Ученье – свет, а богов – тьма

Юлия Жукова, 2022

Кто сказал, что инопланетяне обязательно должны быть более развитые, чем человеческая раса? Кто сказал, что боги должны быть мудрее и дальновиднее людей? Они – тоже творения природы, такое же несовершенно и сложное, как мы. И как с ними быть, если они могущественные и опасные, но милые тугодумы? И что делать, если твои дети играют в прятки с лесными демонами, а земное правительство требует экземпляр на опыты?Автор не преследует цели сформировать привлекательный образ нетрадиционной сексуальной ориентации и не отрицает семейные ценности.

Глава 5 В которой сытый бог не без суматох

Отмытая Айша оказывается весьма симпатичной и всё утро вместе с Киром исследует способность к двуногому прямохождению — бегом с третьего этажа на первый и обратно. В моей юбке, Кировой мешковатой футболке, с длинными, распушившимися после мытья волосами она выглядит весьма по-ведьмински, особенно когда улыбается — зубы у неё мелкие и острые.

— И чего так носиться? — ворчит степенный Арон, ковыряясь в завтраке.

Арон от моих приключений натерпелся страху больше всех. Выходит после ужина в гостиную, а едва законченный гобелен пропал. Рамка стоит, а работы нет, только несколько хвоинок на ковре валяются. Бедняга удрал к себе на третий этаж, заперся там и сидел молился до самого нашего появления. А уж когда увидел Ирликовы финты в небе, чуть концы не отдал. Хорошо, Азамат решил к нему заглянуть, сказать, что мы вернулись, а то до утра поседел бы, наверное.

— У неё избыток энергии, — отвечает Алтонгирел покровительственно, но немного уныло. Видать, ему тоже поднадоел топот по голове.

— Кир, — зову я, когда дети в очередной раз показываются в пределах видимости. — Вы не хотите пойти погулять?

— Хотим! — выпаливает раскрасневшийся Кир. — Но у Айши нет зимней обуви, а наша ей вся сильно велика.

— Вот блин, — вздыхаю я.

Азамат закладывает в Алэка очередную ложку пюре и смотрит на часы.

— Ничего, скоро ма прилетит, пойдём рыбу ловить, а в лодке сидеть всё равно в чём — хоть пледом ноги замотай.

— Ты хочешь взять девчонку на рыбалку? — хмурится Арон.

Азамат кивает, Айша подпрыгивает на месте, а Алтонгирел неожиданно прыскает со смеху.

— Лодку побольше бери, а то рыба не поместится.

— Это ты о чём? — моргает Азамат.

— Квазар вокруг себя всех питает, рыба сбежится… смотри, кита не поймай.

— О как! — ухмыляется Азамат. — Ладно, далеко заплывать не будем, у меня тут большой лодки нет, чтобы кита вытянула.

Я слушаю их одним ухом, в то время как основное моё внимание поделено между завтраком и Бэровыми иллюстрациями к биографии Ирлика. Вышивку-то из чего-то делать надо… Картинки, конечно, замечательные, но всё-таки Ирлик не совсем на себя похож. У него очень узнаваемое, выразительное лицо, а Бэр с моих слов только приблизительно смог его воспроизвести.

— Слушьте, народ, — задумчиво произношу я. — Как думаете, Ирлика можно сфотографировать?

На меня воззряются три пары насторожённых глаз.

— А вам зачем? — подозрительно спрашивает Арон.

— Он, наверное, не отпечатается, — рассудительно замечает Азамат.

— Ты с ума сошла, бога снимать? — щурится Алтоша.

— Да я вот думаю, как бы мне так его вышить, чтоб похож был… — поясняю я. — По фотке можно сделать схему, а так… Ну не из головы же я буду его изображать!

— А где вы собираетесь его фотографировать? — озадачивается Арон.

— Так здесь же, он на рыбу-то придёт, я думаю, — пожимаю плечами.

Азамат шикает, но поздно.

— Что, прям сюда придёт?! — ужасается Арон. — Повелитель Подземного Царства?!

— Ага, именно, — угрюмо отвечает ему Алтонгирел. — И не в первый раз. А нам с тобой предлагается расслабиться и не бояться, он ведь такой милый, — заканчивает он, пародируя мою интонацию.

Арон нервно хихикает.

— Да ладно, он правда классный! — заступается за Ирлика Кир, примериваясь, как бы так незаметно свистнуть со стола колбаску-другую. Они с Айшей уже два раза позавтракали, но голодное детство не позволяет спокойно пройти мимо еды.

— Не кусочничай, — ворчу я, прослеживая направление ребёнкова взгляда.

— Кто, я? — Кир делает невинную мордочку. — Да вы что, я вообще в окно смотрю.

Арон тоже нервно косится в окно, но там только снег и голубое небо.

— По-моему, кто-то переобщался с Ирлик-хоном, — замечает Азамат. — Но вы, ребят, и правда зря переживаете. Прошлый раз тут ма его воспитывать пыталась, и то он только посмеялся. Ну а как мы его спать укладывали, я тебе, Алтонгирел, уже рассказывал.

Алтоша передёргивает плечами.

Дети, поняв, что перекуса им не обломится, снова уносятся вверх по лестнице. Котов они там гоняют, что ли… Арон поплотнее запахивает диль и встаёт из-за стола, видать, аппетит пропал.

— Я пойду, э-э, приберусь наверху. А то мало ли…

Дрожащей рукой открывает дверь и удаляется.

— Пс-ст! Азамат! — зову я приглушённо. — Твоя мать про Кира-то знает?

Азамат кривится.

— Частично. Она знает официальную версию, но я, когда ей звонил, сказал, что при встрече расскажу подробности. В общем, она поняла, что на самом деле всё не так.

Алтонгирел подпирает щёку ладонью и возводит очи горе.

— И конечно, ты ей выложишь всё как на духу, — предсказывает он.

— Конечно, — спокойно отвечает Азамат. — Я не могу ей врать.

— Ну и что она скажет? — продолжает сочиться скептицизмом Алтоша.

— Не знаю, — тяжело признается Азамат. — Надеюсь, она отнесётся к этому философски. Я уверен только в том, что она не выдаст.

— Угу, — мычит духовник. — Лиза небось тоже своей разболтала?

— Естественно! Не могла же я ей сказать, что упустила новорождённого в коляске! Она бы и не поверила. А если б поверила, таких пендюлей бы мне послала, что в Худуле слышно было бы. Ещё не хватало, чтобы меня вся семья оставшуюся жизнь держала за беспомощную идиотку!

Алтонгирел только поднимает брови и вздыхает.

— Ты чего-то сегодня в печали, — замечает Азамат, настолько очевидно переводя тему, что духовник даже не сопротивляется.

— Я думаю, что делать с девчонкой.

— А чего думать? Ты же сказал, что поищешь ей наставника, — хмурюсь я. Неужели с ней ещё что-то не так?

— Поискать-то я поищу, а вот найду ли… — протягивает духовник.

— Да на такой срок найдёшь, — заверяет его Азамат. — Я помогу в крайнем случае. Это ж не полноценное учение, это только чтобы она могла нормально жить…

Духовник кривится, а я понимаю, что опять ничего не понимаю.

— Как не полноценное?

— Женщин-духовников не бывает, — поясняет Азамат. — Девочек со способностями учат несколько месяцев, чтобы они умели совладать со своей силой, иначе случайно могут натворить дел.

— То есть они её потом никак не используют, эту силу? — изумляюсь я. Да если б у меня были какие-то магические способности, я б их каждый день гоняла на всю катушку!

— Никак, — пожимает плечами муж.

— Если только не становятся знающими, — невесело уточняет духовник. — Когда силы много, соблазн её использовать очень велик. У Айши сила невероятная и сама по себе, а теперь ещё и бог подпитывает. В то же время — а на что она будет жить? Какой мужик женится на безродной? Нищий, или жмот, или какой-нибудь извращенец. А если известно, что невеста с богами общается, тут и первые два призадумаются. В то же время, если она с такой силой станет знающей, деньги будет грести лопатой.

Азамат перенимает у Алтоши угрюмое выражение лица. Даже Алэк куксится.

— А чем так плохо, если она станет знающей? — спрашиваю я, готовясь быть размазанной по стенке. — Чем вообще плохи знающие?

Духовник закатывает глаза.

— Азамат, объясни своей жене…

— Нет уж, это ты сам объясняй, это твоя профессиональная обязанность — нести просвещение в духовной сфере.

Алтоша стонет, подхныкивая, как будто у него сильно болит живот, но послушно объясняет:

— Знающие плохи тем, что работают за деньги, а не во благо человеку. Вот, допустим, хочешь ты узнать своё будущее. Приходишь к духовнику. Он в твоё будущее заглянет, что-то расскажет, а о чём-то умолчит, потому что если ты будешь об этом заранее знать, изменишь свои поступки, и до добра такое знание тебя не доведёт. А если к знающему обратишься, он тебе возьмёт и выложит всё, что увидит, да ещё истолкует паршиво, они ж недоучки почти все. Ну и плюс к тому, они на подлость идут за деньги — портят скот, болезни насылают, товары приукрашивают временно. Покупаешь, скажем, ткань, приносишь домой, а она вся гнилая… В таком духе.

— Получается, знающим быть выгоднее, чем духовником? — расспрашиваю я. Раз уж Алтоша так разговорчив…

— Вот уж нет, — фыркает он. — Хорошему духовнику опека столько добра нанесёт, впору в музей сдавать. Ажгдийдимидин, например, существенно богаче Азамата. А если ты плохой духовник, ты и знающим будешь плохим, если не мошенничать, ничего не заработаешь.

— А тогда почему кто-то вообще становится знающим? С женщинами-то понятно более-менее, как всегда, из-за дискриминации. А мужики-то зачем?

— По двум причинам, — нехотя отвечает Алтонгирел. — Бывает, что нет денег учиться. Наставнику не платят, но и Наставник своего ученика не кормит, а ученик начинает зарабатывать себе на жизнь только через четыре-пять лет, да и то если способный. Поэтому бывает, что мальчик поучится год-два, а потом надоедает ячмень жрать изо дня в день, вот и уходит карман набивать. Но чаще уходят из-за похоти. Не выдерживают без бабы. Вон, знакомый твой, Авьяс. Пять лет отучился, ещё четыре года в глубинке практиковал, как положено, вдали от Наставника. Такой был духовник, сказка! — Алтонгирел потрясает руками в воздухе. — Опека у него была двести человек! Двести! Почти как у меня! А вот поди ж ты, встретил эту бабу, она его душу — цоп! И всё, прощай, духовник Авьяс.

Алтонгирел уныло потирает лоб, погрузившись в свои печальные мысли.

— Но этот хоть доучился и честно работает, насколько я знаю, — замечает он после паузы. — А большинство недоучками уходят, слова-то умные вызубрили, книжек нахватали, а что можно делать, а чего нельзя — без понятия.

Мне становится немного жалко Авьяса. К своей жене он и правда очень трепетно относится, насколько я успела заметить, но бросить любимую престижную работу и стать изгоем ради любви… Кто-то скажет — романтика, я скажу — трагедия. И самое ужасное, не дай бог он её разлюбит, а обратного пути нет…

— Так это я к чему, — внезапно встряхивается Алтонгирел. — Жалко мне терять квазара. Жалко и страшно. Я готов спорить на любые деньги, что она будет использовать силу. Но ты представь, Азамат, такую силу — и не по назначению. Это же будет катастрофа! Она оговорится в одном слове в заговоре, и всё население Муданга превратится в блох!

— М-да. — Азамат трёт нижнюю губу. — Это вселяет определенные опасения. Но что ты предлагаешь?

— Во-первых, её надо обучить как следует. Если бы только удалось найти ей Наставника на полный срок! Но уж если удастся, грех будет потом всю эту силу использовать на соседские дрязги, пускай работает на благо планеты!

— Погоди. — Азамат ссаживает накормленного Алэка в манеж и обращает всё внимание на духовника. — Дай мне прочувствовать этот исторический момент. Ты, Алтонгирел, предлагаешь сделать женщину духовником? Я не ослышался?

Алтоша смущается, но на попятный не идёт.

— Ну а что, у тебя есть идеи получше?

— Нету, — честно признается Азамат. — Но, насколько я понимаю, это беспрецедентно?

— Не совсем, — щурится Алтоша. — Тут… после того как Старейшина Унгуц откопал то пророчество про вас с Лизой, Совет решил провести ревизию архива, на всякий случай, чтобы чего-нибудь важного не пропустить. Нашли много интересного, о чём уже никто не помнил. В частности, откопали документ пятисотлетней давности, в котором говорилось, что в дописьменные времена женщины иногда становились духовниками. Правда, только в маленьких деревушках, в которых не было своих Старейшин, а транспорт тогда был совсем никудышным. Ну и в военное и послевоенное время, когда было мало мужчин. Это, конечно, не совсем та ситуация, но официально прецеденты были…

— Сейчас как раз послевоенное время, — вставляю я.

Духовник хмыкает, а Азамат качает головой.

— Чего только не узнаешь… Так ты это всерьёз?

— Всерьёз, — тоскливо вздыхает Алтонгирел. — Вот только боюсь, не возьмёт её никто. Без твоей поддержки точно не возьмёт.

— Свою поддержку я обеспечу, — тут же соглашается Азамат. — Как вернёмся в столицу, сразу в квартальное обращение включу.

— Это… а саму Айшу вы не хотите спросить? — интересуюсь я, хотя после Алтошиных прогнозов тоже думаю, что такой вариант для девочки был бы идеальным. — Вдруг она всё-таки замуж хочет?

— Как ты её спросишь, она же ни говорить, ни писать не может, — напоминает муж.

Алтонгирел неожиданно оскаливается под стать Ирлику.

— Самое интересное, — многообещающе говорит он, — что духовникам не запрещено вступать в брак.

— Это как, прости? — осведомляется Азамат.

— А так. Запрещено только вступать в брак с женщиной. Брака мужчины с мужчиной не существует, это другой ритуал. Но вот если духовник сам — женщина, ей ничто не мешает вступить в брак с мужчиной.

Азамат в неверии уставляется на Алтошу, я похрюкиваю в кулачок, воображая физиономии Старейшин, которым придётся женить такую пару, и в итоге мы произносим дуэтом:

— А можно я поприсутствую на церемонии?

Алтонгирел покатывается со смеху.

— Чего смеётесь? — спрашивает голова Кира, просунутая в дверь кухни.

— Да так, — говорю, — ты зайди.

Он заходит, и вместе с ним, как приклеенная, Айша.

— Айша-хян, — говорю ласково, — ты бы хотела стать духовником?

Девочка широко раскрывает глаза, порывается что-то сказать, но сдерживается, думает пару секунд, потом решительно кивает. Кир внезапно мрачнеет.

— Ещё не хватало, — угрюмо бормочет он.

— А тебе-то чего? — удивляется Алтонгирел. — Жениться на ней тебе это не помешает.

— И вы туда же, — закатывает глаза Кир. — Не собираюсь я на ней жениться, что вы все заладили? Стоит мне какой девчонке что-нибудь хорошее сделать, сразу жениться!

— А почему нет? — улыбается Азамат. — Ты её знаешь с малых лет, хорошо ладите…

— Ну пра-ально, — возмущается Кир. — Ты жену вон откуда привёз, а я почему должен из-под ног подбирать?

Азамат заходится смехом, Айша, как ни странно, тоже. Меня этот обмен репликами совершенно вымораживает, и Азамат обязательно получит полные уши моего мнения о сводничестве, браках по расчёту, пренатальном обручении и прочих радостях патриархального уклада, как только дети уйдут из зоны слышимости.

— Так почему ты против сделать из твоей подружки духовника? — настаивает Алтонгирел.

— Вы уж извините, — больше для проформы произносит Кир, — но я вообще духовников не люблю.

— За что? — не отстаёт Алтоша.

Кир поджимает губы, очевидно стараясь подобрать необидные формулировки.

— Не верю я, что кто-то может знать будущее, — наконец выдавливает он.

— Тебе что-то плохое предсказали? — настораживается Азамат.

— Чё сразу мне? Я вообще говорю, — сообщает Кир с независимым видом.

Алтонгирел щурится на него пару секунд, потом возвращается к своему вопросу.

— Но ты же понимаешь, что стать духовником для неё гораздо лучше, чем стать знающей?

— Угу, — кивает Кир. — Если такой выбор, то фигня вопрос.

Айша недоуменно переводит взгляд с Кира на Алтонгирела. По-моему, она ещё меньше моего знает о духовниках и знающих. Алтоша, видимо, приходит к тому же выводу.

— Ну ты ей попытайся разъяснить, что к чему, — предлагает он. — Раз ты её давно знаешь, может, по глазам увидишь, поняла или нет.

— Ладно, разъясню, — без энтузиазма соглашается Кир. Затем взгляд его падает на стол, всё ещё не убранный после завтрака. — Вообще, она гораздо лучше соображает под колбасу…

От воспитательной драмы нас спасает только клаксон приземляющегося унгуца: матушку привезли.

— Можешь забрать колбасу, — смиряется Азамат. — И посидите у себя в комнате немного, пожалуйста.

Кир тут же чует напряжение в его голосе и оглядывается в окно.

— Хорошо, — быстро соглашается он и хватает связку колбасок — без триумфа и победного прыганья до потолка, которые можно было бы ожидать. В мгновение ока они с Айшей испаряются из кухни.

— Я пойду её встречу, — говорит Азамат, вставая. — Алтонгирел, ты, может, займешь Арона пока, чтобы он раньше времени не спустился?

— Со мной тоже колбасой расплачиваться будешь? — кривится духовник, но поднимается. — Ладно, понял. Позовёшь, когда закончишь выбалтывать секреты.

Азамат кивает ему и поворачивается ко мне.

— Тебе моральная поддержка нужна? — спрашиваю.

— Думаю, на сей раз обойдусь своими силами, — улыбается он.

— О’кей, тогда я тоже пошла за колбасой, — приподнимаю я воображаемую шляпу.

Из окна кабинета мне хорошо видно дорожку к стоянке, которую Азамат с Киром расчистили от снега рано утром в порядке зарядки. Вот Азамат бежит на стоянку, где уже сел унгуц, а пилот выпрыгнул и теперь помогает вылезти пассажирке. Азамат очень красиво бегает, даже если сверху смотреть. Пилот остаться отказывается, выгружает багаж и сразу стартует. Матушка опять с тремя сумками, что уж она в них возит? Надеюсь, она адекватно воспримет новости. До сих пор она казалась мне одной из наиболее вменяемых муданжек, которых я знаю, и всё же свои заморочки у неё тоже есть. Зря Азамат меня выгнал. Конечно, она его мать, но я не совсем уверена, что он сможет ей всё это преподнести в правильном свете. Помнится, когда он пришёл мне сообщить, что у него есть внебрачный ребёнок, он начал совсем не с того конца, не туда свернул, да ещё сильно драматизировал своё, так сказать, грехопадение. Нет, я очень люблю своего мужа, и как международный дипломат он не знает себе равных, но когда доходит до семейных неурядиц, он, видимо, совсем другие центры в мозгу задействует, иначе я это объяснить не могу.

Короче говоря, к тому моменту, как Азамат звонит мне и разрешает выйти из сумрака, я уже накручиваю себя до состояния хорошей пружины и выстреливаю в сторону кухни, чуть не полетев с лестницы (а ждать лифта мне показалось долго, его же Алтоша угнал на целый третий этаж!).

— Ну о чём ты думал! — доносится до меня ворчание матушки. — Это ж надо, а! Хорошо, Лиза такая покладистая, а то ведь мог бы себе второй раз всю жизнь перепахать!

— Ма, ну если б я знал… — тихо и, видимо, не в первый раз принимается объяснять Азамат.

— Да поняла уже, не оправдывайся, — вздыхает матушка.

Я захожу в кухню. Азамат сидит на низком диване, понурившись, а матушка напротив него на высоком стуле и недовольно смотрит в окно.

— Как так можно… — приговаривает она, качая головой.

— Имигчи-хон? — осторожно зову я.

Она оборачивается и мгновенно расплывается в улыбке.

— Лиза-хян! Какая ты красивая! Ох, давно же я тебя не видела!

— Спасибо, имигчи-хон, вы тоже отлично выглядите, — отзываюсь я, не сразу переключившись на радостный лад. Мы обнимаемся, после чего она снова вскарабкивается на стул, который ей немного высоковат.

— Лиза! — говорит она мне укоризненно. — Что ж ты за мужем-то не уследила, ишь каких дел наворотил!

— Да я, знаете, тогда маленькая была, — нервно усмехаюсь я, кладя руку Азамату на плечо. — И вообще, я считаю, Азамат ни в чём неповинен, кроме дурного выбора невесты.

— Верно говоришь! — поддерживает матушка. — Надо ж было такую шакалиху найти, а? Но ты всё равно смотри с ним построже, он же как младенец, без понятия, сам себе вредит постоянно. — При этих словах матушка нагибается и гладит Азамата по голове.

— Ма, ну ты уж не перегибай палку, — смущается он.

— Верно говорите! — поддерживаю я матушку в её же тоне. — Но то дела прошлые, а уж теперь-то я всё время настороже, можете не волноваться.

— Да как тут не волноваться. — Матушка поводит плечами. — Только отвернёшься, у него уже дети внебрачные откуда ни возьмись. С такой мамкой, страшно подумать, что там за ребёнок.

— Ну вот это вы зря, — говорю с укоризной. — Мальчишка отличный, умный, красивый, рукастый, мне по работе помогает, одни плюсы.

— Покажите хоть, он у вас здесь? — недоверчиво просит матушка.

— Да, сейчас я его позову, — включается Азамат и берётся за трубку.

— Может, вам пока чаю? — предлагаю я, заметив, что никаких следов пищевой активности на кухне нет. Азамат, видимо, как только матушку в дом ввёл, сразу каяться начал, без прелюдий.

— Что вы оба заладили с этим чаем?! — восклицает матушка. — Азамат пять раз предложил, ты теперь… Что я, чаю не пила?

— Ну… Хотите сока карамельной сливы? — тут же исправляюсь я. Азамат, прости, что плохо о тебе подумала.

— А из неё сок жмут? — удивляется матушка. — Вот это интересно, она же ватная такая…

— Сок делают из немного недозрелой, — поясняю я, добывая из холодильника красивый пластиковый кувшин, пока матушка не передумала.

В этот момент дверь робко приоткрывается, и к нам присоединяется встревоженный Кир. Он опасливо смотрит на матушку, потом переводит взгляд на меня и изображает некое подобие вежливой улыбки, которое, впрочем, при необходимости легко выдать за нервный тик.

— Ох ты ж! — восклицает матушка. — Как на Аравата-то похож! Сынок, ты уверен, что он твой?

— Конечно мой! — выпаливает Азамат с неожиданным пылом. — Да и потом, с какой бы стати Алансэ понесла от Аравата, она ему даже никогда не нравилась.

— Твоя правда, — соглашается матушка, не отрывая взгляда от растерянного Кира. — Но прям вылитый Арават в молодости!

— Да они все друг с друга копии, — вступаюсь я. — Вон и Алэк тоже… Ой, Азамат, он у вас тут задрых под разговоры!

Алэк и правда с ангельским видом посапывает в манеже, обложившись мягкими игрушками.

— Уй-ти ма-а-аленький! — умиляется матушка. — Как там твоя мать его называла? Внучок? Смешное слово, на имя бога похоже.

— Ох, не напоминайте, — содрогаюсь я. — Кир, ты сока хочешь?

Кир неохотно подходит поближе и, кажется, подавляет желание спрятаться за меня.

— Всё нормально? — тихо спрашивает он из-за стакана с соком.

— Да, всё отлично, — так же тихо отвечаю я и добавляю громче: — Можно собираться на рыбалку!

— Ой, и правда! — вспоминает матушка. — Что мы тут сидим болтаем, пойдёмте лучше в лодке болтать.

— Для этого всё готово, — подхватывается Азамат. — Только одеться… И да, ма, Арон про Кира знает только официальную версию. Не говори ему, хорошо?

— А он тут, что ли? — моргает матушка. — Конечно, не скажу, у него ж язык за зубами не держится. Давай зови его, хоть раз в дюжину лет младшего сынка повидаю!

Вскоре на кухне становится почти тесно — скорее всего, оттого что и Арон, и Алтоша склонны занимать очень много места в пространстве, гораздо больше, чем им полагается по габаритам.

— Мать? — уточняет Арон, присматриваясь. — Еле узнал тебя. Давно не виделись…

— Ишь ты бородищу-то отрастил! — усмехается она в ответ, протягивая руку, чтобы потрогать, но Арон проходит мимо и плюхается на диван, явно намереваясь пустить там корни. Не тут-то было: Азамат поддевает его под мышки и, приподняв над полом, возвращает в зону досягаемости матушкиных рук.

— Поздоровайся по-людски, — грозно велит он опешившему Арону. — Раз в дюжину лет-то можно!

— Ладно-ладно, — бормочет Арон. — Чего ты сразу…

Он послушно обнимает развеселившуюся матушку.

— Ты, Азамат, его в детстве не воспитал, так сейчас принялся? — смеётся она, отпуская Арона. — Ну-ну, давай тренируйся, тебе вон ещё двоих в люди вывести надо. А, Алтонгирел-хян, здравствуй, и ты тут. Ну, Азамат, вечно ты к жене в дом гостей натащишь!

Алтонгирел скомканно здоровается и, подобно Киру, прячется за стаканом сока.

— А это кто? Сынок, ты ж про одного вроде говорил…

Азамат хохочет.

— Не волнуйся, ма, это Кирова подружка, мы ей ищем духовного наставника, ей силу надо укрощать, а то пока она говорить не может.

Айша смущенно улыбается и отвешивает лёгкий поклон.

— Опять ты за других людей работу делаешь, — вздыхает матушка. — Ладно, видать, судьба такая. Ну что, рыбалка у нас будет сегодня или так и просидим весь день? Я вот и любимые снасти привезла. Там погода сказочная, ветра нет совсем, хвоинка не колыхнётся. Пойдёмте уже!

Все кидаются одеваться и собираться. Я-то дома остаюсь, но надо детей одеть, еду упаковать. Напяливаю на Айшу три пары шерстяных носков, а потом заворачиваю ей ноги в плед. Сверху-то на неё надевается дарёная шуба, в которую её можно три раза завернуть, но уж зато тепло.

— Чегой-то, она ходить не может, что ли? — спрашивает матушка, наблюдая за моими действиями.

— Может, но у неё зимней обуви нет вообще, мы же её из приюта забрали.

— Из приюта? — хмурится матушка. — А вроде чистенькая.

— Отмыли, — усмехаюсь я.

— А, ну раз отмыли, так что ж, у тебя в хозяйстве сапог не найдётся лишних?

— Ей все велики, ножка крошечная.

Матушка подходит, довольно бесцеремонно берёт Айшину ногу, задирает повыше и прикладывает к своей ладони.

— Да как моя у неё нога. Возьми, вон, в синей сумке сверху у меня запасные сапоги да надень ей. Не дело это здоровую девчонку на руках таскать.

— Ма, — Азамат застывает в процессе шнурования ботинок. — Зачем ты сюда привезла запасные сапоги? Ты тут зимовать вознамерилась, что ли?

— Ещё чего! — подбоченивается матушка. — У меня свой дом есть! А сапоги взяла на случай, если в лодке промочу.

— В моей лодке не промочишь, — обижается Азамат.

— Давайте топайте уже в эту лодку, — говорю, надевая на Айшу сапоги. Насчёт того же размера матушка погорячилась, конечно, но на три шерстяных носка нормально. — Скоро стемнеет!

— Это как раз хорошо, — возражает Азамат, закидывая за плечо короб с едой. — В сумерках ловится лучше. Ну, все готовы? Пошли!

Когда дверь за ними закрывается, я вздыхаю с облегчением.

Пока их нет, я немножко шуршу по хозяйству: прибираю на кухне, подготавливаю плацдарм для возни с рыбой, в процессе натыкаюсь на открытую книжку и снова зависаю над изображениями Ирлика. Ну не лежит у меня к ним душа. Ладно, надо хоть канву поискать, я вроде покупала большой кусок чёрной. А Ирлика надо, конечно, на чёрном фоне, он ведь такой весь светящийся… Рулон канвы обнаруживается в ларе, которому Кир смастерил замок, поэтому туда больше не попадают тонны кошачьей шерсти. Размер даже масштабнее, чем я думала, полтора на полтора. Я обвышиваюсь… Можно, конечно, отрезать, но у тряпки фабрично обработанный край… Да и я обещала Ирлику большой

Конец ознакомительного фрагмента.