Целитель магических животных

Юлия Журавлева, 2019

Лечить магических животных – дело неблагодарное, трудное и крайне опасное. Но мне, Линде Ринолет, не привыкать заглядывать в пасть василиску, чтобы вылечить больной клык, или усмирить разъяренного грифона, повредившего крыло. Именно об этом я мечтала с самого детства: работать с волшебными существами, пусть кусачими, шипастыми, клыкастыми, но такими милыми. Только выбирая профессию, я как-то не думала, что к животным прилагаются хозяева, способные попортить нервы, репутацию, втянуть в дела тайной стражи и поссорить с влиятельными коллегами. И это лишь малая часть моих неприятностей…

6. Поместье

До поместья пришлось добираться больше часа, потом объяснять ситуацию охране. Хорошо, управляющий, все тот же чванливый тип, увидев письмо, ничего спрашивать не стал. Наверное, ему не впервой готовить передачки хозяину.

Соблюдая конспирацию, я зашла к пегасу, в который раз убедившись, что он невообразимо прекрасен. Вороное крыло зажило и отливало синевой, синие же глаза и шикарная грива. Сказка, а не животное!

Конюх, стоявший все время моего посещения поодаль, долго жаловался, что с момента исчезновения хозяина Фарго плохо ест и демонстрирует не лучшее расположение духа.

Наверное, задержалась я у него дольше необходимого, но не могла оторваться и уйти, когда еще выпадет такая возможность?

Да и Фарго, чувствуя на мне запах хозяина и видя во второй раз, отнесся благосклонно. Еду из моих рук он вряд ли принял бы, но погладить и почесать себя позволил.

Мы с пегасом остались довольны, чего не скажешь об управляющем, ожидающем меня в доме. И не с пустыми руками.

Саквояж мой был пуст, чтобы поместилась одежда для лорда. Он у меня объемный, рабочий, но на такое количество шмоток определенно не рассчитан.

— Стоп, — жестом остановила управляющего я. — Это что и почему так много?

— Только самое необходимое!

Я закатила глаза… и здесь «просто» не получится. Видимо, высоким лордам для полноценного существования необходимо минимум втрое больше, чем нам, простым смертным.

— Давайте смотреть, — я наклонилась к объемному тюку. — Это зачем?

В тюке, кроме всего прочего, лежало два пижамных комплекта, два махровых банных халата, тапки, полотенце…

— Это я не возьму, обойдется. — Чай, не в парную идет. — А это что?

Вязаные теплые носки, свитер, шарф. Лето за окном! Он же не собирается у меня зимовать?

От последней мысли похолодела уже я, судорожно откладывая в сторону теплые вещи. Нет уж, и шанса на такое развитие событий я не собираюсь оставлять.

Короче, несмотря на все стенания управляющего, я взяла только брюки, целых две штуки, и аж три рубашки. Исключительно из уважения к высокому лорду и его деньгам. Так бы брюками и одной рубашкой ограничилась. Но нам ведь надо все свежее! Да, пять подштанников захватила, так и быть, побалую сменным бельем на каждый день. Пусть выгнать лорда я планировала раньше, но, как водится, готовилась к худшему.

Только вещи оказались не последним испытанием.

По настоянию Адама Грида я согласилась воспользоваться личным экипажем Дагье. Честно говоря, не хотелось светиться рядом с его гербами, но, во-первых, управляющий был непреклонен (небось за сохранность вещей переживал, чтобы ни одна рубашка не измялась), во-вторых, довод, что лорд вполне может в благодарность целителю одолжить свой экипаж, решил исход получасового спора.

Но едва сев внутрь, я поняла, что дело не только в вещах.

— Что еще вы положили?

На сиденье стоял огромный ящик.

— Это холодильный ларь, — управляющий сжал челюсть, явно собираясь биться за ларь до победного конца.

— Что в нем?

Сил препираться не было, но и везти в дом незнамо что — не в моих правилах.

— Там ужин, — после небольшой паузы признался Грид. А я ушам своим не поверила.

— Откройте.

В ларе и вправду оказался ужин. Шикарный такой, не помню, когда я последний раз ела нечто подобное. Чего там только не было: буженина, дичь, копчености…

Мой желудок заурчал, а рот наполнился слюной. Все это сильно осложняло работу мозга, но я была б не я, если бы сдалась так просто.

— Поясните, зачем я все это везу?

— Лорд в письме попросил передать что-нибудь на ужин. Видимо, еда в клинике его не удовлетворяет.

И сказано так, будто я этого лорда нарочно голодом морю. Не удовлетворяет — пусть валит к себе в поместье! Или в другую, человеческую клинику.

С другой стороны, я сама подустала от гречки с лапшой. А сейчас и лапши-то не осталось.

Кстати, о лапше…

— В письме еще было сказано про деньги, где они?

— К сожалению, у меня нет полномочий выписывать более пятисот марок за раз. Лорд не посвящен в подобные мелочи, так как не занимается хозяйственными делами. Но все крупные счета может подписать только он.

Значит, вместо полутора тысяч я получу только пятьсот и то исключительно потому, что напомнила. Волна негодования поднималась во мне все выше, грозя выплеснуться наружу в самой нецензурной форме. Или хотя бы назло всем выкинуть ларь. Я на него не подписывалась. Но, во-первых, этого мерзкого типа я не переспорю, а во-вторых, стоит взглянуть правде в глаза — с готовкой у меня плохо, зачем наказывать и себя, отказываясь от целого ящика еды?

Так что я залезла в экипаж, захлопнула дверцу и велела ехать домой. Какие-то насыщенные у меня последние дни. Так что час покоя в комфортном экипаже точно не повредит.

Как-то так повелось, что в жизни моей постоянно творился форменный бедлам, поэтому я — человек привычный и ко многому готовый. Пожалуй, началось все еще в академии. Студенческая жизнь, в которую я ухнула с головой: учеба, практика, подработки, гулянки, куда же без них. Но последних было мало, до финального курса я являлась примерной, можно сказать, образцово-показательной студенткой. Не до гулянок как-то, когда нужно думать, на что поесть, во что одеться и как купить учебные материалы. А еще прокормить вечно голодного и растущего василиска. Родители, разъяренные побегом непутевой дочери, ясное дело, никакой финансовой помощи мне не оказывали. Все думали, что я хлебну взрослой жизни и, намаявшись, вернусь домой. Но я принципиально грызла гранит науки и, не чураясь никакой работы, как-то выживала. А когда вошла в список лучших студентов, отец приехал сам.

Разговор, первый нормальный, пожалуй, даже не с побега, а за все мои сознательные годы, шел напряженно. Но свою позицию и право на ту жизнь, которую выбрала, мне удалось отстоять.

«Я понял, что ты не отступишь, — сказал тогда папа. — Надеюсь, что и не пожалеешь потом».

Мне предложили деньги. Предложили поддержку. Ведь связи порой решают намного больше, чем звон монет. Но я снова отказалась. Дура, наверное. Может, не помешай мне тогда гордость и уязвленное самолюбие, мое имя Линды, как одного из лучших зооцелителей, гремело бы на весь Мильдар. Или не гремело, всяко случается.

Но в одном я теперь твердо уверена: чего бы я ни достигла, приятно осознавать, что сделала это исключительно собственным трудом.

У дома кучер оказался так любезен, что помог донести ящик, саквояж особых проблем не доставлял. Открыв входную дверь, я перетащила ларь на кухню.

— С возвращением, местресс. — Не успела я отдышаться, на кухню спустился лорд. — Что там нам вкусного передали?

Мне прямо как-то обидно стало, когда Дагье поднял крышку и с наслаждением вдохнул источаемый ужином аромат. Ну да, не всем же хорошо готовить. Кто-то и лечить должен.

— Разве я не просила вас сидеть на втором этаже и без необходимости не спускаться? — нашла повод отыграться на пациенте. — Что за нарушение договоренностей и режима? А если бы я была не одна? Или вообще не я, а мой арендодатель? Он, знаете ли, очень принципиальный в вопросах количества жильцов.

— Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться по дому, — отмахнулся Дагье. — А на дверь я сигналку поставил, так что точно знал, что пришли именно вы и одна.

Вот же! И не постеснялся признаться!

— А кто это вам разрешил ставить сигналки в моем доме? — Нет, ну это уже наглость, однако! — Что за самоуправство?

— Исключительно в целях нашей с вами безопасности, — принялся не оправдываться Ксавьер, разве можно оправдываться с набитым ртом? И что за манеры? А еще высокий лорд…

Не выдержав (а то съест все в одно лицо), я достала посуду, достала приборы. Над сервировкой стола давно не заморачивалась, но есть руками… это ж как надо оголодать?

Ксавьер сел за стол, взял ближайшее блюдо и принялся методично уничтожать на нем оленину или что-то очень на нее похожее. Я же заглянула под каждую крышку, отобрала всего понемногу и принялась за еду. Эх, и когда я в последний раз ела так сытно, а главное — вкусно? И не припомню уже.

— Надо было бутылочку вина попросить, — сокрушался лорд. — Красное полусладкое отлично бы сейчас подошло. Знаете, ничто так не украшает стол, как правильно подобранный напиток.

— Стесняюсь спросить, а вы вообще помните, что прокляты и у нас впереди два сеанса рунической терапии?

— Конечно помню, — беспечно отмахнулся Ксавьер. — Именно поэтому и жалею, что нет вина. Хочется проводить время так, чтобы ни о чем не жалеть, если вдруг не получится.

— Вы серьезно? — До этого момента мне казалось, Дагье полностью уверен в успехе нашей безумной затеи. — И даже так не хотите обратиться к профессионалам, чтобы эти дни не стали последними?

— Эти дни обязательно станут для меня последними, если я к кому-нибудь обращусь. Но не будем о грустном, — лорд очаровательно улыбнулся. — Не желаю разговаривать о подобных вещах с прекрасной дамой.

— Не подлизывайтесь, я регулярно смотрюсь в зеркало.

— Я тоже на зрение не жалуюсь, поэтому не спорьте, — погрозил пальцем Ксавьер.

Я понимала, что мужчина всегда остается мужчиной, а подобные слова если не дань вежливости, то неприкрытая лесть. Или попытка и впрямь хорошо провести остаток вечера — но за таким точно не ко мне. Однако это все равно оказалось приятно. И мягкий баритон, которым был сделан нехитрый комплимент, щекотал внутренности. Наверное, годы одиночества не проходят бесследно, именно поэтому я сижу и бесстыдно наслаждаюсь компанией умирающего пациента, забыв о всякой целительской этике. Впрочем, какая этика? Я тут столько нарушила за последнюю пару дней, что этика казалась последним, о чем стоило волноваться.

Конец ознакомительного фрагмента.