Богиня на замену

Юлия Снежная, 2021

Что делать, если ты стала богиней любви неизвестного тебе ранее мира, а хочется при этом оставаться обычным человеком? И желательно при этом выжить, устранить соперницу и завоевать сердце одного из самых завидных женихов. Я обязательно справлюсь, а поможет мне в этом Купидон и жажда быть счастливой!

Глава 2. Непросто быть богиней

Я сидела в кофейне в центре Штолле, Доничик расположился в кресле напротив. Специально для выхода “в свет” я превратила его в семилетнего парнишку, а сама приняла свой обычный вид. В кошельке было достаточно денег, чтобы скупить все меню, но мы ограничились напитком и десертом каждый. Да, в храме я могу создать все, что угодно. Но он никогда не заменит обычное кафе с посетителями, своей особой атмосферой и видом из окна. Плюс, мое воображение все же ограничено. Я бы в жизни не додумалась до шоколадного пирожного с сыром, которое сейчас вяло размазывала по тарелке.

— Мне кажется, или ты не в настроении?

— Тебе не кажется.

— И что же повергло тебя в уныние?

Я не посчитала нужным отвечать. Да, Дончик был самым близким мне существом в этом мире. Но в этом-то и заключалась проблема. Во-первых, как выяснилось, я бессмертная до тех пор, пока не решу обратное. Во-вторых, я богиня. Как мне дружить с местным населением? Все время скрывать, чем я занимаюсь. Следить за равномерно появляющимися морщинами. Видеть, как самые близкие умирают. Умирать самой, чтобы не вызывать подозрений, а потом появляться в новом месте.

Моя так называемая мать объяснила мне, что до двадцати пяти, когда богиня будет инициирована, у нее ничто не будет складываться. Это что-то вроде природного защитного механизма, чтобы она могла спокойно покинуть мир, в котором родилась и выросла, чтобы обосноваться в любом другом. И уже после двадцати пяти все будет происходить примерно как у обычных смертных. За исключением ее долголетия и более высокого ранга. И вот тут начинались проблемы, которые я перечислила. Ну и плюсом — мои слабые социальные навыки. Да, я общалась с людьми, даже гуляла и проводила совместный досуг. Но у меня не было ни друзей, ни длительных отношений. Я просто не умела этого делать, не научилась. К сожалению, Дончик понял меня без слов и устроил целую отповедь.

— Посмотрите на нее, бедная несчастная богиня! Критам дана одна жизнь в двести лет, а ей — сколько захочет. Слушай, ты думаешь, все влюбленные встречаются, женятся и умирают в один день? А друзья — лучшие и до конца своих дней? Все в любом из миров встречаются, вступают в отношения, остаются в них или наоборот — расходятся в стороны. Какой на Земле процент разводов? А друзья — неужели ты ни разу не видела, чтобы подружки переставали общаться? У тебя все так же как и у других людей. Было бы желание. И что лучше — прожить лет сто пятьдесят с любимым мужчиной или вообще не любить?

Последний вопрос был особенно ироничен, при условии моей “специализации”. Но одного Дончик точно смог добиться — на проблему я посмотрела под иным углом и задумалась. А почему бы и не попробовать? Хотя понятия не имею, как завести друзей или где встретить мужчину.

— Притворись аристократкой из захолустья, сходи на пару приемов, пойди в салон к какой-нибудь баронессе или графине. Или наоборот — побудь обычной горожанкой, пойди на курсы машинистки или наведайся в выходные в клуб. А можно вообще совместить две роли. С твоими-то возможностями.

Настроение поползло вверх. И правда, чего это я?! Мне доступен весь мир, работа отнимает не так уж много времени. Да и если говорить откровенно — я сама себе хозяйка, захочу — и не выполню просьбу молящегося. Хотя нет, тут у меня совесть начинает чесаться. Мне понравилось помогать обрести пару или благословлять истинно влюбленных. В общем, с моими возможностями грех раскисать. А это значит, что мне нужно…

Толкнув дверь магазинчика, я прошла внутрь, а Дончик — следом.

— Добро пожаловать! Желаете приобрести связничок или чехол к нему?

— И то, и то, — я улыбнулась очаровательной рыженькой продавщице. Та встрепенулась и достала с полки за спиной коробочку.

— Это последняя модель связничка со встроенным определителем связывающегося.

Девушка достала из коробочки устройство, заменяющее в этом мире мобильный телефон. Появилось оно совсем недавно, года три назад, изобретателем был некто Максимиллиан лон Раткон — молодой гений-артефактор из аристократических кругов. Теперь он был одним из богатейших критов даже не империи, а мира. Но, по слухам, продолжает сам совершенствовать свое изобретение, хотя теперь на него работает куча талантливых артефакторов, которые создают связнички. Увы, магические конвейеры в этом мире не изобретены, поэтому каждое устройство делается вручную. Так что цены кусались, но спрос все равно рос и грозил превысить предложение. Это все я знала, естественно, от Дончика.

Сам связничок был небольшой деревянной шкатулкой размером с пудреницу, только чуть глубже. На верхней крышке выгравировывались символы, которые становились “номером мобильного”. Открывался он так же, как пудреница, и даже внутри напоминал ее. Никак лон Раткон вдохновлялся женской косметичкой. На верхней крышке с обратной от символов стороны было зеркало, заменявшее видеосвязь. Нужно было взять стилус, прикрепленный с наружной стороны связничка, вывести им на зеркале символы “абонента” и ждать ответа. Соответственно, в своем зеркале ты видишь того, с кем разговариваешь, а он — тебя.

Вторая половинка связничка была как полая коробочка — это для передачи записок. Вычерчиваешь на дне тем же стилусом символы “абонента”, кладешь бумажку, закрываешь коробочку — и она перемещается в нужный связничок.

А о том, что пришло сообщение или звонок, можно было понять по вибрации. Короткая — записка, длинная — вас хотят видеть. Все как на Земле.

Чехлы появились чуть позже. Чтобы связничок “откликался” на символы, их наносили прямо на крышку. В итоге “номер телефона” мог узнать любой, кто увидит. Из-за этого девушкам начали докучать поклонники, а мужчинам, соответственно, прекрасные и не очень воздыхательницы. Тогда-то компания лон Раткона (монополист по производству связничков) начала выпускать чехлы. И это стало настоящим бумом! В народе шептались, что чехлы приносят даже больший доход, чем сами связнички. Во-первых, какая аристократка выйдет в свет со связничком, который оформлен не в тон платью? Во-вторых, это стало хорошим поводом перещеголять соперницу или даже близкую подругу. А шились чехлы из шелка, бархата, оформлялись драгоценными камнями, мехом и прочими не дешевыми материалами. Одним словом, лон Раткон открыл золотую жилу. И поскольку в этом мире уже существовала такая вещь, как “патент”, права на связнички и чехлы для них были полностью за ним.

Конечно, на рынок пытались вырваться конкуренты. Но, во-первых, лон Раткон и правда был гениальным артефактором. Во-вторых, умел беречь свои секреты. А в-третьих, его связнички уже стали брендом.

Да и кто угонится за теми усовершенствованиями, которые появлялись по несколько раз в год?

Конечно, я взяла последнюю модель, а в качестве символов выбрала известное в моем мире, но не здесь, “I-сердечко-U”. Ну а что, богиня любви я или кто? Из чехлов мне приглянулся один из плотного вишневого шелка.

— А вашему сыну? — девушка перевела взгляд на Дончика, и только поэтому не увидела, как перекосило мое лицо. Конечно, мне двадцать пять, и чисто визуально купидон вполне мог сойти за моего сына. Но все же немного покоробило. Словно меня старой назвали. А я же вроде разгладила первые мимические морщинки! Каюсь, грешна…

— Это младший брат. Ему пока рано.

Дончик попытался было скукситься. Не потому, что реально хотел связничок, а из врожденной вредности. Но, увидев мой кулак у своего носа, капризничать передумал. Люблю умных и понимающих людей. Критов. Существ. Блин!

В этот момент звякнул колокольчик, и в магазинчик вошел Лиам Хемсворт, только с темными волосами. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить — это не наш голливудский актер, а местный житель. Мужчина был мрачен и задумчив, на меня с Дончиком даже не взглянул.

— Лорд лон Раткон, добрый день!

Вот как! Сам изобретатель посетил один из своих магазинов.

— Эмилия, — мужчина снял котелок и поприветствовал продавщицу.

Так как я уже расплатилась, то не стала больше задерживаться, и пошла на выход. Но в последний момент все же не удержалась и бросила взгляд на артефактора. Несколько тонких белых линий и ни одной золотой.

Мы шли по центральной улице города в сторону сдающегося в аренду особняка. Если уж я собралась изображать аристократку (каюсь, не устояла перед соблазном), мне надо где-то жить. А то куда присылать приглашения на бал? Не записочкой же через связничок! И надо куда-то гостей приглашать. И называть адрес, где я живу. В общем, дом — это обязательная часть плана.

— Дон, слушай… — я не знала, как подступиться к разговору. С одной стороны, в моем любопытстве не был ничего такого. Но внутри жило опасение, что купидон сразу поймет, почему я интересуюсь.

— Ммм? — он облизывал третье за сегодняшний день мороженое. Я бы забеспокоилась, не будь крылатый созданием божественной силы. А так, что ему сделается, он же в какой-то мере нереальный.

— Почему у некоторых критов белых нитей десятки, а у других — парочка?

— Вопрос сложный, однозначного ответа в инфополе нет. Но более вероятный… — малыш задумался. — Смотри, есть мужчина. Он днем работает клерком в банке, вечером отдыхает, иногда встречается с друзьями, раз в месяц ходит на городские танцы. У него невысокие требования к женщине. Он просто хочет, чтобы дома было чисто, уютно, вкусный ужин и здоровые детишки. Ему легко найти пару, легко с ней ужиться и легко быть счастливым. А возьмем лон Раткона, — мое сердце вздрогнуло. Неужели догадался? — Не знаю уж, сколько у него нитей, я лишь для примера, — нет, кажется, не догадался. — Вот он умный, талантливый, успешный. Наверное, интересуется большим количеством вещей — театром, философией и что там модно в высшем свете? Представляешь, какие у него запросы к женщине?

Представляю. Я скисла.

— Но мы же говорим про судьбу, а не про требования.

— Так они ходят рука об руку, — купидон совсем не впечатлился моим возражением. — Даже если он не будет ходить с чек-листом, вряд ли будет сильно счастлив с той, которая не соответствует его уровню.

Я закусила губу. Может, зря суюсь в местное высшее общество? Наверное, стоило затеряться среди простых городских жителей. А то захотелось как в книжках: пышное платье, бал и какой-нибудь очаровательный граф. Стоп, о чем это я?! Я же богиня! Это круче какой-нибудь графини! Не раскисать! Будет у меня и бал, и платье, и граф!

Вот уже неделю как мы с купидоном с помпой въехали в съемный дом. Чтобы он мог сопровождать меня на приемах, пришлось “дорастить” его до юноши лет двадцати и выдать за кузена Эдмонда. Сама я представилась Элеонорой лон Тьеми. Также я вынуждена была нанять слуг и достаточно много времени проводить во временном обиталище. И все эти усилия только для того, чтобы поддерживать легенду. Зато я уже приняла несколько посетителей и получила два приглашения. Одно в салон к леди Инессе, достаточно молодой вдове графа лон Гийре, а второе — на званый ужин к супругам лон Вьеми. Меня несколько раздражала обязательная приставка к фамилии тех, кто относился к аристократии, но радовало, что она одна для всех. А то я бы обязательно запуталась, если бы у графов было “лон”, у баронов какое-нибудь “кон”, у герцогов “тон”.

Мы с Дончиком как раз сидели в библиотеке, когда я почувствовала молитву в малом храме Штолле. Столица Имерской империи была настолько большой, что было установлено два моих индивидуальных храма (так называемые “главный” и, собственно, “малый”), не считая алтари в нескольких общих. Заперев библиотеку на ключ изнутри, я перенесла нас с напарником прямо на алтарь. В истинной форме, невидимыми и неслышимыми.

— Когда-нибудь ты точно приземлишься на подношение, — Дончик кивнул на цветы, рядом с которыми я материализовалась. — Какие слухи тогда пойдут? Богиня сминает задницей подаренные ей букеты. Если не смяла — ваша молитва не услышана.

— Почему именно задницей? Они же не видят меня.

Я слушала болтовню купидона вполуха. Потому что прямо напротив, заглядывая мне в глаза… точнее, в глаза моей статуи… стоял Максимиллиан. Дончик как раз приводил аргументы в пользу своего высказывания, когда “звездный” артефактор заговорил.

— Ходит слух, что ты снова вернулась на Чейркон, — так вот какая версия распространена в народе, а то я даже не озаботилась поинтересоваться. — И даже помогаешь молящимся.

Мужчина замолк, как и купидон — до последнего дошло, что я его не слушаю. Надеюсь, он решил, что я просто погрузилась в работу, ни к чему ему знать истинные мотивы моей повышенной внимательности.

— Просто пусть она будет счастлива. Пожалуйста, благослови ее брак.

Максимиллиан оторвал взгляд от статуи и перевел его на букет. Ну да, если слова будут услышаны богиней, он исчезнет. Только вот я не могла обещать, что благословлю. И не потому, что… не важно. Я просто не была уверена, что ее брак окажется стоящим того.

Не дождавшись “божественного ответа”, артефактор хмыкнул “ну конечно”, развернулся и пошел прочь из храма. А мне так обидно стало! Почувствовала себя одновременно обманщицей и невинно оболганной. Черт с ним! Я взяла букет ровно за секунду до того, как Максимиллиан обернулся на пороге, бросил короткий взгляд на алтарь и вышел на улицу. Я даже не успела понять, увидел он исчезновение цветов или нет.

Белые пионы… красивые, роскошные и невероятно нежные! Поистине королевские цветы. Я обняла букет и зарылась носом в упругие бутоны, вдыхая нежный сладковатый аромат. Стало совсем погано. Цветы — богине, молитва — о другой женщине.

— Ну так что, будешь благословлять?

— Не знаю, для начала надо выяснить, о ком он говорит.

Я сползла с алтаря, купидон как висел в воздухе над моим левым плечом, так там и продолжал оставаться. Дружной невидимой компанией мы покинули храм вслед за… какое же у него длинное имя!.. Максом и быстро догнали его. Мужчина шел, не оглядываясь, в сторону реки, которая делила Штолле на две части. Включив “божественное зрение”, я присмотрелась к нитям, которые вели от сердца Макса в разные стороны. Я точно помню, что в прошлый раз не было ни одной золотой нити. В кого он успел влюбиться за неделю?! Как показала практика, ситуация не изменилась. По-прежнему пять белых нитей и все. Хм, может, он просит не за любимую, а, к примеру, за сестру? С чего я вообще взяла, что речь идет о романтических чувствах?

— Ну что там?

— Ничего, только белые. Так что я даже не знаю, кого нужно благословлять.

Я бросила еще один взгляд на мужчину и чуть не запнулась о выбоинку в брусчатке.

— Что, что случилось? — легкой рукой я нечаянно отсыпала купидону увесистую порцию любопытства в характере, а тяжелой — оплеуху, когда пыталась ужержать равновесие. Не целенаправленно, конечно, но ответственность за оба пункта целиком на моих плечах. Мда, а он ведь, теоретически, бессмертный… Фу, Эля, о чем ты думаешь?! Но малыш, кажется, не заметил на оплеухи, ни моих сомнительных размышлений.

— Слушай… а что значат лиловые нити?

— Какие? — Дончик явно был удивлен.

— Лиловые.

— Я с первого раза расслышал. Что за цвет такой — лиловый?

— Ты же знаешь все, что знаю я.

Мы препирались, пока я пыталась успеть за размашистым шагом мужчины. За полгода на Чейрконе ни разу не сталкивалась с такими нитями, и хотела быть уверенной, что мне не мерещится. Тем более что и увидела я ее не с первого раза. Поэтому сейчас старалась идти, не отводя взгляд от ведущей из области сердца лиловой нити.

— Да знаю я его, знаю! Как выглядит, что за цвет такой, — Дончик начал раздражаться. На этом месте я невольно задумалась, а не наградила ли купидона своим характером. Больно похоже он реагировал. — Просто это надо был так сказать — лиловый! Почему не просто сиреневый?

— Лучше ответь мне, что это значит, — теперь раздражаться начала я, а уверенность в выводах относительно напарника только окрепла.

— Понятия не имею, — крылатый младенец как-то резко сдулся и затих, только крылышки трепетали, разгоняя воздух и заставляя мои волосы немного развеваться.

— Как это? — я настолько привыкла, что Дончик знает чуть ли не все, что от этой новости запнулась во второй раз за последние пять минут. Только теперь на относительно ровном месте — насколько это можно сказать про брусчатку. — Ты же знаешь про белые, и золотые.

— Я миллион раз говорил тебе, что черпаю свои знания из общего инфополя. Если белые и золотые нити знаю все, о них говорится в сказках и легендах, то про сиреневые…

— Лиловые, — поправила я.

— Сиреневые! — упорствовал купидон. — Слышу впервые. Наверное, твоя мать знает про них, ну или любая другая опытная богиня. А смертным о них ничего не известно.

Блин, и не загуглишь ведь! Ладно, разберусь. Удерживая внимание на лиловой нити, я пошла по ней, чтобы выяснить, за кого же просил Макс. Почему-то у меня и тени сомнений не было, что на том конце “провода” я встречу нужную девушку.

Нить вела в один из самых престижных районов города, где жили только самые именитые и самые обеспеченные. Вторые, кстати, могли быть и не “голубых” кровей. Аристократы, особенно старой закалки, морщили носы, но все же мирились с тем, что делят власть с выходцами из простого народа, обладающими недюжинной деловой хваткой. Без нее невозможно было бы разбогатеть до уровня Лилейного (какая ирония!) района. Назван он был так за большое количество клумб с этими цветами (а не потому, что туда вели соответствующие нити).

Чем дальше мы отходили от мужчины, тем сложнее мне было удерживать внимание на нити. Это в принципе было справедливо и для золотых, и для белых. Но эта чертовка была особенно верткой. Ведь не зря я рассмотрела ее только с третьего раза. Да и то может быть, что совершенно случайно.

Спустя долгих минут двадцать, когда я уже была вся вспотевшая от напряжения, мы дошли до шикарного особняка. Нить вела к окну на первом этаже, и все так же невидимые, мы прошли на частную территорию и подкрались к нужному месту.

Моему взору предстала помпезная гостиная, в которой расположились две девушки, попивая чай. Нить уходила не в сердце, как положено, а была привязана к запястью потрясающе красивой брюнетки. Она была одета в соответствии с модой, но более официально, а не просто и повседневно. Синее платье-русалка без рукавов, с плотным корсетом и расширяющимся от колена подолом. Поверх атласного футляра шла тонкая сетка, усыпанная сверкающими камушками. Мне сложно было думать, что это бриллианты, но особняк и обстановка заставляли склониться именно к этому варианту. Напротив брюнетки расположилась довольно привлекательная русоволосая девушка, но видно было, что она попроще статусом, характером, да и вообще всем.

— И цветы только натуральные! Никаких искусственных. Моя свадьба должна стать событием не просто сезона, а десятилетия.

— Вообще-то император женится в следующем году.

— И? — брюнетка взяла с подноса пирожное, поднесла было к губам, но в последний момент передумала и вернула сладость на место.

— Твоя свадьба не сможет затмить его.

— Не сможет? — искомая невеста заломила бровь.

— Анджела, твоя свадьба, как бы ты ни старалась, не будет шикарнее свадьбы императора. Это невозможно! Ты понимаешь?! Мы говорим об императоре!

Надо сказать, я удивилась. В моем мире стереотипов у таких стервозных красоток, как Анджела, подруги — молчаливые и поддакивающие. А эта наоборот — ставит на место, говорит довольно резко и прямолинейно. Неожиданно.

— Алоиза, я выхожу замуж за герцога Ложского, и теперь для меня не существует слова “невозможно”, — самодовольно улыбнулась Анджела. — Если я сказала, что моя свадьба станет событием десятилетия — так и будет.

Названная Алоизой девушка закатила глаза, но продолжать спор не стала. Вряд ли ее убедили аргументы собеседницы, скорее она решила не связываться с чужим самодовольством.

Я отошла от окна и переместила нас с Дончиком в библиотеку.

Виконтесса Анджела лон Шакун и ее жених герцог Имануил лон Ложский. Об их предстоящей свадьбе мне не сказал разве что ленивый. Все визитеры, жаждущие познакомиться с недавно приехавшей из провинции графиней, обязательно вываливали на меня эту новость. Наверное, императора им все же не затмить, но вот все остальные события этого года парочке удалось переплюнуть. В конце концов — Ложский был сыном троюродного брата нынешнего правителя, единственным холостым герцогом, прославленным дипломатом и неприлично богатым человеком. А Шакун, хоть и аристократка, не могла похвастаться ничем, кроме яркой внешности. Приданое за ней давали не сказать, чтобы большое. Титул — всего лишь виконтесса. Если на Земле виконтессами называли жену и дочь старшего сына графа, то на Чейрконе это был полностью самостоятельный титул. И он был ниже графского и, соответственно, значительно ниже герцогского. Так что Анджеле удалось запрыгнуть довольно высоко — обычно герцоги женились на герцогинях, маркизах и графинях. Да и в остальном невесте похвастаться было нечем. Конечно, нравы и среди аристократии не были пуританскими, и двадцать шесть считается еще юным возрастом. Но, как мне шепнула леди Инесса, Шакун была скорее из категории “не котируется для приличного мужчины”. Но, несмотря на все это, о ней молится Макс — талантливый, успешный, богатый и очень красивый граф, и на ней женится герцог.

Черт, надо было хоть посмотреть на ее нити!

Тут я нахмурилась. Все-таки не нравилась мне эта лиловая дрянь. Во-первых, о ней ничего не говорится в местном фольклоре. Во-вторых, ее сложно разглядеть и удерживать. В-третьих, она уходит не в сердце, а наматывается на руку. С последним у меня только одна ассоциация — как собака на привязи. Только идет от сердца Макса, а не затянута на его шее.

Пока размышляла, я поставила пионы в вазу с водой и сделала зарубку в памяти — забрать их в главный храм.

— Дончик, а в этом мире существуют любовные зелья?

— Конечно.

Мы обменялись понимающими взглядами.

— Ходили какие-нибудь слухи про эту Анджелу и Максимиллиана?

— Если и было такое, то не особо активно. В скандальную прессу не проникало, активно не обсуждалось.

Итак, план действий. Первое — собираю сплетни и слухи про Макса и эту стерву. Второе — выясняю, что значит лиловая нить. Хотя пока не представляю, как это сделать. Третье — если все же приворот, то избавляю Макса от него. Богиня любви я или кто?! Четвертое — выясняю, есть ли нити между Шакун и Ложским. Если нет — выражаю свое недовольство. Как сказал купидон, благословение богини любви это не просто “красивые спецэффекты”, а реальная сила, защищающая и поддерживающая влюбленных, их отношения и чувства. Но есть и обратное явление — этакая анафема. Она, наоборот, реальной силы не имеет, а является частным мнением. Но когда сама богиня любви высказывается против брака — последствия этого для брачующихся весьма реальны и ощутимы.