Наедине с самим тобой. Понять, чего хочет от вас близкий, и получить от него то, чего хотите вы

Юлия Купрейкина

Эта книга об отношениях в паре. При этом не важно, в браке вы или нет. Не важно, кто ваш партнёр – мужчина или женщина. Не важно, начали вы сегодняшний день с того, что приготовили завтрак семье, или сварили себе кофе в офисе. Важно, что вы заинтересованы в том, чтобы у вас были близкие отношения. Комфортные, полезные, безопасные и понятные. Те, в которых слёзы – не повседневность, конфликты – не приговор, а посуда в доме бьётся случайно и на счастье.

Почему отношения — это важно? Нейрофизиология и нейрохимия «любви»

Я люблю тебя

Не только за то, кто ты есть,

Но ещё и за то, кем становлюсь я,

Когда я рядом с тобой.

Рой Крофт. Любовь

Гляжусь в тебя, как в зеркало…

Человек — социальное животное, и все его потребности реализуются в компании с другими людьми. Это не выдумка: нашему мозгу действительно как воздух нужны другие люди.

Почему же, думая о себе, мы думаем о других, — и наоборот?

Наш мозг — это орган социализации. Психика человека формировалась эволюционно. Чем более развит вид, тем более сложен его мозг. Наш с течением веков совершенствуется, становится больше. В частности, это провоцирует сложности с рождением потомства: женщине в родах приходится страдать, потому что у младенца большая голова. И всё же природа одарила нас большим мозгом не просто так: он нужен, чтобы взаимодействовать с другими людьми. Да, есть в нём и та часть, которой могут похвастать и рептилии, но всё же значительную часть занимает неокортекс: те области коры головного мозга, которые у низших млекопитающих лишь намечены. Для нас же эта новая кора — основная часть мозга, и возможность носить её в своей черепной коробке — прерогатива именно человека. 80 процентов энергии, которую мы получаем, мы отправляем на работу мозга, а именно — на обслуживание неокортекса.

В своё время эволюционные психологи задумались: зачем человеку такой большой мозг? Их многочисленные исследования подтверждают: это связано с тем, что человек развивается и выживает как социальное существо, в социальном пространстве. Задачи, которые выполняет неокортекс, связаны с социальностью: выстроить и наладить отношения, осознать своё место в иерархической структуре, разработать стратегию, которая поможет укрепить позиции в обществе, и так далее. Для развития мозга нам нужны другие люди.

Мозг, по данным учёных, полностью созревает к 25 годам. До этого мозг активно развивается. Чтобы это происходило, нужна среда. Если с ребёнком не заговорить в определённый момент его жизни, самостоятельно он не заговорит. Это касается и других функций поведения. Если рядом с младенцем нет человека, он вырастет «маугли». Человека — «венца творения» — не случится. Для развития человеческого мозга нужны другие люди — любящие и заботливые родители. Одиночество, эмоциональная изоляция ведёт к гибели или к серьёзным дефектам, которые впоследствии затрудняют взаимодействие с внешним миром. Есть множество исследований, которые это подтверждают.

И конечно, потребность в других людях не заканчивается в тот момент, когда мы видим на нашем именинном торте 25 свечей.

Проведите короткий эксперимент. Поставьте таймер на пять минут и запишите все мысли, которые посетят вас за это короткое время. Каждую, даже совсем крохотную — пусть лишь намёк на мысль, одну за другой. Вы увидите, что подавляющее большинство будет так или иначе связано с другими людьми: «что я сказал коллеге, что он подумал, как я выгляжу, понравился ли ему мой пирог, почему он так на меня посмотрел, что значили те её слова?..» Мы всё время думаем о других людях, потому что именно они — гарант нашей безопасности, эффективности и успеха.

Существует теория привязанности: нам необходима привязанность, и ту модель, что сформировалась у нас благодаря родителям, мы, взрослея, переносим на партнёров. Эту модель мы и будем транслировать, успешна она или нет.

К сожалению, очень часто родительская модель не идеальна. Порой это может закончиться тем, что человек и вовсе решает избегать близких отношений или защищается от них «методом перебора», уж слишком сильна его внутренняя память об отвержении. «Меня отвергали, и я не допущу рядом партнёра, который меня так или иначе отвергает, буду искать партнёра, который будет другим». Если родители смогли обеспечить ребёнка «прививкой принятия» и ребёнок живёт с ощущением, что с ним всё в порядке, то такой травмы не будет. Если у человека не один инструмент, усвоенный из родительской модели, это сработает: множество инструментов и понимание, как они работают, позволяют не отказываться от своих потребностей.

Те, кто отрицает близкие отношения, просто не знает, как взаимодействовать с другими людьми: зачастую, обжегшись на молоке, дует на воду. Потребность при этом никуда не исчезает, просто есть и защитная реакция: по известному принципу «зелен виноград» — «не получается, значит, и не особо нужно». Тем не менее человек всё равно будет искать способ реализовать свою потребность, пусть и в закрытой позиции — демонстрируя партнёру одну из своих масок, которую считает безопасной. Например, «я никогда не вступлю в брак», или — «не нужно ждать от меня ответственности», или — «я тебе ничего не должен, как и ты мне». Формы эта защита имеет разные, а уязвимость остаётся.

Мы жутко уязвимы — нам нужен Другой человек.

Научиться взаимодействовать с другими людьми мы можем, освоив модель безопасной близости. Потребность в ней — это не зависимость, как принято считать, а естественный способ взаимодействия с этим миром. И хотя это кажется очевидным фактом, парадокс в том, что отношения с другими людьми для нас становятся самой сложной наукой.

Почему же природа, наделив нас таким большим и важным инструментом, как неокортекс, не вложила в наш супермозг и нужные знания? И на этот вопрос «с подвохом» есть гипотеза. Эволюция слишком медленна, а вот цивилизация развивается стремительными темпами: меняется окружающая нас среда, трансформируется культура, усложняются социальные отношения. Мозг не поспевает: ещё вчера ему надо было решить простую задачу — чтобы выжить, нужно дружить со своим племенем и воевать с соседским. Сегодня вокруг нас не одно племя, как сотни тысяч лет назад, а миллиард таких «племён». Правила игры крайне усложнились. Мы не можем пойти и стукнуть дубинкой по голове того, кто нам не нравится, или, наоборот, не можем сказать симпатичной девушке «пошли в мою пещеру на жареный хобот мамонта» — и тут же рассчитывать на продолжение рода. Конечно, бывает всякое, но это редкие исключения, а не правила, которые диктует нам современный социум. Нам всё время нужно искать способы, как выжить (то есть продлить свой род), а мощностей не хватает: мозг не поспевает за задачей из-за запутанных внешних условий. Тем не менее очевидно: нам по-прежнему необходима безопасная социальность, и, выстраивая близкие отношения, мы можем развивать и свой мозг, и свою личность.

Когда мы говорим о том, что человеческий мозг не может сформироваться и «дозреть» без другого человека, мы понимаем: это долгий процесс; нужно, чтобы мама была с ребёнком минимум лет пятнадцать. Возникает эволюционная необходимость привязать маму к ребёнку, и она воплощается в элементе, который укрепляет отношения. Суть его в определённых химических реакциях и нейрофизиологическом механизме, который помогает выжить потомству, но люди называют это любовью.

Спросите себя, что такое любовь. Спросите об этом товарища, коллегу, соседку по лестничной клетке, водителя такси. Видите? Каждый вкладывает в это понятие свой набор чувств и состояний. Любовь — это абстракция, но она важна в контексте близких отношений, и мы обязательно поговорим о ней в одной из следующих глав.

А пока — несколько слов о ловушках нашей цивилизации.

Иллюзия богатства выбора

Итак, наш мозг за последние столетия остался прежним, а среда крайне поменялась. «Может быть, нужно просто искать?..» — задумывается порой каждый из нас. Ведь институт брака переживает мощную трансформацию. Женщина уже не зависит от мужчины настолько, как раньше, всё чаще заявляя о своей экономической автономии и самостоятельности. Мужчина отказывается от женщины, потому что — «а зачем? Когда надо, вызову сиделку, няню или домработницу». Мы расстаёмся с партнёрами в разы проще и легче, чем в XVIII веке, — и бросаемся искать других, «идеально подходящих».

У каждого из нас есть сказочный образ идеального партнёра. Он и впрямь идеальный, ему несложно таким быть, ведь живёт он не в реальности, а в фантазиях отдельно взятой головы. Основная функция этого образца — подхалимаж: какую ересь бы мы ни придумали, он, идеальный, откликается — кивает и машет, то бишь одобряет. И не важно, что набор качеств в нём взаимоисключающий. Горячий испанский мачо и вместе с тем верный, романтичный, ранимый. Или вот прекрасный пушкинский импринт:

Днём свет божий затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

Откровенную нереалистичность качеств эталона вкупе с противоречивыми атрибутами мозг просто игнорирует в обмен на пленительную химеру полного и тотального принятия нашей персоны. Начиная с пубертата, мы живём в пленительном ожидании, когда же встретим этого «розового единорога» в реальности. Развитие интернет-технологий лишь подогревает иррациональную веру в то, что перед нами бесконечный выбор и где-то там, за поворотом (или на очередной странице сайта знакомств), найдётся тот самый / та самая. Сколько накачанных, спортивных и успешных бизнесменов перед нашими глазами? Миллион! А молодых девушек с параметрами в аккурат мечта? Тьма! Впечатление, что нужно только правильно настроить фильтры, оттаргетировать, так сказать, своё предложение, и — вуаля!

Чем больше предложений, тем труднее выбрать. Сейчас не только полки в магазине ломятся от спагетти и йогурта тридцати наименований. Рынок мужчин и женщин представлен нам аналогично. Мы словно дети, пришедшие в игрушечный гипермаркет, обманываемся ощущением, что перед нами открыт весь мир и можно купить любую, абсолютно любую игрушку — и она осчастливит. А если нет, нужно немедленно купить другую — жизнь-то коротка… Некоторые даже список пишут и всерьёз ищут по заданным параметрам. Не находят. Это закономерно.

Перебор партнёров приводит к катастрофической ситуации. Если человек заводит отношения с установкой: «если не понравится, обменяю на „лучший вариант“ в Тиндере или на Мамбе», вкладываться в своего партнёра он не будет. Ну, или вяленько так, лишь чуток… Зачем, если можно найти другого, лучше — и мы помним об этом каждый день? По сути, отношения в этом случае даже не начинаются.

Представление о том, что нужно найти максимально подходящего человека для отношений, — одно из самых распространённых заблуждений. Остановиться бы, приглядеться к тому, кто рядом. Разобраться в инструкции по применению… Но нет, иллюзия о собственной уникальности, чувство, что «право имею на лучший вариант», снова и снова заставляет отправляться в тупиковое странствие.

Об одном из таких путешествий — замечательный рассказ Бернхарда Шлинка «Женщина с бензоколонки». Влюблённым быть хорошо и приятно. Только в действительности длится это состояние недолго — от силы месяцев шесть, пока мы не начинаем замечать за партнёром его «неправильность». Зачастую делается печальный вывод о том, что «это просто не мой человек». С таким заключением или отправляться на поиски «того самого», или смириться с судьбой-злодейкой. В «Женщине…» автор знакомит с историей мужчины, разрывающегося между своим идеальным образом и реальной женщиной, с которой прожил немало лет. Почитайте на досуге: знакомые чувства?..

***

«…Он уже и сам не знал, действительно ли когда-то видел этот сон или с самого начала придумал его. Он не знал, чей образ, что за история или кинофильм навеяли этот сон. Впервые сон приснился, когда ему было лет пятнадцать-шестнадцать, и с тех пор не оставлял его. Когда-то он вызывал этот сон в памяти, когда уроки в школе или день, проведённый вместе с родителями на каникулах, были особенно скучными, позже это случалось во время совещаний на работе, поездок в поезде, и тогда, отложив бумаги, он закрывал глаза и откидывался на спинку кресла. Пару раз он даже поведал о своём сне кому-то из друзей, женщине, которую когда-то полюбил, встретив её однажды в незнакомом городе, где они вместе шатались и болтали, и с которой потом расстался. Нет, не то чтобы он хотел сохранить свой сон в тайне. Просто не было повода рассказывать его часто. Кроме того, он знал, что сон его перестанет быть таким притягательным, если о нём кому-то рассказать».

Вместе с тем социальные психологи (ссылаюсь в данном случае на профессора Колумбийского университета Светлану Комиссарук) считают, что найти совершенство даже теоретически невозможно. Да, мы, как яркими огнями, ослеплены богатством выбора. Но есть ли у нас этот выбор на самом деле?

С одной стороны, кажется, что да. Наша реальность позволяет менять формы союза: не бежать в загс спустя месяц после знакомства, не бежать туда и через десять лет совместной жизни, строить гражданский брак, не ограничивать себя поиском партнёра лишь противоположного пола и так далее. С другой стороны, это лишь форма, но не содержание. Наш мозг по-прежнему неизменно требует близости от отношений.

Мозг диктует свои условия: каждый из нас хочет иметь крепкий надёжный союз. И какой бы по форме союз мы ни разрывали, страдать будем всё равно, потому что создаётся он не столько ради экономических вещей, а ради безопасного пространства, ради того, чтобы нас в нём принимали таким, какой есть, ради того, чтобы рядом была та самая «родная душа» и «вторая половинка»…

Нам нужен «помощник», который будет беречь наши гены: и для женщины, и для мужчины важно потомство. Если у мужчины есть чёткое понимание, что его ресурсы востребованы, ценятся, не уходят на сторону, у него есть желание вкладывать в союз больше, «тащить мамонта в пещеру». Он крепко задумывается, есть ли смысл бросать всё накопленное, даже если у него возникло сексуальное влечение к стороннему человеку: актуален вопрос, чем он при этом рискует и стоит ли оно того — особенно если в это «предприятие» уже много вложено и оно приносит дивиденды.

Именно специфика репродуктивной стратегии человека стимулирует формирование прочного и надёжного союза. И здесь есть смысл сказать несколько слов о том, почему мы все стремимся к моногамии. Да, да, и мужчины тоже!

Моногамия — дорогое удовольствие. Почему?

«Понимаете, я — самец, и моя задача оплодотворить как можно больше женщин! Поэтому я изменяю своей жене. А она недовольна, хочет развестись. Почему она меня не понимает?», — говорит мне на консультации Евгений. Он живёт по тем же принципам, что жил его отец. Да и близкие друзья — сплошь «мачо», которые регулярно рассказывают о своих победах на любовном фронте. Евгений искренне уверен в своей правоте и недоумевает, как можно не понимать «законов эволюции». Он даже купил в подарок жене книгу, в которой популярный автор (что удивительно — мужчина) выстроил стройное и красивое обоснование мужской полигамности. И примеры в ней, и истории из жизни знаменитостей, и иллюстрации из мира животных — а супруга опять недовольна. То плачет, то молчит, то предъявляет ультиматумы, а теперь уже и о разводе заговорила. «Да кого бы она ни нашла себе, он будет точно таким же. Любому мужчине нужно разнообразие, и со штампом в паспорте эти потребности ничем не загасить — это ведь закон природы», — уверен Евгений.

При помощи известного мифа клиенты очень часто интерпретируют своё поведение. Им так удобно. «Мужчины полигамны по своей природе» — когнитивное искажение вселенского масштаба прочно сидит в умах людей и вроде как неплохо объясняет такие проблемы, как, например, регулярные измены, отсутствие гармоничных отношений, скуку и одиночество в паре, сексуальные дисфункции…

Но сам факт того, что семья по сей день остаётся весьма привлекательной и желанной формой для организации жизни как мужчин, так и женщин (подчеркну, в загс все идут добровольно, не по принуждению), говорит о том, что с идеей полигамности у людей что-то не так.

Что говорит нам наука? Оказывается, в науке по этому поводу разногласий давно нет: люди как вид не склонны к полигамии¹, для них важно создавать устойчивые эмоциональные связи с надёжным партнёром. К таким выводам пришёл американский антрополог Оуэн Лавджой в ходе своего глобального исследования эволюции человекообразных обезьян.

Ещё в начале 1980-х годов Лавджой высказал гипотезу о том, что с гоминидами, ещё до того как они стали прямоходящими и начали изготавливать орудия труда, произошли кардинальные изменения, касающиеся их полового поведения. И первым шагом на пути к очеловечиванию, по мнению учёного, стал моногамный образ жизни. Он возник из-за необходимости плодиться и размножаться, увеличивая свою численность в условиях имевшейся среды. А для этого важно было сохранять низкую смертность женских особей, которые, добывая пищу с детёнышами на руках, были более подвержены нападению хищников. Да и забота о потомстве отнимала немало времени и сил. Вследствие этого у мужских особей снизилась внутривидовая агрессия, которая была направлена на доминирование в стае, борьбу за самок и отвоёвывание территории. Теперь более выгодно стало направлять силы на поиск пищи.

Доказательством этого факта служит уменьшение клыков у самцов приматов, которые ранее были главным оружием в борьбе за лидерство. Самки стали предпочитать не мужей-драчунов, а тех, кто приносил больше еды. Возникла модель отношений «секс в обмен на пищу», которая была выигрышной для обеих сторон. Самки были сыты, а самцы, кормившие самок, повышали свой репродуктивный успех, поскольку у их потомства улучшались шансы на выживание.

Последующее увеличение мозга и развитие каменной индустрии в модели Лавджоя предстаёт как побочное и даже, скорее, случайное следствие того пути социализации, по которому пошли ранние гоминиды, избрав довольно редкую стратегию среди млекопитающих — моногамию.

Предки шимпанзе и горилл имели те же исходные возможности, но они пошли по другому эволюционному маршруту, сделав ставку на силовое решение матримониальных проблем, и в итоге не получили гордое звание Homo sapiens.

Таким образом, полигамия не свойственна человеческому обществу. Она не была выгодна для репродуктивного успеха у нас, поэтому и не закрепилась. Похоже, именно этим мы обязаны возникновению любви — состоянию глубокой привязанности к очень важному и исключительному для нас человеку. На протяжении веков поэты воспевают моногамию, а мы — обычные люди — мечтаем об одном «единственном и неповторимом» человеке, с которым «хоть на край земли» и «до последнего вздоха».

Чем же, если не зовом природы (как они сами уверяют), объяснить условную полигамность некоторых мужчин и женщин?

В процессе консультации со своими клиентами обычно выхожу на интересное открытие: человек не занимается беспорядочной половой жизнью, а находится в поиске надёжного партнёра, в которого будет готов вложиться по максимуму и сформировать ценные для него отношения. И пока он не видит такого партнёра, занимается перебором вариантов. Как вы понимаете, формальные брачные отношения и наличие законного супруга или законной супруги не гарантируют истинного желания каждого из них вкладываться в союз на пределе своих возможностей. А моногамия именно это и предполагает — «всё в дом, всё в семью». Не обесценивая необходимость выбора правильного партнёра, хочу, однако, заметить: неспособность разглядеть в окружении достойного партнёра зачастую имеет глубоко личностные причины, как то: страх близости, душевная скупость, поиск иллюзорного идеала, отсутствие элементарных навыков коммуникации, эгоцентризм, тревога, депрессия и многое другое.

Увы, за полигамией среди мужчин и женщин часто скрывается желание идти по пути наименьшего сопротивления. Ведь если в паре есть проблемы, заняться их решением сложнее, чем найти лёгкое (пусть и неправильное) биологизаторское объяснение.

Моногамия — это дорогое удовольствие, которое может позволить себе не каждый вид. Биологически моногамия или полигамия зависят от глобальной задачи: нарожать побольше потомства любого качества или «лучше меньше, да лучше». Репродуктивная стратегия — это биологический механизм более надёжного закрепления ценной для вида наследственности. Производство человеческого потомства — это долго и дорого (мозг полностью созревает только к 25 годам), в одиночку доводить до ума деточку довольно непросто. Нужен «второй пилот». Без «любви» здесь никак. Но моногамные отношения требуют гораздо больших психологических трудозатрат, чем любое количество случайных связей. Поэтому, по мнению авторитетного для меня Данбара, у моногамных видов величина неокортекса больше, чем у полигамных. Выходит, что любовь и постоянство — это для умных и психологически зрелых представителей вида.

Мужчина и женщина: он не бык,

она не лебедь

Стоит ли, говоря о близких отношениях, разделять мужчин и женщин? Так ли существенна разница между полами, чтобы делать на этом акцент?

Мозг человека, вне зависимости от его гендера, не отличается, существенных различий в потребностях нет. Женщина эволюционно «заточена» на получение максимального ресурса от мужчины. Как любой самке гоминида, ей важно, чтобы ресурсов было как можно больше, и не важно, есть у неё дети или нет. И это неплохо, ведь она, по сути, заботится о продолжении генов мужчины. Мужчине тоже выгодно вкладывать свои ресурсы куда-то в одно место, не распылятся. И если он уже вложился по полной программе, он будет «держаться» за своё.

Стоит сделать акцент не на наших различиях, а на сходствах, потому что в том, что касается отношений, они очевидны, и в основе их — наши потребности, обусловленные репродуктивной стратегией. Если бы самец был быком, а женщина — лебедем, то мы бы в ней не совпадали. А у нас один вид и очень много общего.

Специфические различия касаются того, как он/она будет выполнять свою роль. Женщина рожает ребёнка. Ей нужно отвлекаться на этот процесс, происходят гормональные изменения, в первые годы жизни она больше внимания уделяет ребёнку, нежели партнёру. Но это не различие, а условие — потому что ребёнок появляется в паре. Появление ребёнка влечёт за собой существенное изменение условий, а значит, и договоренностей в паре, и распределения функций. Об этом мы непременно поговорим в главе о договоренностях.

Итак, отличия — наша роль в зачатии потомства. Влияет ли это на отношения? Не думаю, что очень существенно. А если влияет, то только с положительной стороны. Женщина стремится собирать как можно больше ресурсов, выживать не только самой, но и обеспечить выживание ребёнка, и она не будет делить мужчину с другой женщиной. И мужчине точно так же важно не потерять женщину и потомство.

Больше сходств, чем отличий: мы одинаково хотим быть в эмоциональной безопасности. У нас одинаково проявляется чувство ревности — об этом говорит мой опыт работы с клиентами.

Нас часто зазывают на тренинги с громкими названиями: «Чего хочет женщина?», «Чего хочет мужчина?» Первые, конечно, предназначены мужчинам, а вторые женщинам. Но никто не проводит тренинги для себя. Задайте вопрос: «Что я сам/сама хочу?» Как ни парадоксально, скорее всего, ровно того же хочет и ваш партнёр, будь он мужчиной или женщиной. Потому что потребности у нас одни, и это нужно принять как данность.

Конечно, форма удовлетворения этих потребностей может быть разной. Для одного знать, что его любят, — значит постоянно слышать вопрос «Как прошёл твой день?». Для другого «любовь не любовь» без букета роз на день рождения. Для третьего — без совместного (или, напротив, раздельного) отпуска. В какой форме удовлетворять потребности своего партнёра в понимании, принятии, безопасности, нужно выяснять, узнавая его. И это не разовое мероприятие — это целая жизнь. Но в самих потребностях мы похожи. Мы оба заложники нашего неокортекса, так почему бы нам вместе не развести огонь — пусть один хочет греться, а другой жарить мясо?..

Авторитетный специалист в области отношений Джон Готтман утверждает, что «удовлетворение от секса, романтических отношений и страсти в браке у женщин почти на 70 процентов зависит от качества дружеских отношений с супругом. Для мужчин определяющим фактором почти на 70 процентов также является качество дружеских отношений с супругой. Вывод: мужчины и женщины — люди с одной планеты». А я добавлю: мы одного вида, «одной крови», а значит — общего между нами существенно больше, чем различий. Рассуждая с позиции эволюционной биологии, антагонизм мужчины и женщины нелогичен и противоестественен. Этак продолжить род совсем было бы невозможно.

Если человеку предложить удовлетворять его потребности в безопасности и принятии — не раз, а системно, — он вряд ли откажется. Обычно люди не отказываются от такого дара. Критически ситуации, когда человек не может оценить то, что ему предлагают, случаются, но это не правило, а исключение. Человек может просто не знать, что ему дарят, — у него совсем нет подобного опыта и знаний. А когда он узнает, может быть очень благодарен.

Нахимичили!

У нас есть биологическая потребность стремиться к близким отношениям: мозг доволен, что есть вероятность передать гены будущему потомству, и он в ответ на «правильное поведение» даёт нам целый «химический букет» радости.

Мозг поощряет нас за то, что мы в отношениях: когда у нас надёжные и безопасные отношения, мы получаем бесперебойную подачу важных для хорошего настроения и, в сущности, счастья нейромедиаторов, а именно окситоцина, дофамина и серотонина. Мир в буквальном смысле «расцветает», когда рядом любимый человек, который понимает, принимает, дарит внимание и подарки.

Безопасная близость способствует снижению уровня кортизола — гормона, который вырабатывают наши надпочечники в ответ на эмоциональный или физический стресс. Любовь исцеляет, — говорят поэты, но то же самое говорят и биологи. Любовь — прекрасный помощник в коррекции тревожных расстройств. Обнимает тебя близкий человек — и жить уже проще, стресс частично нивелирован, мы верим: «я не одинок, всё будет хорошо, рядом тот, кто будет со мной до конца в моих переживаниях и моей боли».

Отсутствие близости чревато для нас отсутствием красок жизни: мы видим мир графичным, однотонным, «чёрно-белым». А уж если происходит разрыв отношений, нам становится по-настоящему больно. И это не метафора.

Близкий человек встроен в нашу картину мира и имеет даже «анатомическое представительство» в нашей голове — за все наши общие впечатления, ощущения и воспоминания отвечает определённый нейронный комплекс. Мы думаем о партнёре — «загораются» определённые «лампочки». Когда же лейтмотивом любых мыслей становится то, что они — часть уже не настоящего, а прошлого («мы уже не вместе»), «лампочки» замыкают. «Вот на этой полке в шкафу лежали его вещи», — замыкание! «Он очень любил этот сорт чая», — стоим рядом с полкой в магазине, и вновь «искрит». Пока эти нейронные дорожки зарастут, должно пройти время: гирлянды, возможно, ещё будут загораться, но, по крайней мере, не будут обжигать.

Научно доказано, что мозг человека, по какой-либо причине потерявшего любимого, резко увеличивает выработку опиоидов — натуральных обезболивающих, указывающих на то, что тело испытывает реальную физическую боль. Боль от разрыва с любимыми людьми сопоставима по силе с болью от удара молотком по пальцам. Она ощущается как рана где-то в груди. И такие последствия вполне объяснимы с точки зрения химии мозга. Ведь любовь, хоть у каждого она разная, с точки зрения физиологии — процесс, протекающий с общими для всех этапами и закономерностями.

Дофамин продолжает вырабатываться на высоком уровне, а объекта привязанности больше нет, не за кем «бежать» в ожидании счастья, отсюда беспокойство и неопределённость. Многие тут же находят суррогаты, которые займут место потери (алкоголь, наркотики, беспорядочный секс). Но эта так называемая дофаминовая «игла» только усугубляет возникший дисбаланс.

Эволюционно мозг устроен так, что он концентрирует наше внимание на угрозах, то есть на всём, что вызывает в нашем организме стресс или боль. А потому при разрыве с любимым, даже если инициатором стали вы, так тяжело отделаться от мыслей о ещё совсем недавно близком человеке, не просматривать фотографии, не отслеживать его жизнь в соцсетях, не упоминать в разговорах с друзьями. И это абсолютно нормальный процесс, биологический автоматизм, который сам со временем завершится.

«Я» — это мои близкие

У каждого из нас есть некое представление о самих себе. Откуда оно берётся?

Если представить структуру личности в виде схематичного рисунка, мы увидим несколько кругов. «Ядром» будет наша индивидуальность: заложенные в нас генетические программы, темперамент, скорость реакции, здоровье и так далее. Мы можем увидеть «ядро» нашего «Я» через собственное поведение и реакции, но почувствовать и осознать эту индивидуальность непросто.

Мы были этим «центральным кружочком» до трёх — плюс-минус — лет. А после активно началось освоение ролей.

Наши родители с раннего детства вкладывают в нас, как правильно играть те или иные роли, которые мы будем транслировать миру и в дальнейшем. Наше «Я», которое на схематичном рисунке окружает объективную биологически обусловленную «сердцевину», — это те роли, которым научили нас наши родители. Среди них есть те, что нам нравятся, а есть те, что нам не нравятся. К примеру, быть мужем/женой, сыном/дочерью, мамой/отцом, хорошим другом/успешным руководителем нам нравится. А быть посетителем поликлиники, привередливым покупателем в магазине, студентом, который вынужден держать сложный экзамен перед строгим преподавателем, или «смирной овечкой» перед разбушевавшимся боссом — не нравится. Но мы вынуждены играть и эти роли — таковы законы нашего социума.

«Я» — конструкция, которая эволюционно возникает для жизни в культуре: «Я» — это мои роли.

Зачастую нам кажется, наши роли — это и есть наше «Я». Мы так и говорим: «Я ведь мать». Или: «Я же постоянный клиент этого магазина!..» Или: «Здравствуйте, я сотрудник большой компании…»

Те роли, что нам нравятся, разумеется, нам гораздо милее. Мы стараемся быть в них успешными — и стараемся для кого-то, размышляя: как сыграть эффективно, чтобы меня одобрили, чтобы важным для меня людям было приятно?..

Получается, что суть нашей личности — это фактически мнения и оценки других людей. И когда нет людей, для которых я могу сыграть органичные для меня роли, возникает риск потери самого себя. Когда рядом нет адресата, которому я могу посвятить ту или иную интермедию, у меня возникает вопрос: а где же вообще я, существую ли?.. Остаются только роли, которые мне играть не нравится. Возникает ощущение одиночества, потому что нет «нужных» ролей, потому что нет близких отношений.

Чтобы себя «собрать», почувствовать себя целостным, необходимы роли, отвечающие нашим желаниям. Эгоизм в данном случае очень альтруистичен: только делая хорошо другим, мы можем сделать хорошо и себе.

Нам хочется наполнить наш «ближний круг»: так мы чувствуем единство и целостность с нашим собственным «Я».

Давайте же поговорим о том, как наполнить его максимально полезно и со смыслом.

Примечания

1

Полигамия — форма отношений между полами у животных, при которых одна особь (обычно самец) за сезон размножения спаривается более чем с одним представителем противоположного пола («Биология. Современная иллюстрированная энциклопедия.» Гл. ред. А. П. Горкин; М.: Росмэн, 2006.)