Белка в колесе фортуны

Юлия Климова, 2007

Чудеса на свете есть. Двадцатисемилетняя Катя Щербина узнала это точно, когда выяснилось, что она – родственница и единственная наследница очень богатого человека по имени Карл Август фон Перлюгге. Но чтобы сегодня же стать владелицей компании «Перлюгге и Архипов», она должна выйти замуж за этого Архипова. Как же, разбежалась! Она уж лучше пройдет через три испытания, предложенные коварным дядюшкой. Но как-то так получалось, что и они оказывались связанными с этим Архиповым. Катерина всеми силами стремилась оттолкнуть ненавистного жениха. Но получалось… наоборот. Хитрым оказался граф-родственник со смешной фамилией!

Глава 1

Четвертая пластическая операция несколько подпортила эффектную внешность Делягиной Лидии Герасимовны. Скулы точно два пирога подскочили вверх, да так там и остались, глаза стали у́же, а рот размазался по лицу, точно погибший под ботинком дождевой червяк, но она этих погрешностей не замечала, считая себя по-прежнему весьма привлекательной и молодой. Она полагала, что выглядит на двадцать пять, по паспорту же ей перевалило за пятьдесят два.

— Приведи себя в порядок, — сказала Лидия Герасимовна, с недовольством глядя на сына. — Жаль, мы не знаем, какие мужчины ей нравятся… блондины или брюнеты… тебя можно было бы перекрасить.

— Ерунда, — отмахнулся Вадим, разглядывая свое отражение в начищенный поднос. — Женщинам, по сути, не так уж и много нужно. Пара-тройка комплиментов, цветы, подарочки — и дело в шляпе.

— Вот если ты будешь так рассуждать, она от тебя точно сбежит. Женщинам нужна романтика и хотя бы видимость уважения.

— Не волнуйся, я умею себя вести.

Лидия Герасимовна тяжело вздохнула и заварила травяной чай. Кухарка ушла, и, ничего не поделаешь, пришлось самой нажимать на кнопку чайника и кидать в чашку сухие листочки.

— Как ты можешь пить эту гадость? — поморщился Вадим только от одного запаха варева. — Плесень какая-то.

— Ничего ты не понимаешь! Это полезно, — отрезала Лидия Герасимовна. Насмешек со стороны сына она не терпела и даже сейчас, когда частично зависела от него, не собиралась отступать. — Лучше подумай, как ты будешь ее охмурять, может быть, тебе ее встретить…

— Может быть, — буркнул Вадим, которому уже дико надоели эти разговоры. Ну сколько можно… Он хорош собой, не дурак, в конце концов — какие проблемы! — А откуда я знаю, когда она надумает приехать?

— Наверняка завтра. Сегодня она уже точно получила письмо, я сама видела, как Карл передавал его какому-то парню… Конечно же, она не утерпит и приедет завтра.

— Ладно, подумаю, видно будет.

Вадим вышел из кухни, а Лидия Герасимовна сделала первый глоток чая и не удержалась от гримасы.

— Какая дрянь, — сказала она и добавила в чашку три чайные ложки сахарного песка. — Хитрый ты, Карл, — добавила она, — а я все равно хитрее.

* * *

Катя нетерпеливо вскрыла конверт и разложила на столе его содержимое.

Первое, к чему прилепился взгляд, — пригласительная карточка. Белая, глянцевая с витиеватыми чернильными буквами.

«Екатерина Александровна, буду рад принять вас в своем доме в любое удобное для вас время. Извещать о своем приезде заранее не надо.

Граф Карл Август фон Пфлюгге».

Далее шел адрес.

— Хорошо, что не граф Дракула, — вздохнула Катя и посмотрела на кусок ксерокопированной карты Подмосковья. Леса, поля, речушки и жирный крест посередине всего этого безобразия. — Ну, нет, — мотнула она головой, — мы так не договаривались.

Ехать неизвестно куда, неизвестно на чем в ее планы никак не входило.

— К тому же в понедельник на работу, — оправдала она себя, переключая взгляд на открытку. Взяла ее в руки и раскрыла — на стол выпала фотография: красивая женщина в белой кофточке и сером полупрозрачном шарфике. — Я тебя не знаю, — сказала Катя и прочитала слова, накорябанные на открытке явно плохой ручкой: «Дорогой Карл, поздравляю с днем рождения, будь счастлив! P.S. У меня все в порядке, жду ребенка. Марина».

Катя села на стул и посмотрела на часы — семь тридцать. За какие-то полчаса ее жизнь, завертевшись волчком, взорвалась — и салютом разлетелась в разные стороны.

— Н-да, — многозначительно протянула Катя, оглядываясь.

Ей вдруг показалось, что ошметки прежней жизни повисли на стенах, крича о своей абсолютной ненужности.

— Надо подумать…

Ее мать звали Светланой, и пятнадцать лет назад она умерла от болезни сердца, отец, вроде, летчик-испытатель и археолог одновременно — как-то мама с бабушкой не договорились, как именно врать. Бабушка вырастила «свою непутевую внучку» и тоже умерла — других родственников не было.

— Это ошибка, — приняла решение Катя. Запихнула обратно все в конверт и отправилась спать.

— Господи, — зевая, начала она привычно молиться, — я, конечно, просила перемен в жизни, но не таких же… Нельзя ли что-нибудь попроще и поспокойнее. Например, путевку в Италию и мужа к концу декабря. Собаку, кстати, не надо — за ней убирать замучаешься… так, что еще… — наученная горьким опытом, Катя задумалась. Теперь она понимала, что лучше просить конкретные вещи, а то потом с ума сойдешь с этими сюрпризами. — Еще можно новую работу — высокооплачиваемую, рядом с домом.

Успокоившись на этом, она повернулась к стенке и попыталась уснуть. Но разум отказывался отключаться, постоянно возвращая ее к конверту. А если это не ошибка, а если у нее действительно есть дядюшка-граф?

— Если бы он написал, как доехать, — смачно зевая, сказала Катя, — я бы еще подумала. А так — неохота.

В сумку летели: зубная щетка, гель для умывания, стопка трусиков, стопка кофт, брюки, халат, зарядка для мобильного телефона и многое другое. Неизвестно, сколько придется гостить — лучше обо всем позаботиться заранее.

— Конечно, меня там могут убить, — размышляла Катя, поглядывая на теплый луч утреннего сентябрьского солнца — он замер на полу желтой полосой, вселяя в душу некоторый оптимизм. — Но с другой стороны, кому я нужна — мертвая? Никому, я и живая-то не вызываю ни у кого интереса.

По дороге к станции метро она добросовестно учила полное имя графа, но как ни старалась, дальше Августа продвинуться не смогла.

— Я ему просто скажу — здравствуй, дядюшка, я очень скучала. Да, именно так — учтиво и по-родственному.

Край Москвы не порадовал — куча маршруток в ряд, пухлые автобусы и толпа теток, не знающих, что делать — не то сэкономить и проехаться на дряхлом «Икарусе», не то шикануть и усесться на мягкое сиденье белой маршрутки. Посчитав, что родственнице графа негоже трястись в задрипанном автобусе, Катя сразу же определилась с выбором. Но куда ехать, она толком не знала, поэтому устроила небольшой опрос, предъявляя водителям кусок ксерокопированной карты.

— Ко мне садись, — кивнул усатый парень. — Точно до места не довезу, но пешком придется топать не так долго.

— Сколько?

— Пятьдесят рублей.

— Да нет, топать сколько?

— Около двух километров.

— Чтоб этим графьям всю жизнь тараканы снились, — прокляла своего дядюшку Катя и заняла место у окна.

Два километра оказались сущим наказанием — дорога плохая, да и машины летят мимо на бешеной скорости, так и норовя обдать грязью. Катя с удовольствием поймала бы попутку, но, боясь расшалившихся в последнее время маньяков, решительно отвергла их помощь.

Нужный дом она увидела сразу, как только свернула за реденький лесок — он выбивался из общей массы своей редкой величественностью. Никаких сомнений быть не могло, ей сюда — только в таком замке может жить граф.

Стоило подойти к воротам, как они сами распахнулись, зазывая в гости.

— Как в сказке, — фыркнула Катя, ступая на мощеную дорожку.

Определиться, где она находится, было трудно — вроде не деревня, не поселок богатеньких бизнесменов, да и не место обитания знати голубых кровей. Дома натыканы разные: от простеньких до многоэтажных с разнообразной отделкой и даже башенками по углам. Эта сумятица давила и прибавляла к волнению, поселившемуся в душе еще вчера, приличную порцию смятения. В такие мгновения у Катеньки всегда включался автопилот и срабатывал рефлекс самосохранения, но теперь, не слишком-то вдаваясь в подробности, она плыла по течению, отметая все пугающее в сторону.

— Карл Август фон Пфуго… — последний раз попыталась она произнести правильно, но, махнув рукой, дернула за тяжелое кольцо на двери.

Дверь не поддалась.

— Знаю, знаю, — затараторила Катя, — фильмы смотрела, книги читала…

Постучав кольцом о металлическую, отделанную чеканкой поверхность двери она замерла, ожидая худшего.

— Да дерни ты ее сильнее! — донесся сверху хриплый старческий крик. — Или жди десять минут — радикулит у меня, быстрее не спущусь!

Катя задрала голову, но никого не увидела. Это… э-э-э… и был ее дядюшка? У окна он, что ли, дежурит?

Дернув дверь, как и велели, она шагнула в дом.

Кругом золото, парча, бархат и шелк…

— Неплохо, — подвела итог первому впечатлению Катя и, сняв туфли, прошла по ковру в просторную гостиную.

Пузатые шкафы, кушетки с выгнутыми спинками, вышитые гладью подушечки на небольших диванчиках, массивный стол, покрытый бежевой скатертью, доходящей до пола, вазы, расписанные причудливыми узорами, огромная люстра с переливающимися висюльками, лестница, ведущая на второй этаж, с перилами, украшенными позолоченными шишечками, куча дверей из темного дерева и странный запах чего-то удивительного и таинственного.

— Заходи, заходи, — заскрипел на лестнице тот же голос, и Катя увидела сморщенного старичка с вытянутой дыней головой. Длинные седые волосы зачесаны назад, уши торчат в стороны, а губы подрагивают в улыбке. Одежда странная, притягивающая взгляд: коричневый костюм с красными лацканами и пугавицами-стекляшками и на плечах клетчатый плед с бахромой по краям. — Пять минут! Надо же! Это мой рекорд! — радостно выпалил он, глядя на большие напольные часы. — Обычно я спускаюсь намного медленнее.

— Доброе утро или день… — сказала Катя, все еще гадая — дядюшка перед ней или нет.

— Доброе, — согласно кивнул старичок, завязывая на груди лохматые концы пледа. — Ты Екатерина.

— Ага, она самая.

— А уж он так тебя ждет, так ждет…

Последние слова внесли некоторую ясность — перед ней не граф.

— Красиво у вас тут, — сказала Катя первое, что пришло в голову.

— Не обращай внимания, — махнул рукой старик, — золото не настоящее, а бархат местный. Шелк, кстати, тоже не китайский. — Он потрогал покрывало, перекинутое через спинку дивана, и поморщился, — хотя, может быть, это и не шелк вовсе.

— Бутафория, значит, — внесла ясность Катя.

— Она самая, граф хоть и богат, но на барахло тратиться не любит. Только я тебе этого не говорил.

— Угу.

— Ох, да что же это я — развалюха старая, не представился! Я дворецкий — Филипп.

— Так и называть? — уточнила Катя, прикидывая, сколько ему лет — семьдесят, восемьдесят?..

— Так и называй, мое дело маленькое — дверь открывать, подслушивать и подглядывать, так что можно без церемоний.

«Н-да, неплохое начало дня, — подумала Катя, — наверное, не будут меня здесь убивать, во всяком случае, этого не стоит ждать от дворецкого — у него радикулит и все прочее».

— Я сейчас провожу тебя в гостевую комнату, подготовься к обеду, а там и с дядей свидишься, — затараторил Филипп, подталкивая девушку на второй этаж.

— А что значит подготовиться к обеду?

— Платье поприличнее надень и прическу сообрази такую, чтоб повыше и покудрявистей.

— Изображу, — скептически ответила Катя, размышляя, переодеться в новые джинсы или остаться в этих черных брючках.

Выделенная комната оказалась просторной и довольно скромно обставленной, это произвело приятное впечатление — протискиваться между балдахинами с золотыми кистями и резной мебелью ей не хотелось.

— Сюда бы еще телевизор, — вздохнула Катя, глядя на закрывающуюся за Филиппом дверь. В замке щелкнул ключ. — А это еще зачем?! — крикнула она, очень надеясь на ответ.

— Чтобы не сбежала, — закряхтел Филипп, — уж так он тебя ждал, так ждал…