Все дороги ведут к тебе

Юлия Резник, 2019

Жестокий, безжалостный, неумолимый… Палач, который просит о помощи. Она бы непременно ему отказала. Ей уже нечего терять. Но у них общий ребёнок. Сын. И помощь нужна именно ему… В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 3

Она устала, несмотря на то, что так толком и не поработала. Хорошо хоть съемок не было. Сегодня Лия планировала поколдовать над цветом и ретушью уже отснятого материала, но руки не слушались. А вместо сделанных накануне фотографий перед глазами стоял злой Чалый. Махнув рукой на все попытки сосредоточиться, женщина улеглась в кровать. Сопротивляться усталости не имело смысла. Поморщилась, потому, что простыни оказались ужасно холодными, и, чтобы согреться, натянула одеяло на голову. Сжалась в комок, но ничего не помогало. Тело сотрясала крупная дрожь. Наверное, снова простыла… В последнее время это часто случалось. Ее иммунитет очень сильно ослаб. Впрочем, как и все ее тело. Лия честно пыталась бороться с болезнью. Заставляла себя есть, принимать витамины — однако результат был нулевым. Её организм как будто включил режим саморазрушения. Необратимый, по сути, процесс.

Все началось шесть лет назад. Когда Чалый отнял у неё её мальчика… Первенца. Сына. Именно в тот момент, когда, подвергнув Лию нечеловеческому сокрушительному давлению, её вынудили отказаться от собственного ребёнка, в ней что-то навсегда сломалось. Вместе с волей к сопротивлению и борьбе, ушла и воля к жизни. Хотя именно для того, чтобы выжить, она и согласилась на сделку с бывшим мужем. Но ничего не вышло, по-видимому. Ни-че-го…

Становилось все холоднее. Будто бы ее тело стало огромным решетом, сквозь которое, вместе с жизнью, капля по капле уходило тепло. Зубы выбивали чечетку. Руки тряслись… Лия знала, что это конец, но страшно не было. Она вообще ничего не чувствовала, только холод, что пробирал до костей. А потом пришла злость. На себя в первую очередь. Когда-то давно Лия рассудила, что ее жизнь стоит огромной жертвы. И она принесла ее… Так почему же руки опустились именно сейчас? Когда, казалось, все уже позади. Почему сейчас, господи?

Отчаянным усилием воли Лия спустила ноги на пол. Придерживаясь за спинку кровати, встала. Ей бы только добраться до ванной, в которой хранились лекарства! Но сил не было даже на это. Она упала, сделав всего лишь пару шагов. И подняться уже не смогла.

Александр был в ярости. Видит Бог, он пошел ей навстречу! Дал целые сутки на обдумывание ситуации. Хотя откровенно не понимал, что вообще тут можно было обдумывать! На кону стояла жизнь его сына!

— Нашли?! — нетерпеливо бросил вошедшему в кабинет мужчине.

— Нам не нужно было никого искать. Лия находится дома, из которого со вчерашнего дня не выходила.

— Почему она не отвечает на звонки? Что себе позволяет?! Ты разговаривал с ней?

— Я пытался. Но она не открыла дверь.

Чалый медленно обернулся к начальнику собственной службы безопасности:

— А когда тебя это останавливало, Глеб? Не кажется ли тебе, что ты теряешь хватку? Я тебя абсолютно не узнаю в последнее время…

— А чего ты хочешь? Чтобы мы вскрыли замки?

— Я хочу, чтобы ты привел её. Если она не захотела все решить по-хорошему — будет так, — выделяя интонацией каждое слово, отчеканил Александр. — Тратить свое время на эту суку я больше не намерен. Она того не стоит.

— Зачем ты так, Саша? — тихо поинтересовался Глеб.

— Делай, что говорю! — рявкнул тот.

— Потом не говори, что я тебя не предупреждал…

Грязно выругавшись, Чалый отвернулся к окну. Дождался, когда за единственным другом закроется дверь, и, что есть силы, пнул ногой по драгоценной дубовой панели, которыми были обшиты стены его кабинета. Ему тоже не нравилось то, что происходило. Он бесился от того, что был вынужден нарушить собственное слово! Но у него не осталось выбора! Он перепробовал все. Во всем мире не сыскать специалиста, с которым бы они не консультировались. Но никто… никто не давал гарантий, что болезнь не вернется. Идея родить донора пришла в голову Чалого совсем недавно. Когда Сашка совершенно неожиданно пошел на поправку. Это означало, что они выиграли немного времени. Времени, которого у них не было в остром периоде. Тогда о столь длительном ожидании донорского материала речь даже не шла. Донор требовался незамедлительно. А его просто не было. Несмотря на все его возможности, деньги и связи… Несмотря на все влияние и могущество — он был абсолютно бессилен в той ситуации. Он терял единственного сына, которого беззаветно любил.

Нарушая ход мыслей мужчины, зазвонил телефон.

— Да!

— Саша, Лия не открывала потому, что…

— Плевать! Везите ее сюда!

— Потому, что она просто не могла это сделать! — настаивал на своем Глеб. — Она в отключке. И, по-моему, дело плохо. Я вызвал скорую.

— Что значит — в отключке?!

— Мы с ребятами нашли ее на полу. Она не реагирует на внешние раздражители. Абсолютно не реагирует.

Александр сжал челюсти. Тяжело опустился на стул.

— Передоз?

— Не похоже.

— Ладно… Проследи там за всем. Отвечаешь за нее головой. И отзвонись, когда узнаешь, что за х*рня с ней приключилась.

— Добро…

Двадцать шагов от одной стены до другой. За время болезни Сашки Александр прошел здесь не один километр. Он всегда находился в движении, когда нервничал. Вот и сейчас ходил. Туда — сюда. В ожидании новостей. Бросил взгляд на часы. Как и всегда, в моменты неизвестности, минуты тянулись бесконечно долго. Чтобы скоротать ожидание, набрал номер сына:

— Привет, пап! Ты сегодня опять задерживаешься?

— Привет. Боюсь, что так. Но завтра обещаю вернуться пораньше.

— Заметано! Пойдем на хоккей?

Чалый напрягся. После того, как Саша пошел на поправку, он то и дело удерживал себя от чрезмерной над ним опеки. Меньше всего ему хотелось, чтобы сын ощущал себя ущербным или неполноценным. Но перестать за него волноваться он себя заставить не мог.

— Если захочешь.

— Круто. В первый ряд?

— Бери выше! В отдельную ложу. Потом, если хочешь, можешь пообщаться с парнями в раздевалке.

— Круто. Но я бы предпочел первый ряд.

— Там такая толпа, Сашка…

— Ну и пусть. Зато весело!

— Точно… Значит, первый ряд… Ты ел? — перевел разговор мужчина.

— Конечно, па. Не беспокойся.

На телефон пошел параллельный вызов. Глеб!

— Лады. Я зайду к тебе перед сном. Хорошего вечера.

— Угу. И тебе!

Чавкая и шурша какими-то фантиками, Сашка отключился, и Александр тут же принял вызов Глеба:

— Да! Что у вас?

— Все плохо, Саша. Лия в коме. Её обследуют, но уже сейчас понятно, что шансы минимальные.

Чалый застыл. Сглотнул невесть откуда взявшийся ком в горле.

— Ты… что это такое говоришь? Я разговаривал с ней сутки назад! Она была абсолютно здорова!

— Была, да сплыла! Вот чего ты на меня орешь?! Я не гребанный доктор, Саша! Говорю тебе то, что мне самому сказали! А если у тебя есть вопросы — можешь приехать и задать их соответствующим специалистам!

— Скинь адрес больницы водителю, — после секундной заминки распорядился мужчина.

Офисный планктон расступался перед шагающим по коридору Чалым, как Красное море перед Моисеем. Возможно, поэтому он никого и не замечал. Или так было всегда? Александр вообще мало на что обращал внимание. И мало на кого. А вот Лия как-то сразу впечаталась в память. Зацепила. Молоденькая совсем. Невинная. Воспитанная в строгой мусульманской семье. Но это он потом узнал… А поначалу просто залип на тонкой грациозной фигурке. Если так разобраться, у них не было шансов встретиться. Их жизни протекали в двух совершенно разных, удаленных друг от друга плоскостях. Но, все же… все же это случилось. В очередном клубе, куда он изредка захаживал, чтобы хоть как-то снять напряжение. В толпе полуголых девиц Лия выглядела более чем скромно. И тем привлекала внимание. На ней были надеты самые простые классические темно-синие джинсы и черная водолазка. Но даже эти монашеские тряпки не могли скрыть ее безупречную фигуру — длинные ноги и высокую острую грудь.

— Че за девка? — поинтересовался у тогдашнего своего партнера Олега Кощеева.

— В первый раз вижу! — отмахнулся тот, копаясь в телефоне. — Я бы на твоем месте лучше думал, как пройти градостроительную комиссию. Если зарубят — хана нам, Чалый… Хана. Такие люди вписались под это строительство!

Александр пожал плечами:

— Кто ж знал, что этот Бахтияров — настолько принципиальная задница?

— Он в последнее время на больничный зачастил… Старый, сдает. Если бы назначили ИО — было бы нам счастье. И слушания, и нужное решение администрации… Всю процедуру бы соблюли — никто бы не прокопался. И ж*пу никому бы лизать не пришлось!

— Слушай, ну что ты заладил? — вклинился Чалый, так и не сводя взгляда с испуганной девчонки. — Что это за рефлекторная готовность прицепить к слову «ж*па» слово «лизать»? — поинтересовался с ухмылкой, чуть наклоняя голову вбок — так было гораздо удобнее наблюдать за попкой Лии, которая невольно выпятилась, когда та потянулась за соком.

— Думаю, это говорит о моей крепкой анальной фиксации. — заржал Кощей.

— Или же о скудной сексуальной фантазии. Лично я бы к слову «лизать»… подобрал бы гораздо более подходящие дополнения.

— Это какие же? — вздернул бровь Кощеев.

— Лизать можно чупа-чупс, мороженое или, например, за ухом. Я уже молчу о пальцах на ногах и прочих клиторах… А ты все на волосатую ж*пу Бахтиярова заглядываешься. Это ж надо!

— Не смешно, Саня! Вот вообще, ни х*ра не смешно! Выгорит дельце — поднимемся знатно. А нет — прикопают в леске. Сам знаешь, какие люди…

— Да, слышал я уже, слышал! Будет день и будет пища! Сейчас-то какого хрена себе вечер портить? Ты мне лучше Глеба найди. Пусть пробьет, что за девка…

— Кто о чем, а вшивый о бане! — насупился Кощей, отправляя еще одну порцию текилы в рот. — Ленка… Лен! — заорал, что есть мочи, перекрикивая музыку.

— Привет, Олежек! Что-то долго вас не было видно.

— Соскучилась?

— А как же! Ты нас один хорошим шампанским угощаешь, — рассмеялась девица.

— И еще угощу! Отчего же такую красавицу не угостить?!

— Ну, спасибо! — улыбнулась кокетливо.

— А что это с вами за девка? Вон та, темненькая… Мы ее здесь не видели.

— Кто? Лийка, что ли? Еще бы… увидел бы ты ее, когда ее дома за семью замками прячут! Первый раз в люди вышла, и то, потому что родители уехали…

— Может, познакомишь?

— Да ты че? Вам не обломится — и не мечтай. Она до свадьбы ни-ни. Говорю же — дикая.

— До свадьбы, говоришь? — задумчиво протянул Чалый. Эта малолетка, кем бы она не была, заинтриговала его по самое не хочу.

— Ну, да… У них так принято… Странные люди, ей богу!

Мысль о том, чтобы быть у женщины первым, оказалась неожиданно возбуждающей. То есть, он и до этого был на взводе, а стоило только представить, как это могло бы быть… как тесно и жарко — будто бы контрольный в голову пропустил. Кровь вскипела, наполняя тело сумасшедшим примитивным желанием.

— Сколько ей лет? — спросил зачем-то.

— Да, вроде, восемнадцать. Слушайте, ребята, я с ней детей не крестила. Что вы мне здесь за допрос с пристрастием здесь устроили?! — вдруг психанула Ленка.

— Ладно-ладно, малыш! Не сердись… — приобнял девку Кощеев, — пойдем лучше, закажем тебе шампанского, да?

В тот день Александр к ней так и не подошел. Наблюдал со стороны, нисколько не сомневаясь, что скоро… совсем скоро она будет его. Потому, что он так хотел!

— Александр Александрович, приехали.

Все еще погруженный в воспоминания, мужчина удивленно осмотрелся. Ах, да… Больница. Вышел из машины, набирая номер Глеба.

— Организуй мне доступ в палату и встречу с лечащим врачом.

— Третий этаж. Налево. Она в реанимации.

Стиснув зубы, Александр сбросил вызов и шагнул в лифт, не глядя на следующую за ним по пятам охрану.

— Где она?

— Прямо за этой дверью. Тебе нужно надеть…

Брезгливо поморщившись, Чалый натянул тесный, пропахший больничным смрадом халат. Он ненавидел этот запах. После всего, что ему пришлось пережить с Сашкой… ненавидел. Задержав дыхание, вошел в палату. Остановился возле кровати, скользнул взглядом по лежащей на ней женщине. И выдохнул со свистом. Он только сейчас осознал в полной мере, что она действительно умирает. Об этом свидетельствовала восковая бледность лица, темные провалы глаз, обострившиеся скулы и нос… И ненормальная тонкость рук, в которые были воткнуты иглы. От девочки, на которой он женился почти четырнадцать лет назад, вообще ничего не осталось. Тень… И та будто бы ускользала. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, он отвел взгляд, который тут же зацепился за темные симметричные пятна чуть повыше запястья — следы его недавней несдержанности. Не в силах больше на это смотреть, Чалый резко отвернулся, и вышел из палаты:

— Глеб, я не понял… где эти чертовы врачи? Зови всех сюда.