Башмаки у двери спальни

Юлия Ляпина, 2020

Девушка отправилась с друзьями в поход, уснула в палатке, а проснулась в новом теле. Рядом с нею четверо мужчин, и каждый считает себя ее мужем. Душа в другом теле, в другом мире, а где-то родные отчаянно пытаются спасти тело…

Глава 2

Леся

Благодаря нашей внешней сдержанности, моя обаятельная и безумно потрясающая лёля продолжала наносить нам визиты примерно два раза в год, одаривая всех волнами своего внимания и веселья.

Стоило родителям закрыть за собой дверь квартиры, как пани Леслава преображалась — из строгой аристократичной дамы она становилась сущим подростком.

Под ее руководством я выкрасила несколько прядей в цвет «розового фламинго», отчего папу чуть не хватил удар. Проколола уши и пупок (в обморок решила упасть мама). Раскрасила акриловыми красками строгий деловой костюм, пошитый к «первому звонку» в универе и расшила стразами новенькую фирменную куртку — подарок брата к началу второго курса.

Братья пани Леславы сторонились, но скорее потому, что я была ее любимицей, а братья просто приложением к маме.

Мужчин крестная покоряла одним взглядом… исключая моего отца. Он лишь хмурил брови, ловя ее выразительные взгляды и чарующие улыбки.

В этот приезд любимая лёля отправилась с нами в короткий летний поход! Она сама предложила «прогуляться, чтобы проветрить голову», выбрала маршрут и уложила свой рюкзак.

Я была только рада — сессию уже сдала, по большей части экстерном, до практики еще пара недель, почему бы не провести самые длинные дни года на природе? Да еще в хорошей компании?

Компания, к моему удивлению, собралась большая — четыре мои однокурсницы с приятелями, два моих старших брата с подругами и три инструктора, двое из которых потащились с нами исключительно из-за женских чар пани Леславы.

Первый день пути обычно особенно не напрягает, поэтому мы постарались пройти за световой день как можно больше, чтобы добраться до «развилки».

Почему это место так называют, никто не знает. Автомобильных дорог там нет, деревень тоже. Но именно с этого места начинаются сразу пять маршрутов различной сложности.

Кроме того, на эту «точку» можно вызвать помощь или инструктора, потому что здесь уверенно «ловят» все операторы связи. По непонятному капризу природы в этих местах всегда в изобилии хворост и чистая вода в неглубоком колодце.

А еще здесь невозможно находиться более двух-трех дней. В случае задержки путников одолевает беспокойство, начинают судорожно названивать родственники либо просто волной идут мелкие неприятности, заставляющие срочно сменить стоянку.

Вот на «развилке» мы и планировали заночевать.

Добрались мы до нее на закате, уставшие до полного отупения. Даже неутомимая крестная устало свалилась на толстый слой старой хвои и, уперев ноги в ствол корявой сосны, заявила:

— Мальчики! Пока не будет костра и лежанки, меня не кантовать!

«Мальчики», инструктора лет тридцати-тридцати пяти, немедленно принялись воплощать желание дамы в жизнь. Сбор сушняка, установка палаток и пологов заняла все время до темноты.

Девчонки, избавившись от тяжелой ноши и сменив надежные ботинки на легкомысленные шлепки, с упоением плескались в холодной колодезной воде. Парни, красуясь перед ними, рубили топориками сушняк и забивали колышки в утоптанную землю площадки.

Один из инструкторов разводил костер, два других ставили палатку пани Леславы. Вообще-то это была наша с крестной палатка, но мужчины были уверены, что очаровательная пани не забудет их стараний.

Вскоре над костром булькали котелки с кашей и с тушенкой. Предприимчивая однокурсница Женька предложила приготовить еду с вечера, приведя железные аргументы:

— С утра варить никто не захочет, а у парней будет голова болеть. Давайте сейчас сварим.

И все девчонки с нею согласились, даже пани Леслава.

Еще до ужина Вовка, мой самый старший брат, достал гитару и мягким бархатистым голосом запел что-то романтичное и греющее душу. Он выбрался в поход с девушкой, на которую имел серьезные виды, так что доля романтики с его стороны была очень кстати.

После чая гитару перехватил Данька — мой второй старший брат. Он, напротив, завел что-то смешное и забавное, но у меня уже не было сил слушать. Меня сморил сон.

Вовка, оторвавшись от своей большой любви, стянул с меня шлепки и сунул мою персону в спальник, тщательно укутав сверху курткой. Я благодарно буркнула:

— Доброй ночи! — и уплыла в страну Морфея, шепча привычный наговор: «На новом месте приснись жених невесте!»

Сон, как обычно, затянул в свои объятия, но на этот раз увидеть «эротический фильм» мне не удалось. Я все плавала и плавала в тумане, пока крохотная яркая искра не приблизилась, толкнув в грудь.

— Ой, — пискнула я от боли в груди и открыла глаза.

Где-то рядом раздалось громкое «бух!». Я тихонько застонала. Наверное, Вовка поленом в камень запустил! Любимый братец стабильно очаровывает поклонниц, делая утреннюю разминку в стиле: «А здесь у меня тоже есть мышцы, хотите потрогать?».

Сон оставил тягостное чувство потери, вставать не хотелось.

Приоткрыв один глаз, я едва не присвистнула: вокруг еще темно, рань несусветная! Вот ведь не спится этому бугаю в ночь глухую!

Даже себе я бы не призналась, что хотела увидеть, как смуглянка будет жарко изгибаться под очередным смутно различимым кавалером. Поэтому огромная порция раздражения достанется Вовке, или Дэну, если это он затеял гимнастику с утра пораньше.

Поворчав про себя, покрутилась в тесном спальнике и решила, что уже можно вставать — хлебнуть остывшего за ночь чаю, утащить пару сухарей с изюмом и полистать почту через мобильник.

Однако второй глаз упорно не хотел открываться. Ресницы цеплялись за густую завесу из мелких бусин и тихо позванивающих бубенчиков. Странно, Женька пошутила, или Алинка? Они однажды мне ведро ради прикола на спальник пристроили, так я от ужаса чуть стенку палатки не протаранила — так оно на мне грохотало!

Бусинки никуда не девались, и убрать их руками не получалось. Пошевелив пальцами, я поняла, что лежу в крепко застегнутом спальнике, а поверх накручено что-то еще, плотно прижимающее конечности к телу.

Запах дыма и благовоний настойчиво лез в ноздри. А еще это неприятное ощущение толстого слоя грима на лице. Я начала тихо звереть: блин, неужели опять пастой разрисовали? Тогда почему она не печёт?

Наконец путем мерных колебаний головы мне удалось немного разогнать бусинки с глаз.

— Мамочка! — Я хотела закричать, но во рту пересохло, и плотная «маска» так стянула кожу, что получилось лишь сдавленное бульканье.

Надо мной склонилось нечто! Белое лицо невероятных размеров. Огромный зубастый рот, черные провалы глаз и длинные неопрятные лохмы шерсти вокруг.

— Бу-бу-бу-бу-бы! — пробубнило существо, а на заднем плане раздалось рыдающее: — А-а, а-а!

— Бы-бы-бы-бы-бы-бы-бы! — Существо открыло окровавленный рот и дыхнуло на меня чем-то весьма затхлым и чесночным.

— А-а, а-а! — Откликнулся плач. А мне полегчало: раз пахнет чесноком — значит, не вампир.

Следующие полчаса существо скакало вокруг меня, вопя и плюясь, причем слов я не понимала совсем, и даже отдельные звуки резали слух. Плакальщицы постепенно затихли, и к вопящему абракадабру соло присоединились другие голоса — столь же пронзительные, но явно мужские.

У меня жутко чесалась спина, хотелось есть, пить и в туалет, но эта пляска все продолжалась. Через некоторое время бубнеж стих и у моих ног появились четыре абстрактные фигуры, закутанные в меха, яркие ткани и непредставимое количество бус.

Фигуры помаячили у моих ног; бубнящий тип, потрясая лохмами, навесил им на шею белые шарфики и указал на меня. Все это неприятно напомнило мне похороны бабушки — меня, что, на кладбище нести собрались? На шарфиках?

Отпустите меня, я еще живая!

Остервенело пытаясь выпутаться из кокона, я задергалась, забилась в истерике, но услышала лишь одобрительное:

— Чоха! Чоха!

И четверо крепышей с шарфиками подняли меня на плечи и понесли! Теперь я видела только небо и бусинки. Ощущала, как ходят ходуном плечи мужчин под моими лопатками и бедрами. Слух тоже помогал слабо: крики, звон, грохот — все слилось в один непрекращающийся гул.

Даже обоняние меня подвело — прохладный воздух казался безупречно чистым и разреженным, словно я была не в десятке километров от довольно крупного города, а где-то в нетронутых цивилизацией горах.

Когда в горле собралась тошнота, а перед глазами от ритмичного бега носильщиков замелькали мушки, я решила, что умру, но, слава Богу, тряска прекратилась. Меня вновь опустили ниже и уложили на что-то твердое. Перед глазами возникло какое-то строение, прилепившееся к скале, как ласточкино гнездо. Очень яркое, красно-сине-зеленое, с большим количеством позолоты.

В дверях строения помаячил мальчик в красно-белой головной повязке, и носильщики понесли меня внутрь. Скрипучие крутые лестницы не добавили мне радости, да и мужчины явно постанывали, разворачиваясь на узкой площадке.

После всех трудов и усилий, меня внесли в просторный зал, заполненный статуями, жаровнями и курительными палочками, и плюхнули на возвышение, похожее на катафалк.

Из-за занавески вышел полненький старичок в шафрановой накидке и алой перевязи. На его бритой голове покачивалась маленькая высокая шапочка с бубенчиками.

Старичок подошел ближе и, потряхивая чем-то вроде деревянных маракасов, тягуче запел на одной ноте.

С пением он обежал вокруг меня и тех четверых, что стояли рядом. Потом сменил маракасы на трещотки и побежал снова. На третий заход он отправился с парой связок бубенцов.

Мои глаза не выдержали его беготни и устало закрылись. Тотчас стоящий у локтя мужик, увешанный бирюзовыми бусинами (и как я догадалась, что не женщина?) больно толкнул меня локтем в бок.

Ах ты ж, гад! Ну, ты у меня получишь! Дай только выбраться из этой ловушки! Я на тебя крестной пожалуюсь, вот!

Следующие десять минут я услаждала себя мыслями о том, как лёля порвет этого амбала на куски, а Вовка с Данькой отобьют полученное до состояния блинчика.

В финале утомившийся старичок обрызгал нас всех чем-то очень вонючим и ушел, скрывшись за малозаметной дверцей, получив от того самого нахала в бирюзе связку весело бренчащих монеток.

Потом меня вновь подняли на плечи. Мы кое-как спустились и в хорошем темпе потащились дальше. Надеюсь, все ж не на кладбище? Перед глазами замелькали бусы, облака, серые скалы и… пирамидки! Маленькие башенки, сложенные из неотесанных камней.

Горные вершины, укрытые снегом. Похоже на Алтай, или все же Китай? Хотя, почему я ограничиваюсь ближними соседями? Перу тоже подходит! Меня украли? Дикое племя? Или это современные ролевики?

Башенок становилось все больше. На каждой пирамидке развевались длинные лоскутки, уныло побрякивали какие-то подвески, а потом я разглядела у подножия этих сооружений черепа! И почти во всех были дыры!

МАМА!