А в мечтах ты моя

Юлия Резник, 2022

Не каждому выпадает шанс вернуть первую любовь. Но подполковнику Семену Краснову повезло. Разыгравшаяся метель, попавшая в беду девушка, которая при более детальном осмотре оказалась той самой, несколько дней вместе с ней в плену у непогоды – и начало операции «воссоединение» положено. А там дело за малым. Нужно только расстроить свадьбу Дуни, убедить ее отказаться от работы мечты да переехать в город, в котором началась их история. И ради этого Краснов пойдёт на все…

Глава 3

Было так чудовищно жарко, что Дуня решила — она все-таки умерла и попала прямиком в ад. Интересно, почему так сразу? Разве их религия не предполагала некоторой отсрочки? А как же божий суд, как же двадцать мытарств?! Где ее адвокат — ангел? И прокурор — бес? Почему ей без суда и следствия выписали билет в одном направлении? Это же так нечестно!

Дуне стало ужасно жаль себя. Обостренное чувство справедливости не давало ей смириться с таким поворотом. Да, конечно, она не была праведницей, но и такой уж злодейкой не была. Часть своих доходов Дуня тратила на благотворительность. Раз в неделю волонтерила в центре для трудных подростков, по праздникам навещала одиноких стариков в доме престарелых, и еще… еще не стоит забывать, что она помогала выгуливать собак из приюта на Каменской.

Что же касается грехов, то тут ей и предъявить особенно нечего. Разве что любовь к красивой жизни, которая почему-то, вот хоть убейте, Дуня не видела в этом никакого смысла, порицалась религией. Что плохого в том, что она любит красивые вещи или вкусно поесть? Она же не ворует, не убивает, не врет. Зарабатывает… да, достаточно большие деньги. В конце концов, для этого она долго и упорно работала. Деньги не упали ей на голову с неба. Дуня здорово попотела, чтобы оказаться там, где она есть сейчас.

«Ага. В аду…» — будто наяву зазвучал чей-то злорадный голос.

Нет! В смысле — в положении обеспеченной, самодостаточной женщины.

Которая умерла, ага. Перед лицом которой разверзается геенна огненная. И дышит… Дышит.

Какого черта?

Испытывая непреодолимый страх, Дуня попыталась пошевелить руками и ногами. Как-то она упустила момент, в загробном мире у людей (или в кого там они превращаются?) есть руки-ноги? По всему выходило, что так. Только под тяжестью чего-то… неподъемного изменить положение тела абсолютно не получалось. Дуня поняла, что задыхается. Вцепилась руками в навалившийся на нее пресс и, наконец, открыв глаза, утонула в чужом демоническом взгляде.

Ох, как же громко она завизжала!

— Эй! Ты чего?! Дуня, это я!

«Кто — я?! Кто — я?! Твой персональный черт-сопроводитель?!» — Дуня забилась изо всех сил. Щелкнул верхний свет. И одновременно с этим нечистая сила скрутила ее по рукам и ногам.

— Прекрати орать. Ты мне сейчас всю базу перебудишь, — шепнул демон ей в ухо. Жар его дыхания опалял. Так вот, что это было. Никакая не геенна огненная. Всего лишь его дыхание, да. От которого у нее волосы на затылке привстали, чтоб выскочившим мурашкам было сподручней бежать.

— М-мне нечем д-дышать.

— Черт. Сейчас.

Он что, тут не один? Зовет напарника?

Мучитель Дуни откатился в сторону, и она с надсадным хрипом втянула воздух.

— Ты как? В порядке?

— Еще нет. М-можно, я не буду л-лизать сковородки п-прямо с-сейчас?

— Какие сковородки? — в голосе демона послышалось искреннее изумление.

— Р-раскаленные. Или у вас д-другие п-пытки заготовлены? Для них я еще тоже не вполне в форме.

— Да ты бредишь! — воскликнул демон и опять над нею навис, касаясь обжигающе горячего лба губами. Видеть она этого не видела, так как в страхе зажмурилась, но прочувствовала, кажется, каждой клеточкой. — У тебя температура. Ну-ка, давай поставим градусник.

Демон потянулся к пуговичкам на ее рубашке. Дуня, не успев обдумать то, что делает, ударила его по загребущим лапам и открыла глаза.

— Я же просто хотел температуру измерить, — насупился демон. А Дуня, как дурочка, раскрыла рот. Он ей ужасно напоминал…

— Семён? Ты что… ты тоже умер?

— Ну, почему же? Я — живее всех живых, — улыбнулся тот. — А ты все-таки бредишь.

— Нет!

— Тогда, может быть, принимаешь наркотики?

— Что?!

Дуня привстала на локтях, возмущённая до глубины души таким предположением. Взгляд Семена скользнул к разошедшимся полочкам рубашки. Ей стало еще чуточку жарче. Дуня закусила губу и, смущаясь, осмотрелась по сторонам.

Если честно, ей казалось, что интерьер в аду должен быть несколько другим. Поинтересней, что ли? Как архитектору и человеку творческому, Дуне даже стало как-то обидно за такое пренебрежительное отношение к этому вопросу.

— Принимаешь наркотики. Что-то же должно было вызвать твои галлюцинации?

Жар, который ее донимал, чуточку схлынул, сконцентрировавшись в ногах. Дуня опустила взгляд и только тогда поняла, что ей жарко лишь от того, что кто-то ее закутал в два одеяла сразу. Она дернула ногами в попытке выпутаться из душного кокона, но получилось это у неё не сразу. Чтобы выиграть время, Дуня подняла руки и потрогала зачем-то лицо. Последнее, что она помнила, как медленно-медленно спускалась с горы на своем Мерседесе. А потом обвал и… все.

— Так я жива!

— А я тебе о чем толкую?

— Семен!

— Ну, наконец-то, — белозубо улыбнулся он. — Признала. Привет-привет.

— Обалдеть. — Дуня вскочила на постели. Обхватила его мощные предплечья. Жадно шаря по изменившемуся, обострившемуся лицу взглядом. — Господи! Но как?

— Да вот так. Мимо ехал.

— Так это ты меня спас?! Ты?!

На ее требовательный вопрос Краснов лишь пожал плечами. Мол, подумаешь, невелико дело. Дуня опять растерла виски. Подумать только! Она жива… Жива! И кто ее спаситель? Ну, вот не шутка ли?

С опозданием Дуню накрыло паникой. Она с силой вжала ногти в мышцы на его руках, лбом коснулась груди и затряслась, как припадочная. Слезы брызнули из глаз. Господи, как же стыдно! Она тысячу раз представляла эту встречу. Сначала с замирающим от любви сердцем, потом страшно злясь, потом… злорадствуя, мол, вот… вот! Бросил ты меня? Бросил?! А я, посмотри, не умерла. Я дышу. Дышу полной грудью, живу. А по прошествии лет ведь тоже нет-нет, да и думала о нем. Особенно когда пришлось вернуться в эти края по работе. Но она и предположить не могла, что перед этой встречей чуть не умрет.

— Эй, ну ты чего ревешь?

— Я чуть не умерла! Имею право, — капризно скривила губы Дуня. Семен зарылся пальцами в ее волосы, заставляя чуть запрокинуть голову. Со своих восемнадцати, когда они виделись в последний раз, Дуня так и не подросла. А вот Краснов, кажется, стал еще больше. И вверх он потянулся, и вширь. Прежней осталась разве что его пиратская улыбка. И настороженный взгляд.

— Не умерла бы.

— Откуда тебе знать? — шмыгнула носом.

— Я бы не позволил, — улыбнулся сухо и… осекся, изменившись в лице.

— Ты думаешь о том вечере, правда? — прошептала Дуня. О, сколько раз она хотела с ним это обсудить! Ей не дали такой возможности. Сначала она лежала в больнице, а потом… Потом он уехал в армию, и сколько она ни билась в попытке узнать, как он — ничего у неё не вышло.

Вместо того чтобы ответить на ее довольно прямой вопрос, Семен задал свой:

— Как ты себя чувствуешь? Кажешься горячей, но это, может, и от того, что я тебя закутал.

— Еще бы, — поддержала беседу ни о чем Дуня. — Я, когда пришла в себя, решила, что нахожусь в аду! Так мне было жарко.

Семен откинул голову и захохотал. Его темные волосы оставались все такими же густыми, но на висках уже пробилась ранняя седина.

— Знаешь, думаю, большинство здешних обитателей с тобой согласились бы.

— С тем, что это — ад?

— Ага.

— А можно уточнить, где мы на самом деле? — Дуня снова огляделась по сторонам, отмечая идеальный порядок, царивший в комнате, и непритязательную обстановку.

— Мы в учебном центре сил специального назначения.

— Ух ты. Звучит внушительно.

Они уже так много друг другу сказали, но ничего из того, что хотелось. Или было на самом деле важно. Возможно, так происходило потому, что Дуне просто не верилось в реальность случившегося. А может, она просто боялась, что им совершенно не о чем говорить теперь, по прошествии пятнадцати лет.

— Наверное, ты права, — повел плечом Краснов. — Извини, здесь больше негде было лечь. Думал, перекемарю немного, да срубило.

— Ничего. Это твоя постель.

К окончанию фразы она приобрела некоторую вопросительную интонацию.

— Ага. Моя. Мне положен угол здесь. Так что, пока нет своего жилья поблизости, приходится довольствоваться.

— Ясно.

— Надеюсь, с этим не будет проблем?

Дуня метнулась взглядом к его лицу. Невольно соскользнула ниже. По мощной колонне шеи к скульптурным мышцам на груди, обтянутой черной майкой. Интересно, он так проявил деликатность, или же всегда спит одетым? Если так, то это — большая потеря.

Господи, да о чем она думает?!

— Проблем? — пролепетала, испугавшись сама себя. — С чего бы?

— Ну-у-у, я слышал, ты замуж собралась. Твой мужчина не приревнует?

— О, господи! Вова…

Дуня всполошилась, не в силах и себе объяснить, какого черта не подумала о нем в первую очередь! Он же наверняка с ума сходит. Он… И отец! А у того, между прочим, в последнее время проблемы с сердцем. Ему нельзя волноваться!

— Мой телефон! Сумочка…

— Я все забрал. Но связи нет. И когда будет — неясно.

— Боже мой. Отец наверняка меня потерял. Что же делать?

— Попробуй связаться через интернет. На базу ведет отдельный оптоволоконный кабель. — Равнодушный к ее метаниям, Краснов вышел из комнаты и вскорости вернулся с ее сумочкой. Дуня вытряхнула содержимое на постель. Схватила новенький последней модели айфон.

— Сел! Да чтоб его… У тебя нет зарядки?

Краснов покачал головой и указал на лежащую на тумбочке кнопочную Нокию. Дуня моргнула. Серьезно? Такими еще кто-то пользуется?

— Может быть, есть у кого-то из твоих…

— Подчиненных.

— Да.

— Нет. Ни у кого нет.

— Ни у кого нет айфона? — недоверчиво нахмурилась Дуня. — Это что, какой-то секретный объект? — добавила, сдобрив голос иронией. Она думала, Краснов рассмеется. Ну, или хотя бы поддержит ее шутливый тон. Вместо этого он опять пожал широкими плечами. И у нее пересохло в горле.

— То есть у тебя из-за меня будут проблемы? — поинтересовалась Дуня несколько сухо.

— Нет.

— Нет? — ей все сильней хотелось спать, но и подробностей хотелось. А еще поговорить с ним. Вернуться к прошлому, которое для него, может, ничего и не стоит. Но для нее так по-глупому до сих пор было важно, почему он с ней не связался? Почему не сообщил, в какой части служит? Неужели не верил, что она сумеет его дождаться?

— Во мне слишком заинтересованы, чтобы усложнять мою жизнь по пустякам.

Это она — пустяк? Или сама ситуация?

— Выходит, вон ты какой…

— Какой?

— Деловой. Так и хочется сказать — видишь, я всегда верила, что из тебя выйдет толк.

От непонятно откуда взявшейся горечи у Дуни стало щипать в носу. Она отвернулась. Подошла к окну, за которым из-за взбесившейся метели не было ничего видно.

— Да. Только ты в меня и верила.

В голосе Краснова Дуне почудилась ирония, за которой пряталось что-то еще. То, что заставило ее обернуться. И застыть, придавленной его тяжелым взглядом. И вот так они стояли… стояли, а бог его знает, сколько? Пока у нее не закончились силы это все выносить.

Почему ты бросил меня? Почему ты так легко меня бросил?!

И важно ли это теперь, когда прошло столько лет, когда у каждого своя жизнь, свой мир, восстановленный по кирпичику…

— Я очень рада, что у тебя все хорошо.

— Да. У тебя тоже, насколько я знаю. Сбылись все мечты?

Да. Нет… Ни черта… Моей главной мечтой был ты. Ты… ты у меня не сбылся.

— Более-менее. Слушай, очень хочется спать. Я не могла бы…

— Да, конечно. Постараюсь на тебя больше не наваливаться, — криво улыбнулся Краснов.

— Эм… — он же не планирует снова к ней лечь?

— Что-то не так? Я бы лег на диване, но тот короткий, и ноги совсем не помещаются.

Дуня покрутила в руках телефон. Вскинула ресницы. Он смотрел на нее… как-то насмешливо, что ли? Как на трусиху. И это, конечно, было ужасно глупо, но его взгляд подстегнул.

— Ничего. На этот раз я лягу поверх одеяла. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — повторил эхом Краснов, выключая основное освещение.

— И… спасибо за все. Если бы не ты, меня бы уже, наверное, и не было.

Дуня думала, он попытается опровергнуть ее слова. Сказав, что ее проблема была не такой уж серьезной. А вместо этого Краснов горько заметил:

— Один-один.

— Что?

— Один раз я чуть не отнял у тебя жизнь. Теперь счет сравнялся.