Я жду тебя в Париже

Юлия Калимуллина, 2022

В сборнике представлены разные по стилю и восприятию рассказы современных русскоязычных писателей. Париж – многоликий, манящий, дышащий свободой и любовью – у каждого автора свой.Лирические герои лишь отчасти напоминают их самих.Они летают, находят шкатулку с секретом, влюбляются и разводятся; живут, пока их помнят; бросают взгляд на французских мужчин и заглядывают в лицо незнакомке. Этим сборником авторы хотят вдохновить вас на написания и проживание своей парижской истории, полной любви к себе и к городу.

Нина

Татьяна Баженова

Нина, услышав стук в стекло, открыла оконную створку.

— Томочка, спасибо вам, — прошептала она севшим голосом, принимая заветный пакет через окно.

— Только осторожно, очень горячо! И не забудьте принимать лекарства. Вечером я зайду, — шутливо строго ответила ей молодая женщина.

Нина Абрамовна — красивая статная дама, с точеным благородным профилем, белыми вьющимися волосами, бывшими когда-то золотисто-рыжими, несмотря на свои 82 года и десятилетний артрит, держала спину неизменно прямо. К артриту несколько дней назад добавился в компанию еще и ковид. Все бы ничего, врач приходил — сделал тест, служащие аптеки принесли лекарства, но вот незадача — продукты заканчивались, до магазина еще дней пять ей не выбраться — изоляция. А femme de ménage* (*прим.автора — уборщица, помощница по хозяйству от социальной службы) теперь придет только на следующей неделе.

Нина не любила никого просить, ей было неловко от этого. Тем более, что французы, частенько стараясь выглядеть très gentil* (*пер.с фр. — очень любезно), легко обещали, но все равно не выполняли обещаний и от этого ей становилось еще более неловко, теперь уже за них.

Талантливый лингвист, переводчик на многих научных форумах и конференциях, Нина всегда была в гуще людей и событий. Интеллектуальная среда ее вдохновляла. Но, как многие творческие личности, в быту она была совершенно непрактична. Раньше она как-то этого не замечала. В детстве и юности мама старалась избавить ее от домашних забот, оставляя это себе. Позднее рядом с ней всегда были близкие люди, друзья, и все решалось как-то само собой. Но все это было где-то в прошлом… «Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал»* (*строка из романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин»). Круг ее прежнего общения, соответственно возрасту, неуклонно редел. А круг бытовых вопросов, которые необходимо было решать, разросся как снежный ком.

Вечером Нина решилась позвонить своей новой русской соседке. Та жила неподалеку, в доме, построенном еще Ротшильдами в 1914 году.

— Томочка, а вы варите щи для своего супруга?

— Нет, Нина Абрамовна, он такое не ест!

— Но вы же умеете варить щи? Там капуста, морковь…

— Конечно, это так просто!

— Милочка, я могу попросить вас о любезности?

— Вы хотите щей?

— Очень! Вы — единственная русская в моем окружении, вам не нужно объяснять, что это!

Собеседницы расхохотались, представив удивленные лица французов.

— Томочка, только вы не заходите, я не хочу вас заразить, постучите в окно, я буду в маске.

***

Это сейчас Нина живет на rez-de-chaussée* (*соответствует российскому первому этажу) и это значительно облегчило ей жизнь. Еще несколько месяцев назад она обитала в квартирке тремя этажами выше, очень удобной и уютной, светлой, единственным недостатком которой, в сложившейся ситуации, были высокие ступени старинного здания. Несмотря на наличие малюсенького лифта, вмещающего в себя от силы двух человек, преодолеть десяток ступенек до него для Нины и ее милой «собачи», как она ласково ее называла, в последнее время становилось все затруднительнее. Прогулять песика была целая проблема.

Вест-хайленд-уайт-терьер Тейлор, как звали «собачу» по паспорту, а по домашнему просто Тюпа, появился у Нины случайно десять лет назад. Друзья пристраивали последнего из выводка белоснежного, с глазками — черными бусинками, четырехмесячного щенка:

— Возьми, Нина! Будет тебе компаньон для прогулок.

— Ну, почему бы и нет, — глядя на пушистый комочек, похожий на вату, не стала возражать Нина, тем более, что ни детей, ни семьи у нее не было.

У Тюпы-Тейлора довольно крупная голова и маленькое туловище, коротенькие, но пропорциональные телу лапки, ушки прямостоячие и хвостик торчком, которым он частенько весело повиливал. Уайт-терьеры чрезвычайно дружелюбны, поддержат любое ваше настроение. Таким был и Тюпа, активным с прекрасным характером. Дети во дворе его обожали. В пору его молодости Нина с Тюпой любили прогуливаться по улочкам Монмартра, неспешно поднимаясь к самой высокой точке Холма Мучеников — белоснежной базилике Сакре-Кер, откуда открывается самый захватывающий вид на крыши города.

Старинные улочки узенькие, вьющиеся как змейки, плавно извиваясь, стекаются к базилике «Святого Сердца». А ведь Монмартр — один из самых романтичных парижских районов. И, несомненно, является признанным местом встречи влюбленных в Париже. Ну, разве это не идеальное место, чтобы признаться в любви? Затем влюбленные прогуливаются, взявшись за руки, по романтическим мощеным улочкам, хранящим свою историю, которые делают Монмартр таким очаровательным.

Нина и ее «собача» обычно поднимались по rue des Saules* (*улица Соль) к виноградникам, оставляя за собой «Проворного Кролика»* (*кабаре на Монмартре «Le Lapin Agile»), в котором с девятнадцатого века начинающие поэты декламировали свои стихи и исполняли песни, а в начале двадцатого — стало излюбленным местом встречи богемы. В те дни Монмартр был убежищем молодых и бедных художников, тогда еще никому неизвестных. Для голодных художников здесь когда-то выставляли перед входом кастрюлю с бесплатным супом. Недалеко общежитие Bateau-Lavoir — «Корабль-прачечная», где писали свои полотна Пикассо, Тулуз-Лотрек, Модильяни и другие легендарные художники Парижской школы.

Затем Нина с Тюпой проходили по rue Norvins* (*улица Норвен), которая выходит на Place du Tertre* (*площадь Тертр на Монмартре), где до сих пор собираются современные художники, предлагая прохожим нарисовать их портрет. Нина с «собачей» продолжали свой обычный маршрут мимо знаменитого бистро «La Мère Catherine» c начищенными до блеска латунными табличками на русском и французском языках: «30 марта 1814 года русские солдаты обедая у Матушки Екатерины просили выпить быстро» — красочная легенда, привлекающая множество туристов.

С площади Нина с верным спутником сворачивали направо и, пройдя немного вперед вдоль стен Сакре-Кер, оказывались в небольшом парке, предназначенном исключительно для собак, сетчатый заборчик которого по сей день увешан разнообразными замочками с именами «влюбленных», которые таким образом пытаются увековечить свою любовь. «Кто знает, — думала Нина, может, замочки еще висят, а пары, их повесившие, уже расстались?»

***

Какое это чудное было время! Тюпа и дюжина его лохматых друзей всех мастей и размеров носились на ограниченном изгородью пространстве парка. То и дело раздавалось писклявое тявканье мальтийских болонок, мопсов, терьеров, значительно реже лаяли овчарки, лабрадоры, доберманы. Набегавшись, Тюпа ложился у ног хозяйки.

— Madame, votre chien est si mignon!* (*пер. с фр. «Мадам, ваша собачка такая милая!»)

— Действительно, это белое лохматое чудо с глазками-бусинками привлекает внимание, и нас с ним частенько останавливают, — кокетливо улыбнулась Нина. — Потому что все в него влюбляются, и получается, что это не он со мной, а я при нем, — пошутила она.

Нина встряхнула головой, как будто хотела отогнать набежавшие воспоминания. «А ведь действительно, моя «собача» всегда играла роль человека, которого мне не хватало. Но вопрос, какого человека мне не хватало?» И она опять погрузилась в размышления, какой человек ей может сейчас помочь. Ведь она окружена людьми и симпатичными, но сама себя изолирует. Она среди людей, но чувствует себя одиноко. И только со своей «собачей» ей не надо было ничего объяснять, Тюпа понимал без слов, преданно ловя ее взгляд, когда она разговаривала с ним.

***

К великому сожалению Нины, за последние два года болезнь в его маленьком тельце развернулась так, что ему стало затруднительно не только спускаться и подниматься по ступенькам, но и сами прогулки легко его утомляли, поэтому в парк они уже не ходили. На лестничной клетке Тюпа виновато смотрел на хозяйку, как бы извиняясь, что причиняет ей такие неудобства. Чтобы выйти на улицу, им с хозяйкой необходимо было спуститься двенадцать ступенек до лифта, и еще двадцать четыре после. Когда ты здоров — ты этого просто не замечаешь. А вот когда есть проблема — то каждый шаг разливается болью по всему телу. Регулярные походы к ветеринару на протяжении двух лет ситуацию не меняли, ему становилось все хуже.

Переезд с четвертого этажа на нулевой дался нелегко.

В последний раз Нина переезжала сорок лет назад, но тогда рядом с ней были близкие люди, друзья. Администрация жилого комплекса «Фондасьён де Ротшильд» пошла навстречу своей давней обитательнице, предоставив ей освободившуюся на Rez-de-chaussée квартиру, где не нужно было преодолевать десятка ступенек. Здесь обычно жил консьерж, обслуживающий их дом.

Переехав в новое жилье, большинство вещей оставались нераспакованными, так как на это не оставалось ни сил, ни времени. Нина была полностью поглощена заботой о здоровье своей милой «собачи». Но прогноз был неблагоприятный. Понимая, что Тюпе может быть лучше только краткими моментами, Нина не могла согласиться на безнадежный вердикт ветеринара, что собака страдает, и они бессильны ей помочь. Что она будет медленно и болезненно угасать. На ее поддержание еще потребуются деньги и немалые, и что собаке необходимо сделать смертельный укол, дабы облегчить ее страдания. Нине казалось, что ее «собача» тоже это понимает. Внешне он кажется в форме, его хочется ласкать и гладить, а притронешься — одни косточки. Но на все реагирует как раньше. Он рад выйти во двор, если это удается. Он борется изо всех сил, я не могу его не поддерживать — сокрушалась она.

Тюпа прижимался к ней как ребенок, заглядывал в глаза, но сил побегать как раньше — у него уже не было. «Как для него все это?» — мелькали мысли в голове. «Я не могу… Я не хочу решить за него, жить ему или нет. Но мне кажется, что он не хочет, чтобы все закончилось, несмотря на боль! Он так хочет жить! Нет, я чудовищная эгоистка, что я его поддерживаю в жизни для себя! Я боюсь его отпустить, остаться без своего милого и такого умного друга», — терзалась сомнениями Нина.

Еще неделя сомнений прошла как в тумане. Нине хотелось проводить все время со своей «собачей», насладиться общением с ней, вобрать это в свою память, хотелось, чтобы время замерло. Она ценила каждое мгновение, и это время казалось целительным для них обоих.

***

Понедельник был солнечным. Тюпа «ушел» тихо, спокойно, словно заснул и даже похрапывал. До последней минуты он продолжал преданно смотреть в глаза своей хозяйки так спокойно, как будто был уверен, что сейчас они пойдут от ветеринара домой, а по пути привычно неспешно прогуляются по rue Marcadet. Он провел последний день, как будто бы «en forme», и день был такой чудесный. Нина с ним все время говорила, также, как перед сном дома. И вот теперь все. Теперь можно сказать, что она снова одна. Несколько дней она не выходила из дома, не хотела видеть людей, не хотела никому ничего объяснять. Ей не хотелось ни есть, ни дышать. Щемящая боль саднила в груди. Она не знала, как ей жить без этой любви, без внимательного взгляда черных бусинок-глаз. Эти глаза всегда говорили с ней. Ей даже не нужно было, чтобы он говорил, она слышала его и понимала. Все ветеринары говорили, что он необычный песик, но к несчастью и болезнь у него была тоже необычная, такая в последние годы никому из них не встречалась, и что она свойственна больше людям, чем собакам.

Раньше Тюпа занимал много времени — три-четыре раза в день гулять, кормить, лечить. А теперь свободного времени много, но в душе абсолютная пустота.

В последнее время, когда Нина поняла, что они идут к концу, она боролась с назойливой фразой: «Я не хочу жить». Ей казалось, что она идет за ним, ей не хотелось есть, дышать, но умирать? Нет, умирать ей тоже не хотелось. Но для чего ей жить? И можно ли не хотеть жить, но и не умирать?

Через три недели Нина получила урну с прахом Тюпы — невесомая, легонькая. Жизнь словно на мгновение остановилась, слезы лились и лились, и не было никакого утешения.

***

Именно в этот момент утраты и проживания своего горя Нина познакомилась с Томой. И это было как глоток свежего воздуха. Тома не делала ничего особенного, она просто внимательно слушала. А что еще можно сказать человеку в такой ситуации? Принять его горевание без выученных слов сожаления или удивления «Как ты можешь так грустить о собаке?»

Для людей, в чьей жизни были продолжительное время любимые животные, их утрата — настоящее горе. Ведь животные выполняли роль близкого члена семьи. А собаки преданны своему хозяину. По сути, человек потерял что-то очень ценное, что обеспечивало ему эмоциональный комфорт. Как раз люди часто не могут принимать другого, как самого себя. Но это умеют делать собаки. Человек привязывается к собаке сильно, потому что верный пес принимает нас всякими и безусловно любит всегда.

Разговоры с соседкой действовали благотворно. Они стали даже выходить прогуляться по улочкам, где раньше Нина гуляла с Тюпой. Постепенно острые эмоциональные переживания сменились легкой грустью и светлыми воспоминаниями. Нина возвращалась к жизни. Ей очень хотелось знать из первых рук, что происходит сейчас в России, ведь уезжала она еще из Советского союза, а теперь — это совсем другая страна. Она мечтает еще хотя бы разок съездить в Москву. В посольстве даже помогли ей выправить новый российский паспорт.

Томочка помогала распаковывать коробки с книгами, которые после переезда Нины несколько месяцев назад, все стояли в комнате, напоминая склад. Квартира Нины постепенно преображалась, пока femme de ménage намывала кухню, приглашенный специалист вешал гардину и портьеры, а Томочка расставляла книги по французскому языку, истории и искусству. Нина, глядя на все это, смахнула набежавшую слезу и улыбка пробежала по ее лицу. «Я не чувствую себя одинокой», — подумала Нина.

— Томочка, знаете, чего бы я еще очень хотела? — загадочно произнесла Нина, когда они чаевничали очередной раз. Знакомые отдали мне айпад, айфон и в одной ассоциации пенсионеров мне предложили компьютер-ноутбук, все это не новое, конечно, но в рабочем состоянии, мне очень хочется освоить эту чудо-технику, но я не знаю, как ее настроить? — вздохнула она, немного помолчала и добавила:

Конец ознакомительного фрагмента.