Все по-настоящему

Юлия Резник, 2022

Еще утром я готовился к рискованной сделке и понятия не имел, что вот-вот стану "счастливым" мужем. Одна досадная ошибка – и я мало того, что женат, так ещё и вынужден играть роль примерного семьянина. Родня в восторге, бизнес под угрозой, жена непрозрачно намекает на развод, а я… я вдруг понимаю, что многое бы отдал, чтобы все у нас было по-настоящему.

Глава 1

Клим

— Дмитрий Иванович, ты можешь мне объяснить, какого хрена вообще происходит? — рычу я, старательно удерживая на губах улыбку, адресованную нашим предполагаемым бизнес-партнерам. Немцы сидят по другую сторону огромного отполированного до блеска стола, в ожидании заключения сделки, которую мы готовили долгие одиннадцать месяцев.

— Это ты мне скажи, — так же заученно скалит зубы Линев, — почему я последним узнаю о том, что ты накануне женился?!

К черту немцев! Перевожу взгляд на директора юридического департамента собственной корпорации.

— Ты спятил, Дима? Я? Женился?

— Свежий штамп в твоем паспорте говорит как раз об этом, — шипит он. — Нотариус не может скрепить сделку, пока твоя жена не даст согласие на отчужденье активов. Или пока мы не докажем, что у нее нет права на них претендовать.

— Что ты, мать его, такое несешь? — раздражаюсь все больше и незаметно озираюсь по сторонам. В этой жизни меня мало что может сбить с толку, но этот разговор как раз из той области.

— Лена, объясни партнерам, что мы с господином Терентьевым отойдем по срочному делу, — бросает Линев переводчику и взглядом указывает мне на дверь. Весь такой из себя, как будто это не его долбаный департамент облажался по полной! Стискиваю зубы и, больше не глядя на немцев, выхожу из переговорной.

— Ну, что там?

Линев, пересекая смежную с совещательной комнату, жестом фокусника выуживает из кучи сваленных на столе документов мой паспорт, раздраженно пролистывает страницы и протягивает мне, открыв на нужной. Опускаю взгляд и, как дурак, замираю с открытым ртом.

— Ну?! — наседает Линев, сдвигая в сторону узел синего в мелкую черную крапинку галстука. — Кто так делает, Клим Николаевич?! Ты хоть брачный контракт додумался подписать?

Трясу головой, но картинка перед глазами остается неизменной.

«Зарегистрирован брак».

— Не знал, что тебе нравятся армянки.

Я тоже не знал! Да и не похожа Тата на армянку. Больше — на занозу в заднице.

Нет, все же… какого черта?!

— Послушай, Дим, это какая-то ошибка. Понятия не имею, как в моем паспорте оказалось вот это…

— То есть брак ты не заключал?

— Смеешься? Я похож на идиота?!

— Так… Дай подумать… — Линев трет виски. Рассредоточенные по периметру кабинета клерки старательно делают вид, что их здесь нет, но скрыть любопытство не могут. Еще бы — такая сенсация. Биг босса окольцевали! Хотел бы я знать, как такое произошло. — Я правильно понимаю, что ты знаешь эту… Татевик Багратовну Манукян?

— Тату? Похоже на то. Это подружка Сашкиной жены. Мы у них на свадьбе были свидетелями. Стоп! — опускаю взгляд. — Ну, ведь, и правда! В штампе указана позавчерашняя дата. Как раз, когда мой младший братец женился. Наши паспорта, как и кольца, во время церемонии были у меня… Ну, ты в курсе — это обязанность шафера — следить за такими вещами, а значит… Слушай, Дим, а какова вероятность того, что я отдал свой паспорт вместо паспорта Сашки, когда его потребовали в ЗАГСе? И если так, то почему меня женили на Тате, а не на Кире — невесте моего брата? Те тоже перепутали паспорта?

— Ты у меня спрашиваешь? — изумленно выгибает бровь Линев. — Дурдом какой-то.

— Дурдом — не дурдом! Что нам теперь делать?!

— Ну, то, что штамп поставлен ошибочно — доказать нетрудно, но запись о вашем браке каким-то образом попала в реестр, и чтобы ее теперь аннулировать, как ты понимаешь, нам понадобится время.

— Которого у нас нет!

— Вот именно.

— И?! Думай, Дим, я тебе за это плачу!

— Так! Раз ты ее знаешь, то для тебя не станет проблемой пригласить эту… Татевик сюда?

— Только не говори мне, что хочешь, чтобы она поучаствовала в сделке.

— А что нам остается? У тебя есть другие варианты? Послушай, Клим, здесь все просто. Она даст свое согласие на продажу. Мы сразу же внесем изменения в документы — они минимальны, поэтому нам даже ждать не придется.

— Нет. Это полный бред. Я уверен, что есть какая-то альтернатива.

— Да! Я тебе ее озвучил, и мы оба пришли к выводу, что нам это не подходит.

Отбрасываю от себя паспорт и отхожу к окну. Никто из присутствующих, кажется, и не заметил моей впечатляющей по меркам любого флегматика истерики, а между тем у меня разве что только дым из ушей не валит. Делаю несколько глубоких вдохов и, понимая, что иного выхода попросту нет, подношу телефон к уху. К счастью, моя невестка отвечает сразу. На то, чтобы узнать, где мне искать свою жену, уходит от силы пара минут. И гораздо больше времени я трачу на объяснение, зачем мне вообще понадобилась Тата.

— То есть ты хочешь сказать, что наш с Сашей брак… эм… как это правильно сказать? Не заключен? А вместо этого заключен ваш… кхм, с моей Таткой?

Другая на месте Киры уже, наверное, впала бы в истерику. Но только не она. Клянусь, если бы в эту женщину не был влюблен мой брат, я бы сам с радостью на ней женился. Но младшему засранцу всегда по жизни больше везло. Вот так…

— Я не знаю, Кир. Сейчас мои юристы по своим каналам наведут справки. У них есть Сашин номер, поэтому, как только что-то станет известно — вам перезвонят. Ты, главное, не переживай. В случае чего, вас хоть сегодня распишут.

— А я и не переживаю! — смеется Кира. — И, это… Клим, поздравляю!

Ну, да… Конечно. Очень смешно. Закатываю глаза и отключаюсь.

— Елена Павловна, скажите Грише, пусть подгонит машину к входу. Мы едем в Институт сердца.

— А это еще зачем?

— Там работает Тата.

— Серьезно?

— Она — кардиохирург.

— Отлично! Я скажу немцам, что у твоей молодой жены сложная операция. Вопрос жизни и смерти для них, пожалуй, единственное достойное оправдание случившейся заминки. Сколько тебе понадобится времени? — косится на часы.

— Понятия не имею. Елена Павловна, гляньте, что там с пробками…

— Слушай, может, ты ей просто позвонишь?!

— Как ты себе представляешь наш разговор по телефону?

— И то так… — чешет Линев в макушке. — Ну, я пойду, с ними объяснюсь. А ты давай, двигай-двигай!

К счастью, дорога свободна. Прошу водителя прибавить газа и начинаю нетерпеливо постукивать пальцами по кожаной обивке сиденья.

Татевик Багратовна Манукян. Моя жена… Подумать только. А лучше вообще не думать, потому что, как только это происходит, мои мысли сворачивают куда-то не туда. И весь деловой настрой летит прямиком к черту. Бесячья баба. Но краси-и-ивая! И страстная, и смешная… К черту. Все они поначалу такие. Самое интересное начинается потом.

— Клим Николаич, приехали.

— Спасибо, Гриша.

Выхожу из машины. Оглядываюсь. Ну, с тех пор, как я здесь был в последний раз — ничего не поменялось. С Институтом сердца у моей фармацевтической компании заключено сразу несколько договоров на поставку медикаментов, а еще одна наша дочка поставляет сюда протезы сердечных клапанов. Благодаря Сашкиному изобретению, нам удалось занять существенную долю отечественного рынка в области кардиопротезирования, а при помощи все тех же немцем мы планируем выйти и на международный уровень. Конечно же, если все не сорвется. Дерьмо.

С горем пополам нахожу нужное мне отделение. Ловлю пробегающую мимо медсестру и с самой обаятельной из всех улыбок, на которые я вообще способен, интересуюсь:

— Подскажите, пожалуйста, где я могу найти Татевик Багратовну?

— Она на операции. — Женская ручка вырывается из захвата моих пальцев. — Ожидайте.

— Я не могу ждать! У меня вопрос жизни и смерти.

— Кто-то умирает?

— Нет, но…

— А там, — тонкий палец тычет на закрытые двери в глубине коридора, — уже две остановки было. Ожидайте. А лучше приходите завтра. Таточка Багратовна сегодня не в духе.

Где-то в области глаза занимается противная пульсирующая боль.

— На сколько это может затянуться? — киваю в сторону двери.

— Должны уже были закончить, — отчего-то смягчается медсестра. — Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет. А туда вас все равно не пустят.

Прерывая нашу беседу, злосчастная дверь в глубине коридора резко распахивается. Из нее вылетает маленькая худенькая фигурка. Она движется так быстро, что из-за развевающейся голубой робы больше походит на привидение. Очень и очень злое… привидение.

— Ну, я же говорила! Две остановки. Таточка Багратовна такого ужас как не любит.

Привидение резко останавливается. От голубого пятна отделяются две маленькие белые ручки, касаются лица и замирают так на некоторое время, пока Тата приходит в себя. Отчего-то мое горло пересыхает. А в это время двери вновь открываются, выпуская из блока интенсивной терапии остальной персонал. Пожилой мужчина останавливается возле Таты, похлопывает ее по плечу. В коридорах довольно тихо, и до нас доносятся обрывки фраз:

— Нужно было по старинке, Тата… Это просто невероятно, то, что он выжил…

Тата приосанивается. Как будто привыкла скрывать ото всех свои истинные чувства или, не дай бог, слабость… И мне так это знакомо, но в то же время неожиданно в ее исполнении, что невольно я морщусь. А она улыбается, что-то отвечает и, стащив с головы медицинскую шапочку, отбрасывает ту в рядом стоящую урну.

— Вот же чертов упырь! Все соки он из нее выпил… — шипит рядом медсестра, но я никак не успеваю среагировать, потому что наши глаза с Татой встречаются. Наконец, «чертов упырь» заканчивает, идет мимо меня, и я получаю возможность ей все объяснить.

— Привет. Не ожидала, что ты приедешь.

— Да я и сам не ожидал, — сознаюсь прежде, чем до меня доходит, как на самом деле она может расценить мои слова. — Кхм… Я вообще-то по делу.

Тата вздергивает совсем не по-армянски светлую бровь и одаривает меня равнодушным взглядом. Что ж… похоже, я действительно начал наш разговор не с того. Может быть, она после той ночи надеялась, что я поведу себя как-то иначе. Идиот! А ведь всего-то и нужно было, что подыграть…

— И что же за дело тебя ко мне привело?

— Чудовищная ошибка. Представляешь, в ЗАГСе что-то попутали и вместо Саши с Кирой поженили нас с тобой.

Не знаю, какой реакции я ждал. Какой угодно, но совершенно не той, что получил в итоге.

— Ты же сейчас не шутишь, да? Твои люди все выяснили?

Не знаю, радоваться или огорчаться такому трезвомыслящему подходу к сложившейся ситуации, а главное, ее абсолютной уверенности в моих возможностях.

— Да. Конечно. Ты можешь заглянуть в свой паспорт. По идее, там теперь стоит штамп.

— Великолепно. Только этого мне для полного счастья и не хватало.

Почему-то такой ответ… задевает. Вот даже не знаю, никогда не был заносчивым, но тут прям заело.

— Послушай, у меня прямо сейчас горит важная сделка. В числе прочего я продаю кое-какие активы, и поскольку я, как оказалось, в браке…

— Тебе нужно разрешение жены.

— Вот именно.

— Ладно. Я только переоденусь. Надеюсь, это не займет много времени. Я устала просто нечеловечески.

И все. Она берет и уходит, оставляя меня одного. Охреневшего от всего происходящего. И от нее… такой абсолютно другой. Закрытой. Холодной. Предельно серьезной. Не то, чтобы я хорошо знал Тату, но… ей удалось меня поразить.

Тата ненадолго запинается только у машины. Когда перед нами, как черт из табакерки, выпрыгивает Гриша, чтобы распахнуть дверь. Понятно, что она к такому не привыкла и немного смущена. Ну, хоть какие-то живые эмоции. А впрочем, мне-то какое дело до них? Хмурюсь все сильней и усаживаюсь рядом. Тата вжимается в дверь. Ловлю ее взгляд и с раздражением, которого не могу скрыть, вопросительно приподнимаю бровь. Она откашливается. Отворачивается к окну. И сидит так всю дорогу до офиса. А дальше все закручивается невероятно быстро. Все же Линев — профессионал, и к тому моменту, как мы вновь возникаем на пороге переговорной, все необходимые изменения в документы уже внесены. Немцы, конечно, не слишком довольны случившейся заминкой, но с появлением Таты ситуация несколько сглаживается. Она перекидывается со стариком Шульманом парой фраз на немецком, а выяснив, что за сделка нам предстоит, вступает с ним в оживленную захватывающую дискуссию. Как два идиота, переглядываемся с Линевым и синхронно наклоняемся к нашему переводчику.

— Лена, какого хрена вообще происходит?