Густая роща

Юлия Лим, 2018

Испытания в Залесье усложняются. Тае предстоит вернуть себе и Кощею прежний облик, а также понять, на какие жертвы она готова пойти ради царевича. Тем временем Яга охотится за кощеевой головой, а ее слуга Вурдалак все чаще проявляет своеволие. Слава же оказывается в плену у молодых ведьм. Они хотят оставить его у себя для проведения ритуала. Слава должен выбраться и спасти Таю, пока не стало слишком поздно.

6

1

Серый плащ, оставленный у озера, прикрывал мешочек с золотым яйцом. Смерть кощеева так и лежала бы здесь, если бы не стечение обстоятельств.

Нашла плащ и мешочек златовласая девочка. На вид ей было лет двенадцать, невысокого роста и худощавая.

Повесила девочка мешочек на пояс, обернула вокруг себя плащ царевича, надела сапоги кожаные, что были больше ее ног в два раза.

— И кто же додумался оставить здесь свои вещи? — спросила она, заглядывая в озерную воду.

Ни звука, ни дрожи на глади.

— Что ж, тогда это будет моим, — сказала девочка.

Только наклонилась она, чтобы поправить плащ да волосы, как из озера выскочил бледнолицый мальчик.

Водяной выполз на берег, перевернулся на спину и схватился за раненую ногу. Девочка отпрянула, но с интересом рассматривала незнакомца.

— Ты кто такой? — спросила она.

— А ты кто?! — осклабился Водяной.

— Майя, — сказала она. — Что с твоей ногой?

Водяной простонал, держась за пятку. Раны были маленькими, но сильно кровоточили. Его ногу свело от судороги. Водяной впился зубами в губы, лишь бы не издать ни звука.

— Я могу тебе помочь, — сказала Майя. — Взамен ты расскажешь мне, кто ты такой.

— С чего бы мне тебе верить? Меня уже обманывали! — упрямился Водяной.

Майя сняла мешочек с травами с пояса и подошла к Водяному. Уставший и обессилевший, он не пытался сбежать в озеро.

Майя присела на корточки.

— Только попробуй навредить мне, я с тобой такое сделаю!

— Какое? — спросила она, достав подорожник и прикладывая его к раненой пятке Водяного.

— Ну…такое! Всякое… — он зажмурился, когда пятку защипало.

Майя приложила ладонь к подорожнику. Из ее пальцев на него перескочили золотые искры. Они проскочили под листок и впились в ранки. Кожа под напором магии тут же затянулась. Водяной широко раскрыл глаза и с изумлением посмотрел на Майю.

— Разве может трава так облегчить боль? — спросил он.

— Ты что, забыл, где живешь? — нахмурилась Майя. — Это же Залесье! Здесь и не такое возможно.

Ее негодование позабавило Водяного, и он улыбнулся. Его зубы сейчас выглядели как человеческие, но слегка искривленные, отчего улыбка вышла больше похожей на ухмылку.

— Так кто ты такая?

— Об этом ты узнаешь, когда выполнишь условия, — ответила Майя.

— Какие еще условия?

— Ты согласился рассказать мне, кто ты.

— Я такого не говорил, — фыркнул Водяной.

Майя сузила глаза.

— И это ты отказывался мне верить. Лгун!

Водяной показал Майе кулак.

— Еще чего! Я не лгун. Водяной я! Чего еще рассказать?

— А как ты очутился в этом озере? — спросила Майя, садясь рядом.

— Не знаю. Я тогда маленький был, — Водяной нахмурился и почесал острый подбородок, приложив указательный палец к ямке в нем. — Говорят, от меня отказались.

— Почему?

— Может, из-за этого? — он поднял руку и широко расставил пальцы.

Майя увидела бледно-бирюзовые перепонки.

— Не могут родители только из-за этого отказаться, — фыркнула она. — Наверное, ты просто сам в омут упал и не помнишь.

— Разве такое забудешь? Я бы точно не забыл.

— Это Тихий Омут, — сказала Майя шепотом. Подул ветер, и Водяной поежился. — А в Тихом Омуте чего только не случается…

2

Каждый день Берендей думал лишь о том, как вернуть себе человеческий облик. Но теперь у него появилась новая проблема: неугомонная девчонка, решившая, что может распоряжаться им, как хочет.

— Знаешь, медведь, от тебя дурно пахнет, — сказала Русалка, вытянув ноги.

Ее пятки лежали на спине Берендея, а сам он стоял на четвереньках: передние медвежьи лапы и человеческие ноги, согнутые в коленях.

— Так отпусти меня в лес и нюхай пустой замок, — огрызнулся царевич.

— Одной тут жить скучно, — сказала Русалка, вздохнув. — Огромный кусок камня, за который вы, люди, боретесь. И чем вам обычный лес не угодил?

— Кто ты такая и откуда пришла? — спросил Берендей.

— Тебе не нужно это знать. Разве того, что я владею магией, недостаточно, чтобы ты замолчал и подчинялся мне во всем?

— Ты можешь наслать чары на мое тело, но мою душу тебе никогда не покорить.

Русалка фыркнула и улыбнулась.

— Если бы мне нужны были души, разве стала бы я играться с телами? Не думаю, медвежонок.

— Тогда чего же ты хочешь, лесная ведьма?

Русалка наклонилась, вгляделась в черные глаза Берендея — они ничем не напоминали человеческие.

— Того же, что и ты. Я хочу общения, — она откинулась на спинку трона. — Когда веками не можешь покинуть ненавистное место, а потом тебе предоставляется шанс сбежать, что ты выберешь, мишка?

Берендей насупил мощные брови и выдохнул так, будто зарычал.

— Я бы бежал отсюда так далеко, как только мог, — сказал царевич. — Прочь от Залесья и людей, живущих здесь.

— Ты почти угадал. Только мне хочется бежать к этим самым людям. Так интересно посмотреть, как они потеряют дар речи, когда увидят меня и мою магию.

— Разве ты особенная? — Русалка расслышала в тоне Берендея смешок. — Ты такая же, как Ягиня и другие ведьмы. Все вы помешаны на власти и своих глупых утехах. Вы никогда не помогаете людям.

Русалка пихнула Берендея ногами и он, перекатившись через бок, скатился по лестнице. Она использовала магию, ведь иначе не смогла бы сдвинуть тушу в полтонны весом.

— С чего бы мне быть доброй к людям, когда они первыми решили от меня избавиться? — изо рта Русалки вылетела слюна. — Медведь, ты понятия не имеешь, через что я прошла!

Берендей с трудом поднялся и отряхнулся. Тело ломило от ударов. Однако став медведем, царевич получил крепкие кости и кожу, благодаря которым привык к боли.

— И будешь ты вечно пытаться всех наказать, покуда сама себя не накажешь, — изрек Берендей.

Оранжевые снопы искр вылетели из-под его когтей и устремились к Русалке. Не успела она и глазом моргнуть, как магия прошла сквозь ее пятки, добежала по жилам к макушке и осела на ее ярко-рыжих волосах.

3

— Найти дядю Берендея…пф, глупость какая! — Домовой шел по лесу и размахивал палкой, приминая листья и траву. Его радость от пробуждения матери утихла, уступив место раздражению.

— Опять она нас бросила…только очнулась и бросила! — Домовой отшвырнул палку и остановился.

Его окружал густой лес со множеством путей. Но ни по одному известному Домовому сейчас не хотелось следовать.

— Ладно, схожу к озеру, а потом уже дядьку найду, — решил Домовой. — А то он тоже будет на меня орать, как Кощей. Хотя нет, не будет, — и Домовой засмеялся, — он же только рычать может, как медведь.

Подняв руки, он издал жалобный рык, как если бы сам был медвежонком. С приподнятым настроением Домовой шел к Тихому омуту. Он не любил Русалку и надеялся, что ее там не будет.

Домовой подошел к кусту, взялся за ветви и выглянул из-за них. Впереди раскинулось озеро.

— Я вернусь в воду, — сказал кто-то.

Домовой притих, приглядевшись. Водяной встал с земли, пошевелил пальцами и сделал несколько шагов.

— Нога больше не болит.

— Нельзя так безрассудно подставлять пятку, — сказала Майя. — В следующий раз, если тебя захотят укусить, — она присела на корточки и ткнула пальцем в перепонки на ногах Водяного, — используй их.

— Эй, не трогай! — Водяной поморщился и отдернул ногу.

Майя усмехнулась. Блеск в ее глазах отпугнул Водяного. Он отошел и, когда пятки коснулись воды, прыгнул в озеро.

Майя развернулась и пошла прочь. Домовой проследил за ней, пока девочка не скрылась. Он вышел из-за куста и подошел к берегу.

— Эй, — позвал он Водяного. — Кто это был?

— Не знаю. Девчонка, — ответил тот.

Домовой повернулся и посмотрел в глаза Водяному. Тот зашипел, показывая острые зубы. Домовой сверкнул зелеными глазами на чумазом лице.

— Пф, не страшно! — сказал он. — Я и не такое видел!

— Как это — не страшно? — растерялся Водяной. — Всем страшно!

— Что-то я не заметил, чтобы та девчонка тебя боялась. По-моему, это ты от нее сбежал.

Домовой чувствовал превосходство и улыбался, пока не заметил, как изменилось лицо Водяного. Его усмешка промелькнула мгновенно, и вот он уже выполз из озера, вцепившись когтями в ноги Домового.

— Сейчас я тебе покажу, что значит страшно! — прошипел он, потянув за собой жертву.

Домовой упал на спину и на мягком берегу озера остался след от его тела.

4

— Юда, перестань! — зашипела Вила. — Как же ты хочешь найти себе жениха, если так плохо обращаешься с этим юношей?

— Ой, сказанула! Жениха! — Юда рассмеялась.

Слава сглотнул, вслушиваясь в распри сестер.

— Можно подумать, ты у нас такая вся идеальная! Нос чуть формой от моего отличается и уже мнишь себя другим человеком?! Нет уж, Вилачка, мы с тобой одно целое, и делить добычу будем соответственно! — заявила Юда.

Слава попытался освободить руки, но веревки, словно чуя его намерения, тут же стягивались и жгли запястья. Тогда он попробовал убрать повязку, приподнимая плечо и касаясь его лбом, но не успел.

Славу схватили за волосы и оттянули голову назад.

— И даже не думай бежать, пока я тебе не разрешу! — голос Юды раздался совсем близко. — В моем доме ты не гость, поэтому радуйся, что еще жив.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Слава, чувствуя, как капля холодного пота пробежала вдоль позвоночника. — Разве это не тупой розыгрыш, зашедший слишком далеко?

— Ты думал, в сказку попал? — хохотнула Юда, и хватка ослабла. — Какой забавный парень.

Она силком заставила его подняться и несколько минут тыкала в спину палкой, подгоняя.

— Хватит! — огрызнулся Слава, чувствуя неприятную боль от заостренного кончика, бьющего в одни и те же места.

— О, поздоровайся, — Юда потянула его за ухо. Пришлось наклониться. — Это — Розочка.

Слава стиснул зубы, пообещав себе не идти на поводу у этой садистки. Что-то теплое и мокрое ткнулось ему в губы. Затем раздалось блеяние.

— Розочка, на сегодня это твой сосед. Поделись-ка с ним сеном, — Юда толкнула Славу в шею, и он упал.

В нос ему ударили запахи сена, земли и навоза.

— Живи здесь, как подобает скотине, — сказала Юда. — Потом, быть может, я разрешу Виле тебя покормить.

5

Заперев узника в хлеву, сестры отправились в хижину.

— Зачем ты так с ним? — спросила Вила. В ее голосе слышалась обида. Юда усмехнулась.

— Вила, перестань цепляться за каждого встречного. То, что он мужчина, еще не значит, что он осчастливит тебя. Разве ты еще не поняла этого за пятьсот лет?

Вила нахмурилась, разжала ладонь и дунула на нее. Несколько красных искр, словно пыльца, слетело в воздух и осело на фитиль свечи. Один за другим разгорались огни, пока в хижине не стало светло.

— Неважно, сколько мы живем и сколько пережили, — сказала Вила. — Он хороший юноша, а ты бросила его в хлеву.

— Но ведь ты мне особо и не мешала, — заметила Юда.

Вила нахмурилась, взяла гребень и села перед зеркалом. В ее русых волосах запутались листья. В расстроенных чувствах она попыталась выковырять их, но ничего не вышло. Юда отобрала у сестры гребень и взяла прядь ее волос.

— Ты даже о себе позаботиться не можешь, а пытаешься думать про какого-то оборванца. Видела его одежду? У него точно что-то не так с головой. Какой нормальный парень будет одеваться в подобное?

— Не забывай, что прошло пятьсот лет, — фыркнула Вила, глядя на отражение сестры.

Они с ней с детства были не только неразлучны, но и похожи. Мать родила близнецов, и девочки играли со своим сходством так, как хотели.

— Ай! — Вила дернула головой. — Больно же.

— Терпи, родная, — сказала Юда, сдирая с головы сестры колтун. — Волосы — все, что у нас осталось ценного. Иначе что ты возьмешь в приданое, когда настанет день обручения?

— Думаешь, кому-то есть дело до наших волос? — спросила Вила. — Мы давно не видели других жителей леса, Юда! Лишь случайных людей не из Залесья. Вдруг никого не осталось в живых, и только этот юноша способен помочь нам обеим?

Юда убрала гребень и передала его сестре. Они поменялись ролями, но Вила боялась лишний раз причинить сестре боль. Ее движения были плавными, а волосы Юды струились по ее ладони, когда она брала прядь и тщательно расчесывала ее.

— Твое сердце трепещет при мысли о том, что ты сможешь сбежать от меня, сняв наше проклятие. Но ты не сможешь. Потому что скот не может помочь хозяйке.

— Он не скот! — возмутилась Вила, сжав гребень. — Давай дадим ему шанс, снимем повязку, и все объясним…

— Он не станет слушать объяснения. Он сбежит так же, как и тот предыдущий. Я все еще помню его истошный визг и глаза, выпрыгивающие от страха. Кажется, он даже в штаны наделал.

— Ты никогда не пытаешься быть милой с ними. В этом твоя проблема! — Вила заставила себя продолжить вечерний ритуал. — Ты видишь в людях только олицетворение того, чего сама боишься. Может, мне стоит пойти против тебя и сделать так, как я хочу, хоть раз в жизни?

— Ты можешь делать все, что захочешь. Но помни: куда пойдешь ты, туда пойду и я, — голос Юды стал опасно низким. Она смотрела на сестру исподлобья и напоминала озлобленную собаку. — Ты ничего без меня не стоишь. Как бы я тебя ни любила, если ты еще раз сделаешь что-то, что меня разозлит, я заставлю тебя страдать.