Что ты несёшь с собой. Часть I

Юлия Жукова, 2023

Раньше моя семья охотников на демонов была под божественным покровительством и располагала огромной силой, но из-за подлого клана Саинкаеу всё изменилось. Мне не остаётся ничего, кроме мести, и средства выбирать не приходится, тем более, что мне и так выпал смертный жребий.Вот только судьба подбрасывает неожиданный шанс: чтобы проникнуть во вражеский клан и отомстить, мне понадобится выйти туда замуж.Что ждёт меня там? Месть и смерть в бою или бесславная жизнь при ненавистном муже? А может, помимо личной жизни придётся закатать рукава и заняться наведением порядка в делах клана, ведь они далеко не в идеальном состоянии… Примечание:Книга закончена, но сейчас находится на редактуре, поэтому текст ещё может меняться.

Оплетённая гора

Наступление утра провозгласила Буппа, которая спустилась со своего чердака и увидела винную лужу с осколками — последняя занавеска так и осталась незадёрнутой.

— Прани! — ахнула она. — Вы что же, во сне чарки смахнули?!

Я подскочила на кровати, чувствуя себя связанной по рукам и ногам, и поняла, что это свадебный наряд ночью меня полностью опутал.

— Какая я тебе прани?! — зашипела я. — Была прати, стала пранья! Ещё не хватало, чтобы меня кто-нибудь заподозрил во владении махарой!

Буппа снова ахнула и шлёпнула себя по губам, но тут же сузила глаза, оглядывая меня:

— А вы цвет кожи лучше держите, смотрите, снова чёрная вся!

Мы злобно уставились друг на друга, соображая, кто из нас проштрафился сильнее. Я даже не знала, могу ли я во сне сдерживать махару. Не приведи небеса Вачиравит бы остался вчера…

— Идите в омывальную, — первой сдалась Буппа. — Я видела с балкона, сундуки ваши привезли, переоденем вас во что полегче, день будет жаркий.

— Сама не таскай тяжести, — наказала я, раздёргивая полог с другой стороны кровати. В лицо ударил светло-зелёный свет, отфильтрованный кронами лиан. — Найди здешних слуг или хоть учеников каких-нибудь.

Из омывальной я вышла, завёрнутая в простыню, на случай если кто-то из призванных Буппой слуг как раз оказался в покоях. И не зря: посреди моей спальни стоял какой-то мужчина.

Не махарьят. Светленький такой, будто не то что махары, солнца в жизни не видел. Зато черноволосый.

— Это что? — выпалила я, придерживая полотенце на груди.

— Я бы попросил, чтобы… — как раз говорил он, но при виде меня осёкся. Похоже, пока я мылась, он тут препирался с Буппой: служанка стояла от меня за ширмой, сложив руки на груди. — Э-э, пранья Кессарин?

— Она самая, — процедила я. — С кем имею честь беседовать посреди собственной спальни неодетая?

До него, кажется, только что дошло, что на мне не чересчур потасканное мунду, а простыня.

— Вы… — запнулся он. Сверкнул пунцовыми узорами и скатился по лестнице.

— Бесстыдник, — фыркнула Буппа. — Я его три раза пыталась предупредить, не слушает вообще!

— Кто это был?

— Да тут какой-то, — махнула рукой Буппа. — Управляющий или кто его знает. Я пару мальчишек позвала сундуки таскать, а этот явился, мол, что тут происходит да кто посмел эксплуатировать учеников! А я ему говорю, если ты тут заправляешь, так организовал бы пранье доставку багажа! Вот, я сейчас сам разберусь, ты, мол, не лезь. Ну и вышло, что вышло!

— Понятно.

Я критически себя оглядела. Ну хотя бы цвет кожи удержала, несмотря на удивление. Узоры мои тлели, как забытые угли, но тут уж сам виноват. К счастью, оказалось, что ученики успели затащить наверх один сундук, так что для меня нашёлся костюм — приличное чоли, длинная юбка-солнце и несколько разных сатик, из которых я выбрала самую непрозрачную, чтобы не сверкать мышцами живота.

— Пранья, куда же вы собрались? — одёрнула меня Буппа, когда я уже намеревалась сбежать по лестнице и пойти надрать этому управляющему все подвернувшиеся места. — А лицо накрасить? А причёску?

— Сегодня ж уже не свадьба, — растерялась я. И под взглядом Буппы поняла, что свадьба — не свадьба, а с голым лицом меня никто из дому не выпустит. Небеса, скорее бы уже сжечь тут всё к прародителю!

В итоге из дома я вышла значительно позже, размалёванная и заплетённая, как праздничная статуя. Бегать босиком мне Буппа категорически запретила — мол, приличная прати никогда не касается ступнями земли, так что пришлось снова надвинуть сандалии, и подол юбки снова за них цеплялся. Злая на весь мир, я пошла искать господина управляющего.

— Какой такой управляющий? — изумился первый пойманный махарьят, мужчина средних лет и средней раскраски.

— Бледный такой, — пояснила я. — Высокий. Черноволосый. Кто тут вообще организацией быта занимается?

— А-а, это, должно быть, к вам заходил праат Чалерм! — догадался махарьят. — Он не управляющий, он личный помощник пранура Вачиравита. Это вам вон в тот светлый древодом.

На ярком утреннем солнце лиановые каркасы действительно различались по цвету. Я ночевала в самом чернущем, как будто измазанном сажей. Прочие вокруг разнились от тёмно-серого до бежевого, но тот, на который указал адепт, горел чистой белизной. Интересно, уж не связана ли расцветка древодомов с махарой? И беленький домик занят обывателем, который вообще непонятно что забыл в клане махарьятов. Женился он сюда, что ли?

Я решительно — насколько позволяла юбка — направилась к белому древодому. Пришлось немного спуститься по склону, поросшему аккуратно подстриженными кустами. Некоторые из кустов оказались цветочными куртинами, и цветы образовывали такие же ровные шары и кубы, как будто их тоже регулярно подстригали. Но я не видела срезанных головок или повреждённых лепестков.

Дверь у бестактного праата стояла открытой. Я прошла пустую гостиную на уровне земли и поднялась по лестнице. В этом доме весь второй уровень оказался отдан библиотеке, так что, поднимаясь, я видела только полки за полками. К счастью, сам праат обнаружился именно там, за огромным письменным столом, где он, похоже, вообще ничего не делал, поскольку на столе перед ним ничего не было.

— Пранья? — осторожно уточнил он, как будто уже забыл, как я выгляжу.

— Совершенно верно, праат, э-э, напомните, как вас? — Я бесцеремонно промаршировала к его столу и плюхнулась в кресло для посетителей, напоминавшее плетёные песочные часы.

— Чалерм Онси, — представился он, и я прикусила язык. Кто-то в его роду очень хотел, чтобы мальчик прославился, потому что имя повторяло эту идею на разные лады.

— Замечательно, праат Чалерм. Так можно мне теперь в приличной обстановке узнать, кто и когда будет заносить мои сундуки на третий уровень? Потому что ни моя служанка, ни, безусловно, я не собираемся этого делать. И вообще, хорошо было бы познакомиться со слугами, которые будут заботиться обо мне здесь.

Праат Чалерм выслушал меня с широко раскрытыми глазами, поджатыми губами и постепенно краснеющими узорами.

— Пранья Кессарин. Я не ваш дворецкий. Я личный ассистент пранура Вачиравита и по совместительству учёный-историк. Ваши сундуки — не моё дело.

— Однако же вы сделали их своим делом, — заметила я, ставя локти ему на стол. — К вам никто не обращался.

— Ваша служанка, — заговорил Чалерм Онси, и его узоры ещё немного раскалились, — почему-то решила, что у неё есть полномочия указывать ученикам клана, что им надлежит делать в их свободное время. Это недопустимо.

Я поморгала. Что такого в том, чтобы учеников попросить о небольшой услуге? Им же надо как-то свой рис отрабатывать. У нас в клане на любую тяжёлую работу сгоняли мальчишек, и мне бы в голову не пришло, что у кого-то может не быть полномочий им что-то там указать.

— Хорошо, в таком случае кто должен заниматься моими сундуками?

Чалерм пожал плечами в чокхе цвета морской волны, который делал его ещё бледнее.

— Пранур Вачиравит мне никаких распоряжений на этот счёт на оставлял.

Я раскалилась настолько, что мои узоры стали отбрасывать на белую кожу Чалерма красные отсветы.

— Можно в таком случае узнать, где найти пранура Вачиравита? Мне бы очень хотелось убрать свои вещи с улицы до ближайшего дождя!

— Полагаю, он у себя в покоях, — невозмутимо отозвался Чалерм.

Это в тех самых покоях, в которые мне вход заказан так прочно, что я даже по лестнице пролетаю, не успевая его заметить.

— Мне не предоставлена возможность заходить к нему в покои, — сообщила я, ничуть не переживая, что о несчастливой супружеской жизни Кессарин пойдут слухи. — Не могли бы вы оповестить его о том, что мне нужна его помощь?

— Если он не хочет с вами общаться, это его право, — скривил губы Чалерм. — А у меня есть обязанности, от которых вы меня отрываете.

— Это гипнотизировать взглядом пустую столешницу? — прошипела я. — Что ж, значит, придётся навестить главу клана.

Чалерм сделал щедрый жест рукой в сторону выхода.

— Милости прошу.

Я встала и потопала прочь, сжимая кулаки. Нет, ну каков наглец? Кессарин же не какая-то попрошайка с большой дороги, а жена его начальника! Это ему Вачиравит велел со мной так обращаться? Да я не только к главе пойду, я Адульядежу напишу! Чтоб знал, в какие условия отдал дочь!

Древодом Арунотая мне указали несколько прохожих членов клана. Я не уставала удивляться, какие они все светлокожие. Правящая ветвь рода обычно собирает большую часть махары, но бывают же и самородки, которых берут в клан в детстве. Та же Кессарин, например. Она ведь гораздо темнее всех, кого я видела вокруг. И допустим, её не взяли, потому что она кананична, но наверняка в городе были и другие одарённые дети.

Мне надлежало подняться вверх по аллее из кругленьких кустиков по колено и фигурных кустов в человеческий рост, вместе с аллеей завернуть за перегиб склона и там выбрать самый чёрный древодом. Кажется, я уже различала его крону. Маленькие кустики интриговали меня всё больше: я остановилась возле одного и пошерудила ладонью в листве. Там не было обрезанных веток. Такое впечатление, будто кто-то накрывал саженцы круглым колпаком, а когда они его заполняли, замораживал их рост. Но я никогда не слышала, чтобы махарьяты занимались садоводством. Конечно, если они в большом клане и махару некуда девать…

Я скривилась и потопала дальше, но только до первого высокого куста. Это был не куст. Точнее, вроде бы и куст, но… Он выглядел, как человек. Сплетённый из веток и поросший мелкими листиками, но человек. Я бы предположила, что мужчина — в длинной чокхе с рукавами, надетой поверх обёрнутой вокруг ног сатики. Конечно, никаких ног у него не было, только форма сатики, сплетённая из веток, а внутри… Тоже, наверное, ветки. В тугом переплетении мне было не рассмотреть. Предполагаемые волосы мужчины свивались на голове в тугой пучок, а лицом он обратился к небу. Я привстала на цыпочки и заглянула ему в глаза. Неприятное такое зрелище — свитые колечком стебельки на месте зрачков разрушали иллюзию человекоподобия. Я передёрнула плечами и отошла.

Все кусты вдоль аллеи оказались подобными статуями. Я видела мужчин и стариков, женщин и даже подростков. Они росли из земли в одинаковых позах — взгляд в небо, плечи расправлены, руки отведены немного назад, как будто для полёта. Всю дорогу до жилища главы клана я шла между этих растительных композиций, озираясь в опасении, не начнут ли они внезапно шевелиться или переговариваться друг с другом.

Наконец аллея кончилась, и я оказалась на поляне у подножия нескольких разноцветных древодомов. Эти как будто уходили ещё выше в небо, чем мой, и там сплетались кронами, образуя непрерывный полог. Я задрала голову и повертелась. Над аллеей тоже глухо смыкалась листва древодомов, стоящих по обе стороны от стрёмных статуй. Вот ведь кто-то живёт с видом на этих ребят… Покрутившись ещё, я поняла, что просветов в кронах гигантских лиан нет нигде, насколько хватает моих махарьятских глаз. Так вот почему эта гора называется Оплетённой!

— Пранья Кессарин?

Я крутанулась на месте и обнаружила стоящего посреди поляны Арунотая. На нём, как и вчера, сияли белые с серебром одежды, прекрасно оттеняя его тёмное лицо, почти не подсвеченное узорами.

— А, — выдохнула я, соображая, что собиралась ему сказать. — Да. Я тут засмотрелась… Глава клана. — Я наконец сообразила поклониться. Он вежливо поклонился в ответ. — Я искала вас. Понимаете, мой муж не оставил никаких распоряжений по поводу моего приданного. Там почти пятьдесят сундуков. Моя служанка никак не может затащить их на третий уровень древодома. Я хотела попросить пару учеников помочь, но тут явился некто праат Чалерм и устроил скандал, после чего отказался решать мою проблему как-либо ещё, а также беспокоить пранура Вачиравита. Я просто не понимаю…

— Пранья, — Арунотай смущённо улыбнулся и выставил перед собой ладонь в примирительном жесте. — Не беспокойтесь. Я понял вашу сложность. Ради небес простите моего брата, у него сейчас тяжёлый период… Наверняка он закрылся в комнате и никого не хочет видеть, потому и не позаботился о ваших вещах. Я немедленно поговорю с праатом Чалермом.

— То есть, — приподняла бровь я, — праат Чалерм всё-таки должен решать этот вопрос?

— Он личный помощник Вачиравита, — пояснил Арунотай, уже входя на аллею. Передвигался он неспешно, с достоинством, элегантно заложив руку за спину. — Кому и заниматься вашим благоустройством, как не ему.

Я поспешила за главой клана. Что ж, значит, я рассудила правильно. Конечно, хорошо бы мои проблемы решал какой-нибудь более приятный человек, но где наша не пропадала. Справлюсь как-нибудь с Чалермом, тем более, если глава клана ему сейчас зарядит головомойку.

Мы проскочили неприятные статуи-кусты так быстро, что я не успела и заметить, и вот уже Арунотай поднимался в покои Чалерма. Я украдкой приподняла юбку, чтобы не наступить на край и не оторвать оборку. Понятия не имею, как Кессарин это носила, она ведь ниже меня ростом!

— Праат Чалерм, — кивнул Арунотай, и тот встал из-за стола и поклонился, так что Арунотай видел только его затылок, а я, всё ещё карабкаясь по лестнице, сквозь ажурные стенки лестничного колодца различила, как Чалерм закатил глаза. Знал, значит, зачем мы пожаловали. — Что же вы не позаботились о пранье Кессарин? Она, между прочим, теперь жена вашего начальника.

— Глава, — Чалерм разогнулся, аккуратно убрав какое-либо выражение со своего лица, — пранур Вачиравит не оставлял мне по поводу неё никаких распоряжений.

— А самим подумать? — мягко пожурил его Арунотай. — Вы же понимали, что после свадьбы пранья переедет сюда, и что у неё будет приданное, и что Вачиравит слишком сильно переживает, чтобы позаботиться обо всём сам.

— Я выполнял задачи, которые пранур Вачиравит определил как важнейшие, — произнёс Чалерм, глядя в стол всё с тем же непроницаемым лицом. — Я подчиняюсь ему и не могу жертвовать вещами, которых он от меня требует, ради вещей, о которых он не сказал ни слова.

Глава клана лёгким касанием провёл пальцами по векам и покачал головой.

— Простите, пранья. Брат действительно немного не в себе, — он обернулся ко мне с виноватым видом. — Вы же знаете, он… пострадал. Я надеялся, что он достаточно оправился, чтобы впустить кого-то в свою жизнь, но, возможно, я был чересчур оптимистичен. Как бы там ни было… Праат Чалерм, боюсь, мне придётся потребовать, чтобы вы занялись вопросом благоустройства праньи Кессарин немедленно. Мне очень бы не хотелось подрывать доверие праата Адульядежа.

Чалерм сжал зубы, но снова поклонился.

— Постараюсь сделать всё возможное, — процедил он.

Глава улыбнулся.

— Спасибо, праат. Мне жаль, что вы оказались крайним в этой неловкой ситуации. Брату стоило позаботиться о вас, даже если он не счёл необходимым заботиться о своей супруге. Я поговорю с ним, как только он почтит нас своим обществом. Пранья Кессарин, — он повернулся ко мне и снова поклонился. — Простите за причинённые неудобства, мы постараемся исправиться.

— Уверена, это была разовая заминка, — выдавила я, сдержавшись, чтобы не сказать что-нибудь едкое и обидное. В конце концов, Арунотай-то ничем не заслужил. Он имел все основания полагать, что его брат позаботится путь даже о нелюбимой жене.

— Могу ли я быть ещё чем-то полезен пранье? — спросил глава, явно намереваясь уйти.

Я пораскинула мозгами. Что мне может быть нужно кроме сундуков? И чуть не хлопнула себя по лбу: я же собиралась разведать планировку резиденции и найти храм, чтобы спланировать своё нападение! А вместо этого ношусь тут с сундуками, которые всё равно не завтра, так послезавтра взлетят на воздух!

— Я н-надеялась, — прозапиналась я, — что кто-нибудь покажет мне резиденцию. Всё-таки мне тут жить…

— О, конечно, как же я не подумал! — спохватился Арунотай. — Праат Чалерм, надеюсь, вам не составит труда провести для праньи небольшую экскурсию?

Честно говоря, я бы предпочла, чтобы это делал кто-то с бо́льшим рвением, но, с другой стороны, к Чалерму я хоть не рискую привязаться и проникнуться симпатией, так что он не помешает моим планам.

— Глава, — процедил Чалерм. — У меня есть другие обязанности. Я не могу просто взять и потратить полдня на развлечение праньи.

— Вы предлагаете мне пойти вытащить Вачиравита из его спасительной раковинки и заставить разговаривать с едва знакомой дамой? — приподнял бровь Арунотай.

Чалерм сник. Очевидно, этот вариант был категорически неприемлем.

— Хорошо, я постараюсь.

Глава снова улыбнулся ему, потом мне, и наконец ушёл.

Чалерм взялся указательным и большим пальцем за внутренние уголки глаз и потёр.

— Так. Сундуки. Пойдёмте.

Вслед за Чалермом я вышла из его древодома и потрусила куда-то вниз по горе и прочь от обиталищ братьев. Чалерм оказался выше, чем выглядел, ссутулившись за столом, и шаг у него был быстрый. Я рассматривала его спину.

Он отрекомендовался как учёный-историк. Не припомню, встречала ли я в жизни учёных… Может, если только мимолётом. Но мне всегда казалось, что учёные — это такие высушенные дрыщи с пузиками, потому что они ничего тяжелее книжки в жизни не поднимали, а вместо прогулок на свежем воздухе сидят за столами в пыльных библиотеках. Чалерм выглядел скорее как барский сынок, привыкший проводить время за бессмысленными, но подвижными делами вроде стрельбы по мишеням или катания на лошадях. То есть для махарьята или воина они были бы осмысленными, но какой-нибудь Джароэнчай никогда бы не смог применить свои навыки в настоящем бою и развивал их не для этого.

Впрочем, ничто не мешало Чалерму совмещать корпение над книгами с бесцельными увеселениями. В конце концов, я ничего не знаю о том, как учёные проводят свой досуг. Может, сейчас среди них модно подражать аристократам по мере возможности.

Чалерм привёл меня к относительно невысокому, зато пузатому древодому чистейшего белого цвета. В обхвате он раза в два превышал мой, зато крона нависала намного ниже. Соседние с ним каркасы тоже отличались пухлыми пропорциями и кварцевой белизной, а ниже по склону кроны и вовсе раскрывались на том же уровне, что у обычных деревьев.

С одного из балконов свешивался размахрившийся хвост верёвки, и Чалерм дёрнул за него, отчего где-то наверху звякнул колокольчик. С балкона выглянуло светлое лицо и убралось обратно. Вскоре из провала между лиан вышел немолодой кряжистый мужчина, темнокожий, как Кессарин.

— Праат Чалерм! — поприветствовал он. — Я думал, вы сегодня заняты!

— Пришлось отвлечься, — пробурчал Чалерм, прожигая взглядом гравий под ногами. — Есть у вас пара человек отнести сундуки праньи на третий уровень?

— А, — усмехнулся мужчина. — А мы-то сидим думаем, когда уже распоряжение придёт. Ждали с утра, я даже придержал пару мальчишек, а всё нет да нет. Пришлось их отправить полы мыть. Теперь до обеда уж пускай моют, а там пошлю их к пранье.

— Хорошо, — покивал Чалерм и начал разворачиваться.

— Подождите, — выпалила я. — А что за такие срочные полы они моют?

— Почему срочные? — пожал плечами мужчина, которого Чалерм мне даже не представил. — Обычные полы.

— Но вы хотите, чтобы они сначала домыли полы, а потом занимались моими сундуками, — напомнила я. — Я жена наследника клана. Что за высокопоставленное лицо у вас тут настолько выше меня рангом, что его полы важнее моих сундуков? Или там кому-то плохо станет, если их вовремя не помыть?

— Да нет… — развёл руками мужчина.

— Пранья, клан живёт не одними вашими проблемами, — огрызнулся на меня Чалерм. — У людей есть планы. Никто не будет ради вас по первому намёку всё бросать и нестись вас ублажать.

— А почему нет? — Я искренне не понимала. В моём представлении Арунотай очень хотел оставаться в хороших отношениях с Адульядежем, а Кессарин была избалованной аристократкой, которая привыкла, что по первому намёку все строятся в две шеренги и, таки да, бросаются её ублажать. Я уж не говорю о том, что распорядитель, или кто он там, мог бы сам пойти к господам и спросить, не надо ли что-то сделать с багажом, раз он ожидал и не дождался приказа. Но чтобы какие-то полы оказались важнее приданного кананичны — это бред, навеянный болотными испарениями!

Чалерм смотрел на меня в таком же изумлении, как я на него.

— Потому что, — медленно произнёс он, — у людей есть обязанности. Они работают в соответствии с расписанием. И ваши сундуки в этом расписании отсутствуют.

Мне показалось, что даже произнося это, он сам почуял, что несёт ахинею.

— Мои сундуки будут точно так же отсутствовать в расписании и после обеда, — заметила я. — Более того, всё моё существование, скорее всего, отсутствует в расписании всех жителей горы, потому что до вчерашнего дня меня тут не было. И если кое-кто не потрудился это расписание изменить с учётом моего появления, то кое-кто может заняться этим прямо сейчас.

Чалерм смотрел на меня с ненавистью, но с ответом не находился.

— Так-то пранья верно говорит, — осторожно протянул распорядитель. — После обеда парни должны дорожки ровнять. Я это только к тому сказал, что бросать начатое как-то нехорошо…

— Вашим сундукам ничего не сделается, если они постоят до обеда, — наконец придумал отговорку Чалерм.

— А если пойдёт дождь? — ядовито улыбнулась я. Конечно, сундуки скорее всего не промокнут, но отсыреют, а тут и так влажно, могут заплесневеть, а в них шелка…

— Да не пойдёт никакой дождь! — фыркнул Чалерм.

Я ткнула пальцем в кроны над головой.

— Откуда вы знаете? Вы небо видите? И я нет.

Чалерм постоял ещё, раздувая ноздри, но наконец сдался и махнул рукой распорядителю.

— Займитесь её сундуками, Дирек, — бросил он и всё-таки пошёл прочь.

— Сундуки перед домом пранура Вачиравита, — дополнила я это куцее указание. — Их надо поднять в мои покои на третий уровень и поставить туда, куда укажет моя служанка Буппа. До того, как поднимать, уточните у неё, с каких начать и в каких хрупкие вещи.

— Разумеется, пранья, — покивал Дирек и неторопливо потопал обратно в свой пузатый древодом, надеюсь, чтобы отправить более резвого посыльного за грузчиками. Если бы в моём клане так расслабленно относились к приказам старших по рангу, мы бы просто не выжили! Конечно, я понимаю, что у нас и домов было только три, и людей стократ меньше, так что всё делалось быстро и позвать кого-то можно было, просто крикнув. Но в большом клане и порядки должны быть какие-то другие!

Пока я поджаривалась на собственном возмущении, Чалерм успел упороть за перегиб склона. Я уже было кинулась его догонять бегом, когда вспомнила, что я не махарьятта-сорванец в шароварах, а кананична Кессарин в длинной юбке, и бегать за какими-то учёными мне уж точно не пристало. Я даже сомневалась, пристало ли мне его окликнуть. Хотя, если уж он не подождал меня сам, что толку окликать? Не забыл же он о моём существовании, в самом деле!

Поэтому я молча пошла обратно по дорожке, не торопясь и рассматривая всё, что попадалось на глаза. Чалерм должен был провести мне экскурсию? Будем считать, что это она.

Тропинка вилась по склону зигзагом, так что идти было нетрудно, но обзор отсюда открывался так себе. Никаких тебе захватывающих дух видов с горной вершины — глухой зелёный полог пропускал свет маленькими пятнышками, позволявшими расти траве и кустам, но никак не смотреть вдаль. Кстати, кусты в форме людей здесь тоже были. Не вдоль дорожки, как наверху, а случайным образом раскиданы между древодомами, иногда группками, иногда поодиночке.

Уровнем выше дома подросли, но всё ещё оставались толстенькими. На балконах сидели подростки, свесив ноги между выгнутыми жердями. Некоторые из них читали, другие болтали или устраивали шутливые потасовки. Короче говоря, типичные ученики. Я прищурилась, но не высмотрела никого особо темнокожего. Земля у них не родит махарьятов, что ли?.. Может, Кессарин — какой-то уникум?

— Пранья!

Я подняла голову. Чалерм стоял на выступе скалы двумя витками дорожки выше меня.

— Да-да?

— Где вы там застряли? Мне казалось, вы хотели осмотреть резиденцию! Может, я вам для этого уже не нужен?

Я хотела ответить, что он мне и средь пустыни с кувшином воды не сдался, но он ведь мог и буквально понять.

— Праат Чалерм, я не буду за вами бегать. Это бы странно выглядело, не находите?

— Ну, прибавьте шагу хоть! — буркнул он.

— Я иду так быстро, как мне комфортно, — сказала я и остановилась. — И не понимаю, почему мне приходится выслушивать понукания.

Он закатил глаза, потёр лицо руками и отошёл от края. Когда я наконец добрела до выступа, оказалось, что он присел на камень под скалой и медитирует на сомкнутые кроны. Да-а, а медитировать тут не очень весело, наверное, с этой зелёной крышей. Ни тебе восходов, ни тебе закатов.

— Есть ли на горе места, где видно что-то кроме листьев? — спросила я, не дожидаясь, пока он снова начнёт возмущаться.

— Только на самом пике, — пробормотал он. — Но туда нельзя ходить.

Ясен перец, нельзя! На пике же живёт их амард!

Кстати, я даже не знала, амарданур у них или амардавика. Как-то никогда не интересовалась. Спросить бы, но Кессарин же наверняка знала. Когда живёшь у подножия амардьей горы, хоть раз в жизни-то увидишь хозяина, а если и нет, то родные расскажут. Но… Как ещё мне узнать? Спросить Буппу? Как-то странно в махарьятском клане задавать вопросы про их амарда служанке из города.

— А расскажите о хозяине горы, — аккуратно попросила я.

Чалерм покосился на меня странным взглядом.

— Это вы кого другого лучше попросите.

— Почему? — удивилась я.

Он отвёл свой странный взгляд и скривился.

— Я не знаю, что мне следует вам сказать.

Я открыла рот, чтобы задать сто тысяч вопросов, но Чалерм внезапно указал рукой куда-то за мою голову.

— Здесь источник для медитаций. Не советую приближаться, потому что юноши часто занимаются этим голыми. За ним выше по склону ученические купальни…

Я слушала его внезапно подробные объяснения и обдумывала, как бы выяснить вопрос с амардом. Спросить Арунотая? Или прямо сразу пролезть на пик и подглядеть, кто там живёт? И что-то второй вариант начинал мне нравиться всё больше…