился не в состоянии сделать шаг, будто две невидимые силы тянули его в разные стороны. Мальчик знал: одной силой управляла мама, а другой — Димка. Конечно, он любил маму, но без Димки ему было совсем туго.

Если Димка не вернётся, с кем он будет читать одни и те же книжки, перемещаться во времени и пространстве? С кем и как сбегать с уроков, покорять просторы бескрайнего космоса? С кем будет ловить в озере рыбу и искать сокровища для больных детей?..

Небо заволокло грязными серыми тучами, несколько острых капель больно врезались в Сашкино лицо. Мальчик огляделся: за опушкой в лесу, среди деревьев несколько раз отрывисто блеснул яркий свет.

— Димка, я иду, — сказал вслух Сашка и сделал шаг в сторону тенистого леса.

Неприветливый лес хватал Сашку за куртку, кидался колючими шишками, ставил подножки изогнутыми корнями, затягивал новенькие кеды в непроходимую жижу.

Мальчик то и дело оглядывался по сторонам. Казалось, он искал кого-то или боялся, что кто-то найдёт его.

Неожиданно резко стемнело. Мальчик повертел головой: со всех сторон его обступали деревья-великаны, ветви которых трансформировались и на глазах превращались в лапы чудовищ.

Конец ознакомительного фрагмента.