Склад поношенных носков

Юлия Михайловна Назарян, 2023

Вы пробовали взглянуть на мир через дырку в носке? Фу? Вот так люди часто ищут удивительное и многозначительное только в чистой вышине. И тем временем упускают то важное, что находится совсем рядом, возможно, прямо под ногами привычного мира. А что, если заглянув в дырку поношенного носка, можно открыть для себя другой мир? Многогранность чьей-то незаметной жизни? Найти неподдельную жемчужину?Сумбибубы говорят: «Носки наше все!». И считают честью, работать на великом Складе поношенных носков. Ведь, носки, получающие вторую жизнь, обладают магией. Какой именно? Это зависит от людей.Волшебный сюжет книги о сумбибубах переплетается с трогательными и жизнеутверждающими историями о людях – бывших владельцах носков.Прочтя эту книгу, вы научитесь смотреть на мир взглядом сумбибубов, которым открыты великие тайны о значимости незначительного.Старые носки по-прежнему вас не интересуют? Тогда бросьте эту книгу и поищите книгу, о каких-нибудь новых шляпах.

Глава четвертая

Секция третьей секретности

или

Мечты сбываются у бедных

— Привет! — идем со мной. — Как только двери лифта открылись на третьем этаже, Бубик увидел перед собой молодого черноволосого сумбибуба, протягивающего ему руку.

— Спасибо, что избавил меня от трудного выбора, — поблагодарил нового друга мальчик, сообразив, что тот хочет стать его следующим проводником в мир тайн.

— Не стоит благодарности, — улыбнулся молодой хранитель. — Твое общество будет мне в радость. Я забыл представиться. Меня зовут Кисан.

— А мое имя ты, конечно же, знаешь?

— Ну, а кто может не знать имени внука самого почетного хранителя из ныне живущих?

— Понятно, дедушка сделал меня знаменитостью, — усмехнулся Бубик. — Ты, как и другие, станешь проверять мою сообразительность?

— Ну, естественно, — Кисан хлопнул Бубика по плечу и развернул лицом к небольшой зеленой двери. — Итак, слушай. Выбери шесть носков с длинной верхней частью. Первый расположи буквой «г», а второй придвинь к нему так, чтобы получился прямоугольник. Под прямоугольником расположи еще два носка, так, чтобы они стояли на подошве, отвернувшись друг от друга. Пятый носок приложи манжетой к правому верхнему углу прямоугольника так, чтобы его мысок смотрел вверх. А шестой — к левому верхнему углу прямоугольника, подобно пятому, но так, чтобы его мысок смотрел вниз. Затем возьми три носка, у которых верхняя часть равна нижней. Один установи буквой «г» над прямоугольником и с помощью второго создай квадрат. А третий расположи над квадратом пяткой кверху.

— Ага, — Бубик оторвал кончик клыка от блокнота. — Это совсем не сложно. Скоро выкладывание паролей из носков войдет у меня в привычку.

— Полезная привычка, — весело сказал Кисан, уже начиная гордиться своим учеником. — Так, чего мы ждем? За дело!

— Одну секунду! Я разблокирую дверь в один миг.

— Ну, секунда и, тем более, миг, — это сижком мало даже для опытного хранителя, — шутливо заметил Кисан и принялся пристально наблюдать за еще не совсем уверенной работой рук Бубика.

Чтобы выложить из носков нужную фигуру, Бубику понадобилась пара минут.

— Ну, не миг и не секунда, а все-таки ты справился достаточно быстро. Для новичка. — Одобрительно покивав, Кисан первым вошел в комнату и, оттолкнувшись от порога, как по льду, покатился к полкам. — Так быстрее и ноги не устают, — объяснил он, как и прежде, с шутливыми нотками в голосе.

— Мне уже нравится, твоя работа, — Бубик тоже хотел прокатиться, но поскользнулся и уселся на пол. — Наверное, ты самый веселый хранитель из всех. И твоя история, конечно же, тоже будет очень веселой?

— А вот, про историю ты ошибся. Она совсем не веселая, хотя…, в ней есть своя светлая радость. Не всем понятная, и не каждому заметная. — При этих словах, из взгляда Кисана исчезла беззаботная радость. Ее сменила грусть, но не обычная, а будто светящаяся искренним счастьем. — Можешь отдыхать на полу дальше. Наверное, ты уже успел утомиться.

— Вовсе нет, — Бубик попытался подняться на ноги, но снова поскользнулся.

— Я же сказал, лучше отдыхай, — хихикнул самый веселый хранитель. — Я буду работать и рассказывать, а ты спокойно делай свои записи и ни о чем не переживай.

— Хорошо, — не стал упорствовать Бубик и, усевшись удобнее, приготовился записывать.

— В моем отделе есть много интересных носков, — начал Кисан. — Есть даже носки ускорители.

— Носки какого-нибудь выдающегося бегуна? — не сдержал любопытство Бубик.

— И снова не угадал. Это носки мальчика, которому постоянно приходилось догонять своего неугомонного щенка, который в свою очередь догонял дразнящую его кошку. Впрочем, отчасти ты прав, благодаря постоянным тренировкам со щенком, этот мальчик точно может претендовать на звание великого бегуна.

— Значит, и кошка — молодец, — смеясь, заметил Бубик. — Но ты, кажется, собираешься рассказать мне про другие носки?

— Да. Я хочу раскрыть тебе секрет прекрасных носков. — Кисан достал с одной из верхних полок сосуд с серыми носками, которые отличались от большинства не только абсолютной невзрачностью, но и большими дырами на пятках и мысках.

— Прекрасных? — переспросил Бубик, предположив, что Кисан ошибся или он ослышался.

— Да, именно такое название получила данная пара, за то, что позволяет увидеть прекрасное в обычном, и значимое в незначительном.

— А…, — Бубик брезгливо протянул руку к серым носкам. Но как только его пальцы коснулись потертой ткани, он почувствовал необыкновенное тепло и такую светлую радость, что ему тут же захотелось не сидеть на полу, а скользить над ним прямо по воздуху. — Такое ощущение, что я превращаюсь в невесомую бабочку, — прошептал мальчик, еле слышно, словно боясь спугнуть ожившее в нем прекрасное существо.

— Вижу, ты уже не сомневаешься в том, что эти носки по праву получили название «Прекрасные». — Кисан посмотрел в глаза своего ученика с вопросом во взгляде.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Бубик. — А кому принадлежали эти носки? Они здесь единственные в своем роде?

— Нет, далеко не единственные. Прекрасных носков у нас достаточно много. Но обыкновенно, подобными свойствами свои носки наделяют поэты, писатели, композиторы или художники. А владелица конкретно этих носков не относила себя ни к кому из выше перечисленных. Поэтому ее носки мне кажутся особенно прекрасными.

— Кто же она? Может быть, певица?

— Нет, просто девочка. Девочка со светлым именем, живущая во тьме человеческого непонимания. Лена — так зовут нашу героиню. После гибели отца, который ласково называл дочку Олененок, Лена поняла, что значит, стать изгоем в собственном доме, а потом и за его стенами. Отчим девочки, не стремящийся заботиться даже о родных детях, наполнил жизнь Лены трудными испытаниями. Причем мама девочки не сделала ничего, чтобы защитить дочку от невзгод.

Живя в неблагополучной семье, Лена стала часто болеть. И одноклассники, прозвав девочку чахоточной, начали избегать ее.

— «На кого она подышит, тот и звука не услышит. На кого она чихнет, тот на целый век уснет. А, кого она коснется, тот совсем уж не проснется!» — Смеясь, выкрикивали мальчики, как только Лена появлялась в классе.

Опуская голову, девочка тихо проходила к дальней парте, которую ученики специально поставили отдельно и, опустившись за нее, погружала взгляд в свою тетрадь, будто видя там мир, совсем не похожий на окружающий ее. Даже учителя отчего-то не стремились исправить ситуацию. Впрочем, Лена им не жаловалась. Как не жаловалась и родителям.

Но Лена не стала столь несчастной, как ты можешь подумать. Хотя временами, конечно, ощущала себя именно такой, — самой несчастной на всем белом…, или, скорее, — на всем сером свете.

Чем меньше тепла Лена получала от людей, тем больше искала его в невидимом другим мире. И находила. Она наслаждалась дуновением ветерка на рассвете, позволяя его свежести проникнуть в самое ее сердце, а затем выйти, слетев с ее ладоней, подобно птице, отпускаемой на волю. Лена перешептывалась с шелестящей листвой деревьев, с любопытством выслушивая их секреты. Любовалась тем, как паучиха плетет тонкую паутину, и радовалась, когда на ней появлялись маленькие паучата.

Пусть, в привычном всем мире, у Лены уже не осталось друзей, в мире, незаметном безразличному взгляду, каждый день появлялись новые.

Ленины друзья живут на обложках старых тетрадок, куда она записывает свои трогательные стихи, рождающиеся в душе, наполненной одновременно и слезами, сияющими, как бриллианты, и детским смехом, звенящим, как сотни колокольчиков. Живут ее друзья и в вянущих цветах, заставляя их цвести уже в мире фантазий. И даже под кроватью Лены обитают ее друзья. Точнее, не под кроватью, а под старой лавкой. Ведь, когда в доме появилось много новых хозяев, Лене уже не нашлось уютного местечка. Она стала спать в сенях, вместо одеяла, кутаясь в старое пальто, сильно поджимая ноги, чтобы их не кусали ледяные злючки, залетающие в дом через многочисленные щели.

— А что за друзья живут под Лениной кроватью, то есть, под ее лавочкой? — поинтересовался Бубик.

— Конечно же, крылатые феи, — печально улыбнулся Кисан. — Бессонными ночами они поднимают постель Лены высоко в небо, где она слушает жалобы утомившейся луны и играет с непоседливыми звездами. Кстати, звезды, видя упавшую в небо земную девочку, начинают, глядя на нее, загадывать желания. Как думаешь, они сбываются?

— Хотелось бы верить, — тоже невесело улыбнулся Бубик.

— А еще, Ленины друзья живут в лужах, остающихся после холодного дождя, — продолжил Кисан, рисуя сияющие знаки над проплывающими под его руками сосудами. — Они так заботливы, что всегда стараются согреть промоченные ноги своей гостьи.

— Она забывает надеть резиновые сапоги, когда идет прыгать по лужам?

— И опять ты промахнулся. У Лены нет резиновых сапог. Все, что ей покупал отец, со временем износилось, или же досталось младшим сводным сестрам. К десяти годам Лены у нее остались только одни ботинки. Она стала носить их, вне зависимости от сезона. Зимой, конечно же, в тонких ботинках было холодно, а летом, наоборот, жарко. Когда-то купленные на вырост, они со временем стали малы своей хозяйке. По пути в школу, девочка старательно поджимала пальцы ног, не только для того, чтобы ноги уместились в малую обувь, но и для того, чтобы прохожим не бросалось в глаза, что обувь эта на носах совсем порвалась.

Но, если кто-то грустит по поводу дырок на обуви, Лена им даже радовалась. Разумеется, когда попадала в тепло. Сидя за партой, девочка позволяла себе расслабить пальцы, и пока шел урок, они отдыхали, выглядывая из тесных ботинок. И даже пританцовывали, отталкивая от себя навязчивую боль.

Лена научилась смеяться там, где другие роняли бы горькие слезы. Прежде, чем последние Ленины сандалии оказались в печи, она часто подшучивала над ними, слушая, как оторвавшаяся передняя часть подошвы шлепает о дорогу, то и дело, подворачиваясь под каблук.

— «Даже и не знаю, кто из нас более голодный, — смеялась девочка про себя. — Наверное, все-таки, мои сандалии. Я хотя бы не пробую на вкус грязную землю. А они так и слизывают ее с каблуков своим длинным языком».

Голод, действительно, не заставляет Лену с аппетитом смотреть на землю, но порой ее единственной едой на два дня становится один тонкий кусок хлеба, посыпанный солью. Но Лена наслаждается этим соленым кусочком так, как многие другие дети не смогли бы наслаждаться даже самым вкусным пирожным. И в этом девочка тоже умеет разглядеть свое счастье. Как чувства пресыщенных людей притупляются, так ее чувства становятся все более глубокими и непостижимыми для ума. Кто-то мечтает о собственной ракете. А Лена мечтает о куске хлеба и рано или поздно получает его. И, разделяя на крупицы, наслаждается каждой в отдельности, тщательно прожевывая, и вдыхая аромат, поддерживающий жизнь.

Естественно, между моментами тихого счастья, Лена часто плачет и переживает. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, то к прочим неприятностям добавилось еще то, что в моменты сильного волнения, девочка стала плохо видеть. В итоге, каждый раз, когда она подходит к школе, то здание школы в ее глазах превращается в размытую серую массу. Но Лена и здесь нашла выход. Приблизившись к крыльцу школы, она закрывает глаза и, двигаясь на ощупь, начинает представлять, что гуляет по волшебному ночному замку. Где на каждой лесенке и за каждым поворотом ее ждут новые чудеса. Конечно, вокруг в это время звучит недоброжелательный смех, но это не огорчает путешественницу — ведь какой таинственный замок обходится без злобных призраков?

Благодаря прогулкам по замку, достигнув нужного кабинета, Лена уже обретает свое отличное зрение и без труда находит дальнюю парту, служащую ее проводником в мир знаний.

— Трудная жизнь у этой девочки, — вздохнул Бубик. — Хорошо, если став взрослой, она не обозлится на весь мир за боль и холод, которые ей приходилось терпеть в детстве.

— Нет, она не обозлится, — заверил своего ученика Кисан. — Благодаря умению чувствовать свободу в тесном уголке, видеть свет в темноте и чувствовать поток счастья в океане печали, дух девочки со светлым именем не будет сломлен. Она, — потерявшая друзей в мире людей, — повзрослев, сама станет лучшим другом тем детям, которые будут нуждаться в настоящей дружбе, понимании и поддержке.

— То есть, тем, кто будет повторять ее историю?

— Да, им.

— Спасибо за интересную грустно-счастливую историю. — Бубик спрятал блокнот и клык в большой карман. — Но, откуда ты знаешь, что все будет именно так? Как ты можешь знать будущее?

— А вот это ты поймешь на седьмом этаже, — Кисан протянул Бубику руку и помог ему подняться. После чего докатил до двери и вывел в коридор. — Всему свое время. Правда? Каждая загадка должна открываться тогда, когда приходит ее очередь.

— Ты, конечно же, прав, — не стал спорить Бубик. — Я постараюсь увидеть радость в ожидании. Пусть любопытство растет во мне как прекрасное дерево.

— Главное, чтобы не переросло, — в глазах Кисана снова запрыгали веселые огоньки. — А то его ветки будут торчать у тебя из ушей.

— Не уверен, что смогу этого избежать, — тоже весело сказал Бубик, уже шагая навстречу дедушке, правда, спиной вперед. — Но, если на этих ветках вырастут сочные плоды, которыми я смогу полакомиться, то я вовсе не против.

— Так держать! — одобрительно выкрикнул Кисан. — Ищи добрую сторону во всем. Достигнешь в этом успеха — глядишь и ниже седьмого этажа поднимешься. Именно поднимешься — ведь это будет великое достижение.

— Спасибо! — Повторно поблагодарил молодого хранителя Бубик и, развернувшись к дедушке лицом, чуть не сбил его с ног. — Проси дедуль, я сегодня все время роняю либо что-то, либо самого себя. Вот и тебя хотел уронить.

— Прямо так и хотел? — улыбаясь, спросил почетный хранитель.

— Опять ты надо мной подшучиваешь, а нам ведь торопиться надо. Впереди еще столько неизведанного.

— Ну, конечно, — сделав искусственно серьезное лицо, согласился дедушка. — Поехали дальше, мой будущий великий хранитель.