Заветное желание

Юлия Макаревич, 2020

О том, как ночь Ивана Купалы способна изменить стремления даже посватанных селянок.

Заветное желание

В ночь, когда костры освещают землю словно новое солнце, происходят самые неожиданные события. Звёзды на небе становятся бледнее любого огонька с земли, и все превращается в цветастый ковер, сотканный из песен и слов.

К этой ночи Веста готовилась загодя: она не только разложила на пороге своего домика крапиву, но и вшила во внутренний карман платья плакун-траву: на случай, если нечисть решит устроить проказу. Накануне она сплела венок, который по праву мог быть назван самым красивым в округе, да иначе и быть не могло, ведь предназначался он самому завидному жениху. Веста долго собирала травы для этого венка: нашла и папоротник, и базилик, и даже смогла добыть дикую розу.

Дня Ивана Купалы ждала вся деревня. Молодые люди натаскали хвороста к берегу реки, да собрали с каждого двора ненужную деревянную утварь, дабы развести самый большой костер из всех, когда-либо существовавших. И правда — Веста никогда раньше не видела, чтобы пламя вздымалось так высоко. Весь берег утопал в оранжевых отблесках и белых пятнах, кружащихся в хороводе, который потянул её за собой. Постепенно наступило время прыгать через жарник, и Веста почувствовала теплое прикосновение к своей руке — то был Микола, её суженый. Огонь, казалось, пылает до самого неба, а то и есть сам небосвод, и это заставило ее почувствовать лёгкую дрожь во всем теле, и отступить назад. Микола ярко ей улыбнулся, сжал тонкую ладонь покрепче, и Весте на секунду стало спокойней. Они оттолкнулись от холодной земли и пролетели над ярким пламенем не размыкая рук.

«Осталось дождаться сватов», — подумала Веста, только как-то совсем безрадостно.

Наконец, девушки отправились к реке, чтобы пустить венки в плавание. Мокрая темнота засияла сотнями цветов, ароматов и несмелых ожиданий. Веста, как заколдованная, пошла по берегу реки, следуя за своим круглым проводником мимо высоких трав и хмурых деревьев.

Она долго бродила, а венок будто и не собирался останавливаться. Вдруг в стороне от себя она услышала тихие голоса, и отчего-то решила, что это цветок папоротника прячется за одним из кустарников. Людям тут взяться неоткуда, слишком далеко она отошла от костров, а папоротник, говорят, может звать к себе. Веста тихо отодвинула ветку и увидела совсем не то, что ожидала: на поляне ее Миколка целовал какую-то женщину, чьё лицо никак не удавалось рассмотреть.

«Вот почему он не словил венок», — единственное, что промелькнуло в ее голове так быстро, словно белка перескочила с одной ветки на другую. Она вновь пробиралась по влажной траве куда-то, где не было цветов и звуков. Лес, с его ночной сыростью и прохладой, казался бесконечным лабиринтом. Река, бессменный спутник, петляла и путалась вокруг Весты, пока вдали не замерцало что-то: то светлячок приземлился на её венок.

Она шла за ним, как за давно знакомым ориентиром, который обязательно вывел бы её к чему-то хорошему; но жёлтый огонек погас, и Веста почувствовала влажные дорожки на своих щеках.

— Милая, неужто из-за венка расстроилась? — разрезал тишину бархатный мужской голос.

— Нет, — она быстро смахнула рукой следы своей неожиданной слабости.

— Вижу, ты ждала, что его поймаю не я, — обладатель голоса склонил голову на бок, будто пытаясь услышать мысли Весты.

Она смогла только быстро кивнуть, прежде чем слезы покатились ещё быстрее, чем раньше, а незнакомец раскрыл ей свои прохладные объятья с запахом мяты и прелой листвы.

Он нежно, едва касаясь, провел рукой по её волосам, и Веста быстро отстранилась, коря себя за несдержанность.

— Я — Лорис. Нездешний, проездом. Так что можешь смело рассказать мне обо всех печалях, я никому не скажу, — Лорис поднял в теплый воздух правую ладонь, принося молчаливый обет. К своему удивлению, Веста поведала ему совершенно все. Она умолчала только о том, что волосы Лориса были ничуть не хуже кудрей Миколы, а лицо нового знакомого зачаровывало ее своей красотой, чего никогда не случалось, если она смотрела на жениха.

— Сдается мне, что ты плачешь от облегчения, — пробормотал Лорис. Веста хотела объяснить ему, что это вовсе не так, но он не дал ей шанса.

— Неужели тебе хотелось растратить свою жизнь, рожая детишек? Не побывать нигде? Умереть, не найдя понимания?

Она быстро замотала головой, недоумевая, откуда Лорис мог узнать то, в чем она сама себе боялась признаться. Микола был добр и мил с ней, пусть даже не все понимая из того, что она ему говорила. И она убедила себя, что этого будет достаточно.

— Будь моя воля, я бы здесь и минуты не провел, — усмехнулся Лорис как-то зловеще, и по спине Весты забегали мурашки. Он смотрел куда-то вдаль, на спокойную луну, которая отражалась ярким светом на его мертвенно-бледной коже. Лорис стоял у одного из темных деревьев, окружённый тонким туманом, в котором растворялись все страшные ночные видения. Веста похолодела и схватилась за вшитый в подол корешок.

— Покойник, — прошептала она.

— Какая глупость. Я же сказал — я тут проездом.

Он беспечно пожал плечами и Веста поняла, что его изящный наряд не подходил для июльской ночи.

— От селений далече. Твоя одежда отличается от той, что тут носят, — она смело взглянула в худое лицо, и ей показалось, что серые глаза стали светлее.

— Предположим, я расскажу тебе всё. Но хочется ли тебе это узнать?

Ей подумалось, что нечисть не смогла бы ее обнять — плакун-трава была проверенным средством. Лорис смотрел на нее открыто и искренне, будто он и вовсе не способен на что-то плохое. Такой взгляд она не могла отвергнуть.

Он заговорил куда более складно и спокойно, чем Веста. Речь лилась благозвучным горным ручьём, совсем не похожим на говор местных. Вся его история казалась сказкой, полной приключений и событий, которые ей не суждено было когда-нибудь испытать.

— Дело в том, — прокашлявшись, продолжил он, — что некоторое время назад меня прокляли. И уйти я смогу, только если в летнюю ночь получу один из венков, так что…

— Добрых людей не проклинают, — тихо вклинилась Веста.

— А кто тебе сказал, что я человек? — Лорис деловито поправил потрёпанные манжеты, — Таких, как я, в каждой деревне проклясть готовы. Будто мы только и хотим, что обокрасть вас и погубить.

— Ужель ты, колдун, и воды не замутишь?

— Лорис, — мягко поправил он. — Ты веришь в то, что кто-то рождается с желанием вредить другим? — Веста даже в темноте заметила, как высоко поднялась его левая бровь.

Ей показалось, что все барьеры где-то за ребрами разбились, издав оглушительный звон, который отозвался в ее голове.

— Нет, я так не думаю.

Лорис посмотрел на нее, приподняв уголок рта, и откуда-то достал мерцающий цветок, который не мог быть ничем иным, как кветкой-папоротником. Он вмещал в себе все краски леса, переливался и сиял, будто наполненный частичками огня. Веста быстро замотала головой.

— Бери, ты его нашла честно.

Она протянула руку и схватилась за зеленый стебель. Ходила молва, что это растение исполняет все желания нашедшего его, но в голове у Весты поселилась оглушительная пустота.

Небо посветлело, солнце медленно поднималось из-за горизонта, постепенно озаряя один кусочек земли за другим, и Веста увидела, как теплый луч осветил улыбку Лориса.

— Куда ты теперь? — отчего-то ей было важно узнать.

— Буду путешествовать. Ты, в некотором роде, меня освободила. Дело не только в венке, я ведь столько ловил их, а все без толку.

Он заметил вопрос в ее взгляде и спешно пояснил:

— Я чувствую, что сейчас что-то изменилось, только сказать не могу, что именно.

Такое же чувство испытывала и она сама: где-то за сердцем в ней разгоралось тепло, похожее на купальский огонь, через который она прыгала вчера вечером. Сейчас ей совсем не хотелось возвращаться домой, а мечталось отправиться куда-то далеко — в страны, о которых он говорил.

Она никак не могла набраться смелости, чтобы спросить у Лориса, может ли она поехать с ним, но он, будто прочитав ее мысли, кивнул, а потом надел себе на голову венок.

Розовые тучи слились с синими оттенками раннего утра, превращаясь в спокойный и тихий день, который вскоре наполнился еле слышным пением проснувшихся птиц.

Веста знала, что теперь все так, как должно было быть. Она ещё раз взглянула на переливающийся цветок и спрятала его в подшитый карман. Ей нечего было загадывать.