Пленники солнца

Юлия Михайловна Герман, 2022

Мая никогда не могла оставаться в стороне от страданий других людей, не хотела мириться с равнодушием закона и государства. А Макс не мог оставаться в стороне от Маи. С самого детства он защищал её от обидчиков, пряча от уродства этого мира. На протяжении двадцати лет они шли рука об руку, разделяя печали и радости и называя себя братом и сестрой. Увязнув в заботе друг о друге и забыв о своих истинных желаниях, они отрицали единственное, что способно было сделать их счастливыми – любовь. Но одна ночь изменила все, вытащив на поверхность то, что тлело годами. Казалось бы, вот он –счастливый финал. Но на утро Мая исчезает без следа. Как одна из того множества девушек, что никогда не будут найдены. И пусть в это верят все, кроме него. Макс перевернет весь мир с ног на голову, продаст собственную душу, чтобы найти её и никогда больше не отпускать.

ГЛАВА 6

Белый пух облаков проплывал за стеклом иллюминатора, расстилаясь невесомой периной, создающей иллюзию безопасности. Казалось, будто она готова подхватить самолёт и не дать ему упасть. Наверное, это последняя видимость надёжности, сопровождающая меня на сложном пути. Но, как ни странно, сейчас меня меньше всего волновало то, что ожидало впереди. Голову занимало лишь оставленное позади. Все мысли находились вместе с Максом, там, в его спальне. Скольких сил потребовало решение оставить его объятия и уйти. Сколько горячих слёз пролилось после. Но я не жалею о сделанном выборе. Так должно было случиться. До сих пор не понимаю, откуда во мне взялось столько смелости и твёрдости покинуть его теперь, после того как чувства вскрылись. Никогда я не испытывала такого счастья, как прошлой ночью, и сохраню это чувство в своём сердце, извлекая из потаённого уголка души в трудные моменты, черпая в этих воспоминаниях силу.

Случившееся, вопреки здравому смыслу, облегчило для меня наше расставание. Теперь я уезжала от него не с болью неразделенной любви, а с лёгкостью, наполнявшей каждую клетку моего тела. Пузырьки счастья, резвившиеся внутри меня ночью и утром, когда я смотрела на безмятежный сон Жёлтого, лопались и щекотали изнутри, тут же сменяясь новыми, теперь успокоились, вытесненные умиротворением.

Конечно, я не желала покидать Макса, но понимала: стоит остаться, и я никогда не решусь на этот шаг, о чём в последствии буду корить себя всю оставшуюся жизнь и проецировать это сожаление на Жёлтого. Я не хотела для нас такого будущего и знала, что он, в свою очередь, никогда не позволил бы мне жертвовать своими мечтами и целями ради него. И поставив все точки над «и» в наших с ним отношениях, я наконец-то могла сосредоточиться на воплощении в жизнь задуманного, не оборачиваясь назад. Вспоминая каждое мгновение, скучая так же сильно, как космонавт по земле в открытом космическом пространстве, и, скорее всего, проклиная себя за совершённую глупость, я буду следовать вперёд к своей цели. Осознавая с особой чёткостью весь риск, поджидающий меня прямо по курсу, знала, на что иду и не рассчитывала на чудо.

Для меня гораздо страшнее было оставаться в своей безопасной оболочке под защитой Жёлтого и всю оставшуюся жизнь пытаться спрятаться от совести, кричащей о моём бездействии. И если я в силах сделать что-то хорошее для этого мира, то ни на мгновение не пожалею о совершённом шаге, как и не буду жалеть себя. Не в моих правилах выбирать наиболее лёгкую дорогу, и я не собираюсь сворачивать с выбранного курса. И благодаря Максу теперь у меня на сердце лишь радость и любовь, а они, как известно, способны творить чудеса.

Оранжевое солнце слепило через стекло, снова напоминая мне о Максе и о том дне, когда мы познакомились. Удивительно, что даже спустя двадцать лет детали нашей первой встречи не померкли в памяти, оставаясь такими же яркими, как тогда, в детстве. И я знала, что прожив ещё долгие десятки лет, буду помнить всё так же чётко, как в этот момент.

***

Двадцать лет назад

Солнце скрылось за тучей, заставив меня поёжиться и плотнее прижаться к поручню. Продолжая вычерчивать палочкой домик на песке, я пыталась отвлечься от того, что родители не повезли меня сегодня к бабушке, как собирались, пообещав поехать навестить её через неделю. Ветер усиливался, задувая в глаза волосы, выбившиеся из косички. Убрав непослушные золотые волосинки от лица, подняла голову и посмотрела на небо. Сощурившись от ослепительно яркого света, тут же перевела глаза к рисунку на земле. Домик казался каким-то скучным, и я решила добавить к нему дерево и несколько цветочков под ним. Окинув взглядом получившуюся картинку, улыбнулась, довольная результатом.Не выпуская палочку из рук, схватилась за поручни, любуясь своим творением. Подол голубого в ромашках платья взметнулся вверх, раздувшись, словно парус корабля, но меня это нисколько не беспокоило. Как и всегда, в это время на площадке не было детей. До этого я никогда не гуляла одна, но сегодня мама оказалась очень занята и отправила меня на часик прогуляться, взяв обещание никуда не уходить отсюда. Конечно, играть одной скучно, только сидеть дома и грустить об отменившейся поездке ещё менее весело.Но у мамы слишком много срочной работы, и она торопилась закончить её до следующих выходных, чтобы исполнить данное мне слово.

Я никого не знала в своём дворе, поэтому не расстраивалась отсутствию детей, даже радуясь тому, что не придётся со стороны смотреть, как играют другие. Скоро меня отвезут к бабуле, где есть двоюродные и троюродные братья и сёстры, с которыми я буду ездить купаться, играть в прятки и строить домики.

— Чур, я первый! — услышала отдаленный крик.

— Нет, я!

Я подняла голову, чтобы посмотреть на кричащего. Прищурилась, вглядываясь вдаль, и увидела трёх мальчишек, бегущих к площадке.

«Только не мальчишки», — подумала, взявшись за поручень еще крепче.

Будучи стеснительным ребенком, я сторонилась незнакомых детей, тем более мальчиков.

«Все пацаны — драчуны и дураки!» — так в моих глазах выглядел противоположный пол.

Но идти домой ещё рано, да и прятаться некуда. Опустив голову пониже, сжалась и заново принялась за свой рисунок, решив дорисовать облака и солнце.

Топот бегущих ног и обрывки разговора мальчишек становились всё громче, пока перед глазами не появилась пара синих сандалий, затоптавших так тщательно выведенную мной картину.

— Я первый! — крикнули сандалии. — Кто не успел, тот — Шреддер!

— Сашка — Шреддер! — послышался голос, мальчика подбежавшего сбоку к качели, на которой сидела я, и постучавшего по опоре.

— Э, я не буду Шреддером! Вы сами такие! — обижено крикнул третий голос, чей хозяин резко затормозил, подняв облако пыли.

Посмотрев туда, где только что красовался домик и увидев на его месте лишь следы от сандалий, почувствовала, как глаза тут же запекло. Обида подкатила к горлу, и немедленно захотелось соскочить с качели и поколотить обидчиков. Но я боялась, что они дадут мне сдачи.

— Что вы наделали! — крикнула, поднимая взгляд на этих ужасных пацанов. — Вы не видите, что я тут рисую? — расплакалась, не в силах сдержать едкие слёзы досады.

— Всё равно твой рисунок некрасивый! — засмеялся первый мальчик.

— Ну и что?! Это мой рисунок! Вот рисуй свой и топчи его, — крикнула ему сквозь слёзы.

— А может, мы хотим твой рисунок топтать, — присоединился к первому третий пацан и начал прыгать по тому месту, где еще виднелись дерево и облака.

Первый мальчик, решив не оставаться в стороне от такого весёлого занятия, присоединился к другу, запрыгав вместе с ним.

— Вы дураки, — слёзы еще сильнее потекли по щекам, капая с подбородка на платье. Размазывая сырость по лицу свободной рукой, не могла отвести взгляда от их ног, напрочь уничтожающих мой труд.

— А ты — малявка! А малявкам тут делать нечего! — зло выкрикнул пацан в синих сандалиях.

— Отстаньте от девочки! — вмешался мальчик, стоявший возле качели и наблюдавший за происходящим.

Он вышел вперед, встав передо мной, словно загораживая от своих друзей.

— А ты чего, в малявку влюбился? — засмеялся первый.

— Она же меньше! А маленьких нельзя обижать. Тебе бы не понравилось, если кто-то испортил твой рисунок, — не спасовал защитник.

— Ну и что! Сейчас это не мой.

— А вот я возьму тогда и порву твою одежду! Понравится тебе? — крикнул вступившийся мальчик

Слушая перепалку пацанов, даже забыла о своих слезах и всматривалась в зеленую футболку, закрывающую меня от противных забияк.

— Зачем одежду-то рвать? — остановился третий.

— Чтобы понял, как неприятно, когда твои вещи портят! — сжал кулаки заступник.

— Ты совсем что ли? — замер первый. — Это я тебе порву!

— Вот и попробуй! — толкнул мальчик в зелёной футболке первого.

— Ты совсем дурак? — попятился мальчик в синих сандалиях назад. — Я маме всё расскажу.

— Ну и рассказывай! А я расскажу, что ты маленьких обижаешь.

— Вот и оставайся здесь с этой малявкой! — зло крикнул первый мальчик. — Саша, пойдём!

— Пойдём! Пусть нянчится, раз влюбился!

— Ага! Тили-тили тесто, жених и невеста! — крикнул первый.

И оба мальчишки сорвались с места, побежав в ту же сторону, откуда пришли на площадку.

Посмотрев, как его друзья удаляются, мальчик в зелёной футболке повернулся ко мне.

— Не обращай внимания на этих дураков! — сказал, садясь на свободные качели справа от меня.

Перестав всхлипывать, я медленно повернула голову в его сторону, чтобы посмотреть на своего спасителя. Светлые волосы, глаза такого же цвета, как у моей мамы, серые, как она всегда говорит, хотя мне всегда казались они голубыми, и озорная улыбка, освещающая его лицо.

— Спа…спа-сибо, — попыталась унять слёзы, поблагодарила его.

— Девочка, не плачь. Они просто не джентльмены, поэтому дураки, — громко успокаивал защитник.

— Что… что так-к-кое джентльмены? — спросила, внимательно посмотрев на мальчика.

— Джентльмен — это тот, кто защищает младших и женщин, — нахмурившись ответил он.

— Значит, ты джентльмен?

— Мама с папой говорят, что да! — гордо улыбнулся мальчик.

— А я? — уже совсем успокоилась, заинтересованная новым знакомым.

— А ты девочка.

— А если я буду защищать младших и женщин?

— Папа говорит, что джентльмены — настоящие мужчины, — посмотрел на солнце и снова перевёл взгляд на меня.

— Тогда кем буду я? — удивленно спросила спасителя, расстроившись, что не могу быть джентльменом.

— М-м-м, — мальчик отвёл на мгновение взгляд в сторону, задумавшись, постучал указательным пальцем по подбородку. — Ты будешь — Леди!

— Что такое Леди? — улыбнулась, услышав новое интересное слово.

— Это девочка в платье!

— Точно! Значит, я Леди! — обрадовалась тому, что я в платье и теперь точно могу быть этой самой Леди. — А как тебя зовут?

— Максим. А тебя?

— Меня зовут Мая!

— Это как пчёлку, что ли? — засмеялся Максим.

— Какую пчёлку? — не могла перестать улыбаться ему в ответ, даже не имея ни малейшего представления, о чем именно он говорит.

— Ты не смотрела мультик про пчёлку Майя? — округлил глаза новый знакомый.

— Нет, — уронила на землю палочку, которая до сих пор была в руке.

— Я тебе дам посмотреть, Пчёлка, — улыбнулся мальчик.

— Я не пчёлка, я Леди.

— Ты Леди — Пчёлка, — звонко рассмеялся Максим.

Веселое настроение защитника оказалось настолько заразительным, что я напрочь забыла о неприятностях с рисунком. Максим казался таким добрым и смелым, и говорил о чём-то, совершенно неизвестном для меня, но таком интересном, что моментально завоевал мое расположение.

— Леди Пчёлка, сколько тебе лет?

— Пять. А тебе?

— А мне шесть. Почему ты гуляешь одна?

— Мне не с кем. Мама занята.

— У тебя нет брата или сестры?

— Нет, — помотала головой.

Мне всегда хотелось братика, но родители почему-то не собирались мне его дарить, поэтому приходилось всегда играть одной и ждать, пока у мамы с папой появится для меня время.

— А мой брат уже в шестой класс пойдёт. Поэтому со мной не гуляет.

— Я бы хотела брата, — опустила глаза к своим сандалиям, рассматривая пыль, припудрившую красную кожу.

— Хочешь, я буду твоим братом? — широко раскрыв глаза от восторга, предложил Максим. — Буду тебя от всех защищать? — начал раскачиваться.

— Разве можно просто взять — и стать братом? — посмотрела на него, не веря, что так легко можно с кем-то стать братом и сестрой.

— Конечно! Мама говорит, что всегда нужно держать слово. Поэтому если я пообещал, что буду твоим братом, то останусь им навсегда.

— Правда?! — обрадовалась, что наконец-то у меня появится настоящий брат, с которым я смогу играть и гулять на улице. — Навсегда, навсегда?

— Навсегда, навсегда! Будем всем говорить, что ты — моя младшая сестра.

— Здорово! — неуклюже оттолкнулась от земли.

Увидев мои неудачные попытки, Максим остановил свои качели и принялся раскачивать меня.

— Только скажем, что ты — двоюродная. Живем-то мы с разными родителями. Поняла?

— Поняла, — согласилась, чувствуя, что вот-вот лопну от счастья.

Так мы и провели вместе на площадке всё оставшееся до прихода мамы время. И вслед за этим всю последующую жизнь.

***

Тот день стал для нас судьбоносным. Не знаю, может, из долга держать своё мужское слово, привитого Жёлтому с детства воспитанием, но с того дня он, и правда, всегда ждал меня на площадке. Во время совместных прогулок Максим защищал меня от друзей, переставших смеяться над ним, как только они узнали о нашем «родстве». Прогулки стали для меня любимым временем дня. И уехав к бабушке, я очень сильно боялась, что он найдет себе новую сестру и будет гулять с ней, забыв обо мне. Но как показала история, Макс не забыл про меня, увлёкшись нашей дружбой так же сильно, как и я.

Вспоминая о нашем с ним детстве, я всегда думаю о том дне и слепящем солнце, таком же ярком, как его улыбка и вся его яркая личность. Даже спустя двадцать лет, я смотрела на него, затаив дыхание, не боясь обжечься его лучами и ослепнуть от исходящего от него сияния. Жёлтый осветил мою жизнь, подарив радость, тепло и любовь. И он навсегда останется моим Солнцем.