Зимняя роща

Юлия Лим, 2018

Угроза, повисшая над Залесьем, вот-вот сорвет ритуал. Кощей должен найти способ вернуть Таю, чтобы жениться на ней и снять многовековое проклятье. В теле Славы поселяется древнее зло, а Яга не спешит останавливать Вурдалака. Водяной узнаёт, кто его мать, пока Майя строит планы на Залесье. Грядет битва добра со злом, но неизвестно, кто сможет одержать победу.

6

1

Иван-царевич выбрался из колодца. На него уставились пустые глазницы. Множество пар взирало на него с безмолвием и без интереса. Невесты прошли мимо, одна из них задела его костлявым плечом. Иван ушел через сломанные ворота, и они не тронули его.

Все его мысли занимала судьба Василисы. Он желал увидеться с ней, пока лежал в болоте, но жизнь оказалась коварнее, чем он мог себе представить. Она била его, испытывала, заставляла доказывать, действительно ли он достоин быть мужем Василисы Премудрой, или такому дураку, как он, лучше не высовываться?

Иван обошел замок, надеясь отыскать подсказки, и нашел несколько размытых следов. Секунду спустя они исчезли, соединившись в крупную лужу. Царевич наугад пошел в лесную чащу. Он не знал, в какой замок отправились Василиса с Кощеем.

Однажды ему довелось охотиться вместе со звероподобным царевичем. Тогда Иван уже прославился как искусный охотник, и царь приглашал его присоединиться к бравым охотникам Залесья. Кощей и Леший часто спрашивали его совета, уважая, как старшего наставника. Берендей же всегда ехал позади охотничьей процессии. Еще тогда Иван обратил на него внимание, запомнив как тихого кроткого юношу.

Они встретились с ним лицом к лицу у берлоги полгода спустя. Берендей больше не был маленьким мальчиком, он стал охотником. Но взгляды Ивана и Берендея на охоту отличались. Если первый охотился, когда на то была нужда, то Берендей, приноровившись, стал охотиться ради забавы. Он забирал домой ценные трофеи и украшал тронный зал чучелами убитых животных, а его спальня, по слухам, была заполнена драгоценными мехами.

В тот день у пещеры они говорили не много. Иван сказал, что охота не должна раззадоривать охотника, ведь его жертва ничем не может ответить. Берендей же ответил, что убивает животных быстро, чтобы им не бывает больно. На том они разошлись, а после умер царь.

«Куда же ты пошла, любовь моя?» — думал Иван, теряясь между деревьев. Ему не терпелось забрать Василису, построить с ней новую жизнь и навсегда забыть о том, что на пять сотен лет их разлучила его собственная глупость.

2

Слава просыпается от треска костра. Он видит, что все его друзья спят, смотрит на Вилу, прижавшуюся к нему, и улыбается. Он хочет погладить ее по волосам, но боится разбудить, и лишь наблюдает.

Не сразу он понимает, что что-то не так. Чего-то не хватает. Или кого-то. Он вздрагивает от прикосновения рук со спины. Они обвивают его грудь, подобно змеям.

— Тебе лучше спать, Ярославчик, — шипит Юда. Она больше не соединена телом с сестрой. — Если не хочешь, чтобы твоя драгоценная Вила пострадала.

— Что ты делаешь? Отпусти меня, — Слава хватает ее за руки и отцепляет их, но пальцы Юды оказываются длинными и проворными, перехватывают его запястья и заламывают руки.

Слава вскрикивает.

— Иногда нужно слушать старших, Слава, — говорит ведьма. Она склоняется к его уху, и он чувствует ее горячее дыхание. — Если б не я, ты бы сдох еще в лесу. У тебя передо мной должок.

— Какой еще должок? — он вспоминает, что в его венах течет магия, и щелкает пальцами. Искра не высекается. — Что за черт?..

— Я на этом свете живу побольше твоего. Поэтому окажи мне услугу. Позволь получить свою награду, тогда я отстану от тебя и не помешаю вам с Вилой строить счастливую жизнь.

— О какой награде ты говоришь?

Юда обхватывает его грудь руками. Ее ногти впиваются в область сердца, оставляя на коже красноватые ямки.

— Все, что мне нужно, это твое сердце. Влюбленное сердце вдвойне вкуснее!

— Спятила? Убирайся! — Слава отталкивает Юду и поворачивается на бок к ней.

Они борются. Веки Славы слипаются, в кисти ломит от боли. Юда сжимает его ладони до хруста, выворачивает пальцы, ломает их. Юда касается его груди и вырывает сердце. Он видит, как оно бьется, видит, как ведьма хищно облизывается.

— Вдвойне вкуснее! — шепчет Юда, откусывая огромный кусок.

3

Слава проснулся с криком. Он сел на кровати, приложив руку к колотящемуся сердцу, и зажмурился. Рубашка пропиталась потом, виски и лицо взмокли, в ключице скопилась влага.

— Что с тобой? — в голосе Вилы он услышал беспокойство.

Слава обернулся. Голова Юды все еще висела на ее теле, мерно посапывая. Он посмотрел на Вилу, а потом прижал ее к себе и крепко обнял. Она почувствовала, как он дрожит, и осторожно погладила его по спине.

Дима и Ира все еще крепко спали. Слава смотрел на них и думал, что, может, он и не кричал вовсе. Может, ему это почудилось.

— Мне тоже снились кошмары, — шепнула Вила. — В детстве я боялась всего. Меня можно было напугать даже травинкой, представляешь?

Слава отстранился и лег. Вила легла рядом, и теперь они смотрели друг другу в глаза.

— Я боялся сказок, — тихо ответил Слава. — Дед любил рассказывать истории о разных существах, а они мне потом снились. Обещали съесть мои уши, отрезать пальцы и выпустить кишки. Мне было пять лет, я не хотел умирать и постоянно плакал во сне. Но никто не обращал на это внимания, ведь в нашей семье сказок невозможно бояться.

— А в нашей семье все боялись Юду, только она об этом до сих пор не знает. Я к ней привыкла, а вот она, похоже, не считает меня кем-то важным в своей жизни. Мне бы хотелось хоть раз услышать от нее, что она любит меня, что ей не все равно, умру я или буду жить. Она беспокоится лишь о себе, — глаза Вилы наполнились слезами. — Иногда я жалела, что мы близнецы. Хотела, чтобы у нас были разные лица и цвет волос, чтобы я, глядя в зеркало, не видела в нем Юду. Но мое отражение напоминало мне о ней. Каждую секунду моей жизни я сравнивала себя с сестрой. Я ужасна, правда?

— Нет, — Слава согнул указательный палец и осторожными прикосновениями стер слезы Вилы. — Это нормально. Я тоже не любил своих братьев. Они издевались надо мной. Теперь у нас разные интересы.

— Какие? Расскажи, — попросила она, перехватив его руку. Их пальцы сомкнулись в общий замок. Слава придвинулся ближе. Она покосилась на спящую Юду, и тоже придвинулась. Они соприкоснулись лбами.

— Мне интересна ты, — признался Слава. — Хочу знать о тебе все, даже самые страшные тайны. Чего ты боишься, о чем мечтаешь?

Ее лицо залилось краской. Он видел это даже в плохо освещенном хлеве. Костер отбрасывал тени, причудливо танцующие на стенах. По крыше барабанил дождь.

— Я боюсь, что ты не ответишь мне взаимностью, — шепнула Вила.

— Почему?

— Ты человек, Слава. А я — двуглавое чудовище. Ты найдешь прекрасную девушку, влюбишься в нее. Вместе вы вырастите детей и встретите старость…

— Я не хочу заглядывать в будущее, — ответил Слава. — Ты не двуглавое чудовище, Вила. Ты — та самая девушка, с которой я хочу вырастить детей.

Они замолчали, слушая сбившееся дыхание друг друга. Словно соревнуясь, кто первым не выдержит и нарушит тишину.

— Ты же не хочешь сказать, что… — начала Вила, но Слава прервал ее:

— Я влюбился в тебя. Хватило взгляда в нужный момент.

— Этого не может быть…ты врешь?

— Не вру. Хочешь, докажу?

Вила робко кивнула. Слава прильнул к ней и поцеловал. Его глаза закрылись. Вила зажмурилась. Теперь вместо Славы дрожала она, настолько ответное чувство было прекрасным. Они целовались, пока не выбились из сил, а потом заснули, держась за руки и прижавшись друг к другу.

4

Юда проснулась от звонкой пощечины. Она ощутила, как горит щека, и прижала к ней руку, чтобы смягчить боль. Ведьма гневно огляделась, но все спали.

— Что за черт? — пробубнила она, подумывая, что от скуки начала избивать саму себя во сне.

«Все получилось, Юда», — сказал Чернобог.

«Что получилось?» — лениво спросила она, зевая и потягиваясь одной рукой.

«Твоя магия подействовала на него. Теперь его тело в моей власти».

Юда покосилась на Славу. Она замахнулась, желая лично влепить оплеуху, но он открыл глаза. Теперь они горели красным. На его лице появилась зловещая ухмылка.

«Ты получил, что хотел. Теперь дай мне свободное тело!» — потребовала Юда.

«Хорошо, дитя. Но ты должна будешь уйти отсюда сразу же, как я отделю тебя от сестры».

«Не растягивай мое терпение, оно и так не резиновое!»

Чернобог в теле Славы поднялся и взял Юду за руку. Когда она встала, он щелкнул пальцами. Золотая искра впиталась в ее кожу. Ведьму затошнило, и она попыталась сдержать порыв, приложив руки ко рту. Все перед глазами поплыло, отчего она не устояла и упала на колено.

Ее словно обдало ледяным ветром. Каждая ее косточка заледенела и не в силах пошевелиться.

«Преодолей цепь судьбы, тогда и освободишься», — подсказал ей Чернобог.

Юда стиснула зубы так сильно, что они захрустели. Каждая ее мышца напряглась до предела, норовя порваться в любой момент. Ей казалось, что кожа на теле сползает, обнажая мясо, а волосы клочьями выпадают на землю. Юда силилась закричать, но у нее пропал голос. Она уже пожалела, что повелась на обещание Чернобога. Не зря ей говорила мать, что с темными богами лучше дел не иметь.

Когда от боли у нее из носа потекла кровь, Юда ощутила на шее ледяные пальцы смерти. Ей почудился жнец с серпом, готовый вот-вот им махнуть и перерезать глотку. Она вскинула руки и закрыла ими голову.

Что-то со звоном упало на пол. Когда Юда поняла, что может шевелить обеими руками и ногами, ощутила каждый пальчик она побежала. На ощупь она нашла дверь, открыла ее, и скрылась в дождливой ночи.

Чернобог поймал Вилу, осторожно уложил ее обратно, и лег в ту же позу, в какой засыпал Слава. Теперь ему нужно было набраться сил, а невинная дева подходила для ритуала как никто другой.