Перес едет в Зеленецкий лес

Юлия Миланес, 2020

«Перес едет в Зеленецкий лес» – продолжение истории про троллей Худошу и Чучо. Перес – старая троллиха, мать Чучо, живущая в Северном городе. Она прибыла в борок, в котором в своем маленьком уютном мирке жили лесные тролли, и начались новые приключения. Чучо была неудачной дочерью Перес, однако по мере чтения троллиных историй мы видим, что это вовсе не так. Тролли живут своим тесным коллективом, занимаются своими делами, любят, растят детей, участвуют в социальной жизни – словом, у них все происходит точно так же, как у людей, только карикатурно.

Привет, Человек!

***

— Свободных мест нет! — сурово сказал портье.

— Может, мы подождем и что-нибудь освободится? — жалобно спросила я.

— Нет, не освободится! — Он недобро покосился на мой рюкзак, который благополучно продолжал храпеть уже второй час после приезда в Зеленецк.

— Войдите в наше… в смысле, в мое положение. — Я делала уже третью попытку снять номер в единственной гостинице маленького города. — Поймите, здесь просто больше негде остановиться.

— Ну, отчего же? — Портье проявил благосклонность. — Вы можете снять однокомнатную квартиру для себя и своей собаки. У нас с животными нельзя, и нечего прятать несчастную в рюкзаке. Ну-ка, кто там у нас? Уси-пуси, маленький! Хрипит от недостатка воздуха, — авторитетно заявил он, протягивая руки к рюкзаку.

— Нет, вы знаете, собаку лучше не беспокоить. — Я поспешно спрятала рюкзак. — Согласны на квартиру.

— Это славно, — портье подобрел и зарылся в телефонную книгу, — а то, знаете, мало ли кто заметит. Недавно привезли хомячков, те убежали, поселились на кухне и, представьте, начали размножаться и разбежались по всем номерам.

Я подумала, что если Перес поселится на кухне, то единственной гостинице города придет конец, и, вежливо улыбаясь, взяла телефон хозяина квартиры на сдачу.

***

Хозяин съемной квартиры оказался гораздо сговорчивее портье, наверное, потому что Перес к обеду перестала храпеть. И вот я вытряхнула троллиху на мягкую двуспальную кровать, где «соня» незамедлительно свернулась клубочком.

Признаться, живот у меня основательно подвело. То же самое думалось о моей компаньонке. Следовательно, если ее не накормить, неизвестно где и какая еда начнет пропадать.

Пришлось выйти на улицу.

Городок Зеленецк был совсем небольшим по сравнению с Северным. В центре тянулась средневековая крепостная стена исконно-русской архитектуры. Наступало начало мая. То тут то там кружевными вставками белели отцветающие вишневые и яблочные сады вокруг частных домиков. Церковь, расположенная внутри крепости, отражала своими крестами солнечные лучи. Окраины, застроенные ранними и поздними хрущевками, звенели трамваями.

«Свежего воздуха тут столько, что его можно спокойно отгружать в Альпы», — подумала я.

Небо, как и писала раньше Чучо, было особенно синим. Таким, какое бывает только на границе с Белоруссией. Солнце закрыло облако, похожее на конька, а лучи придали ему особый ореол. Я подумала, что мэр Зеленецкого поселения сейчас обязательно смотрит на это облако и гадает, что день грядущий ей принесет.

А принесет меня и Перес… вернее, Перес и меня.

Вернувшись на грешную землю, я обошла три лавки, прежде чем купила достойный вкуса старой троллихи яблочный пирог с корицей, а заодно остановилась у газетного киоска.

— Добрый день! — с белорусским акцентом приветствовала меня пожилая аккуратная продавщица, сама похожая на румяный яблочный пирожок.

— Добрый день! — поприветствовала ее я, привычно выговаривая твердое «д».

Женщина насторожилась. Я давно замечала, что за пределами двух столиц, где существуют сложившиеся славянские и тюркские говоры, столичная речь действует как пароль «свой-чужой».

— Извините, можно мне карту Зеленецкой области, желательно с подробной дорогой в заповедник,.

Теперь еще и твердое «г». Я чувствовала себя столичным шпионом.

— «Бздюлиные закрома» вы найдете сразу, — объясняла продавщица, посматривая искоса. — Здесь поворот, здесь по кольцу, здесь еще раз по кольцу, а вот и заповедник.

«Бздюлиные закрома! — подумала я. — Честное слово, такое название заповеднику могли придумать только сами тролли!»

***

Моя спутница, пока меня не было, времени даром не теряла и рукодельничала. На двери съемной квартиры (хорошо, что кухонной) красовался небольшой герб. Красное поле, намалеванное неизвестно откуда взятой краской, было перечеркнуто желтой молнией по диагонали. В левом верхнем углу рисунка размещалось нечто похожее на яблочный пирог, а в нижнем правом желтела надпись кривыми буквами: «Вредить и воровать». Очевидно, Перес нашла краску только двух цветов.

По правде говоря, у меня уже начинался приступ бешенства и чесались руки как следует наказать троллиху. Почувствовавшая это старушка, прижав фамильные уши, тихонько поедала яблочный пирог в углу кухни.

— Пойду за ацетоном, чтобы стереть твои художества! — грозно прикрикнула я на нее, но тут раздался предупредительный звонок, повернулся ключ во входной двери, и сам хозяин квартиры с чистым постельным бельем в руках возник на пороге и воззрился на троллиный рисунок.

***

У меня горели уши и щеки. Как вы понимаете, я с моим маленьким домашним чудовищем оказалась на улице. Из-за Перес за последние сутки мне пришлось соврать уже несколько раз. Вот и полчаса назад я лепетала возмущенному хозяину, что небольшой гербик с фразой «Вредить и воровать», отдающий свежей масляной краской, нарисовали предыдущие жильцы.

Солнце палило нещадно, и тащить по жаре семикилограммовую троллиху было несколько тяжеловато.

Я развернула карту Зеленецкой области и еще раз поискала заповедник «Бздюлиные закрома».

— Мы сейчас направимся прямо к твоей дочери и посмотрим, удобно ли ты там устроишься, — пригрозила я рюкзаку.

Оттуда высунулся пятачок, выражающий, как мне показалось, невыразимое удовольствие — то ли оттого, что мы направляемся к Чучо, то ли от удачного вредительства.

Дорога в Зеленецкое поселение, как и писалось раньше, сначала вилась по холмам, а затем вела между по-весеннему засеянных полей. Настроение у меня заметно поднялось, когда я увидела пару аистов, танцующих на тонких ногах и расправивших крылья.

Пока я разглядывала птиц, сзади мягко зашуршали шины автомобиля.

— Подвезти? — крикнул сидящий за рулем внедорожника мужчина средних лет. — Вы в заповедник?

Я кивнула, пряча рюкзак.

— Я тоже. — Мужчина приоткрыл дверцу машины: — Садитесь, дорога мне знакома.

***

— Валерий Михайлович, — представился водитель.

Я рассматривала его, думая о том, какие у людей бывают реакции, когда неожиданно появляется Перес.

— Юлия, — скрипнуло из рюкзака.

— А вот горло надо беречь, у вас голос совсем сел. Я бы предложил выпить виски по случаю нашего знакомства, но, сами понимаете, за рулем, — добродушно продолжал мужчина.

— А что там, в заповеднике? — спросила я, стараясь прикидываться больной ангиной.

— Природа чудесная! Весенние грибы собирать еду, — объяснял Валерий Михайлович. — Люблю ботанику с детства. Дела не ладятся, вот и взялся по лесу походить. Тихая охота успокаивает нервы. — Тут мужчина осторожно глянул на меня, искоса, как завравшийся мальчишка.

Я тоже посматривала втихаря на его открытое, мужественное лицо и крепкие руки, машинально отметив и дорогие часы и то, что выговор у Валерия Михайловича тоже столичный. Одинаковая речь сразу располагает к человеку и вызывает чувство родства.

— Бздюлей буду изучать. Это местные клопы, редкий вид. — У меня снова загорелись уши и щеки. — Мое увлечение, тоже с детства. Я — орнитолог.

— По-моему, орнитологи изучают птиц, — вежливо возразил мой спутник.

— Да-да, — я почувствовала, что краснеет все лицо. — Птички клюют насекомых, и от этого их популяции увеличиваются. Особенно аистов.

— Оригинально, — протянул водитель. — Недавно такой шум поднялся из-за этих бздюлей. Вы случайно не из «зеленых»?

— Нет, я сама по себе.

— А я еще люблю изучать рыбу: жареную, вареную и уху, — пошутил Валерий Михайлович. — Может, мы с вами рыбки наловим?

Из рюкзака раздался странный звук. Как я поняла, у Перес заурчало в животе от слов водителя.

— Не боитесь одна-то путешествовать? — продолжал, посерьезнев, мой спутник. — А то, мало ли, кто нападет?

«Я туда ненадолго, вот выгружу свою троллиху, и все», — чуть не брякнула я, но, одумавшись, сказала:

— Да у меня все дела делаются быстро. Одна нога здесь, другая там.

Машина сбавила скорость. Валерий Михайлович оперся обоими локтями о руль и потер правой рукой лицо.

— Не знаю, какие еще бздюли, но там живет нечто неожиданное и странное. Я его привез в Зеленецк из Северного города. Весь мой бизнес разорен из-за этого существа. Поэтому я не советую вам ехать в этот лес, — неожиданно сказал он.

— Да ты с этим странным и опасным существом прожил восемь лет! Привет, Человек! — внезапно раздался скрипучий голос.

Перес сидела на заднем сидении, полностью выбравшись из рюкзака, и дрыгала копытцами.

***

Машина затормозила так резко, что я ударилась головой о приборную панель.

Валерий Михайлович быстро развернулся в кресле, открыл заднюю дверцу, схватил Перес за шкирку и выкинул вон:

— Будут еще обезьяны ездить в моей машине!

Троллиха встала, отряхнулась и с гордо поднятой головой зацокала в сторону от Зеленецка.

Я со вздохом взяла рюкзак и тоже стала выбираться из машины.

— Она же старая совсем. Между прочим, если будете их травить, тролли вообще вас в заповедник не пустят — это их территория.

Мне пришлось бежать за Перес. Вредина остановилась, подождала, пока я доберусь до нее, и полезла в рюкзак.

— Что это за Человек? Почему ты показалась чужому?

— Это Человек Чучо, — проскрипела троллиха.

Машина, тихо шурша по гравию, ехала сзади на расстоянии двух метров, не отставая и не обгоняя нас.

Наконец Валерий Михайлович высунулся из окна и крикнул:

— Послушайте, это просто опасно!

— Для вас опасно, — ответила я. — Лучше не нарывайтесь, их там очень много.

— Не ребячьтесь, выбрасывайте зверюгу и садитесь в машину! Я еду туда, чтобы доказать их существование. Кроме вас и меня, нет других свидетелей. Или вот: давайте ее свяжем и покажем зоологам.

— Мою обезьяну можно связать только вместе со мной, — рассерженно развернулась я. — Поворачивайте назад!

— Почему вы их защищаете?

— Тролли не опасны! Их моралью запрещено применять физическую силу. Кроме того, может, вы и не догадались, но они разумны. Хотя бы речь заметили?

— Да, речь и вправду есть, — растерянно подтвердил Валерий Михайлович. — Но нас с вами примут за сумасшедших.

— Вот именно! — довольно проскрипела Перес, высунувшись из рюкзака. — Человечество настолько глупо и самодовольно, что веками не замечает у себя под носом соседство с Homo trollos. А вы оба уже, наверное, вообразили себе открытие мирового уровня. Ах! Одна станет знаменитой писательницей, второй — известным первооткрывателем в зоологии. Посмотрите на себя!

— Оно и правда разумно, — удивленно заметил Валерий Михайлович.

— Да уж! — кивнула я. — Поэтому у вас есть выбор: ехать в заповедник вместе с нами, правда, неизвестно, как там примут, или пожалеть себя, машину и ехать назад.

— К черту машину! Я должен во всем разобраться! Садитесь.

Перес снова вылезла из рюкзака, забралась на заднее сиденье автомобиля и раскрыла мою карту:

— Нам лучше остановиться вот здесь. — Она ткнула тонким пальчиком в берег реки.

— Там зимой стояли вагончики геодезистов. Ни к чему хорошему это не привело, — буркнул Валерий Михайлович.

— По крайней мере, изобразим рыбаков и будем считать, что готовы к мелким пакостям. Это очень-очень интересный народец.