Шаукар

Юлия Рахаева, 2023

Герои книги «Хозяин степи» Оташ и Юрген повзрослели и построили свой город, о котором мечтали, а их приключения продолжаются. В новой книге их ждёт встреча с сыном небесного волка, поиск сокровищ старого кургана, путешествие на север и даже знакомство со снежной женщиной. Помогать главным героям будут сыщики из Нэжвилля и бывший опальный правитель далёкого Уасета.

Судья

I

Оташ едва ли не с ноги распахнул дверь в покои Юргена и обнаружил своего друга сидевшем на полу в окружении листов бумаги и с грифельным карандашом в руке.

— Могу я поинтересоваться, по какой такой уважительной причине мой визирь пропустил заседание министров? — проговорил шоно.

— А? — поднял голову Юрген.

— Я задал вопрос.

— Я прослушал. Может, повторишь?

— Ты прогулял заседание. Какого чёрта?

— Заседание? А какой сегодня день недели?

— Юрген, ты меня достал.

— Ну, я перепутал, Таш. Прости.

— Прости? Знаешь, Оташ может и может простить Юргена в такой ситуации, но великий шоно своего визиря — нет. Жалование за этот месяц ты не получишь.

— Хорошо, — безразлично кивнул Шу и задумчиво уставился на один из исписанных листов.

— Ты всё ещё продолжаешь заниматься не своим делом?

— У нас нет государственного сыска, так что это моё дело, — ответил Юрген. — Либо создай тайную канцелярию, как в Нэжвилле, либо не мешай мне.

— А на летний праздник в Нэжвилль ты тоже не собираешься?

— Я успею. Опять же, если ты мешать не будешь.

Ничего не ответив, Оташ ушёл, сдержав порыв хлопнуть дверью. Вздохнув, Юрген собрал все свои листочки, поднялся и отправился в покои главного ловчего. Омари сидел в кресле, вытянув ноги, в одной руке держа бокал вина, в другой какое-то письмо.

— Таш меня слушать не хочет, а мне надо кому-то это всё рассказать, потому что у меня уже мозги кипят, — с порога проговорил Шу. — Так что у тебя нет выбора.

— Это как же я удостоился такой чести? — хмыкнул амма.

— Ты всё ещё мой должник.

— Пожизненно, видимо.

Юрген бесцеремонно забрался на кровать Омари, подобрав ноги, и заговорил:

— Убиты две девушки из «Дома сладостей».

— Проститутки?

— Да. Лайла и Гулли. Обе задушены. Первой погибла Лайла. Агсар, хозяин «Дома сладостей», свалил всё на её последнего клиента, потому что нашли её в комнате борделя. Клиента зовут Нарбек, и он клянётся, что ничего такого не делал. Агсар всё равно взял с него деньги, пригрозив, что обвинит в убийстве и доложит самому великому шоно. Вряд ли бы он привёл свои угрозы в действие, но Нарбек поверил и заплатил, лишь бы Агсар отвязался. Я с этим Нарбеком встретился лично, и он только подтвердил всё, что я и так уже знал.

— А от кого ты об этом всём знаешь? — поинтересовался Омари.

— От Кима, он тоже там работает в образе Кимико, ойран из Ямато.

— Слышал, — кивнул амма.

— Так вот этот Нарбек точно не причём, к тому же, у него есть алиби на время убийства второй девушки, и я его проверил, там не придерёшься. А ещё он говорит, что когда уходил от Лайлы, она была жива-здорова и вполне довольна собой.

— Так что там со второй проституткой?

— Гулли была убита не в «Доме сладостей», а у себя в комнате, которую она снимает вместе со своим братом Самуром. Но она тоже была задушена, как и Лайла. Это не может быть совпадением. С Самуром я тоже общался. Он буквально разбит из-за смерти сестры. Она ненамного была старше него, но всё равно именно Гулли его вырастила. Ей рано пришлось повзрослеть, когда погибли их родители. Вот она и пошла продавать себя. А Самур был резчиком по дереву, но вот недавно травмировал себе пальцы. И Гулли снова стала единственным кормильцем в семье. Жаль бедолагу.

— И где же этот бедолага был, когда душили его сестру? — спросил Омари.

— Самур говорит, что Гулли работала не только в «Доме сладостей», но иногда и на квартире. Вот это был тот случай. К ней должен был придти богатый клиент, поэтому она попросила брата уйти. А когда он вернулся, то Гулли уже была мертва. Я пытался у Самура выспросить хоть что-нибудь про этого клиента, но он знает только, что это довольно высокопоставленный человек и что, мол, ему нельзя появляться в борделе. Репутацию портить не желает. Самур его в ту ночь не видел.

— А соседи?

— А ты соображаешь, — улыбнулся Юрген, но затем снова погрустнел. — Поговорил я с соседями. Но, увы, спали все. Что дальше делать — ума не приложу. Вот смотри.

— Смотрю. Может, тебе вина налить?

— Нет, мне надо оставаться трезвым. Так вот. Если предположить, что Гулли задушил этот богатый клиент, то значит, и Лайлу тоже он. Но тогда неувязочка. Почему к Гулли он пошёл домой, чтобы не портить репутацию, а к Лайле заявился в бордель?

— Так а видели его в борделе? — спросил амма.

— Получается, что нет. Вот тоже вопрос. Как он проник в «Дом сладостей» незамеченным? Ещё один воин-айни, что ли? Ким говорит, что это вряд ли. В Шаукаре сейчас нет никого из Ямато, кто мог бы похвастаться такими способностями, ну, кроме него самого. Короче, я запутался и не знаю, что делать.

— Приставить охрану к каждой проститутке не вариант?

— Да их там ещё человек десять. Если Оташ узнает, куда я послал стражников, он меня не только жалования лишит, а самого отправит в «Дом сладостей» работать на пару с Кимом.

— Я бы на это посмотрел, — усмехнулся Омари.

— Заткнись, извращенец.

— Но хотя бы кого-то одного ты можешь туда отправить?

— Один там уже есть, это сам Ким, однако Лайлу и Гулли это не спасло.

— Неплохо было бы выяснить, что это за высокопоставленный клиент, как ты считаешь?

— Неплохо. Но как?

— Ты же умный, Юрген. Ты мне сокровища в гробнице нашёл. Ты потом меня перехитрил. Куда всё подевалось?

— Тогда скажи мне, главный ловчий крокодил, с кем ты тут уже успел закорешиться?

— В Шаукаре?

— Во дворце.

— Да так, с парой-тройкой человек.

— Вот узнай у этой пары-тройки, кто ходит к проституткам. А я с Нараном поговорю. Если этот человек такой высокопоставленный, то он точно живёт во дворце.

Нарана Юрген перехватил в коридоре. Тойон великого шоно явно куда-то спешил.

— Стой, дело есть, — Шу схватил его за руку.

— То самое дело, из-за которого ты сегодня не пришёл на заседание министров? — отозвался Наран.

— Ну, хоть ты не ёрничай.

— Не могу, — улыбнулся думен. — Пошутить над вами с Оташем — это же то, ради чего я по утрам просыпаюсь.

— Скажи мне, шутник, кто из министров ходит в бордель?

— Ты эти вопросы Кимико задавай. Мне никто из министров ничего такого не рассказывает. Да и думается мне, что никто из них в «Дом сладостей» не заявится. По крайне мере, под своим именем.

— А, может, не в «Дом сладостей», а просто поразвлечься куда-то?

— Да говорю же, они со мной этим не делятся. Боятся, что я заложу их тебе или шоно.

— Может, ты сам узнавал?

— Милый мой Юрген, зачем мне эта информация? Мне совсем неинтересно, кто из министров с кем спит в свободное от работы время.

— А вот это зря. Если кто-то из женатых министров изменяет жене, то ты мог бы этим воспользоваться.

— Обязательно возьму твои слова на заметку, но сейчас можно я пойду? В отличие от тебя, у меня есть дела поважнее проституток.

— Слушай, а на заседании кто-нибудь про меня говорил? — спросил Шу.

— Отгадай.

— Михат?

— В яблочко. Кстати, он счёл своим долгом сообщить всем, что визирь последнее время зачастил в «Дом сладостей». Михат правда думает, что ты там проводишь свой досуг с Кимико.

— То есть он в курсе про существование Кимико?

— Выходит, что так.

Расставшись с Нараном, Юрген направился в то крыло дворца, где располагались покои министров и их семей. Кроме приближённых к великому шоно людей, таких как Алтан или Бальзан, во дворце имели право жить только министры или чины, приравненные к ним. Михат нашёлся в холле с фонтаном, идею которого при постройке дворца Юрген позаимствовал из Фейсалии. Министр был занят чтением каких-то бумаг.

— Добрый день, — поздоровался Шу, изобразив улыбку.

— Господин визирь, — Михат ответил с такой же фальшивой радостью.

— Я не думал, что министр просвещения окажется знаком с Кимико.

— Вы ошибаетесь, — ответил тот. Михат был одним из немногих, кто перенял от нортов обращение на вы.

— Откуда же тебе о ней известно?

— Я должен знать о подобном, чтобы не допускать некоторых вещей во вверенных мне учебных заведениях.

— То есть сам ты никогда не бывал в «Доме сладостей»?

— Разумеется, нет.

— Откуда же тогда тебе известно, что я там бываю?

— Не обязательно там бывать, чтобы знать.

— И всё-таки откуда?

— Инспектор Казим был там. Он проверял личность одного из тех, кто устроился на работу в школу. Вы же сами понимаете, что учитель не может посещать подобное заведение. У вас всё, господин, визирь? У меня есть дела, с вашего позволения.

— И часто Казим туда ходит? — спросил Юрген.

— Сколько потребуется. Вас разве волнует, что о вашей связи с проституткой стало всем известно?

— Нет, меня подобные вещи не волнуют, — ответил Шу и направился обратно в сторону своих покоев.

Вернувшись к себе, Юрген подошёл к двери, соединявшей их с Оташем покои, и прислушался. Если шоно и был там, то точно один. Шу открыл дверь. Оташ сидел на полу и точил кинжал.

— Значит, ты не занят, — заходя, проговорил Юрген.

— Занят, — ответил шоно. — Во-первых, я привожу в порядок оружие, во-вторых, я думаю. А ты мне мешаешь.

— И о чём же ты думаешь?

— А что, ты уже поймал душителя?

— Нет, не поймал. Скажи, Таш, ты жутко злишься на то, что у тебя визирь мало того, что взяточник и бездельник, так теперь ещё и развратник?

— Не жутко.

— Но злишься.

— Мне плевать, какие слухи о тебе могут ходить, если только это не является правдой.

— Ты что, правда, думаешь, что я могу пользоваться услугами Кима?

— Не думаю.

— Я общаюсь с ним, потому что хочу найти убийцу. Между прочим, очень может быть, что он живёт во дворце.

— Убийца? — Оташ поднял глаза на Юргена.

— Да. У второй убитой девушки был высокопоставленный клиент как раз в ту ночь, когда её задушили. Вдруг она что-то такое про него узнала? Или шантажировать начала?

— А первая девушка тогда причём?

— Не знаю. Может, они обе его обслуживали. А, может, он решил избавить Шаукар от проституток. Очистить, так сказать.

— Он псих?

— А вдруг? Михат вот, например, так сильно печётся о репутации учителей, что в курсе того, кто работает в «Доме сладостей».

— Ты ещё Михата обвини в убийствах.

— Я пока никого не обвинял.

— Меня настораживает твоё «пока».

— Вот когда я узнаю, кто из министров ходит к проституткам, тогда…

— А что, они все представляются перед тем, как в постель с ними лечь? Доброй ночи, уважаемая, я министр. Давайте приступим.

— Нет! — засмеялся Юрген. — Конечно, они там инкогнито. Но Омари обещал узнать.

— Нашёл, кого просить.

— Он зато соглашается мне помогать.

— Потому что ему лишь бы не работать.

— Таш, вот раньше когда ты на меня злился, мы с тобой дрались. Почему сейчас мы этого не делаем?

— Потому что ты дерёшься нечестно, и я совсем не хочу отключаться из-за твоих штучек.

— Это было всего один раз. Я тогда не рассчитал. И я извинился. И вообще я могу этим не пользоваться.

— Не можешь. Это у тебя уже механически выходит.

— Ты боишься, что ли? — удивился Юрген.

— Нет, — усмехнулся Оташ, — до этого пока не дошло.

— Но ты всё ещё сердишься.

— Конечно, сержусь. У меня визирь не выполняет свои обязанности. Ещё раз учудишь что-нибудь подобное, и визирем станет другой человек.

— Ты же несерьёзно сейчас?

— Совершенно серьёзно. Ты мой брат, это верно, но визирем может быть и кто-то другой.

— Это кто же?

— То есть ты собрался продолжать в том же духе?

— Нет.

— Надеюсь, что это так.

С Омари Юрген вновь встретился уже ближе к вечеру. Довольный собой главный ловчий сам явился в покои визиря.

— Что узнал? — спросил Шу.

— В «Доме сладостей» действительно пару раз бывал один из министров, — ответил Омари. — Это Дарын.

— Министр торговли? — удивился Юрген.

— А что, он не человек, по-твоему?

— Ну, допустим. Больше никто?

— Из министров нет. Но вот есть ещё сын казначея, Улмес. Вот он очень любит это дело, но не ходит в «Дом сладостей», потому что боится опорочить честное имя своего папаши и лишиться денег. Улмес встречается с девочками в других местах.

— Кто-то ещё или только эти двое?

— А где моё спасибо?

— Так это всё, что ты узнал?

— Нет. Ходят слухи, но это только слухи, что некий Казим, который работает на Михата, ходит в «Дом сладостей» не только по работе, и не только в «Дом сладостей».

— Теперь спасибо, — кивнул Юрген. — Но денег от меня не жди, меня Оташ жалования лишил.

— Да я и не ждал, — усмехнулся Омари. — Что ты теперь с этим всем делать собираешься?

— Надо как-то выяснить, в какое время Дарын и Казим бывали в «Доме сладостей» и не являлся ли Улмес клиентом Гулли. Попрошу Кима и Самура мне помочь. Вдруг они их опознают?

— Ты собрался привести их во дворец?

— Я подумаю. Но вообще… Если Оташ узнает, то мне конец.

— Отправит в бордель работать?

— Снимет меня с должности.

— Нет, это вряд ли.

— Таш сам мне это сказал.

Омари присвистнул.

— И кого он назначит на твоё место?

— Не тебя, не надейся.

Ранним утром Юргена разбудил слуга, который, извиняясь, сообщил, что для визиря срочное письмо. Развернув бумагу и увидев слова на языке айни, Шу почувствовал, как мороз бежит по коже. Предчувствия его не обманули: Ким сообщал, что убита ещё одна девушка из «Дома сладостей». Вскочив с постели, Юрген быстро засобирался. Одевшись, он заглянул к Оташу, который тоже уже не спал.

— Третье убийство, Таш, — проговорил Шу. — Я иду туда.

— Если я скажу тебе не ходить, это ведь тебя не остановит? — отозвался шоно.

— Если прикажешь и запретишь, то остановит. Но я прошу тебя этого не делать.

— Иди. Только не забывай о своих прямых обязанностях.

Кивнув, Юрген буквально выбежал из комнаты. Ким ждал его вместе с хозяином «Дома сладостей». Сейчас айни выглядел как Кимико.

— Так это и правда какой-то душитель, господин визирь? — обеспокоенно спросил Агсар.

— Правда, — ответил Шу. — Кто на этот раз?

— Ивет, — сказал Ким. — Снова задушена. Здесь, в одной из комнат.

— Ивет? Она норт?

— Она вроде бы родом из Яссы, но очень похожа на норта.

— Кто был её последним клиентом?

— Один уважаемый человек, — ответил Агсар.

— А имя у этого уважаемого человека есть?

— Он точно не убийца, — замялся хозяин.

— С чего такая уверенность?

— Я давно его знаю. Господин визирь, если я раскрою его имя, пострадает его репутация. А потом пострадаю я.

— Это Дарын?

— Нет, — округлил глаза Агсар. — Откуда ты про него знаешь?

— Значит, это Казим?

— Ох, ты ж! — глаза хозяина стали ещё больше.

— Ясно. Видишь, ты мне ничего не говорил. Можешь расслабиться. Ким, а ты его раньше видел здесь?

— Видел, — ответил тот. — Он мне не нравится.

— А что, он хотел и с тобой?

— Хотел, — кивнул Ким. — Я отказалась.

— Когда Казим ушёл? — спросил Юрген Агсара.

— Ночь ещё была, — задумался хозяин. — Часа три или четыре.

— А когда вы обнаружили, что Ивет мертва?

— Так не сразу. Одна из девочек в комнату заглянула и как завизжит.

— Я немедленно написала тебе, — добавил Ким.

— Господин визирь, пойдёшь на тело смотреть? — спросил Агсар. — Или можно забирать?

— На тело пойду смотреть я, — послышался знакомый голос в дверях.

— Ты? — обернувшись, воскликнул Юрген. В «Дом сладостей» зашёл Альфред Брунен собственной персоной. Следом за ним появился Элинор и с улыбкой поздоровался.

— Всем доброе утро, — проговорил Альфред.

— Как ты узнал? Зачем ты…

— Я прибыл по просьбе великого шоно, чтобы расследовать убийства.

— Как по просьбе шоно?

— Он написал мне. Я немедленно приехал.

— Оташ? Написал?

— Что тебя удивляет?

— Так кто пойдёт на тело-то смотреть? — вмешался Агсар.

— Господин из Нэжвилля пойдёт, — ответил Юрген. — А мне здесь больше делать нечего.

Ким догнал его уже на улице, быстро идти ему мешало длинное одеяние.

— Стой! Ты что так быстро убежал? — спросил он.

— Ничего. Я просто злюсь, — ответил Юрген.

— На сыщика? Это же он тогда Кайсара арестовал, я правильно помню?

— Правильно. Но злюсь я не на него. Вернее, и на него тоже. Но больше на Оташа.

— За то, что он его вызвал?

— Да. И мне не сказал!

— Так ты, наверное, был против.

— Я и был!

— Но этот человек — сыщик. Он должен разбираться в этом всём.

— Ты за этим за мной бежал?

— Знаешь, я не думаю, что это Казим.

— Почему?

— Нет, я допускаю мысль, что он спятил из-за своей профессии, но он в самом деле любит то, зачем он сюда приходит. Он был уже с несколькими девочками, ему разнообразия хочется. И тот факт, что он противен лично мне, не делает его убийцей. Он просто лицемер.

— А Дарына здесь этой ночью не было случайно?

— Это который?

— Это министр торговли.

— Думаешь, он представился?

— И ты туда же.

— Ну, опиши его. Если Агсар знает, как его имя, то я могу и не знать.

— Он невысокий, чуть полноватый, немного лысеющий. Лицо гладкое, доброжелательное. Одет всегда с иголочки. Перстень у него ещё такой…

— С лошадиной головой?

— Да, точно. Ты его видел?

— Видел, — Ким заулыбался и прикрыл рот ладонью.

— Он твой клиент?

— Да. Только не надо, наверно, об этом распространяться.

— У меня сейчас мир перевернулся, — проговорил Юрген. — Я даже забыл, что злюсь.

— Этой ночью его тут не было, — продолжал улыбаться Ким. — Прошлой был.

— Ой, я представляю его лицо на заседании министров, когда Михат заявил, что я хожу в «Дом сладостей» к Кимико. Бедный.

— Ты? Ко мне? В смысле как клиент?

— Ну да.

— Я бы тебе отказала.

— Что? Это почему ещё?

— Это моё дело, — усмехнулся Ким.

— Слушай, ты расскажи там Альфреду всё, что знаешь, — вздохнул Юрген. — Он умный. Может, он быстрее найдёт убийцу.

— Расскажу, — кивнул айни.

Возвращаться во дворец Шу сейчас совсем не хотелось, но он понимал, что оттягивать разговор с Оташем было глупо. Ким ушёл в «Дом сладостей», а Юрген заметил уныло стоявшего на углу улицы Самура.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Шу.

— Я узнал, что Ивет убили, — грустно ответил парень. Он казался совсем юным, хотя ему и было уже больше двадцати. Его дэл выглядел совсем потрёпанным и кое-где даже испачканным.

— Ты знал её?

— Я всех там знаю. К тому же сейчас я устроился туда на подработку. Агсар меня взял по старой памяти. На складе я помогаю. Куда сладости привозят. Ну, настоящие которые. Пастила там и всякое такое.

— Этой ночью ты здесь был?

— Да я спал прям на складе. Так умаялся, что домой не пошёл. Теперь мне так плохо, — Самур вздохнул.

— Хочешь, пойдём со мной, и я тебя угощу горячим чаем? — предложил Юрген.

— Так всё закрыто ещё. Рань такая.

— Я во дворец тебя зову, дурик.

— Во дворец? Прям в сам?

— Прям в сам.

— А это можно?

— Ты забыл, кто я?

— Визирь.

— Так пойдём?

Самур робко кивнул. Юрген решил, что сейчас приводить этого парня в свои покои было бы равносильно самоубийству, поэтому отправил его на кухню и попросил напоить и накормить. Сказав Самуру никуда не уходить, пока он его не отпустит, Шу направился к Оташу. Тот уже успел потренироваться и как раз вернулся в покои.

— Ты так и не собирался мне сообщать, да? — проговорил Юрген.

— Это ты про Альфреда?

— Ты невероятно проницателен.

— А смысл? Ты же упёрся.

— То есть ты в меня ни капельки не веришь? По-твоему я сам не мог найти убийцу?

— А кто ещё вчера мне говорил, что у нас нет сыска? Вот тебе сыщик. Пусть занимается своим делом, а визирь должен заниматься своим.

— Или визирем станет кто-то другой, да?

— Не заводись.

— Знаешь, кто был последним клиентом убитой сегодня проститутки?

— И кто?

— Казим.

— Кто это?

— Как кто? Он на Михата работает.

— А, этот Казим. И что? Ты его хочешь обвинить? Для начала узнай хотя бы, где он был во время предыдущих убийств. Или знаешь что? Пусть это всё узнаёт Альфред. А ты, будь так добр, разберись с вопросами поставки хлопка в Нэжвилль и Сверигию. Там какие-то нерешённые проблемы у Дарына.

— У Дарына? — Юрген хмыкнул.

— Что не так?

— Ничего, — покачал головой Шу. — Я разберусь, господин великий шоно.

Дарын, если и был не очень рад видеть визиря, то виду не показал. Юрген не стал никого тянуть за хвост и сразу перешёл к делу, не к тому, что так интересовало его самого, а к тому, каким ему положено было заниматься по должности. Когда же со всеми вопросами, касающимися поставок хлопка, было покончено, Шу проговорил:

— Мы же с тобой друзья?

— Конечно, господин визирь, — отозвался Дарын.

— Тогда я считаю своим долгом предупредить тебя об опасности.

— О какой? — не понял министр.

— Ты же слышал о том, что произошло в «Доме сладостей»?

— Краем уха.

— Послушай, дела обстоят очень серьёзно. Великий шоно вызвал сыщика из тайной канцелярии Нэжвилля, чтобы тот расследовал эти убийства. Я этого сыщика очень хорошо знаю. Зовут его Альфред Брунен, и он уже успел тут всем глаза намозолить, когда искал бежавшего из Нэжвилля циркача-убийцу. Так вот он снова здесь. Поверь мне, его дотошности и скрупулёзности может позавидовать любой счетовод.

— Я всё ещё не понимаю, для чего ты мне это всё говоришь.

— Всё ты понимаешь. Я же помочь тебе хочу. Альфред будет совать свой нос всюду. Вообще всюду. Понятие о частной жизни ему не знакомо. Он выведает обо всех, кто посещал «Дом сладостей».

— Но…

— Да, я всё знаю. Да, Кимико мне об этом рассказала. Но прошу тебя, не бери в голову, я не являюсь её клиентом, клянусь тебе. Наше с ней общение только дружеское.

— И зачем же она…

— Рассказала мне? Чтобы защитить тебя, конечно! Она прекрасно понимает, что сейчас начнётся с появлением сыщика из Нэжвилля. В её уме ты же не сомневаешься? — Дарын покачал головой. — Так вот я тоже хочу тебе помочь, как и Кимико. Тебе нужно алиби. Знаешь, что это?

— Догадываюсь.

— Понимаешь, если Кимико тебя не выдаст, то за Агсара поручиться никто не может. Альфред его запугает, и всё, пиши пропало. Давай, рассказывай мне, где ты был в те ночи, когда убивали девушек. Только честно, иначе я тебе не смогу помочь. Нам надо сочинить, что ты будешь говорить Брунену, если тот вдруг до тебя докопается.

— В ту ночь, когда убили первую девушку, я был дома, — проговорил Дарын. — Здесь, во дворце.

— Кто это может подтвердить? — поинтересовался Юрген.

— Слуги меня видели.

— Отлично. А когда убили Гулли?

— Я был с Кимико, — слегка краснея, ответил Дарын.

— Но ты понимаешь, что для Брунена это не доказательство твоей невиновности, а как раз наоборот?

— И что же мне делать?

— Хочешь, прикрою тебя?

— Это как?

— Ну, к примеру, могу сказать, что мы с тобой той ночью в карты играли.

— Ты правда так скажешь?

— Почему нет?

— Но что ты попросишь за это?

— Не бойся, ничего страшного. Просто, если мне вдруг понадобится твоя помощь, я обращусь за ней.

— Договорились, — кивнул Дарын.

— Этой ночью убили Ивет. Ты, как я понимаю, был во дворце.

— Верно. И снова слуги подтвердят.

— Хорошо. А ещё у меня к тебе вопрос. Ты встречал в «Доме сладостей» Казима?

— Вообще? Да, встречал.

— И что, он не возмущался твоему распутному поведению?

— Он бы и мог, если бы я сам не видел его с девочками, — усмехнулся Дарын.

Расставшись с министром, Юрген вспомнил о Самуре, которого он оставил на кухне. Пришло время поговорить с несчастным парнем. Брат погибшей Гулли был накормлен, напоен и смиренно дожидался визиря.

— Пойдём, — заглянув на кухню, позвал его Шу.

— Спасибо за угощение, — поблагодарил Самур.

— Мне нужна твоя помощь, — остановившись в коридоре, проговорил Юрген.

— Помощь? — удивился парень.

— Ты ведь знаешь, что я хочу найти убийцу твоей сестры?

— Знаю и очень благодарен тебе.

— Я хочу выяснить, с кем из богатых клиентов встречалась Гулли. Ты ведь мог кого-то из них видеть.

— Наверное, мог, — пожал плечами Самур.

— Ты сейчас пойдёшь во двор и будешь ждать, сколько потребуется. А я приведу туда одного человека. Ты посмотришь на него и после скажешь, не видел ли с ним свою сестру.

— И долго придётся ждать?

— Тебе надо на работу?

— Да. Мне не на кого больше рассчитывать.

— Держи, — Юрген достал из кармана пару серебряных монет. — Потом получишь в пять раз больше.

— Мне немного неловко… — ответил Самур, но деньги взял.

Проводив парня во двор, Шу отправился разыскивать Казима. К счастью, инспектор был во дворце. Казим напоминал Юргену большую тощую рыбу с выпученными глазками. Изобразив наиболее искреннюю улыбку, Шу подошёл к инспектору и проговорил:

— Хорошо, что ты здесь, Казим, у меня к тебе крайне важное дело.

— Визирь? — сарби слегка поклонился.

— Ты ведь не можешь не знать, что произошло в «Доме сладостей».

— Увы.

— А как тебе самому это местечко?

— Пренеприятнейшее.

— Послушай, то, о чём я хочу поговорить, не должен никто услышать. Давай выйдем во двор.

Казим кивнул. Когда они вышли, Юрген продолжил:

— Великий шоно вызвал в Шаукар сыщика из Нэжвилля. Альфред Брунен, может, слышал?

— Слышал.

— Он уже начал всюду совать свой нос. Когда он прознает о твоих излюбленных способах проведения досуга, это только дело времени.

— Что?

— Не делай вид, что ослышался. Я всё знаю. Поверь мне, мы с тобой в одном седле.

— Но… — Казим заметно побледнел.

— Я сам хожу в «Дом сладостей», ты же знаешь. Великому шоно это, конечно, не нравится. Но одно дело, когда это слухи, которые распространяет твой начальник, и совсем другое — если до этого докопается сыщик. И представляешь, что будет, если Михат узнает, что ты посещаешь это пренеприятнейшее заведение не только по работе?

— Чего ты хочешь? — не выдержал инспектор.

— Ивет убили.

— Что? Как? Она же… я же…

— Да, её задушили после твоего ухода. На кого подумает Брунен, когда дожмёт Агсара и тот тебя сдаст?

— Я буду всё отрицать.

— Надо не просто отрицать, надо это как-то доказать.

— Что доказать?

— Что тебя там не было и что это просто злые наговоры.

— И каким образом ты предлагаешь мне это доказывать? — спросил Казим.

— Тебе надо заручиться поддержкой влиятельного человека, — ответил Юрген.

— Это кого же?

— Меня, конечно! — улыбнулся Шу. — Предлагаю нам заручиться поддержкой друг друга. Будем всем говорить, что провели эту ночь вместе.

Глазки Казима выпучились ещё больше, и Юрген всерьёз забеспокоился, не выпадут ли они из орбит.

— То есть как это вместе? — воскликнул инспектор.

— Ну, предположим, мы допоздна беседовали об открытии ремесленного училища. Ты рассказывал мне об учителях, о профессиях. Ни о каком посещении «Дома сладостей» и речи быть не могло. Агсар тебя, конечно, знает, потому что бывал ты у него исключительно по работе. И, разумеется, Агсар тебя недолюбливает, вот и оговорил. И как ты думаешь, кому поверят больше: Агсару или мне? Ты ещё учти мои натянутые отношения с Михатом, о которых всем известно. Но даже несмотря на это, я буду тебя защищать.

— Хорошо, — кивнул Казим.

— Есть ещё один момент. Другие ночи, в которые убили Лайлу и Гулли. Ты где был? Может, тебе нужно ещё что-то прикрыть?

— Когда убили Лайлу, я был дома, и это могут подтвердить слуги. А вот с Гулли… — Казим замялся.

— Что такое?

— Я был с ней незадолго до этого.

— Тебя кто-нибудь видел? — оживился Юрген.

— Не уверен.

— Её брат?

— Говорю же, я не уверен.

— Значит так. Нам надо что-то с этим решить.

— Что, хочешь предложить опять провести ночь с тобой? — Казим заметно нервничал.

— Ты был у неё дома, ведь так?

— Так.

— Ну, соседи точно ничего не видели, я с ними уже говорил. Остаётся брат, но и с ним, я думаю, можно будет договориться. Ты ведь знаком с Омари?

— Только шапочно. Он человек не моего круга.

— Тут не поспоришь, он не скрывает своей любви к развлечениям, в отличие от тебя.

— К чему ты спросил про него?

— К тому, что он достаточно беспринципен, чтобы обеспечить тебе алиби, если ему заплатить.

— Но я не хочу говорить, что проводил время с Омари!

— Как ты думаешь, что сильнее повлияет на твою репутацию: общение с Омари, которого сам великий шоно назначил главным ловчим, или ночь с проституткой?

— Ладно, — вздохнул Казим. — Убедил.

— Я договорюсь с Омари.

— Но с чего ты будешь так мне помогать?

— С того, что я прекрасно понимаю, что в случае чего, ты потащишь меня за собой на дно, а я туда не хочу. Я слишком хорошо знаю, что такое гнев великого шоно, чтобы не иметь ни малейшего желания его провоцировать.

— Значит, мы договорились, господин визирь?

— Договорились, господин инспектор.

Когда Казим удалился, Юрген подошёл к скрывавшему за одной из колонн Самуру.

— Ну, как, ты видел его раньше? — спросил Шу.

— Видел, — сжимая кулаки, ответил тот. — Он был тогда с Гулли, и потом она умерла. И с Ивет он был этой ночью. Это он, я уверен, что это он.

— Послушай, но почему он встречался с Гулли на квартире, а с Ивет — в «Доме сладостей»?

— Да потому что он заплатил Агсару за молчание! Я сам видел! А Ивет принимала только в «Доме сладостей».

— Успокойся и ничего не предпринимай. Доверь это дело мне и господину Брунену. Чтобы обвинить Казима, нужны будут веские доказательства. Поверь, мы их отыщем. Ты слышишь меня?

— Слышу, — тихо ответил Самур.

II

Юрген ещё очень хотел побеседовать с сыном казначея Улмесом, о котором ему рассказал Омари, но во дворце того не оказалось, и Шу уже хотел вернуться в свои покои и спокойно пообедать, но, выглянув в окно, увидел, как во дворец возвращались Альфред и Элинор. Решив не откладывать разговор с ними в долгий ящик, Шу решительно вышел им навстречу.

— Зайдёте ко мне? — предложил Юрген.

— Позволь узнать, для чего? — поинтересовался Брунен.

— Пока вы не приехали, расследованием занимался я. Если тебе не интересно, что я смог узнать, то можешь не заходить.

— А я уж решил, что ты сознательно будешь скрывать от меня всю информацию.

— Знаешь, меня, конечно, бесит, что Оташ вызвал вас, но я очень хочу поскорее найти убийцу, поэтому давай поговорим. Вставлять тебе палки в колёса я не собираюсь.

— Хорошо, давай.

Втроём они зашли в покои визиря, и Юрген рассказал обо всём, что знал сам, не скрывая практически ничего.

— То есть ты полагаешь, что это может быть Казим? — внимательно выслушав его, проговорил Альфред.

— Я не знаю, — пожал плечами Юрген. — Это ты у нас сыщик, тебе делать выводы. Только должен тебя предупредить, когда будешь беседовать с ним, будь готов к тому, что Казим станет отрицать свою связь с проститутками.

— Это меня вряд ли бы удивило.

— Но тебя, возможно, удивит, каким образом он будет прикрывать свой, ну ты понял.

— И что же он может такого сообщить?

— Он скажет, что этой ночью был со мной.

— Что? — явно не понял Брунен.

— Мы с ним этой ночью мило беседовали о ремесленном училище. Казим уверен, что я смогу это подтвердить. А когда убили Гулли, он пил вино с Омари. Разумеется, наш главный ловчий тоже это подтвердит, если я его попрошу.

— Может быть, ты ещё что-то не договорил?

— Да, есть немного. В ночь, когда убили Гулли, Дарын играл со мной в карты.

— Допустим. А в остальные ночи что делал Дарын?

— Был во дворце, и слуги могут это подтвердить.

— А где же на самом деле был министр торговли, когда убивали Гулли?

— Разве Ким тебе не рассказал?

— Рассказал.

— То есть ты меня проверяешь?

— Ты сам меня вынуждаешь.

— Но ты согласен, что Дарына можно вычеркнуть из числа подозреваемых? Не мог он и с Кимико ночь провести, и к Гулли сбегать, чтобы придушить.

— Согласен.

— Остаётся ещё Улмес, — сказал Юрген.

— Думаешь, кто-то из убитых проституток могла его шантажировать? — предположил Альфред.

— Всё может быть. Неплохо бы узнать, где он был в ночи убийств. Я могу проделать это точно так же, как с Дарыном и Казимом.

— Могу я сказать? — поднял руку молчавший до сих пор Элинор.

— Конечно, — кивнул Брунен.

— Юрген, вот ты говорил про брата одной из убитых девушек.

— Самур, — отозвался Шу. — Брат Гулли.

— Верно. Ты упомянул, что он будто бы опознал Казима.

— Опознал.

— И Казим понимает, что брат может его выдать.

— Я понял, к чему ты клонишь, Элли, — вмешался Альфред. — Считаешь, что этот парень в опасности?

— Если вдруг окажется, что этот Казим и в самом деле убийца, то он вполне может избавиться от ненужного свидетеля.

— Я сказал Казиму, что с братом можно будет договориться, — произнёс Шу.

— Пожалуй, я соглашусь с Элли, — ответил Брунен.

— Можно отправить одного из стражников в «Дом сладостей», чтобы присмотрел за Самуром. Парень устроился туда на работу, — сказал Юрген. — Одного, думаю, Оташ мне простит.

— Отправь, — кивнул Альфред.

— Ты станешь возражать, если я захочу пообщаться с Улмесом? — спросил Шу.

— Почему я должен возражать?

— Это твоё расследование.

— Конечно моё, это бесспорно.

— И?

— Ты можешь общаться с кем угодно, это твой город, твоя страна, — усмехнулся Брунен.

— Знаешь, мы с тобой никогда не сможем договориться.

— А зачем нам с тобой договариваться?

— Ты, может быть, думаешь, что я держу на тебя зло за тот случай десять лет назад?

— Какой случай? — вдруг спросил Элинор.

— Ты не хватался перед своим помощником? — поинтересовался Юрген.

— Здесь нечем хвастаться, — ответил Альфред.

— Но что случилось десять лет назад? — снова задал вопрос Акст.

— Он толкнул меня, я упал, сильно ударился головой и потерял память, — ответил Шу.

— Как же так вышло? — всплеснул руками Элинор.

— Альфред спустил собак на моего волка.

— Я ничего не понимаю, — проговорил Акст.

— Ну, он тогда был пастухом, а у меня был мой ручной волк, я его воспитал. Овцы напугались, и Альфред спустил собак. Я кричал ему, что этой мой волк, что он не тронет овец, а он не поверил. Я ему даже приказывал, но он не подчинился. Тогда он меня и толкнул.

— Ты забыл упомянуть, что у тебя в руке был пистолет, который ты направил в мою сторону, — холодно произнёс Брунен.

— Да ты выбил его у меня своим кнутом!

— А я должен был стоять и смотреть? Потом ты запросто мог выстрелить в моих собак, чтобы спасти своего волка. Я ни о чём не жалею.

— Но память же потом вернулась к тебе? — осторожно спросил Элинор.

— Вернулась, — кивнул Юрген. — И зла я не держу.

— Это так заметно, — усмехнулся Альфред.

— Господин Брунен, разрешите, я пойду, узнаю, как там насчёт наших покоев? — вдруг попросил Акст.

— Ступай.

— Но я не держу зла и это правда, — сказал Шу, когда Элинор ушёл.

— По всей видимости, он теперь будет на меня сердиться, — задумчиво проговорил Альфред.

— Элинор? На что? На то, что было десять лет назад?

— Я не рассказывал ему о том, чем я занимался в Шоносаре. Он просто знает, что я здесь провёл отрочество и юность. Я не говорил, что был пастухом. Не считал, что об этом необходимо упоминать.

— Он просто твой помощник или вы друзья? — задал вопрос Юрген.

— Не надо было тебе ворошить прошлое, — сказал Брунен и покинул комнату.

Потайная дверь в соседние покои открылась, и появившийся Оташ проговорил:

— Я собираюсь пообедать. Ты со мной?

— Ты подслушивал, что ли? — отозвался Шу.

— Пф, делать мне больше нечего.

— Ты зовёшь меня обедать вместе, значит, ты перестал сердиться! — радостно воскликнул Юрген.

— Надеюсь, ты разобрался с Дарыном и поставкой хлопка?

— Конечно, мой повелитель.

— Тогда иди сюда, я жрать хочу.

— Дай мне минутку.

— Что ещё?

— Мне надо дать одно распоряжение, и мы можем обедать.

— Давай, и я тебя жду.

Юрген приказал одному из стражников проследить за Самуром и защитить его в случае опасности, а затем вернулся к Оташу.

— Кажется, мы с Альфредом ещё больше разругались, — проговорил Шу, когда слуги подали обед.

— Ты же говорил мне тот раз, что у вас перемирие, — ответил шоно, принимаясь за жареное мясо.

— Ну, говорил. Только это было давно. До того, как ты вызвал его расследовать убийства.

— То есть ты всё-таки лезешь в это дело и поэтому вы поругались?

— Не поэтому. Я вспомнил о том, что произошло десять лет назад, и оказалось, что Элинор был не в курсе того, что Альфред работал пастухом. Теперь не знаю, что там у них. Если Акст не просто помощник, а ещё и друг для Брунена, то ему может стать обидно. Получается, что Альфред не доверяет ему. Может, думал, что Элинор смеяться над ним будет. Глупо всё как-то. Акст ушёл явно расстроенный, и Брунен теперь считает, что это моя вина.

— Скажи мне, эне, а зачем тебе понадобилось вспоминать о тех событиях?

— Так я подумал, что Альфред с тех пор на меня за что-то злится.

— По-моему, это ты на него с тех пор злишься.

— Вовсе нет! Я и ему так сказал. Что зла не держу.

— Да, ты не злопамятный, ты просто злой и память у тебя хорошая, — хмыкнул Оташ.

— Я не злой! Дурак ты.

— Да я знаю, что ты не злой. Но тебе давно пора отпустить то, что тогда произошло, и перестать злиться на Альфреда. Он хороший сыщик, так и надо к нему относиться как к человеку, который знает своё дело.

— Я именно так к нему и отношусь. И я знаю, что он умный и что он найдёт убийцу.

— Вот и славно, эне. И я надеюсь, он быстро управится, потому что мы с тобой едем на летний праздник в Нэжвилль.

— Ну, у нас уже есть главный подозреваемый.

— У вас?

— У нас. Это Казим. Есть ещё Улмес.

— Сын казначея?

— Ага. Его мы ещё не проверили насчёт алиби.

— У тебя такое выражение лица, будто проверять его будешь именно ты.

— Ну, я с ним просто побеседую.

— Так уж и быть, — вздохнул Оташ. — Помогу тебе.

— Поможешь? Как?

— Подарю тебе повод для встречи с Улмесом. Его отец просил меня посодействовать тому, чтобы парень занялся борьбой, раз уж учёбой он заниматься не хочет. Так что отправляю тебя с поручением к Улмесу. По моему приказу он теперь должен будет тренироваться под руководством Алтана. Преподнеси ему эту новость как-нибудь помягче.

Когда сын казначея вернулся во дворец, визирь поджидал его на ступеньках.

— Улмес! — с улыбкой обратился к нему Юрген.

— Господин визирь? — несколько удивился молодой человек. Он был ещё совсем юным парнем, и в его глазах горели озорные огоньки.

— А я к тебе по поручению великого шоно.

— Слушаю.

— Ты поступаешь в распоряжение Алтана, и он будет учить тебя борьбе.

— Борьбе? — растерянно переспросил Улмес.

— Да, нашей традиционной.

— Но…

— Это не моя идея, — развёл руками Шу.

— Послушай, а… ну… — парень замялся. — Может, можно что-то сделать?

— Что, например?

— Может быть, ты сможешь переубедить великого шоно?

— Может, и смогу. А что?

— Мой отец — казначей, так что я жадничать не стану.

— Ну, допустим, — снова улыбнулся Юрген. — Раз уж мы заговорили о твоём отце, он ведь ничего не знает о твоих похождениях?

— О каких похождениях?

— О тех самых. Ты ведь понимаешь, о чём я? — Шу подмигнул.

— Нет, не понимаю, — ответил Улмес, а его глаза нервно забегали.

— Да не бойся, ты, я не собираюсь закладывать тебя твоему отцу.

— А к чему тогда всё это?

— Ты в курсе, что великий шоно вызвал в Шаукар сыщика из Нэжвилля?

— Зачем?

— Расследовать убийства проституток. И этот сыщик, Альфред Брунен очень хорошо знает своё дело. Добраться до информации о том, кто из дворца любит поразвлечься, ему раз плюнуть.

— Но я никогда не был в «Доме сладостей»! — воскликнул Улмес.

— Думаешь, сами девочки тебя не выдадут? Даже если им пригрозят тем, что вышлют из Шаукара?

— И что же мне делать? — тихо проговорил парень.

— Сыщикf в первую очередь будут интересовать те ночи, когда убили проституток. Где ты был?

— Да я даже не знаю, когда их убивали.

— Зато я знаю, — и Шу перечислил даты.

— В первое убийство я не скажу точно, где был, — наморщил лоб Улмес. — Во второе я был с Мариам, и минувшей ночью тоже с ней.

— А где принимает эта Мариам?

— В своей квартире на Ярмарочной улице. Ты пойми, она… ну, может, она не… Короче, она не совсем проститутка, точнее, совсем не проститутка. Она только со мной. И квартирку эту я ей оплачиваю.

— Подтвердит она, что ты был у неё, если Альфред придёт с допросом?

— Конечно!

— Ладно, — Юрген собрался уходить.

— Постой, а что насчёт Алтана и борьбы?

— Я поговорю с Оташем. С тебя вознаграждение.

Шу хотел сообщить о результатах разговора с Улмесом Альфреду, но в выделенных им с Акстом гостевых покоях он застал только Элинора.

— Господин Брунен снова ушёл в «Дом сладостей», — сказал он, увидев визиря.

— А ты почему не с ним? — поинтересовался Юрген.

— Он сказал, что справится сам.

— Вы поругались, да?

— Вовсе нет. С чего нам ругаться?

— Из-за меня. Я проговорился, что Альфред был пастухом в Шоносаре, а ты об этом не знал.

— Господин Брунен не обязан был рассказывать мне всё о своей прошлой жизни, — вздохнул Элинор. — Да и о настоящей тоже.

— Наверное, ты всё-таки так не считаешь.

— Я не вправе что-то считать.

— Почему? Ты давно работаешь с Альфредом?

— Уже да.

— Брунен же вроде бы очень хороший сыщик.

— Один из лучших.

— Значит, раз именно ты стал его помощником, то ты тоже чего-то стоишь.

— Я окончил школу сыска при тайной канцелярии с отличием, — потупившись, проговорил Элинор.

— Вот видишь! — подхватил Юрген. — Ты вправе сердиться и вправе что-то требовать, если тебе что-то не нравится. Раз вы так плотно работаете вместе, то должны знать какие-то обстоятельства жизни друг друга, чтобы не попасть впросак.

— Он, наверное, думал, что я стану смеяться, — вздохнул Элинор. — Дурак он.

— Дурак, тут я согласен. А тебе надо с ним поговорить начистоту.

— Я это понимаю, просто он порой бывает очень упрямым. Он может замолчать и всё, и не достучишься.

— Значит, стучи громче.

— Попробую, — грустно улыбнулся Акст.

— А я с Улмесом поговорил. Вот хотел Альфреду рассказать, — проговорил Шу.

— И как? У него есть алиби?

— По его словам, да. Есть некая Мариам, которую Улмес содержит в тайне от отца. Вот с ней он ночи и проводит. Конечно, это надо проверить.

— Так давай проверим, — предложил Элинор. — Что зря время терять?

Ярмарочная улица строилась одной из самой первых в Шаукаре и получила своё название благодаря ярмаркам, которые начали устраивать здесь в дни праздников. Почти все первые этажи домов здесь были заняты разными лавками и магазинами, как на Торговой улице, только все они были на порядок дороже и изысканнее. Здесь же располагались доходные дома, квартиры в которых обходились недёшево.

— Ты думаешь просто пойти к этой Мариам и расспросить? — задал вопрос Юрген, когда они с Элинором подошли к нужной двери.

— Если эта девушка не хочет потерять своего благодетеля, то она не станет отрицать, что он был с ней, — ответил Акст.

— Ну, а если он как раз с ней не был? Мариам не должна думать, что мы в чём-то подозреваем Улмеса. Нам ведь нужна правда, а не ложь, вызванная её желанием сохранить источник дохода.

— Я согласен. Так что ты предлагаешь?

— Мне пришла в голову одна мысль, только я боюсь, ты станешь возражать, — с улыбкой проговорил Юрген.

— Что за мысль?

— Заявиться к ней в качестве клиента. Мол, в «Дом сладостей» теперь ходить опасно, там девиц убивают и сыщики снуют. А нам будто бы Улмес её расхвалил.

— Но ты сам рассказал мне по пути сюда, что Улмес не считает её проституткой.

— Я же сказал, что ты будешь возражать.

— Да я не возражаю. Ты хочешь вызывать у этой Мариам эмоции, я понимаю. Но потом ведь их отношения с Улмесом могут пострадать.

— Мне плевать на это, но я потом извинюсь и скажу, что не так понял Улмеса. А ты подтвердишь. Идём?

Элинор кивнул. Вдвоём они поднялись на второй этаж, и Юрген позвонил в колокольчик. Дверь открыла высокая длинноногая девушка, одетая в лёгкий халат. Внешне она была похожа скорее на сарби, хотя имя Мариам больше подходило норту.

— Вы ко мне? — удивилась она, заговорив на языке нортов.

— Если ты Мариам, то к тебе, — с улыбкой ответил Юрген.

— Но мы не знакомы.

— Сейчас и познакомимся, — Шу нагло толкнул девушку и зашёл в квартиру. Элинор последовал за ним.

— Да кто вы такие?

— Забавно, что ты меня не узнаёшь, — сказал Юрген. — Я к такому не привык.

— А почему я должна тебя узнавать?

— Потому что я один из самых богатых людей в этом городе, милая.

— И что вам нужно?

— Нам нужно то же, что ты даёшь Улмесу, — Шу скинул плащ и небрежно отбросил его в сторону.

— Да как вы смеете! — возмутилась Мариам. — И откуда вы вообще обо мне узнали?

— От Улмеса, от кого же ещё? — отозвался Юрген.

— Ты же сама понимаешь, что сейчас в городе творится, — вступил в игру Элинор. — В «Дом сладостей» не зайдёшь. После убийств там теперь крутится сыщик из Нэжвилля. Улмес — молодец, он туда и раньше не совался.

— Вот теперь и мы взяли с него пример, — добавил Шу.

— За кого вы меня принимаете? — воскликнула девушка.

— Строптивая, — усмехнулся Юрген. — Но мне такие нравятся. Люблю дам с характером.

— Я тоже, — кивнул Элинор.

— Я буду кричать, — сказала Мариам. — Здесь довольно тонкие стены.

— Конечно, ты будешь кричать, — ответил Шу. — Этой ночью ты, наверное, тоже кричала, да? Улмес хорошо постарался?

Девушка отвесила Юргену звонкую пощёчину.

— Ого, — Шу дотронулся до горящей щеки.

— Пошли вон! — зло проговорила Мариам. — Оба. И передайте Улмесу, что когда он вернётся, меня здесь уже не будет.

— Почему-то мне кажется, что мы неправильно его поняли, — сказал Элинор.

— Улмеса? — спросил Юрген.

— Да. По всей видимости, Мариам не совсем та, за кого мы с тобой её приняли. Наверное, у Улмеса с ней всё серьёзно.

— Конечно, у нас всё серьёзно! — воскликнула девушка. — Было. Но если этот мерзавец рассказал вам обо мне…

— Рассказал, — кивнул Шу. — Но сдаётся мне, что мой друг прав. Мы приняли желаемое за действительное. Улмес не то имел в виду. Он просто поделился с нами тем, как он счастлив.

— Правда? — выражение лица Мариам смягчилось.

— Правда, — подтвердил Элинор.

— Понимаете, я знаю, что я не его круга. Улмес скрывает наши отношения от отца, но он со мной каждую ночь и… мне начало казаться, что это всё… серьёзно.

— Прям каждую? — с улыбкой переспросил Юрген.

— Это не твоё дело. Но да, каждую, — гордо ответила Мариам.

— Тогда давай забудем о том, что сейчас произошло, — предложил Шу.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Скажите, а то, что происходит в «Доме сладостей» — это опасно?

— Кто-то убивает девиц лёгкого поведения. Но если ты не из их числа, то тебе нечего бояться.

Юрген и Элинор уже успели дойти до конца Ярмарочной улицы, когда Шу вдруг понял, что забыл свой плащ в квартире Мариам. Сообщив об этом Аксту, Юрген поспешил обратно. Дверь в квартиру оказалась не заперта. Шу заглянул внутрь и замер. Мариам лежала на полу без движения. Юрген склонился над ней и попробовал нащупать пульс, уже понимая, что это бессмысленно. Мариам была мертва. Забрав свой плащ, Шу хотел покинуть квартиру, но в двери столкнулся с Улмесом.

— Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил тот.

— Я приходил, чтобы удостовериться, что ты мне не врал, — ответил Юрген.

— И как, удостоверился?

— Да.

— Мариам! — позвал Улмес. — Это я.

— Её убили, — проговорил Шу.

— Что?

— Её убили, — повторил Юрген и сделал шаг в сторону, позволяя Улмесу увидеть лежащую на полу девушку.

— Нет, — парень бросился к Мариам.

— Она мертва, — сказал Шу. — И, похоже, тоже задушена, как и остальные.

— Кто это сделал? Кто? — Улмес прижимал к груди тело девушки.

— Я не знаю.

— Но кроме тебя тут никого не было!

— Значит, кто-то был.

— Ты сказал, что убедился в том, что я не врал тебе. Значит, ты говорил с Мариам?

— Говорил. Но потом я ушёл. А когда вернулся, то она уже была мертва.

— Зачем ты вернулся?

— Я забыл свой плащ.

— Или ты вернулся, чтобы убить её!

— Да зачем мне это нужно?

— Может быть, потому что она узнала тебя?

— Это глупости.

Улмес вскочил и кинулся на Юргена с кулаками. Шу ушёл от удара и прижал парня к стене.

— Приди в себя, — проговорил Юрген. — Ты же понимаешь, что я не мог её убить. В этом нет смысла.

— А может быть, ты приставал к ней, а она тебе отказала? — не унимался Улмес. — Я знаю, ты посещаешь «Дом сладостей».

— Успокойся, не вынуждай меня.

— Что, убьёшь меня, как и её?

— Что здесь происходит? — спросил подошедший Элинор.

— Он убил Мариам! — закричал Улмес.

— Надо позвать сюда Альфреда, — проговорил Юрген, всё ещё не отпуская парня.

— Так это правда? — широко распахнул глаза Акст.

— Что я убил Мариам? Нет. Но что она мертва — да. Разыщи Альфреда, я буду здесь. И этого несчастного тоже покараулю.

— Не надо меня караулить! — Улмес начал отчаянно вырываться, и Юрген осторожным движением пальцев заставил его обмякнуть и сползти по стене на пол.

— Что ты с ним сделал? — удивился Элинор.

— Пусть отдохнёт, — ответил Шу. — Ему это сейчас полезно. Иди уже за Альфредом.

Когда Акст ушёл, Юрген осмотрелся по сторонам. Почему в этот раз убийца задушил свою жертву сразу, а не проведя с ней ночь? И почему он вообще сделал это днём? В квартире ничего не изменилось за эти несколько минут, пока Шу здесь не было. Ничто не указывало на то, что сюда только что приходил убийца, да и, поднимаясь по лестнице, Юрген никого не встретил. Бросив взгляд на Улмеса, Шу вышел из квартиры и позвонил в соседнюю дверь. Ему открыл худощавый мужчина-сарби.

— Добрый день, — поздоровался Юрген. — Скажи, ты случайно не слышал или не видел, чтобы к твоей соседке кто-то заходил в последние минут пять-десять?

— Где-то четверть часа назад я слышал голоса, — ответил мужчина. — Мариам кричала на кого-то.

— А потом?

— Потом было довольно тихо. А что случилось?

— Убили твою соседку.

— Как убили?

— Задушили.

— Как тех девиц из «Дома сладостей»?

— Слухи у нас хорошо поставлены.

— А я тебя где-то видел, — задумался мужчина.

— Наверняка, — ответил Юрген. — Скоро здесь появится сыщик, будь готов, что он тоже захочет поговорить с тобой.

— Так я не видел ничего, что со мной разговаривать?

Пожав плечами, Шу вернулся в квартиру Мариам. Улмес как раз начал приходить в себя.

— Что ты со мной сделал? — поднимая глаза на Юргена, спросил парень.

— Если станешь опять на меня кидаться, сделаю так ещё раз, — ответил Шу.

— Значит, это ты её убил.

— Вот ты достал уже, — Юрген прикрыл глаза ладонью.

— А больше тут не было никого.

— Я, по-твоему, такой идиот?

— Ты же не знал, что я приду.

— Почему ты даже не пытаешься предположить, что её убил тот же, кто задушил трёх других девушек?

— Потому что Мариам не проститутка!

— Но он мог об этом и не знать.

Улмес уронил голову на руки и всхлипнул.

Альфред объявился очень быстро и, подойдя к телу Мариам, проговорил:

— Хм, это странно.

— Что странно? — спросил Юрген.

— Странгуляционная борозда.

— Стра…чего?

— Странгуляционная борозда, — повторил Альфред.

— Это след на шее, — пояснил Элинор. Шу снова посмотрел на тело Мариам: на её шее виднелась багровая полоса.

— Эту женщину задушили петлёй, — проговорил Брунен. — Верёвкой или поясом. А предыдущие жертвы были задушены руками. Там и следы были соответствующие от пальцев и ногтей.

— То есть Мариам убил другой человек? — догадался Юрген.

— Скорее всего, да. Либо наш убийца резко поменял тактику, но это маловероятно. Кстати, Элли по дороге мне всё рассказал, так что у нас два подозреваемых, и оба сейчас в квартире.

— В смысле два? — переспросил Шу.

— Улмес и ты.

Сын казначея настолько опешил, что даже не нашёл в себе силы, чтобы начать оправдываться.

— Надеюсь, вы будете вести себя благоразумно, — продолжил Альфред. — И отправитесь с нами во дворец.

— Да я туда и собирался, — ответил Юрген. — А ты серьёзно меня подозреваешь?

— Ты считаешь, я могу шутить такими вещами?

— Альфред, а ты знаешь, что Юрген может легко вырубить человека? — задал вопрос Элинор.

— Знаю, — кивнул Брунен. — Даже слишком хорошо знаю.

— Не волнуйся, Элли, я ничего такого с Альфредом делать не стану, — проговорил Шу и направился к выходу.

Уже во дворце Брунен оставил Улмеса под присмотром Элинора, а сам вместе с Юргеном направился к Оташу. Шоно был у себя и читал какие-то бумаги.

— Была убита ещё одна девушка, — сразу перешёл к делу Альфред. — Вот только её, скорее всего, убил другой человек. Почерк иной. У нас есть двое подозреваемых. Один — это Улмес, а второй…

— Второй — это я, — перебил Брунена Шу.

— Вы оба спятили? — отозвался Оташ.

— Элинор и Юрген были у убитой девушки вместе, чтобы она подтвердила алиби Улмеса. Вдвоём же они покинули квартиру, но Юрген решил вернуться, потому что оставил там свой плащ. Он сильно задержался, и Элли начал беспокоиться. Когда он пришёл в квартиру, то обнаружил там выясняющих отношения Улмеса и Юргена. Девушка к тому времени уже была мертва, причём Улмес обвинял в этом Юргена.

— Всё так, — кивнул Шу. — Только Мариам была мертва, когда я пришёл за плащом.

— Оташ, я хотел бы попросить тебя о домашнем аресте для Улмеса и Юргена, — проговорил Альфред. — Это временные меры, пока я не разберусь в происходящем.

— Юрген никого не убивал, — ответил шоно.

— Я не могу принять это как аксиому, только потому что он визирь, — возразил Брунен.

— Зачем тебе нужен этот домашний арест?

— Затем чтобы Юрген не мешал мне.

— Хорошо, я согласен, — сказал Оташ.

— Что? — удивился Шу.

— Ты под домашним арестом и не можешь покидать дворец, — проговорил шоно.

— И надолго?

— До моих дальнейших распоряжений. Это приказ. Ты меня понял?

— Понял, великий шоно.

С этими словами Юрген покинул комнату.

III

Когда Юрген открыл глаза, за окнами дворца было уже темно. Он обнаружил себя в кресле заботливо укрытым пледом. Шея затекла от неудобной позы и теперь болела. Юрген скинул плед и потянулся. Рядом на полу стояла пустая бутылка. На кровати, раскинув руки и ноги в стороны, спал Омари. В соседнем кресле, свернувшись калачиком, дремал Ако.

Шу завалился в покои главного ловчего сразу после того, как Оташ посадил его под домашний арест. Даже не собираясь здороваться, Юрген потребовал:

— Распорядись принести вина.

— Что опять случилось? — поинтересовался Омари.

— Меня подозревают в убийстве, и я под домашним арестом.

— И почему я думал, что во дворце может быть скучно? — хмыкнул амма.

Вывалив на Омари всё, что произошло за последний день, Юрген выпил бутылку вина и уснул.

Встав, Шу случайно задел бутылку ногой, и та, упав, покатилась по комнате.

— Да, господин! — подскочив, выпалил Ако.

— Что вы шумите? — сонно спросил Омари.

— Я пошёл досыпать в свои покои, — проговорил Юрген.

— Ну, ты держи меня в курсе, — попросил главный ловчий. — Мне интересно, чем у вас дело кончится.

Не ответив, Шу вышел из комнаты и угрюмо побрёл к себе. К своему удивлению, он обнаружил спящего на своей кровати Оташа. Услышав шаги, шоно проснулся.

— Где ты шляешься? — спросил он.

— Я же дворец не могу покидать, а не свои покои, — ответил Юрген.

— Ты ещё и напился, — сев, проговорил шоно.

— Ерунда. Выпил пару бокалов вина.

— С кем интересно?

— Ну, с Омари.

— Отличная у тебя компания.

— А ты чего здесь?

— Тебя ждал. Поговорить хотел.

— Говори, — Шу сел на кровать.

— Не лезь больше в это дело с убийствами. Оставь это Альфреду.

— Так как я туда полезу, если я под домашним арестом?

— Поэтому я и согласился на него. Что было бы, вернись ты за своим плащом на пару минут раньше?

— Я бы застал убийцу. Может быть, даже спас бы эту девушку.

— А может быть, он бы убил тебя.

— Да с чего ты взял?

— С того. Ты мой визирь, а не сыщик.

— Ладно, — вздохнул Юрген. — Всё равно я сделал всё, что мог. Наверное, я не такой сообразительный, каким себя считал.

— Дурак ты, эне.

— Вот и ты со мной согласен.

В коридоре послышались громкие голоса, а затем в комнату влетел взлохмаченный казначей. Байбул занимал эту должность уже девять лет и заслужил доверие и уважение великого шоно.

— Хорошо, что ты не спишь, визирь, — проговорил он.

— Что случилось? — спросил Юрген.

— Мой сын хочет вызвать тебя на поединок. А я же знаю, что это равносильно самоубийству. Прошу тебя откажись, когда он попросит.

— Но в этом нельзя отказывать, — ответил Шу. — Это же трусость, позор.

— Откажись. Я заплачу, сколько попросишь.

— Байбул, ты забываешься, — проговорил Оташ.

— Великий шоно, но ты же понимаешь, что Юрген убьёт Улмеса.

— Твой сын просит поединок до смерти?

— Да, в том-то и дело. Он хочет вызвать Юргена прилюдно, по все правилам.

— Он не станет отказывать. Мой брат никогда не был трусом.

— Но это не трусость, великий шоно! — воскликнул Байбул. — Это благородство!

— Каждый мужчина-сарби — воин и должен уметь драться. Так было всегда.

— Но ты же знаешь, что это не так. И чем дальше, тем больше. С тех пор, как ты сам выстроил этот город, жизнь в Шоносаре изменилась. Не все мужчины — воины.

— Мой брат не откажется от поединка. Это моё последнее слово.

— Моя жена не переживёт этого, — тихо произнёс Байбул.

— Уговори сына не вызывать меня на этот поединок, — сказал Юрген.

Казначей покачал головой и вышел из комнаты.

— Вот же дурень этот Улмес, — проговорил Шу.

— По всей видимости, он винит тебя в смерти своей любовницы.

— У нас ведь давно никто насмерть не дрался.

— Потому что чаще всего достаточно обычного поединка. Тот, кто побеждает, остаётся доволен.

— А тот, кто проиграет, жив. Я не хочу его убивать, Таш.

— Он сам напросился, эне. Но подожди, может, отец его переубедит. Может быть, хотя бы он не станет просить поединка насмерть. Тогда он останется жив.

— Таш, я никогда не дрался на поединке насмерть. Да, я убивал, но то было другое. Таш, я просто не смогу добить его.

— Ты должен будешь это сделать.

— Что за дурацкие правила! — Юрген вскочил и стал ходить по комнате взад-вперёд.

— Они не дурацкие, — возразил Оташ. — Им сотни лет. По ним жили наши предки. Послушай, эне, поединки существуют везде. В Нэжвилле тоже. Если Улмес вызовет тебя, ты будешь драться.

— А если бы меня вызвал сильный борец, ты бы тоже был так спокоен?

— Да. Ты справишься.

— Но я буду драться нечестно.

— Это бой насмерть. Каждый дерётся, как умеет.

— Допустим. А если бы меня вызвали на такой поединок до того, как я овладел приёмами Нулана?

— Тогда я бы выступил вместо тебя.

— Чего?

— Это не противоречит правилам. Воина может добровольно заменить его брат или друг.

— Мда. Я люблю Шоносар.

Улмес всё-таки вызвал Юргена на поединок до смерти и сделал это прилюдно, как и говорил Байбул. Момент он выбрал самый подходящий, когда шоно и визирь пришли на очередное заседание министров. Шу просто не имел права отказаться.

— Ты настаиваешь на том, чтобы поединок был насмерть? — только переспросил Юрген.

— Да, настаиваю, — кивнул Улмес.

— Что ж, я принимаю твой вызов, — ответил Шу. — Когда ты хочешь встретиться со мной?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Великий шоно, — Юрген повернулся к Оташу, — назначь время.

— Завтра в полдень, — проговорил тот.

— Значит, так тому и быть, — согласился Шу.

После заседания Юрген хотел найти Альфреда, чтобы узнать, как продвигается расследование, но ни его, ни Элинора во дворце не оказалось. Всё ещё находясь под домашним арестом, Шу направился в библиотеку. Это место во дворце было его гордостью. Хорошо помня о библиотеках в Нэжвилльском замке и во дворце в Уасете, Юрген хотел, чтобы в Шаукаре была не хуже, а даже лучше. Теперь в его библиотеке были собраны книги и манускрипты со всего света, и Шу гордился своей коллекцией. Взяв со стеллажа книгу, которую ещё не читал, — подарок хуанди Сереса, Юрген расположился в кресле, попросил слугу принести ему чаю и принялся за чтение. Очень скоро к нему заглянул Оташ.

— Нормальные люди перед поединком тренируются, — проговорил он. — А ты вон читаешь и чаи распиваешь.

— Если я ещё и тренироваться буду, то это уже совсем… — вздохнул Юрген.

— Что за книга?

— На языке хани. Древние сказания, — Шу вдруг закашлялся и допил остатки чая.

— Ты какой-то красный, — заметил Оташ.

— А тебя вообще двое, — ответил Юрген, вставая.

— Чего?

— И у вас обоих хвост, то есть хвосты, — проговорил Шу и покачнулся.

— Ты так шутишь? Эне, что с тобой?

— А что со мной? Не у меня же хвост. Вот только голова, — Юрген снова покачнулся, взмахнув руками, словно на скользкой дорожке. — Голова болит…

Оташ успел подхватить его, прежде чем тот свалился без сознания. Шоно понёс Юргена в покои и приказал срочно позвать лекаря. Когда тот прибежал, Шу всё ещё был без сознания.

— Это отравление, — осмотрев Юргена, проговорил лекарь. — Уверен в этом.

— Ты должен его спасти, — проговорил Оташ. — Я убью тебя, если не спасёшь.

— Надо привести его в чувства и промыть желудок.

— Не говори, делай!

Лекарь распорядился приготовить солевой раствор и таз, а затем несколько раз надавил Юргену куда-то под носом, от чего тот открыл глаза и испуганно посмотрел перед собой.

— Эне, ты меня слышишь? — обеспокоенно проговорил Оташ. Шу открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но не смог произнести ни звука.

Слуги принесли всё необходимое, и лекарь с помощью Оташа усадил Юргена, а затем протянул ему кувшин с раствором.

— Это надо выпить, господин визирь. Давай, постарайся.

Даваясь, Шу выпил всё, что ему дали, и едва снова не завалился. Оташ удержал его.

— Его должно тошнить, — проговорил лекарь. Но Юрген только смотрел куда-то перед собой невидящим взглядом. Тогда лекарь силой открыл ему рот и пальцем надавил на корень языка. Шу закашлялся, и лекарь наклонил его голову над тазом.

Когда с промыванием желудка было покончено, Юрген без сил рухнул на кровать.

— Сейчас я принесу целебный отвар, — проговорил лекарь. — Всё будет хорошо, великий шоно.

— Кто готовил тебе чай, эне? — спросил Оташ, когда лекарь ушёл.

— Слуга, — хрипло ответил Шу.

— Какой слуга?

— Я не помню его имени. Кажется, Хамза.

Выпив приготовленный лекарем отвар, Юрген уснул, а Оташ приказал позвать к нему Хамзу, но его не оказалось во дворце. Шоно распорядился отыскать Хамзу во что бы то ни стало и доставить его к нему живым или мёртвым.

Когда во дворец вернулись Альфред и Элинор, Оташ сам отправился в их покои.

— Юргена пытались отравить, — с порога объявил шоно.

— Кто? — спросил Брунен. — И ты уверен в этом?

— Это слова лекаря, поэтому да, уверен. Юрген на моих глазах пил чай, после которого ему стало плохо. Слуга, подавший этот чай, исчез. Я приказал разыскать его.

— Может быть, что-то ещё произошло?

— Произошло. Улмес вызвал Юргена на поединок до смерти.

— Тогда это Улмес и отравил его, — заключил Альфред.

— Вряд ли. Улмес собрался умереть, поэтому и устроил всё это. Он прекрасно понимает, что Юрген прикончит его, он мог бы и не предлагать такие условия поединка, но он настоял на них. Парень не в себе после гибели той девушки.

— Значит, кто-то хочет защитить Улмеса.

— Его отец приходил к Юргену и даже хотел подкупить его. Но я знаю Байбула уже много лет. Он бы так не поступил.

— А его жена? — спросил Брунен.

— В самом деле… — задумался Оташ.

— Чтобы спасти жизнь своего ребёнка, женщина может пойти на всё, — проговорил Альфред.

— Займись этим, — сказал шоно. — Если к ней пойду я, это может плохо закончиться. Я едва лекаря не убил.

— Хорошо, займусь.

— А что там с расследованием убийств?

— Одно могу сказать почти наверняка — это не Казим. А Мариам определённо убил совершенно другой человек. Я найду обоих, я обещаю. И того, кто пытался отравить Юргена, я тоже найду, даю слово. Мне только нужно твоё разрешение на поиск яда. Возможно, он до сих пор хранится у отравителя.

— Ищи, где хочешь, — кивнул Оташ. — Можешь говорить, что действуешь от моего имени.

Шоно вернулся в покои Юргена, визирь всё ещё спал. Оташ сел рядом с ним, закрыл глаза и зашептал:

— Тенгри, ради зелёной травы, что растёт на чёрной земле, ради сильных ветров, ради белых берёз, ради наших коней, пусть не постигнет его беда. Прими всё, Умай, забери всё. Тфа, тфа. Тфа, тфа.

Он замолчал, и в этот момент в покои зашёл Байбул.

— Ты смеешь приходить сюда именно сейчас? — поднял на него глаза Оташ.

— Великий шоно, ты ведь не думаешь, что я мог это сделать?

— Надеюсь, что это не ты.

— Это не я. Я верой и правдой служу тебе уже столько лет. Я никогда бы не поднял руку на твоего брата.

— Зачем ты пришёл?

— Ты отменишь поединок?

— Почему я должен его отменить?

— Юргену плохо.

— До полудня ещё много времени, он успеет придти в себя.

— Что ж, я понимаю, — вздохнул Байбул и молча ушёл.

Юрген проснулся уже вечером.

— Ну, привет, — проговорил сидевший рядом Оташ.

— Долго я провалялся? — спросил Шу.

— Несколько часов.

— Да? У меня такое чувство, что несколько суток, — Юрген попытался сесть, но у него закружилась голова и зашумело в ушах.

— Лежи пока. Набегаешься ещё.

— Ты нашёл этого слугу?

— Пока нет. Альфред поднял на уши весь дворец, но никаких следов яда не обнаружил. Он подозревал мать Улмеса, но она клянётся, что её вины здесь нет. Однако Хамзу она знает. Более того, именно по её рекомендации он и получил работу во дворце. Альфред считает, что Хамза таким образом решил помочь своей благодетельнице и спасти её сына.

— Какой дрянью меня отравили? — спросил Шу.

— Лекарь говорит, что беленой, — ответил Оташ. — Ты помнишь, что ты нёс, когда тебе поплохело?

— Нет. А что я нёс?

— Что меня двое и что у меня хвост.

— Хвост? — Юрген рассмеялся.

— Это сейчас смешно, а тогда вот ни капли не было.

— Ладно, а что там с поединком? Всё в силе?

— Байбул думал, что я его отменю, раз с тобой такое приключилось. Но я не отменил.

— Да и не надо отменять. Я ещё полежу и завтра буду уже как огурец.

— Зелёный и в пупырышках? — усмехнулся Оташ.

— Надеюсь, что нет.

Утром следующего дня Юрген всё ещё чувствовал некоторую слабость, но говорить об этом никому не стал. Он понимал, что даже если сейчас снова свалится без сознания, поединок это не отменит, а всего лишь отложит. Оттягивать неизбежное было бессмысленно. В назначенный час Юрген вместе с Оташем вышли во внутренний двор, где уже собрались желающие поглазеть на поединок между визирем и сыном казначея. Байбул и Улмес также были на месте. Право провести поединок шоно передал Нарану.

— Перед тем как мы начнём, я должен задать два вопроса, — проговорил тот. — Первый. Вы по-прежнему настаиваете, чтобы поединок был до смерти?

— Да! — громко ответил Улмес. Юрген только пожал плечами.

— Тогда второй вопрос, — продолжал Наран. — Может быть, есть желающий выступить вместо одного из участников поединка?

— Есть! — послышался мужской голос.

— Выйди сюда! — попросил Наран.

Из-за спин собравшихся зевак вышел мужчина в плаще с капюшоном, надвинутом на лицо.

— За кого же ты хочешь выступить?

— За Улмеса.

— Нет! — воскликнул сын казначея.

— Соглашайся, глупец! — проговорил Байбул. — Твоя честь не пострадает. Это по правилам. Подумай о матери.

— Я буду выступать за Улмеса, — сказал мужчина в капюшоне.

— Улмес согласен с этим? — спросил Наран.

Сын казначея молчал.

— Так согласен или нет?

— Согласен! — ответил за сына Байпул.

— А что скажет сам Улмес? — настаивал Наран.

— Согласен, — тихо произнёс тот.

— Назови своё имя, — попросил Наран мужчину в капюшоне.

— Хамза, — ответил он.

Люди зашумели.

— Он должен быть немедленно арестован! — воскликнул выросший словно из-под земли Альфред.

— А вот и нет! — возразил Юрген.

— Это почему? — не понял Брунен.

— Нельзя арестовывать участника поединка до окончания поединка.

— Ты сейчас сам это придумал?

— Нет, — проговорил Оташ. — Он прав.

Ему тяжело было это признавать, и более всего он хотел, чтобы Хамза понёс наказание за то, что сделал с его братом, но всё это было невозможно во время поединка.

— Арестуешь его после поединка, если он останется жив, — проговорил Юрген.

— Раз так, могу я задать всего один вопрос перед тем, как вы начнёте? — спросил Альфред.

— Валяй, — кивнул Шу.

— Хамза, это ты подсыпал отраву в чай визиря?

— Да, я, — ответил слуга.

— С какой целью?

— Это уже второй вопрос, — хмыкнул Юрген. — Но я бы тоже не отказался узнать ответ.

— Я хотел защитить господина Улмеса, — сказал Хамза.

— С чего вдруг? — поинтересовался Шу.

— Я очень уважаю его мать. Она бы не перенесла такую потерю.

— Так ты мог вызваться вместо него, как сделал сейчас. Зачем было меня травить?

— Я не хотел драться. Я надеялся, что поединок будет отменён.

— Тогда надо было больше белены мне в чай добавлять. Чтобы уж наверняка. Я узнал всё, что хотел. Альфред, ты доволен?

— Да, — кивнул тот. — Удачи.

— Благодарю, — улыбнулся Юрген. — Приступим?

— Приступим! — произнёс Наран.

Оба, и Юрген, и Хамза разулись, разделись по пояс и подошли друг к другу.

— Бой до смерти. Да благословит вас Тенгри. Во имя небесного волка, — объявил Наран и махнул рукой.

Оташ понятия не имел, насколько хорошим борцом был Хамза. Выглядел он довольно крепким, но в любой другой день шоно бы не волновался. Сейчас не переживать не получалось. Пусть Юрген и не жаловался на своё самочувствие, Оташ прекрасно знал, что его брат был ещё очень слаб. Да, возможно, надо было отложить поединок, но шоно в голову не пришло, что за Улмеса захочет выйти кто-то другой. Оташ сам буквально вчера воспоминал об этом правиле, но почему-то не отнёс его к стороне соперника. Улмес так сильно рвался в бой, что шоно и не подумал о том, что парень даст задний ход.

Юрген и без того не отличавшийся мышечной массой, после вчерашнего ещё больше похудел. Рядом со смуглым Хамзой он казался совсем бледным. Оташу хотелось наплевать на всё и просто прекратить поединок волей великого шоно. За ним оставалось право поступить так в любой момент, но только Оташ понимал, что Юрген не будет рад такому исходу событий, а все собравшиеся здесь сочтут это проявлением слабости.

Шу никогда не дрался так, как было заведено в Шоносаре, да и Оташ учил его не совсем традиционной борьбе сарби. Сам шоно тоже когда-то выучился драться у амарго из Айланорте, а потом сказались путешествия, и Оташ подсмотрел многие приёмы и движения у воинов Сереса и Аранты. В Юргене же собралась гремучая смесь из того, чему его обучил Оташ, и приёмов Нулана.

Хамза напирал, а Юрген не спешил и даже пропустил один из ударов. Наконец, Шу сделал то, чего от него и ждал Оташ. Всего лишь один резкий выпад, одно точное движение и Хамза падает. Если бы это был обычный поединок, то он был бы уже завершён. Один из соперников лежал на лопатках, и его можно было признать побеждённым.

— Добей его! — крикнул кто-то.

Юрген подошёл к поверженному Хамзе, тот уже успел придти в себя. Приподнявшись на локтях, он смотрел на своего соперника.

— Попроси сохранить тебе жизнь, — тихо проговорил Шу.

— Зачем? — также тихо отозвался Хамза. — Меня сразу же арестуют. Я пытался убить визиря. За это в Шоносаре казнят. Так лучше я погибну в бою, чем от руки палача.

— Вот только я не палач.

— Добей! — снова закричал кто-то из зрителей.

— Ну же, — проговорил Хамза. Юрген медлил. — Я знаю, что тебя откачали, только потому что рядом с тобой оказался великий шоно и тебе вовремя оказали помощь. Если бы ты был один, ты бы умер от яда. Чего же ты ждёшь? Что ж, я помогу тебе, — сказав так, Хамза бросился на Юргена. Шу среагировал раньше, чем успел подумать. Разница между тем, чтобы заставить человека потерять сознание, и тем, чтобы убить его, была в нескольких секундах. Юрген знал это с самых первых уроков Нулана. Он понял, что сделал, только когда обмякшее тело Хамзы рухнуло на землю.

— Поединок окончен, — объявил Наран.

Оташ поднял одежду Юргена и, подойдя, накинул дэл ему на плечи.

— Пойдём, эне, — проговорил шоно.

— Я убил его? — шёпотом спросил Шу.

— Да. Ты поступил так, как должен был.

Оташ чувствовал, что его друга трясло, и он хотел как можно быстрее увести его отсюда.

— Эй, Улмес, — вдруг обернулся Юрген. Сын казначея стоял рядом со своим отцом и выглядел растерянным. — Я не убивал Мариам. И в её смерти я никак не виноват.

— Это правда, — подтвердил Альфред.

— Значит, домашний арест завершён? — спросил Шу.

— Завершён, — кивнул Брунен.

— Может быть, ты ещё и убийцу нашёл?

— Может быть. Я почти уверен, что знаю, кто убил Мариам, пытаясь выдать её за одну из жертв душителя.

— И кто же это?

— Дайте мне ещё совсем немного времени. Элли как раз сейчас собирает нужные доказательства.

— А ты пришёл полюбоваться поединком? — усмехнулся Юрген.

— Я искал Хамзу. Но и на поединок я хотел посмотреть, это верно.

— Продолжай искать убийц, Альфред, — проговорил Оташ. — Идём, эне.

Шоно привёл Юргена в его покои и усадил на постель.

— Я распоряжусь об обеде, — проговорил Оташ.

— Я не голоден, — ответил Шу.

— Ну, уж нет, будешь есть. Ты худой, как медведь-шатун, и бледный, как моль.

— Ты уж определись, медведь или моль, — грустно улыбнулся Юрген.

— Поговори у меня ещё.

Приказав слугам принести обед, Оташ вернулся к другу. Шу лежал на кровати, свернувшись калачиком, и, кажется, спал. Шоно хотел пойти в свои покои, но Юрген проговорил:

— Я не сплю.

— Ты можешь поспать, если хочешь. Обед подождёт.

— Да нет, я поем, а потом я хочу узнать, что там за доказательства искал Элли. Домашний арест ведь отменён?

— Отменён, неугомонный ты наш.

— Я не собираюсь никуда впутываться, я просто хочу узнать.

— Поверить трудно, но я постараюсь.

— Таш…

— М?

— Спасибо, что не отменил поединок.

— Ты не жалеешь?

— Речь не обо мне. Ты в меня верил. За это спасибо.

— Я всегда в тебя верю, эне.

— Только не когда речь идёт о расследовании убийств.

— Не зли меня.

— А то что? Жалования ты и так меня уже лишил.

— Возобновлю домашний арест.

— Как ты успел заметить, мне и домашний арест не помешает во что-нибудь впутаться.

— Запру тебя прямо в этих покоях. Надо будет, на цепь посажу.

— Сдаюсь, — шутливо поднял руки Юрген.

После обеда Шу переоделся и отправился разыскивать Альфреда. В коридоре он столкнулся с Омари.

— Поздравляю с победой, — проговорил амма.

— Благодарю, — кивнул Юрген.

— Я наблюдал за поединком из окна.

— Мне это должно льстить?

— Да я просто подумал, что ты рассердился, не обнаружив меня среди зрителей.

— Ты был последним, о ком я вообще вспомнил.

— А я хотел пойти, но передумал. Решил не показываться Оташу лишний раз на глаза. Говорят, он вчера был буйный и грозился всех собственноручно поубивать.

— Вот жалко ты ему под руку не попался.

— Так а что у вас с расследованием? — поинтересовался Омари. — С тебя сняли обвинения?

— Сняли. Альфред вроде бы уже нашёл убийцу Мариам. Вот хочу узнать, как у него дела.

— А я видел, как он уходил. Если поторопишься, можешь догнать его.

Подскочив, Юрген бросился к выходу. Он действительно догнал Брунена, тот шёл по направлению к Ярмарочной улице.

— Так кто же убил Мариам? — спросил Шу.

— Разве у тебя нет других важных дел? — отозвался Альфред. — Ты же визирь.

— Любое преступление в Шаукаре — это дело государственной важности.

— Ну, может быть, ты неважно себя чувствуешь после поединка?

— Со мной всё в порядке, не надейся.

— Просто думаю, ты не каждый день убиваешь людей.

— Сейчас появилось желание начать убивать каждый день, — ответил Юрген, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что ноги вдруг сделались ватными.

— Ну, к этому вопросу мы можем ещё вернуться.

— Так кто убийца?

— Таймас, сосед Мариам, — вздохнул Альфред.

— Это с которым я разговаривал?

— Видимо, да.

— А с какого перепугу?

— Верно ты однако вопрос задаёшь, — усмехнулся Брунен.

— В смысле?

— Без мотива нет состава преступления. Должен быть собственно труп, орудие убийства и мотив.

— А если это псих, то мотива у него нет.

— С психами дело другое. Их и в тюрьму не сажают и не казнят, а запирают в специальном лечебном учреждении.

— Значит, у Таймаса был мотив?

— Был. Мариам ему отказала.

— Дурацкий мотив. Что, сразу убивать?

— Она его унизила, не взяла его деньги. А деньги Улмеса взяла. Вот Таймас и взбесился. И тут эти убийства проституток. Он решил, что можно выдать Мариам за одну из жертв душителя. Вот только Таймас не знал, что тот убийца душил свои жертвы голыми руками, и воспользовался поясом от халата. Должно быть, Таймас подгадывал более удобное время, а тут как раз вы с Элли. Он и решил, что в случае чего на вас подумают.

— Это что же, мы виноваты в смерти Мариам?

— Нет. Я уверен, что Таймас всё равно убил бы её рано или поздно, раз ему это в голову втемяшилось.

— А откуда ты узнал, что Мариам отказала Таймасу? — продолжал задавать вопросы Юрген. — Или просто предположил?

— Владелец кожевенной лавки, что на первом этаже, видел, как Мариам швырнула Таймасу деньги чуть ли не в лицо, — ответил Альфред. — И кричали они тогда громко.

— Тогда какие доказательства искал Элли?

— Во-первых, орудие убийства. А во-вторых, Таймас душил свою жертву сзади, и Мариам сопротивлялась. Я знаю это наверняка, потому что под её ногтями остались следы.

— Какие следы?

— Как если бы она сильно оцарапала кого-то.

— То есть у Таймаса должны быть царапины! — догадался Юрген.

— Именно. Скорее всего, на руках, за которые и цеплялась Мариам, пытаясь освободиться.

— Но даже если после всего этого Таймас не сознается?

— В Нэжвилле есть суд. Судья выслушает сторону обвинения, сторону защиты и сделает вывод.

— Да, это я знаю, — вздохнул Юрген. — У нас это ещё не доработано. В поселениях Шоносара роль судьи выполняет старейшина. На стоянках за этим всегда обращались к самому шоно, если что-то серьёзное. Хотя, поверь мне, народ шёл и по всяким пустяковым поводам, считая, что шоно за них должен всё решать. Так вышло, что в Шаукаре мы пустили это на самотёк. Не было никогда в Шоносаре судебной системы, в этом наша беда.

— Судебной системы нет, а законы есть, — усмехнулся Альфред. — И тюрьма есть, и палач.

— Есть, но только решение за великим шоно. Если дела мелкие, то до него даже не доходят. Решают на местах, но по закону.

— В Нэжвилле когда-то тоже не было достойной судебной системы, не было сыска, не было тайной канцелярии.

— Знаю. Это его величество Фарлей всё устроил. Даже сыщика из Айланорте приглашал.

— А что вам мешает пригласить сыщика?

— Из Айланорте?

— Зачем так далеко? Из Нэжвилля.

— Тебя, что ли?

— Если тебе настолько неприятно работать со мной, то я могу порекомендовать хорошего сыщика.

— Не, мне не неприятно. Ты сам-то захочешь?

— Шоносар — моя вторая родина. Поэтому да, захочу.

— Ну, хорошо, мы ещё вернёмся к этому разговору вместе с Оташем.

Между тем они подошли к дому, где жила Мариам. Элинор ждал у дверей.

— Рад тебя видеть в полном здравии, Юрген! — с улыбкой проговорил он.

— Спасибо, — кивнул Шу.

— А как поединок?

— Как видишь, я победил. Иначе меня бы тут не стояло.

— Тогда поздравляю.

— Давайте к делу, — вмешался Альфред.

— Пояс от халата у него очень подходящий, — сказал Элинор. — На обоих запястьях царапины. И хозяин лавки, если что, готов ещё раз рассказать о том случае с деньгами.

— Значит, его можно арестовывать, — кивнул Брунен. — Идём.

Втроём они поднялись наверх, и Элинор позвонил в колокольчик. Открыв дверь, Таймас удивлённо уставился на Акста.

— Опять ты?

— На этот раз он не один, — проговорил Альфред. — Я действую от лица великого шоно. Ты арестован по подозрению в убийстве своей соседки Мариам.

— Что за бред? — возмутился Таймас.

— У нас есть доказательства. Так что лучше бы тебе следовать за нами по доброй воле.

— И что за доказательства?

— Для начала у нас есть свидетель, который может подтвердить, что у тебя были неприязненные отношения с убитой Мариам. Вероятнее всего, она тебе отказала.

— По-прежнему бред, — пожал плечами Таймас.

— Тогда может быть, ты скажешь, что за царапины на твоих руках?

— Так это я на улице кошку решил погладить, а она дикая оказалась.

— Он не хочет сознаваться, — проговорил Юрген. — Значит, придётся действовать по древнему закону.

— По какому ещё древнему закону? — не понял Альфред.

— Обратиться за помощью к духам.

— К духам? — переспросил Элинор.

— Конечно, к духам, — кивнул Шу. — Только позови сюда того мужика из кожевенной лавки. Нам понадобится свидетель беседы с духами.

— Ты сейчас серьёзно? — всё ещё не понимал Акст.

— Более чем.

— Иди, зови, — кивнул Брунен.

— Как придёте, в квартиру не заходите, стойте у входа и слушайте, — проговорил Юрген.

— Да что вообще происходит? — возмутился Таймас.

— Да всё нормально, сейчас нам духи всё расскажут, — и Шу толкнул сарби вглубь квартиры. Альфред остался стоять у входа.

— Огоньку не найдётся? — спросил Юрген.

— Держи, — Брунен достал из кармана огниво и бросил его визирю. Тот поймал его, а затем достал зашитый за подкладку плаща маленький мешочек. Дождавшись возвращения Элинора с хозяином лавки, Юрген поджог мешочек и бросил его в вазу, стоявшую на полу. Затем отошёл в сторону, взял висевший на стене рог и начал ритмично стучать им по столешнице.

— Что ты делаешь? — наконец, спросил опешивший Таймас.

— Хочу с тобой поговорить, — ответил Шу.

— Поговорить?

— Ответь мне на один вопрос, — немного подождав, спросил Юрген.

— Да.

— Это ведь ты убил свою соседку?

— Убил?

— Убил. Задушил.

— Да, я.

— Поясом от халата?

— Да.

— Потому что она отказала тебе?

— Отказала.

— Все слышали? — Юрген повернулся к двери. — Никого там дымом не зашибло? Все в порядке? Соображаете нормально?

— Нормально, — ответил Альфред. — Но лучше потуши это от греха подальше.

— Как скажешь, — и Шу залил дымящуюся вазу водой.

— Вот это да, — выдохнул Элинор.

— Что случилось? — не понял Таймас.

— Духи сдали тебя с потрохами, — ответил Юрген.

IV

Слуги подали кумыс, и Оташ, взяв свою кружку, откинулся на спинку кресла. Юрген со словами «Я устал» плюхнулся на кровать шоно. Альфред ничего не сказал, хотя по его лицу было заметно, что это ему стоило некоторых усилий. Они с Элинором сидели напротив Оташа и также пили предложенный кумыс.

— Ты на все сто уверен, что это не Казим? — подал голос Юрген.

— Да, уверен, — ответил Брунен.

— Потому что у него мотива нет?

— Потому что у него мозги есть.

— Да, я подтверждаю у него наличие мозгов, — сказал Оташ. — Михат не стал бы назначать на должность своего инспектора идиота.

— Однако он назначил на эту должность лицемера и развратника, — возразил Шу.

— Об этом я ещё поговорю с Михатом, когда убийца будет найден. Но лицемерие Казима, как мне думается, в чём-то является его алиби.

— Согласен, — кивнул Альфред. — Даже если предположить, что Казиму пришло в голову возомнить себя судьёй, который очищает Шаукар от проституток, он бы не стал это проделывать с теми женщинами, с которыми только что провёл ночь. Для этого он слишком разумен.

— Тогда кто это? — спросил Юрген.

— Кто-то, кто и в самом деле возомнил себя судьёй, — ответил Брунен.

— То есть псих?

— Почти. Мотив у него всё-таки есть. Если бы это был просто маньяк, он, скорее всего, убивал бы девушек определённого типажа. Но Лайла, Гулли и Ивет объединяет только их род деятельности. Внешне они все слишком разные.

— Он остановился или нам вскоре стоит ждать ещё один труп? — задал вопрос Оташ.

— Думаю, он затаился из-за нас с Элли, — ответил Альфред. — Боится рисковать. А ещё мне кажется, что это была его идея — подставить Казима. Может быть, она появилась не после первой жертвы, но после второй точно. А теперь и Казим тоже не ходит в «Дом сладостей».

— И как ты будешь его ловить, если он затаился?

— Надо дать ему возможность расслабиться. Например, мы с Элли можем сделать вид, что не смогли найти убийцу и уезжаем. Или ещё вариант — арестовать кого-то другого. Хотя это может и удержать преступника от дальнейших действий, если он достаточно осторожен.

— А ещё можно его спровоцировать, — предложил Юрген.

— Это как? — поинтересовался Оташ.

— Альфред, ты уверен, что этот человек убивает проституток, потому что ненавидит их за что-то? — спросил Шу.

— Уверен.

— Тогда надо, чтобы какая-то проститутка проявила бы себя во всей красе. Сделала бы что-то очень яркое и громкое.

— Вообще это может сработать, — кивнул Брунен. — Более того, мы можем попросить Казима о сотрудничестве. Он может пойти к этой проститутке, а убийца потом сможет действовать, думая, что всё могут повесить на Казима.

— И кто же будет этой проституткой? — спросил Оташ.

— Я бы предложил Кимико, — ответил Юрген.

— Сам с ним договаривайся, — сказал шоно.

— Вообще-то это ты нанял его на работу, — возразил Шу.

— Ты визирь или кто? Моё дело дать распоряжение. Так что давай, выполняй.

— В таком случае, надо придумать, как именно Кимико проявит себя, — проговорил Альфред.

— Кимико ведёт себя довольно скромно, поэтому я предлагаю, чтобы она на один вечер эту свою скромность отбросила, — сказал Юрген.

— Каким образом?

— Не знаю. Пусть публично станет кого-то обслуживать.

— Учти, что тебе надо уговорить Кимико это сделать, — усмехнулся Оташ.

— Уговорю. В конце концов, я сам могу ей подыграть, изобразив её клиента.

— Это расстроит Дарына, — произнёс до сих пор молчавший Элинор.

— Не, его мы точно в это впутывать не станем, — ответил Юрген. — Значит, решено. Я уговорю Кимико.

Шу встретился с Кимом в кофейне неподалёку от «Дома сладостей» и рассказал об их задумке.

— В принципе я согласен, — выслушав Юргена, ответил айни. — Хотя то, что ты просишь, мне не свойственно. Ойран так себя не ведут.

— Вот кто здесь в Шаукаре знает, как ведут себя ойран?

— Я знаю, и мне этого достаточно. Но я не отказываюсь.

— Вот и славно. Значит, вечером я приду к вам, и мы устроим наше маленькое представление. А пока мне ещё надо Казима попросить придти в «Дом сладостей».

— Вообще-то Агсар знает, что я ему отказал.

— А в этот раз Казим тебя очарует.

— Чем интересно?

— Умными речами, — хмыкнул Юрген.

— Это будет самая позорная ночь в моей жизни. Сначала ты, потом Казим.

— Вот не надо приравнивать меня к Казиму по уровню позора.

— Да дело не в тебе, а в публичности, — Ким вздохнул. — Ладно, я жду тебя вечером. Знай, что я делаю это только ради девочек.

Казима Юрген нашёл у входа в ремесленное училище. Увидев визиря, инспектор изменился в лице и даже слегка побледнел.

— А я к тебе по делу, — заговорил Шу.

— Слушаю тебя, — кивнул Казим.

— Мы тут собрались ловить убийцу на живца, и нам нужна твоя помощь.

— Я не совсем понимаю…

— Убийца пытался подставить тебя, если ты до сих пор ещё не понял.

— Подставить?

— Две девушки были убиты после ночи с тобой. Совпадение?

— Ты хочешь, чтобы я провёл ночь с проституткой?

— Не с любой, а с той на которую я укажу. И не надо с ней спать, надо только сделать вид.

— А потом?

— А потом спокойно уйти. И всё.

— И ты от меня отстанешь?

— Я — да. И даже замолвлю за тебя словечко перед великим шоно, которому не очень нравится моральный облик инспектора.

— Хорошо, — вздохнул Казим. — Когда всё это будет происходить?

— Уже этой ночью. Мы ждём тебя в «Доме сладостей».

Вечером Юрген первым делом подозвал Агсара и потребовал позвать ему Кимико. К визиту в «Дом сладостей» он подготовился заранее: выпил пару бокалов вина и надел один из своих самых дорогих нарядов. Дверь он открыл с ноги и всем своим видом продемонстрировал, что пришёл сюда развлекаться. Вышедшая Кимико учтиво поклонилась и с акцентом проговорила:

— Чего желает мой господин?

— Господин желает тебя, — ответил Юрген. — Прямо здесь и сейчас.

— Мой господин, я согласна развлечь тебя, но только в комнате.

— А я не хочу в комнате! — пьяно проговорил Шу. — Я хочу здесь!

— Мой господин знает, что я вольна отказать ему?

— Но ты же не откажешь? — и Юрген подмигнул Кимико. — Ты ведь знаешь, кто я?

Его поведение уже начало привлекать всеобщее внимание. Из комнат выглядывали девушки, а пришедшие клиенты с любопытством наблюдали за происходящим. Шу представлял, какие слухи уже завтра пойдут во дворце.

— Да, я знаю, кто ты, — кивнула Кимико, подходя ближе.

— И ты не откажешь, — уверенно произнёс Юрген.

— Не откажу.

Шу довольно подхватил Кимико под бёдра и усадил прямо на барную стойку.

— Мне кажется, всё идёт по плану, — прошептал он ей на ухо.

— И как же далеко мы собираемся зайти? — также шёпотом спросила Кимико, обнимая Юргена.

— Да мне кажется, спектакль уже удался, — Шу сделал вид, что целует её шею.

— О да, — Кимико прогнулась в спине.

— Знаешь, я передумал, — проговорил Юрген. — Продолжим в комнате.

Когда за ними закрылась дверь, Ким прислонился к стене и устало проговорил:

— Ты испортил мне репутацию.

— Неужели?

— Получается, я продалась тебе, потому что ты визирь.

— Но вообще-то я второе лицо в Шоносаре. Не так это ужасно уступить мне.

— Надеюсь, Казим от меня ничего не станет требовать?

— Нет, он предупреждён, что это будет только игра.

— Ну, хоть за это спасибо.

Прошло не более четверти часа, когда в комнату постучали.

— Кимико, душа моя, это я, — послышался голос Агсара.

— Это какого же он обо мне мнения? — возмутился Юрген. — Чего так быстро?

— Сейчас узнаю, — Ким подошёл к двери. — В чём дело? У меня клиент.

— Да я всё понимаю. Но я должен был тебя предупредить. Здесь господин Дарын.

— Да как так? — всплеснул руками Ким.

— Он просит тебя. Я не стал ему говорить, что ты с господином визирем.

— Это верно. Скажи, что я ещё не готова. Пусть подождёт в отдельной комнате.

— Хорошо, — ответил Агсар.

— Что это значит: пусть подождёт? — спросил Юрген. — Скоро же Казим придёт.

— Если Дарын узнает, что я была с тобой, а потом ещё и с Казимом, то я его точно потеряю. А он хороший клиент.

— И что ты собираешься делать?

— Пойду к нему, конечно же. А ты сам здесь дождись Казима. Агсар не скажет, что я с Дарыном.

— Ты издеваешься? Убийца должен начать убивать, чтобы мы могли его взять. А меня он убивать вряд ли захочет. Не похож я на проститутку.

— Это дело поправимое.

— Чего?

— Ты думаешь, у меня только один костюм? Конечно же, нет. И парик второй у меня имеется. Так что давай, шевелись, у нас мало времени.

— Нет, — ответил Юрген.

— Я сказал, что я не собираюсь терять Дарына! Всё, раздевайся.

— Но у тебя же ещё грим на лице, — ухватился за последнюю соломинку Шу.

— Да, это требует времени, но ничего. Погасишь свет. Раздевайся, кому сказал.

Вафуку пришлось Юргену впору, хотя он едва не запутался, надевая его. Ким помог ему завязать пояс, а затем надел на голову чёрный высокий парик, полностью скрывая его светлые длинные волосы.

— Замечательно, — оглядев его с ног до головы, заключил Ким. — После ухода Казима просто погасишь свет. Убийце, если он явится, и в голову не придёт, что это не я.

— А если он увидит, как ты сейчас пойдёшь к Дарыну?

— Не увидит. Ты забыл, с кем имеешь дело? И не переживай, я предупрежу Агсара, чтобы он проводил Казима в эту комнату, — с этими словами Ким подошёл к окну. — Удачной охоты, господин визирь, — пожелал айни и скрылся.

Юрген угрюмо сел на пол в ожидании Казима. Когда же инспектор объявился, Шу проговорил:

— Доброй ночи, — и помахал рукой.

Казим вытаращился на Юргена и замер.

— Решили не рисковать жизнью Кимико, — пояснил Шу. — Пусть убийца меня душить начнёт.

— А…

— А ты присядь пока. Сколько времени ты обычно с девушкой проводишь?

— Ну, по-разному, — несколько замялся Казим.

— Слушай, нам надо, чтобы всё естественно было. Так что давай без выпендрёжа. Сколько?

— Час.

— Хорошо, — кивнул Юрген. — Значит, сидим час.

— А он точно придёт сегодня, убийца этот?

— Не точно. Если сегодня не придёт, повторим завтра.

— То есть мне завтра снова приходить?

— Да.

— И просто так сидеть?

— Слушай, не беси меня. Я сейчас передумаю и не стану защищать тебя перед Оташем.

— Может, мы хотя бы вина попросим подать? — предложил Казим.

— И это говорит строгий инспектор учебных заведений, — хмыкнул Юрген. — Ладно, проси.

— Давай за то, чтобы у вас всё сегодня выгорело, — уже разлив вино по бокалам, проговорил Казим.

— Да, это было бы неплохо, — кивнул Шу.

— Скажи по секрету, а ты на самом деле являешься клиентом Кимико?

— То есть ты донёс об этом Михату, даже не зная, правда ли это?

— Ну… я предположил.

— Что ж, открою тебе тайну. Я не являюсь ничьим клиентом. А с Кимико меня связывают приятельские отношения. Ты вообще знаешь, что она не Кимико, а Ким?

— В смысле Ким?

— О, как всё запущено, — рассмеялся Юрген. — Ты серьёзно не знал?

— Что не знал?

— В чём особенность Кимико?

— В том, что она из Ямато. Экзотика. Их там на востоке обучают чему-то особенному.

— Она ойран, ойран могут быть только мужчины.

— Будем считать, что я этого не слышал, — помолчав секунду, проговорил Казим. — Предлагаю сменить тему.

— Давай, расскажи мне о работе ремесленного училища, — попросил Юрген.

— Ты серьёзно?

— Конечно, серьёзно. Мне интересно. Я тебя очень внимательно слушаю.

По истечении часа Казим попрощался с Юргеном и покинул комнату. Шу погасил лампу. Он не знал, сколько придётся ждать, да и придёт ли сегодня убийца. Однако не прошло и пяти минут, как Юрген услышал шаги. Тихонько скрипнув, дверь отворилась.

— Мой господин что-то забыл? — изображая акцент, тихо спросил Шу.

— Забыл, — услышал он знакомый голос. Мужчина подошёл ближе и опустился на колени рядом с Юргеном. А затем Шу ощутил его руки на своей шее. Юрген чуть не закричал от радости, что всё получилось, но вырвался только хрип. Шу толкнул убийцу ногой, а затем сам протянул к нему руку, с трудом, но дотянулся до шеи и надавил. Мужчина отпрянул и едва не упал. Юрген вскочил, путаясь в подоле, подбежал к окну и громко свистнул. Очухавшись, убийца поспешил к двери, Шу догнал его, сам едва не упал, но схватил мужчину за рукав его дэла. Тот попытался вырваться, но Юрген его не пускал. Дверь открылась, и в комнату влетели Альфред и Элинор. Акст тут же зажёг лампу.

— Вот это встреча, — проговорил Шу, когда свет упал прямо на лицо напавшего на него мужчины. — Ну, доброй ночи, Самур.

— Господин визирь? — искренне удивился брат Гулли.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — даже забыв про Самура, спросил Альфред. Элинор вообще застыл с лампой в руке.

— Я убийцу ловлю, разве не видно? — ответил Юрген.

— А где Кимико?

— Работает. То, что она должна была сделать, она сделала. Дальше было дело техники.

— Допустим, — проговорил Альфред, поворачиваясь к Самуру. — А вы арестованы, молодой человек.

Внизу послышался шум, затем раздался взволнованный голос Агсара, и уже через несколько секунд на пороге комнаты возник сам великий шоно.

— Где мой визирь? — требовательно спросил он. — Юрген должен был давно вернуться во дворец, а не участвовать в поимке убийцы.

— Привет, Оташ, — виновато улыбнулся Шу.

— Пожалуй, мне не следовало пить на ночь тот травяной чай, который мне прислали из Яссы, — проговорил шоно, глядя на Юргена, который стоял, подобрав подол вафуку.

— Между прочим, мы поймали убийцу, — сказал Альфред. — Вот он, — Брунен показал на совершенно растерянного Самура.

— Пять минут назад меня душил, а теперь стоит как в воду опущенный, — усмехнулся Юрген.

— Благодарю за службу, Альфред, — произнёс Оташ. — Я возвращаюсь во дворец. Ты, — шоно ткнул пальцем в Шу, — за мной.

— Может, я сначала переоденусь? — проговорил Шу. — Или ты хочешь, чтобы я в таком виде по городу шёл? Хотя мне не слабо.

— Ну, уж нет! Ещё чего не хватало. Переодевайся.

— Арестованного тоже во дворец? — спросил Альфред.

— Да, — кивнул Оташ. — Я тоже хочу присутствовать при его допросе.

Самура заковали в кандалы и привели в один из залов дворца, куда пришли Оташ, Юрген, Альфред и Элинор.

— Ты признаёшься в том, что убил трёх женщин и пытался убить господина визиря этой ночью? — задал вопрос Брунен.

— Я действительно убил Лайлу, Гулли и Ивет, — ответил Самур. — Но визиря я убивать не планировал. Я думал, что это Кимико.

— За что же ты их убил?

— Они мне сломали жизнь.

— Это каким же образом?

— Мы с сестрой рано остались без родителей, и нам пришлось самим себя обеспечивать. Это её идея была перебраться в Шаукар. Гулли могла устроиться на любую другую работу, но она выбрала почему-то именно это — продавать себя. Конечно, не мне тогда было её судить, я был совсем пацан. Но я не мог позволить ей содержать меня, поэтому выучился на резчика по дереву. Я стал настоящим мастером, я мог заработать столько, чтобы платить за квартиру. Но однажды к нам в гости пришла Лайла. Я работал, но она стала лезть мне под руку. Смеялась, тыкала своими пальцами. Я мог её поранить, но… я поранился сам. Я не сразу тогда понял, насколько всё оказалось серьёзно. Это уже потом, когда мне пришлось обратиться к лекарю, я осознал. Всё моё мастерство как в воду кануло. Пальцы меня не слушались больше. И во всём была виновата эта Лайла. Я честно пытался выкарабкаться. Пошёл в новое ремесленное училище, слышал, что они ищут учителей. Подумал, что если сам не могу больше работать, то уж ребят обучить сумею, передам им свой опыт. И меня вроде бы уже почти приняли, но тут оказалось, что положено проверять всех, кто устраивается к ним на работу. Вот и меня решили проверить. Казим этот. Когда выяснилось, что моя сестра — продажная женщина, мне отказали. Во всём они виноваты. Лайла и Гулли сломали мне жизнь. Из-за них я теперь работаю на складе, выполняю грязную работу. Таким, как они, не место на земле.

— Ну, с Лайлой и Гулли понятно, а причём здесь Ивет? — спросил Альфред.

— Я подумал, что так я смогу запутать следы, — ответил Самур. — Уж с Ивет меня точно ничего не связывало, а тут к ней как раз Казим пришёл. Я мечтал, что его посадят за эти убийства. А ещё… вот вы когда-нибудь пробовали душить человека? Знаете, что можно испытать, когда в твоих руках чья-то жизнь? Когда только от тебя зависит, сделает он следующий вдох или нет… Пусть мои пальцы не были больше способны создавать красоту, но они оказались способны закончить чью-то жизнь.

— Значит, и Кимико ты решил убить по этой же причине?

— Она меня взбесила вечером. А потом я увидел Казима. Всё как-то само решилось.

— Ты понимаешь, что тебя ждёт? — спросил Оташ.

— Догадываюсь.

— По закону Шоносара тебя казнят.

— Знаю.

— Может быть, ты раскаиваешься? — подал голос Элинор.

— Нет, — покачал головой Самур. — Я ни о чём жалею. Хотя нет. Жалею, что это был ты, господин визирь. Ты мне ничего дурного не сделал. Вот если бы на твоём месте была Кимико, я бы задушил её.

— Ты недооцениваешь Кимико, — ответил Юрген. — Она намного сильнее тебя.

— Уведите его, — приказал Оташ.

— Но ты ведь должен меня понимать, визирь, — уже вставая, проговорил Самур. — Я слышал о твоей победе на поединке. Мне рассказали, что ты сделал. Ты ведь знаешь, каково это. Ты ведь понимаешь меня, да?

— Нет, — тихо ответил Шу. — Никогда не пойму.

— Он всё-таки псих, — сказал Оташ, когда стражники увели Самура.

— Неужели он в самом деле получал удовольствие от убийств? — задумчиво проговорил Элинор.

— Что тебя так удивляет? — спросил Альфред. — В такие моменты он испытывал власть над людьми. Власть — это одна из тех вещей, за которые люди готовы убивать. Власть и деньги.

— Эне, не бери его слова в голову, — глядя на молчавшего Юргена, проговорил Оташ. — Он псих, я же сказал.

— Но я тоже убил человека, — ответил Шу. — И способ похож.

— Ты убил своего соперника на поединке. Хамза не стал бы тебя щадить, если бы у него был шанс прикончить тебя. У тебя не было иного выхода, и ты поступил так, как должен был.

— Оташ прав, — сказал Альфред.

— Тогда… — помолчав секунду, проговорил Юрген, — давайте обсудим создание в Шоносаре сыска и судебной системы.

— Чего? — не понял Оташ.

— Да мы тут с Альфредом как-то беседовали на эту тему. Я считаю, нам нужны свои собственные сыщики. Уверен, что ты со мной согласишься, потому что ты же не хочешь, чтобы я занимался всякими расследованиями.

— У меня только один вопрос. Сколько на это потребуется денег?

— Великий шоно стал излишне меркантильным, — усмехнулся Шу.

— Пообзывайся мне ещё.

— Рискну сказать, что вложенные деньги окупятся, — проговорил Альфред. — И у вас в дальнейшем будет меньше забот.

— Хорошо, — вздохнул Оташ, — давайте обсудим это завтра. Сейчас нам всем нужно выспаться.

— А ещё с Казимом надо что-то решить, — вспомнил Юрген.

— Ты имеешь в виду снять его с должности?

— Вообще-то я пообещал ему замолвить за него словечко за его помощь в поимке преступника.

— То есть ты хочешь закрыть глаза на то, что инспектором учебных заведений служит тот, кто регулярно посещает «Дом сладостей»? Учитывая то, что он сам запретил брать Самура на работу из-за его сестры.

— Думаю, надо с ним поговорить. Может быть, взять с него штраф и наложить запрет на посещение «Дома сладостей»? И пусть работает до первого нарушения.

— Но это тоже завтра, — устало кивнул Оташ.

Утром следующего дня, когда Юрген завтракал на своём балконе, ему доложили, что Казим сам явился во дворец и ждёт аудиенции визиря. Шу распорядился проводить инспектора в свои покои.

— Слышал, убийцу поймали? — поздоровавшись, спросил Казим.

— Поймали, — кивнул Юрген. — Это Самур.

— Брат Гулли? — удивился Казим.

— Да.

— Но зачем он? Не понимаю.

— Он винил свою сестру и её подругу Лайлу в том, что лишился работы. Сначала пальцы поранил, потом вот в училище не приняли.

— Так я собирался его принять! — возразил Казим.

— Как собирался?

— А ты думаешь, почему я был у Гулли на квартире? Это она пригласила меня. Гулли просила за своего брата. Хотела, чтобы я как-то повлиял на директора училища и чтобы Самура приняли на работу, несмотря на то, кем была его сестра. Если бы Гулли не убили и не началась вся эта катавасия с подозрением, павшим на меня, я бы давно занялся делом Самура.

— Как глупо всё вышло, — грустно улыбнулся Юрген. — Самур ведь тебя тоже винил и хотел, чтобы тебя арестовали за эти убийства. Значит, сестра заботилась о нём, а он её убил.

— Идиот он. Его сестра была хорошей доброй женщиной. Хоть и проститутка.

— Что ж, назад уже ничего не вернуть. Послушай, Казим, ты ведь понимаешь, что твоя репутация серьёзно пострадала?

— Увы. Но ты обещал помочь.

— Обещал и слово своё держу. Ты мог бы лишиться должности, великий шоно уже намеревался тебя снять, но я предложил другой вариант.

— Какой же?

— Во-первых, штраф.

— Согласен. Что во-вторых?

— Ты должен будешь перестать посещать «Дом сладостей» даже по работе. Если тебя там увидят, то это будет твой последний день в должности инспектора.

— Хорошо, — вздохнул Казим. — Благодарю за помощь, господин визирь.

— Тогда не подведи.

— Я постараюсь.

— И прекрати доносить на меня Михату.

Казим поклонился, а затем изобразил, будто бы запирает свой рот на ключик. Инспектор по-прежнему напоминал Юргену рыбу, но в принципе от рыбы тоже была польза.

Шу знал, что пожалеет о своём поступке, но понимал, что пожалеет гораздо больше, если этого не сделает. Именно поэтому, расставшись с Казимом, он направился в темницу. Подойдя к камере, в которой держали Самура, Юрген заговорил:

— Здравствуй. Я пришёл кое о чём рассказать тебе.

— И тебе здравствуй, визирь, — отозвался Самур, подойдя к решётке. — Слушаю тебя.

— Когда ты убивал Гулли, ты не знал об одной очень важной вещи, а мне кажется, тебе стоит узнать об этом.

— И о чём же я не знал?

— Твоя сестра не просто так пригласила Казима в вашу квартиру. Это был действительно очень важный клиент. Гулли просила Казима помочь тебе. Она знала, что тебя не берут на работу в училище из-за неё, вот она и предложила себя Казиму, чтобы тот заступился за тебя. И знаешь что? Казим согласился. Он как раз собирался поговорить с директором училища, чтобы тебя приняли на работу. И тебя бы, конечно, взяли, потому что слово Казима — закон для директора училища. Казим медлил, только потому что Гулли убили, а его самого стали подозревать в убийствах. Так что, если бы ты не убил Гулли, ты бы сейчас занимался тем, чем и хотел: обучал бы ребят резьбе по дереву.

Юрген смотрел в лицо Самуру и видел, как менялось его выражение, пока Шу говорил. Юрген сам не знал, чего он хотел добиться. Может быть, раскаяния.

— Уходи, — проговорил Самур.

— Да меня собственно здесь больше ничего и не держит, — ответил Шу. — Я сказал всё, что хотел.

— Ты, наверное, думаешь, что это Тенгри направил тебя ко мне, чтобы донести истину? Но нет. На самом деле ты просто пришёл, чтобы сделать мне больно. Ты захотел почувствовать власть надо мной, как чувствовал её я, когда убивал Лайлу или Гулли. Ты ничем не лучше меня.

— Нет, Самур. Я просто хотел, чтобы ты знал, какой была Гулли. Она не заслужила твоей ненависти. Она любила тебя.

Сказав так, Юрген зашагал прочь от камеры.

— Я тоже любил её, — тихо ответил Самур, но Шу услышал его.

Выйдя из подземелья, Юрген увидел дожидавшегося его Оташа.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Шу.

— Да я зашёл к тебе, а мне сообщили, что ты побеседовал с Казимом и отправился прямиком в темницу. Что такого тебе сообщил этот инспектор?

— Это касалось Гулли, — ответил Юрген и рассказал обо всём Оташу.

— И как же на это отреагировал Самур? — поинтересовался шоно.

— Мне кажется, он сожалеет, хотя и не признаётся в этом.

— Зачем тебе это было нужно, эне?

— Не знаю. Самуру я сказал, что это ради Гулли. Хотя сам он считает, что я просто хотел сделать ему больно. Но это не так, Таш.

— Даже если и хотел, то не надо передо мной оправдываться. Самур — преступник и его ждёт казнь. А нам уже стоит забыть о нём.

После обеда Юрген встретился с Кимом всё в той же кофейне и извинился за то, что оставил его вафуку в немного потрёпанном виде. То, что он слегка порвал подол, Шу обнаружил, уже когда снимал наряд.

— Ничего другого я от тебя и не ожидал, — улыбнулся Ким, заказывая кофе.

— Ну, я надеюсь, что хотя бы с Дарыном всё в порядке?

— В полном. Он ничего не понял. Мы, конечно, слышали шум, но я уговорил его не реагировать. Жаль, что убийцей оказался Самур. Он казался мне милым парнем. Даже жаль его было.

— Увы. Но знаешь, я не хочу о нём больше говорить. У меня для тебя есть одна хорошая новость.

— И какая?

— Казим больше не появится в «Доме сладостей». Для него это теперь под запретом, иначе работу потеряет.

— Действительно замечательная новость. Он очень противный. И Агсара он нервировал. Надеюсь, Дарына не постигнет та же участь?

— Да вроде Оташ о нём ничего не говорил. Министр торговли, наверное, имеет право на такие слабости, — хмыкнул Юрген.

— Он ведь не зря получил свою должность, не так ли? — улыбнулся Ким. — Он умный человек. И поэзию любит.

— Поэзию? — удивился Шу. — По нему и не скажешь.

— Внешность бывает обманчива. Думаю, ты и сам это знаешь. Вот это ему нравится больше всего:

От скрипа колеса

Проснулась и упорхнула

Бабочка-однодневка.

— Красиво. А кто автор?

— Я автор. Ты ведь знаешь, что ойран учат писать такие стихи.

— Да, я читал. Я сам тоже иногда стихи пишу, но не такие, как в Ямато. Такие я не пробовал.

— А ты попробуй. Мне кажется, у тебя должно получиться.

— Думаешь?

— Да, давай. Ты можешь писать о том, что видишь. Осмотрись вокруг, прислушайся.

Юрген задумчиво молчал несколько минут, а затем произнёс:

— В воде кувшина

Отразилось солнце.

Как жажду утолить теперь?

— Из тебя бы получилась неплохая ойран, — снова улыбнулся Ким.

— Спасибо, но я надеюсь, что из меня вышел неплохой визирь, — ответил Шу.

V

Когда Оташ увидел рядом с автомобилем, на котором в Шаукар прибыли Альфред и Элинор, ещё один чёрного цвета и водителя-норта, стоявшего рядом с ним, он решительно проговорил:

— Я на этом не поеду.

— Но почему, Таш? — удивился Юрген. — Или ты боишься?

— Конечно, я не боюсь! Но я привык ездить на коне, а не на этом вот…

— Это называется автомобиль, — сказал Альфред.

— Да знаю я! Сказал, не поеду, значит, не поеду.

— Но на автомобиле мы быстрее доберёмся до Нэжвилля и точно не опоздаем на летний праздник, — сказал Шу.

— Вот и поезжай, а я на лошади.

— Таш, король за тобой специально машину прислал, а ты кочевряжишься.

— Ты у меня сейчас получишь.

— Великий шоно, это на тебя совсем не похоже. Что тебе не нравится в автомобиле? В конце концов, спать ты научился на кровати, вино стал пить. Может, всё-таки поедем?

— Это совершенно безопасно, — вмешался Элинор. — И очень удобно. Его величество сам ездит на автомобиле.

— Смотри, Таш, на машине мы в Яссе сможем остановиться, я кузена повидаю, — настаивал Юрген. — Обрадую его, скажу, что он потом к нам в гости приедет. Ты же обещал, да? Мы на обратном пути могли бы его захватить.

— Ладно, — махнул рукой шоно. — Вы все будете мне должны.

— Я-то здесь причём? — усмехнулся Брунен.

— Все, — повторил Оташ. Водитель-норт испуганно заморгал.

Юрген довольно открыл дверцу автомобиля, и они с шоно расположились на заднем сидении. Элинор сел за руль второй машины, и все они отправились по дороге в сторону Яссы. Оташ выглядел таким напряжённым, что Шу становилось смешно.

— Ты в таких переделках бывал, ничего и никогда не боялся. Кто бы мог подумать, что тебя так озадачит обыкновенный автомобиль!

— Да не боюсь я его! — ответил шоно. — Просто не доверяю. Не нравится он мне.

— А мне очень даже, — и Юрген радостно уставился в окно.

Когда они прибыли в Яссу, уже вечерело. Водитель остановил машину на въезде в поселение, и Оташ с огромным облегчением покинул автомобиль. Рядом остановилась машина Альфреда. Они с Элинором приняли приглашение Юргена познакомиться с его кузеном. Витольд и его супруга Илинка каждое лето проводили на родине её родителей в Яссе, а осенью перебирались в Нэжвилль, в Валахию, где у Никсона был свой дом. Старейшиной Яссы по-прежнему был Драго, отец Илинки. Он немного сдал за последние годы, но оставался самым уважаемым жителем поселения. Прознав, какие высокие гости прибыли в его деревню, Драго сам вышел их встречать.

— Рад видеть тебя, великий шоно, — с поклоном проговорил он. — И тебе тоже здравия, белый брат.

— Мы остановимся у вас на ночь, — поздоровавшись, ответил Оташ. — И нужно разместить где-то наших товарищей из Нэжвилля, — он показал на Альфреда с Элинором, — и водителя ещё.

— Всё сделаем, великий шоно, — кивнул Драго.

— Я пойду к Никсонам, — сказал Юрген. — Навещу Феликса.

— Тут такое дело, белый брат, — вздохнул старейшина.

— Что такое? — насторожился Шу.

— Внук мой, Феликс, как рано утром вышел из дому, так до сих пор не вернулся. Запропастился где-то. Илинка места себе не находит.

— А Витольд куда смотрит?

— Так ищет, белый брат. Не гневайся.

— И часто он так пропадает? — поинтересовался Альфред.

— Приятно слышать речь на языке сарби из уст благородного норта, — проговорил Драго. — Феликс, конечно, не самый послушный ребёнок, но из дома никогда так надолго не уходил.

— Я вырос в Шоносаре, — ответил Брунен. — Сколько лет мальчику?

— Десять уж минуло.

— Надо помочь его отыскать, — сказал Оташ.

— Если б знать немного больше, можно было бы и найти быстрее, — проговорил Альфред.

— Давайте с Илинкой поговорим, — предложил Юрген. — Ну, и с Витольдом.

Мама Феликса нашлась дома. Глаза её были мокрыми от слёз, она сидела у дверей и ждала, что её сын вот-вот вернётся. Увидев Юргена, Илинка бросилась ему на шею и заплакала.

— Да подожди ты рыдать, — обнимая её, сказал Шу. — Ещё совсем мало времени прошло. Вернётся.

— Он никогда так не поступал, — всхлипнула женщина. — И всегда говорил, где будет гулять.

— Я вот тут сыщиков привёл из Нэжвилля. Они Феликса в два счёта разыщут.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулся Альфред.

— Мы обязательно его найдём, — выглянув из-за его плеча, проговорил Элинор.

— Расскажите, где Феликс обычно любит гулять, с кем дружит, — попросил Брунен.

— Да он по всей деревне гуляет, — ответила Илинка, садясь за стол. — А дружит? Да как-то не очень задалось у него с ребятами.

— Почему?

— Да была одна история, после которой Феликса стали мавкой считать. Глупости, конечно.

— Кем? — не понял Альфред.

— Мавкой, — повторила Илинка.

— Ну, это типа наяды у нортов в древних мифах, — пояснил Юрген.

— И почему же про Феликса такое говорили? — спросил Брунен.

— Да он в том году купаться пошёл как раз на Зелёной неделе и так далеко заплыл, что ребята подумали, будто бы он утонул. Шум подняли. Напугались все тогда. А Феликс возьми и выплыви. Водоросли ещё у него в волосах его длинных запутались. Мальчишки и закричали: «Мавка! Мавка!» Может, и забылось бы, но Феликс и так сильно не похож на здешних. Не в нашу породу он, а больше в отца, даже как-то в сестру его покойную. Я её не видела, но портрет Витольд мне показывал. Вот Юрген тоже на неё похож. Так с прошлой весны мальчишки зовут Феликса мавкой и думают, что он может их на дно реки утащить.

— И как же сам Феликс на это реагирует?

— Да он говорит, что все они глупые, и что всё равно он не хочет с ними дружить.

— Но с кем-то он общается, кроме вас?

— С сыном моей сестры Эмилем. Ему уже пятнадцать, и он хорошо относится к Феликсу. У Виорики ещё дочка есть, но она замуж в этом году вышла.

— Значит, надо поговорить с Эмилем, — сказал Альфред.

— С Витольдом тоже надо бы, — добавил Юрген. — Можно тебя попросить?

— Что такое? — отозвался Брунен.

— Поговори с ним. С Витольдом. У нас не самые хорошие отношения. А я пообщаюсь с Эмилем. Вон можешь Элли со мной отправить.

— Хорошо, — кивнул Альфред. — Я разыщу Витольда, а вы с Элли ступайте к этому юноше.

— Что же я вам ничего не предложила! — вдруг всплеснула руками Илинка.

— Нам сейчас не до еды, — ответил Юрген. — Вот найдём Феликса, тогда и покушаем.

Шу видел Эмиля несколько раз, когда приезжал в Яссу, но никогда не общался с ним. Сейчас он был дома один, а его родители ушли разыскивать Феликса. Узнав Юргена, Эмиль пригласил гостей в дом и даже учтиво предложил чаю.

— Мы хотим помочь найти твоего брата, — сказал Шу. — Вот это сыщик из Нэжвилля, господин Элинор Акст.

— Прям сыщик? — оживился мальчик.

— Сыщик, — улыбнулся Элинор. — Скажи, ты давно видел Феликса?

— Вчера.

— Вы разговаривали о чём-то?

— Фел показывал мне, как научился играть на флейте. Он разучил новую мелодию. Я не особо люблю всю эту музыку, но у Фела оно так неплохо получается. Ну, вот он вечером мне сыграл, во дворе мы сидели. А потом убежал он. И всё.

— Может быть, Феликс показался тебе взволнованным? — спросил Акст.

— Да не особо, — пожал плечами Эмиль. — Он всегда взбудораженный. Фел же он такой, не от мира сего, как его папаша.

— Тётя Илинка рассказала про то, что его мавкой зовут, — проговорил Юрген. — В последние дни ничего связанного с этим не происходило?

— Да нет, — снова пожал плечами мальчик. — Многие и забыли уже. Хотя вот неделю назад…

— Что неделю назад?

— Пацаны купались на речке, и туда Фел пришёл. Тоже купаться. А они его прогнать вроде хотели, но Фел наплевал на них и полез в воду. Так пацаны перепугались, что он их утопить решил, и сбежали. Я хохотал, когда узнал. Фелу тоже смешно было.

— Значит, Феликс не обижался на ребят? — спросил Элинор.

— Не, его это забавляет.

— А кроме тебя, друзей у него в Яссе нет?

— Мирон разве что.

— Кузнец? — догадался Юрген.

— Ага.

— Мне Феликс тоже про него говорил, когда я прошлый раз приезжал.

— Что за кузнец? — спросил Акст.

— Да он ему в отцы годится, — ответил Шу. — Ему уже лет сорок. Хороший мужик, только не повезло ему. Его жена была не очень хорошей женщиной. Преступницей в общем. И с тех пор он второй раз не женился.

— Так надо с ним поговорить, — предложил Элинор. — Может, Феликс ему что-то рассказывал?

— Идём, — кивнул Юрген.

Узнав, что Альфред идёт разыскивать Витольда, Оташ, до этого беседовавший с Драго, отправился вместе с ним. Они нашли его на другом конце поселения, вместе с мужем Виорики Никсон направлялся к лесу. Увидев шоно, он испуганно замер.

— Мы хотим помочь тебе найти сына, — проговорил Оташ. — Это господин Альфред Брунен, он сыщик из Нэжвилля.

— Здравствуйте, — наконец, произнёс Витольд. — Я вам очень благодарен.

— Скажите, у вас хорошие отношения с сыном? — задал вопрос Альфред.

— Конечно, хорошие, — ответил Никсон.

— И вы знаете, где он любит гулять?

— Да всюду. Но в Валахии ему нравится больше, чем здесь.

— Может быть, вы замечали за Феликсом что-то в последнее время? Может, его что-то беспокоило?

— Нет, всё было как обычно.

— А как вы относились к тому, что вашего сына называли наядой или как это по-вашему…

— Мавкой? — подсказал Витольд.

— Да, именно.

— Да ерунда это всё. Мальчишечья глупость.

— Ты это сейчас серьёзно? — спросил Оташ Альфреда.

— Про мавку? Так это Илинка нам рассказала.

— Бред, — проговорил шоно. — Как можно пацана мавкой считать?

— Я вообще о подобном первый раз слышу.

— Вот и я говорю, ерунда это, — сказал Витольд. — Феликс сам смеялся над этим.

— Значит, вы считаете, что у вашего сына всё было хорошо? Никаких проблем, никаких врагов?

— Конечно, не было у него никаких проблем.

— А у вас? Мог кто-то желать вам зла и поэтому похитить сына?

— Да что вы такое говорите? Такое даже представить невозможно.

— Я бы представил, — сказал Оташ. — Витольд умеет нажить себе врагов и нарваться на неприятности.

— Нет, великий шоно, — возразил Никсон. — Безусловно, я понимаю, на чём основано твоё ко мне отношение, но поверь, с тех пор, как я стал отцом, я изменился.

— Хотелось бы верить.

— Я ничего не знаю о прошлом господина Никсона, но если оно не связано с Феликсом, то давайте вернёмся к его исчезновению, — проговорил Альфред.

— Не связано, — кивнул Витольд. — А что, Юрген тоже приехал?

— Тоже, — ответил Оташ.

— Он пошёл разговаривать с Эмилем, — сказал Брунен.

— Мне кажется, что в разговорах нет толку, нужно искать Феликса, — проговорил Никсон.

— Только если вы ничего от нас не скрываете, — ответил Альфред.

— Нет, я ничего не скрываю, — произнёс Витольд.

Тем временем Юрген и Элинор пришли к дому кузнеца Мирона. Он узнал белого брата шоно и хотел пригласить в дом, но Шу проговорил:

— Феликс потерялся, ты знаешь?

— Нет, — округлил глаза Мирон. — Как потерялся?

— А как утром вышел из дома, и нет его.

— Вот я как чувствовал, — ударил себя по бокам кузнец.

— Что вы чувствовали? — спросил Элинор.

— Да что неладное с ним что-то приключится.

— Почему?

— Да потому что от баб одни беды.

— Простите, а причём тут бабы?

— Да я подумал, что малец просто так… ну знаете, как это бывает? Маленький, а уже мужичок. Думал, вот начал малец на баб засматриваться. Он спрашивал меня про Дорину.

— Кто такая эта Дорина?

— Да дочка мельника. Очень уж она такая… ладная.

— И что же Феликс у вас про неё спрашивал?

— Ну, как она мне. Нравится ли. Что я вообще про неё думаю. Не, я ему правду сказал, что баба она знатная, но что мне до неё дела никакого нет. И что вообще ежели баба такая, как эта Дорина, то ладу с ней не будет.

— И ты теперь думаешь, что Феликс мог к ней пойти? — спросил Юрген.

— Да леший его знает, — пожал плечами Мирон. — Давай-ка вот что. Я сейчас фонарь возьму и тоже пойду мальца искать.

— Пойдём к мельнику? — предложил Юрген Элинору. Тот кивнул.

Дорину они увидели сразу, как подошли к мельнице. Девушка действительно была очень яркой и фигуристой. Она только что принесла воды и переливала её из ведёр в бочку. Подол её платья был подвёрнут, оголяя стройные босые ножки.

— Есть у меня одно дурное предчувствие, — тихо проговорил Юрген.

–Что за предчувствие? — поинтересовался Элинор.

— Трудно объяснить, но я уверен, что в ней всё дело.

— Но почему? Феликсу ведь всего десять. Я в его возрасте если и влюблялся, то только в таких же девочек. Хотя я и этого не помню.

— У меня есть одна мысль, поэтому подыграй мне. Как тогда, с Мариам.

— Хорошо, — согласился Элинор. — Только потом объясни мне, зачем это надо.

— Добрый вечер, красавица! — подойдя ближе, заговорил Юрген.

— И вам добрый вечер, молодцы, — улыбнулась Дорина.

— Что-то раньше не видел я в Яссе таких, как ты.

— Плохо искал, значит. Хотя и я что-то тебя раньше не видела здесь. И друга твоего тоже.

— Так надо исправить эту досадную ошибку.

— Может, и надо. Вижу, парни вы достойные.

— Да мы как раз в столицу Нэжвилля собираемся на летний праздник. Ярмарка там будет большая. Может, подарок какой привести тебе?

— Два подарка, — с улыбкой добавил Элинор.

— Пойдёмте, хоть чаем вас напою, а там и подарках поговорить можно, — предложила Дорина.

— А отец твой не осерчает? — спросил Юрген.

— Так отец в Валахию уехал, раньше завтра не вернётся.

Шу и Акст прошли за девушкой в дом и расположились за столом, пока Дорина ставила чайник на огонь. Юрген осмотрелся по сторонам, словно пытаясь что-то найти. Вдруг его взгляд зацепился за крохотную шкатулку на одной из полок. Встав, Шу подошёл, взял её в руки, открыл и замер. Дорина, обернувшись, выронила из рук чашку. Элинор бросился помогать ей собирать осколки. Не говоря ни слова, Юрген молча поставил шкатулку на место, а затем полез во внутренний карман и достал травяной мешочек. Также молча он подошёл к очагу и бросил туда травы, прежде чем Акст успел хоть как-то отреагировать. Шу увидел, как округлились глаза Элинора, но, продолжая молчать, он взял деревянный половник и принялся размеренно стучать им по столу.

— Дорина, — заметив остекленевший взгляд девушки, наконец, заговорил Юрген.

— Да, — отозвалась она.

— Витольд — твой любовник?

— Да.

— Его сын Феликс застал вас?

— Да.

— И что случилось потом?

— Он упал.

— Феликс упал?

— Феликс упал и ударился. Я испугалась.

— И что ты сделала?

— Я спрятала его.

— Где?

— На берегу реки.

— Вот стерва, — Юрген бросил половник на стол, а затем погасил огонь в очаге.

— Что такое? — удивлённо заморгала Дорина.

— Ты зачем всё это? — возмутился Элинор. — У меня всё как в тумане… Кто кого куда спрятал? Я так и не понял ничего.

— Арестуй её и отведи в дом старейшины. Это приказ визиря. Потом я тебе всё объясню. А мне нужно бежать.

Покинув дом, Юрген побежал к реке. Уже издалека он увидел Оташа, Альфреда и Витольда, которые тоже шли к Мелеше.

— Таш! — закричал Шу. — Я знаю, где Феликс!

— И где же он? — отозвался шоно.

— Где-то у реки, вы правильно шли.

— А где Элли? — спросил Альфред.

— А он арестовывает Дорину.

— Дорину? — удивился Витольд.

— Твою любовницу, — проговорил Юрген.

— Как ты… — Никсон побледнел.

— С твоими похождениями мы потом разберёмся, — сказал шоно. — Сейчас нам надо найти мальчика.

Мужчины начали внимательно обследовать берег, и вскоре Оташ заметил что-то под раскидистыми ветвями ивы. Бросившись туда, он обнаружил лежавшего мальчика. Феликс был жив, но без сознания. Оташ взял его на руки, и к нему тут же подбежал Витольд.

— Родной мой, нашёлся, — запричитал Никсон. Не сразу, но Оташ всё же отдал ему сына и проговорил:

— Лекаря надо.

Им навстречу, размахивая руками, бежал Мирон. Увидев Феликса на руках Витольда, он едва не выронил фонарь и воскликнул:

— Светлячок! Живой!

— Светлячок? — удивился Юрген.

— Да это я мальца так прозвал, — улыбнулся Мирон. — Знаешь, как ночью они светятся? Вот так и он сидит, бывало, смотрит, как я работаю, лампа позади горит, да огонь на кузне, а волосы его так и озаряются, светлые, как ни у кого не бывает. Да искорки, когда летят из-под молота, в глазах отражаются. Светлячок и есть.

Витольд спешил с сыном к лекарю, а Оташ тем временем спросил Юргена:

— Как ты узнал, где его искать?

— Мы с Элли узнали, что Феликс любил ходить к Мирону, поговорили с ним, а кузнец и расскажи про Дорину. Что Феликс про неё расспрашивал. Тогда мы к ней пошли. Я как её увидел, меня будто стукнуло. Не знаю как, но я почему-то словно почувствовал, что у неё что-то с Витольдом могло быть. Он ведь тот ещё. Короче, мы стали сами заигрывать с этой Дориной, она повелась и пригласила в дом. А там я увидел шкатулку. Понимаешь, Таш, это могла быть просто похожая, да, но… — Юрген вздохнул. — У мамы была такая. И я в детстве взял её поиграть и уронил. Внутри трещина образовалась. Вот я взял в руки эту шкатулку, открыл, а там она, трещина. Вот я и понял, что Витольд эту шкатулку ей подарил. Ничего святого у него нет. Тогда я допросил Дорину.

— Допросил? — вмешался в разговор Альфред.

— Допросил. С травами. Я не мог ждать. Она рассказала, что Феликс застал их с Витольдом, а потом будто бы упал. Дорина испугалась и спрятала мальчика у реки. Конечно, надо будет поподробнее обо всём этом узнать, но в тот момент важнее всего было найти Феликса и помочь ему.

— Ты правильно сделал, эне, — проговорил Оташ.

— Витольд, значит, скрыл от нас кое-какие обстоятельства, — сказал Альфред.

— Такие, как он, не меняются, — с грустью произнёс Юрген.

Позже, когда лекарь осмотрел Феликса и сообщил, что его жизни ничего не угрожает, Илинка осталась сидеть с сыном, ожидая, когда тот придёт в себя, а Оташ и Юрген вместе с Альфредом направились к Драго, куда Элинор привёл Дорину.

— Она рассказал мне, что там произошло, — проговорил Акст.

— С ребёнком всё в порядке? — тихо спросила Дорина.

— Ты переживаешь, не стала ли ты убийцей? — ответил Оташ. — Нет, не стала. Феликс жив, но он всё ещё без сознания.

— Я вообще подумала, что он умер, — девушка уронила голову на руки.

— Расскажите ещё раз, что случилось, — попросил Альфред.

— Витольд пришёл ко мне, как только мой отец уехал, — начала Дорина. — Всё было хорошо, нам и в голову не могло придти, что за нами кто-то следил. Потом Витольд ушёл, а я хотела пойти купить ниток, выхожу и слышу, кто-то за мешками копошится. Я не из пугливых, решила посмотреть. А он возьми и выскочи. Испугался, наверное, что я его обнаружила. Я руку-то к нему потянула, а он зацепился ногой за что-то и упал. Я к нему, а он лежит. И не дышит. Я ж узнала его, что это сын Витольда. Перепугалась я. Решила, что убила ребёнка. Ну, пусть не сама, не знаю, я тогда вообще ничего не соображала. Подхватила его на руки, он лёгкий совсем, и побежала к реке. Повезло мне, что никто не видел. Мельница-то на отшибе стоит.

— Почему к реке? — спросил Брунен.

— Да вспомнила я, что его мавкой кличут.

— Быстро же ты в себя пришла после этого, — проговорил Юрген. — Вон какая весёлая была, когда мы пришли.

— Так я выпила для храбрости. Наливку у отца стянула. От неё как-то легко сделалось.

— Признаёшь свою вину? — спросил Оташ.

— Да, великий шоно.

— Ты должна была не прятать ребёнка, а немедленно позвать лекаря. Да и с женатыми мужчинами негоже связываться. Особенно, если у него уже сын есть.

— Знаю, — вздохнула Дорина. — И что не видать мне счастья, тоже знаю.

— Тут ты зря. Ты, конечно, должна понести наказание, но ты молодая и вся жизнь у тебя впереди. Не сможешь сыскать счастья в Яссе, так найдёшь в другом месте. Шоносар большой.

— Я попрошу тебя об одной вещи, — проговорил Юрген.

— Да? — подняла на него глаза Дорина.

— Верни шкатулку, которую тебе подарил Витольд. Она принадлежала моей маме.

— Конечно, забирай. Так ты, значит, и есть белый брат великого шоно?

— Он самый. Визирь Юрген Шу.

— Мне нужно было сразу догадаться, — грустно улыбнулась девушка. — Откуда ещё могут быть в Яссе такие норты, как ты…

Выйдя из дома старейшины, Юрген увидел стоявшего рядом Витольда.

— Я тебя тут жду, Юрис, — проговорил он.

— Дай угадаю. Хочешь попросить меня скрыть правду от Илинки? Но боюсь, что Драго уже всё знает, не повезло тебе в этот раз.

— Я люблю Илинку.

— Странная у тебя любовь какая-то. Это ведь не первая твоя измена. А она тебя всегда прощает. Не знаю, простит ли на этот раз, ведь теперь пострадал ваш сын.

— Но я правда люблю её… И я не хочу её терять.

— В любом случае тебе самому с ней разбираться. И с Феликсом тоже. Он ведь всё знает. Пусть он ещё маленький, но он не дурак. Феликс прекрасно всё понял, поэтому и следил за вами. Мне даже думать не хочется о том, что он мог увидеть.

— Я поговорю с ним, я объясню, — сказал Витольд.

— Да что ты объяснишь? Знаешь, я не хочу с тобой больше разговаривать, — и Юрген пошёл к Илинке, чтобы проверить, не пришёл ли Феликс в себя. Уже с порога он услышал слабый мальчишечий голос.

— Ты очнулся! — обрадовался Шу.

— Привет, — помахал ему рукой Феликс. Он всё ещё лежал в кровати и выглядел очень бледным, но улыбнулся, увидев кузена.

— Привет, — подошёл ближе Юрген. — Ну, и напугал же ты нас.

— Да я вот маме уже сказал, что сам виноват. Полез подглядывать за Дориной. Как она переодевалась. А она меня заметила, я побежал и упал.

— Значит, ты подсматривал, как она переодевалась? — переспросил Шу.

— Да. Она ж вон какая.

— Хочешь сказать, красивая?

— Ну, да.

— А не рано тебе? — с улыбкой спросила Илинка.

— Я уже взрослый! — гордо проговорил Феликс. — Мам, принеси молока. Свежего. Пожалуйста.

— Сейчас, сынок, — засуетилась женщина.

— Ты специально её отослал? — догадался Юрген.

— Да. Не говори ей про папу. Она расстроится и будет плакать. Не говори, пожалуйста.

— Но я боюсь, что твой дедушка уже всё знает.

— А я и его попрошу. Он добрый, он меня послушает.

— Хорошо, я ничего не скажу маме.

— Спасибо тебе! А с папой я сам поговорю. Если он ещё раз обидит маму, то будет иметь дело со мной. Мало ему не покажется, даю слово.

— Знаешь, я тебе верю.

— Держи молоко, сынок, — в комнату вернулась Илинка.

— Спасибо, мам, — снова заулыбался Феликс.

— Что ж, ты поправляйся, — проговорил Юрген. — Мы с Оташем едем в Нэжвилль на летний праздник, а на обратном пути хотим заехать за тобой и пригласить в гости в Шаукар. Думаю, мама не будет против?

— Не будет, — ответила Илинка. — Как я могу не доверять великому шоно?

— Значит, на летний праздник, — повторил Феликс.

— Да, — кивнул Шу.

— Я ещё ни разу на нём не был.

— Как не был? Папа тебя не возил?

— Да мы летом обычно в Яссе, — проговорила Илинка.

— На летнем празднике надо хоть раз побывать, — сказал Юрген. — Пусть Витольд в следующем году вас отвезёт.

— Я хочу в этом, — произнёс Феликс.

— В этом не получится, сынок, — ответила Илинка. — У нас с папой здесь дела, мы дедушке помочь обещали.

— Пусть Юрген меня с собой возьмёт, — предложил мальчик.

— Ты целый день без сознания провалялся. У тебя сотрясение мозга, куда тебе ехать? — возразил Шу.

— Спорим, вы на автомобиле!

— Да, на автомобиле.

— Так я в нём даже поспать смогу. Я целый один раз катался на автомобиле. Там сзади можно спать. Вот я и вылечусь по дороге. И вообще у меня голова уже почти не болит.

— Нет, тебя мама не пустит.

— Да, — кивнула Илинка. — Не пущу.

— Ну, и ладно, — надулся Феликс.

— Как-то ты быстро смирился, — улыбнулся Юрген. — Ты точно ничего не задумал?

— Ничего я не задумал, — пробурчал мальчик и отвернулся.

Шу потрепал его по волосам и вернулся к Оташу, который оставался в доме старейшины. Дорину уже увели, а шоно держал в руках ту самую шкатулку.

— Вот, эне, — проговорил Оташ, протягивая вещицу Юргену. — Я забрал её.

— Спасибо, Таш, — взяв шкатулку, ответил Шу. — Пусть теперь у меня хранится. Витольду нельзя доверять такие вещи.

— Как там мальчик?

— С ним всё в порядке, — улыбнулся Юрген. — Представляешь, он попросил меня не говорить Илинке правду. По его версии, он подглядывал за Дориной и поплатился за это. Говорит, что и дедушку упросит не выдавать Витольда. Феликс не хочет, чтобы мама расстраивалась.

— Он добрый мальчик.

— Добрый. Вот только он собрался говорить с Витольдом. Мол, если он обидит маму, то мало ему не покажется. И что-то я ему верю.

— Я бы тоже поговорил с Витольдом, — ответил Оташ. — Догнал бы и ещё раз поговорил.

— Представляешь, Витольд ни разу не возил Феликса на летний праздник! Надеюсь, хоть в следующем году отвезёт.

— Кстати, о летнем празднике. Нам надо бы лечь спать, чтобы на рассвете выехать.

— Да не опоздаем мы, Таш. Мы же на автомобиле, не забывай.

— Хотел бы забыть, — вздохнул шоно.

Рано утром, когда Оташ и Юрген подошли к автомобилю, водитель уже был на месте. К соседней машине шли Альфред и зевающий Элинор. Шу открыл дверцу и едва не закрыл её снова: на заднем сидении мирно спал Феликс.

— Что такое? — спросил Оташ.

— Полюбуйся, — Юрген открыл дверцу шире и отошёл в сторону.

— Феликс? — удивился шоно.

— Уже поехали? — сонно спросил мальчик.

— Ты никуда не едешь, — проговорил Шу. — Тебя мама не пустила, ты забыл?

— Не забыл. Я написал ей письмо, так что она не станет волноваться.

— Станет, Феликс, станет. Ты ведь ещё вчера был без сознания.

— Я поспал и всё прошло. А ещё я думаю, что маме с папой надо побыть вдвоём, чтобы помириться.

— Так ты прощаешь папу?

— Нет. Но мама же его любит. Я с ним поговорил, он пообещал, что загладит свою вину перед мамой. Так что надо им побыть вместе, я только мешаться буду.

— Ты не думаешь, что они будут переживать, как ты тут?

— Ты направишь им письмо из Валахии, напишешь, что всё хорошо. А сейчас поехали уже.

— У вас все в семье такие упрямые? — проговорил Оташ.

— Разве я упрямый? — удивился Юрген.

— Шутишь?

— Я думал, что из нас двоих упрямый — это ты.

— Нет, я терпеливый.

— Мы едем или нет? — поинтересовался Альфред.

— Едем, — вздохнул Оташ.

— Мы едем на праздник! — радостно воскликнул Феликс и захлопал в ладоши.

Эпилог

Юрген устал от шума городской суеты ещё быстрее, чем Оташ, и был очень рад вернуться в замок, чтобы отдохнуть в роскошных гостевых покоях. Рухнув на постель, Шу проговорил:

— Всё-таки здесь комнаты богаче, чем у нас во дворце.

— Ты каждый раз это говоришь, когда мы приезжаем в Нэжвилль, — наливая себе вина, ответил Оташ.

— Ты не подумай, что я завидую. И вообще это моя родина. Я люблю Нэжвилль.

— Покажи мне лучше, что ты купил на ярмарке, — попросил шоно.

— А он там лежит, на столике у входа, — махнул рукой Юрген.

Поставив бокал, Оташ подошёл к столику и взял в руки фарфоровую куклу, изображающую шута.

— Ты хочешь его подарить кому-то из детей?

— Не знаю. Мы ведь уже и Шелдону, и Фелиции всё подарили. Феликсу вон тоже.

— Тогда зачем тебе кукла? Сам играть собрался? — Оташ посадил шута на место.

— Он мне понравился. Ты ведь знаешь, что когда-то была традиция, и у королей были свои шуты?

— Ну да, слышал. Но у Фарлея шута нет.

— Зачем ему шут? У него Шепард есть, — рассмеялся Юрген.

— Ты главное Шепарду это не говори, — усмехнулся Оташ.

— Да ладно, что он мне сделает? Я его не боюсь.

— А я понял, к чему ты про шута.

— Удиви меня.

— Это как вот если бы я был король, а я ведь, по сути, король, просто название другое, то моим шутом был бы как раз ты.

— Нет, — Юрген схватил подушку и кинул её в Оташа.

— Ты опять за старое? — увернувшись, проговорил шоно.

— Я не шут! — в Оташа полетела вторая подушка. — Я визирь!

— Одно другому не мешает, — поймав подушку, шоно кинул её обратно, и она прилетела прямо в Юргена.

— Ну и ладно, — проговорил тот. — Бывало ведь и так, что шуты на самом деле правили государством.

— Знаешь, кто ты? — Оташ поднял с пола первую подушку. — Ты мелкий бунтовщик! — и он бросил подушку в Юргена.

— Почему же это мелкий? — возмутился Шу. — Я всего лишь немного ниже тебя.

— На голову.

— На полголовы!

— Меряться будем?

Юрген хотел ответить, но не успел, потому что в покои заглянул принц Густав.

— Извините, если помешал, — с улыбкой произнёс он.

— Нет, ваше высочество, — отозвался Шу. — Я просто пытался доказать великому шоно, что у него испортился глазомер.

— Юрген, мы же вроде договорились, что ты зовёшь меня по имени, — проговорил принц. — Но мне думается, что у Оташа всё в порядке с глазомером.

— Благодарю, Густав, — улыбнулся шоно. — Приятно иметь сторонников.

— Таво — предатель, — изобразил обиду Шу.

— Вообще-то я по делу, — сказал принц. — Мы хотим устроить тихий вечер только для близких. Флай просит меня сыграть на арфе и спеть, а я подумал, что ты можешь присоединиться ко мне и сыграть на флейте. Ты же не возражаешь, Юрген?

— Не возражаю, — улыбнулся тот.

В зале действительно собрались только близкие для короля Фарлея люди. Его супруга Асима, его верный друг и охранник Шепард, принц Густав и со своим другом и телохранителем Жоржем Кафаром, начальник тайной канцелярии советник Артур Латимор, главный королевский лекарь Жюль Леруа, первый министр Даниель Шарли и гости из Шоносара: великий шоно Оташ и его визирь Юрген.

Принца Шелдона и маленькую принцессу Фелицию уже отправили спать вместе с Феликсом. Когда Шелдону только представили юного гостя из Шоносара и попросили позаботиться о нём, принц недовольно пробурчал, что он не нянька.

— Вообще-то мы с тобой ровесники, — ответил ему Феликс. — А я, если на то пошло, твой дядя и ты должен меня слушаться.

— Чего? — возмутился Шелдон. — Какой такой дядя? У меня только два дяди, это Густав и Оташ. Ну, три, ладно, ещё Юрген.

— Вот-вот, — закивал Феликс. — А Юрген — мой кузен. То есть брат. Выходит что? Я твой дядя.

— Не, уберите его, я с ним играть не буду, — проговорил принц.

— Будешь, — строго ответила ему Асима. — Этот мальчик — наш гость, а мы должны быть гостеприимными хозяевами. И он прав, он тоже наш родственник.

Феликс довольно засиял.

— Пожмите друг другу руки, — предложил Фарлей.

— Да, — кивнул Оташ. — Как настоящие мужчины.

Феликс первым протянул руку. Шелдон пожал её под строгими взглядами старших. Позже, когда они все вместе ходили на ярмарку и городской праздник, Юргену даже показалось, что мальчики сумели найти общий язык.

Когда ребят отправили спать, Асима проговорила:

— Надеюсь, они не разгромят комнату.

— Да даже если и погромят слегка, не страшно, — ответил Шепард. — На то они и мальчишки.

— Моя сестра забывает, как она сама дралась в детстве, — с улыбкой сказал Оташ.

— Она и сейчас дерётся, — закивал Фарлей.

— Пожалуй, хватит о драках, — произнёс Густав. — Я хочу музыку. Юрген, ты же принёс флейту?

— Конечно, — кивнул Шу.

Юрген уже слышал эту балладу в исполнении Густава, и тогда она ему очень понравилась. Мелодию он запомнил, и поэтому сегодня они решили исполнить именно её. Принц заиграл на арфе, Шу подхватил. Густав запел:

— Уже боярышник отцвёл

В моём саду забытом,

Не слышно больше милых пчёл,

И дверь плющом увита.

Забыл дорогу в старый сад

Мой соловей певучий,

Не зреет больше виноград,

И скрыли солнце тучи.

Но, может быть, когда весна

Придёт, стуча копытом,

То пробудится ото сна

Мой старый сад забытый.

И ты придёшь, мой милый друг,

Когда мой сад проснётся.

Рука руки коснётся вдруг,

И соловей вернётся.

Позже Густав исполнил ещё несколько своих старых песен, а Юрген сыграл свои любимые мелодии. И только когда все уже собирались идти спать, в зал вбежал испуганный стражник и сказал, что принц Шелдон пропал из своей комнаты вместе с мальчиком из Шоносара.

декабрь 2018-январь 2019