Русская тайна Казановы

Юлия Ефимова, 2021

«Жизнь порой бывает несправедлива», – думал Янис, сидя в чужом саду на дереве. Несправедливость, по его мнению, заключалась в том, что непредвиденные обстоятельства вынудили молодого человека сидеть голым под палящим солнцем, раздражая яркими красными носками двух свирепых ротвейлеров. Однако он был неправ: именно с этого дерева и начнется новая страница в жизни. Круговорот событий вихрем закружит Яниса и заставит поучаствовать в переплетении чужих судеб. Разоблачение семейных тайн, предательство любимого человека, путешествие в Россию знаменитого венецианца Джакомо Казановы – запутанные ребусы, требующие разгадки. Перевернув все с ног на голову, судьба подарит ему нечто другое. То, о чем он даже не смел мечтать.

Санкт-Петербург. 22 декабря 1764 г., 09:24

Джакомо Казанова был помешан на астрологии, поэтому время, когда он пересек Петербургскую заставу, он пометил особенно — это был день зимнего солнцеворота.

На самом деле тридцатидевятилетний Джакомо Джироламо Казанова не так себе представлял свой первый шаг на русской земле. Как только он вышел из кареты, его щегольский сапог сразу утонул в черной жиже — смеси снега и грязи. Небо было серым и тяжелым, а воздух обжигал холодом легкие солнечного венецианца.

В комнатах, которые он снял на улице Миллионной, было холодно, даже несмотря на огромную печь. «Сколько же требуется поленниц, чтобы растопить ее?» — ужаснулся наивный Джакомо, оглядев русскую громадину. Но позже, когда дрова начали уютно потрескивать, напоминая камин в родном доме, Джакомо поразился до глубины души, что для отопления такой большой печи не требуется много дров. Летом он даже залезет в нее и рассмотрит все внимательно, сделав вывод, что русские — самые искусные строители печей, как венецианцы — морских каналов.

Венеция… Как же хочется туда вернуться, но пока нельзя, после побега из тюрьмы дорога домой закрыта. Петербург поразил Джакомо шириной своих улиц и площадей. Непривыкший к таким размерам венецианец страшился этого размаха помпезности, смешанной с грязью.

Размышления у печи прервал стук в дверь. Хозяин квартиры подарил постояльцу приглашение на трехдневный карнавал во дворце. Да, Джакомо Казанова общался со многими европейскими вельможами и частенько был приглашен ко двору, но русскую царицу хотелось увидеть особенно. В Европе ходили слухи о величии этой женщины, о ее тонком уме и проницательности. Казанова, прославившийся как знаток дам, был уверен, что нет некрасивых женщин. О, скольких он знавал представительниц прекрасного пола с таким огнем внутри, что их внешность не имела никакого значения.

Но с русской царицей ему хотелось именно подружиться. Джакомо мечтал стать ее фаворитом, но не любовником, нет, он был наслышан о братьях Орловых, что стеной стоят за свою Екатерину. Он вознамерился стать фаворитом ее мысли, как Вольтер, который на расстоянии смог стать ей другом.

Казанова считал себя ничем не хуже, а во многом даже лучше Вольтера, на которого был несколько обижен, что тот не удостоил отдельным вниманием его персону при встрече. В душе же Джакомо продолжал быть по-прежнему ярым поклонником его творчества. Пролистав книги Вольтера, Джакомо решил предложить императрице две идеи: первое — уничтожить разницу в календарях, эти бедные русские до сих пор жили по юлианскому календарю, и второе — создать денежную лотерею.

— Ну что ж, — улыбнулся своему отражению в небольшом зеркале Джакомо, — карнавал — это прекрасно.

Никто не умеет веселиться на карнавале лучше, чем Казанова, он венецианец, а этим сказано все. Достав из дорожного сундука свое сокровище, Джакомо приложил маску, которую берег и лелеял как память о родине, к лицу и вновь взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрел Баута. Это была маска смерти, сошедшая со средневековых миниатюр. Она была белого цвета с красивым золотым узором. Прикрывая все лицо, маска имела специально оттопыренную верхнюю губу, которая приглушала и меняла голос до неузнаваемости, подбородок же оставляя открытым. Устройство карнавального атрибута позволяло хозяину есть и пить, не обнажая лица. На его родине надеть Бауту означало отречься от индивидуальности, освободиться от норм морали. Все, что делал человек, надев эту маску, никак не приписывалось ему, считалось, что маска сама диктует поступки своему хозяину. Но главное, Баута жил только сегодняшним днем, не жалея о прошлом и не думая о будущем. Все в этом мире проходит: и молодость, и любовь, и власть. Да что там, жизнь и сама не останавливается, а продолжает свой бег, неумолимо двигаясь к концу. Так думал и Баута, и простой венецианец Джакомо Казанова.

— Карнавал — это прекрасно, — сказала маска в зеркало, — он стирает все условности.

Маска по-прежнему была невозмутима, но вот Казанова под ней ехидно улыбался.

* * *

— Вот так, Валенок, — всхлипывала Кира, вытирая слезы, — из-за не выключенного вовремя телефона моя жизнь полетела в тартарары.

— Ну, предположим, не из-за телефона это все случилось, — сказала Валентина, которая не только не обижалась на подругу за странную кличку Валенок, а, напротив, всячески поощряла это милое, на ее взгляд, прозвище, — а из-за твоего Саввы. Меня всегда убивало, что вы так долго встречаетесь, а по-прежнему живете отдельно. Влюбленные люди в вашем возрасте так не делают.

— Он говорил, что у нас должно быть личное пространство, — всхлипнула вновь Кира.

— Ну теперь понятно, как выглядит его пространство. Я только одного не пойму: вот ты позвонила, и вы договорились встретиться в аэропорту. Так?

— Так, — подтвердила Кира.

— Этот недоделанный, не нажав, видимо, отбой, дал тебе насладиться тем, как он общается со своей пассией. Так? — уточнила Валя.

— Так, — вновь кивнула подруга, громко шмыгая носом.

— Ну тогда я в растерянности, подруга, зачем ты после всего этого поехала к нему домой?

— Поговорить, — всхлипнула еще громче Кира.

— Я бы поняла, если бы ты ему лицо расцарапала, посуду побила, машину краской облила, на худой конец, а ты — поговорить, — всплеснула руками Валя.

Кира, не ответив, разрыдалась.

— Хорошо, — продолжила Валентина, громко выдохнув, видимо, сдерживаясь, чтобы не закричать на подругу. — Ты приехала, увидела у него дома наглую рыжую мадам, так?

— Так, — подтвердила Кира. Ее лицо от постоянных слез превратилось в огромное красное пятно.

— Открыв тебе дверь, она рассмеялась, спросила, кто ты и что тебе нужно, а этот му…

— Валя, не ругайся, — попросила, всхлипывая, Кира, остановив бранное слово, которое пыталось слететь с языка подруги.

— Хорошо, мужчина, но знай, мне сейчас было очень трудно это сделать, — пояснила Валентина свой геройский поступок и продолжила: — Он просто стоял и молчал, даже не оправдывался. Я правильно поняла? — уточнила она вновь у подруги.

Та снова утвердительно махнула головой в ответ, продолжая вытирать слезы, которые, не переставая, катились по ее щекам, словно у них не было конца и края.

— Но я очень быстро убежала, — попыталась она вновь оправдать уже бывшего любимого.

— Ага, так быстро, что он не успел догнать, — съязвила Валентина. — Я не поняла только одного: ты зачем в университет после этого поехала, зачем уволилась? — возмутилась она странному поведению подруги и стала ходить кругами вокруг кресла, в котором та сейчас сидела.

— Я не знаю, — разревелась уже в голос Кира, — но тогда мне казалось, что это логично.

— Прошу прощения, — послышался голос с дерева, — что влезаю в ваш разговор, но женщина в целом права: ее работа в одном коллективе с бывшим любовником была бы отвратительна, а поскольку он уже и замену ей нашел, то к тому же и унизительна.

— Это кто? — уставилась Кира на мужчину, мгновенно перестав плакать.

— Знаете что, — крикнула Валентина, в порыве гнева погрозив кулаком мужчине на дереве, — чтоб вы понимали. Он нашел себе куклу, вот он и должен увольняться. Кира умница, на ней весь университет держится.

— Не преувеличивай, — спокойно поправила Кира подругу, по-прежнему пребывая в шоке от того, что она видела сейчас над своей головой, — максимум кафедра, да и то отряд не заметит потери бойца… Валя, кто это? — последние слова она произнесла уже громче, думая, что подруга просто не услышала их в первый раз.

— Кир, я же тебя для этого и звала, но тут такие события, что эти мелочи, — показала она рукой на дерево, — совсем вылетели из головы. Это Янис, я его нашла сегодня утром в саду на дереве, вот теперь не знаю, что с ним делать.

— Он голый, — шепотом сказала Кира, словно боясь, что мужчина услышит.

— Можешь не шептать, он в курсе, — успокоила подругу Валентина. — Причем сейчас это уже не так неприлично, как было вначале. В данный момент он прикрывается моим пледом, а еще тридцать минут назад на нем были лишь носки, — как-то особенно гордо похвасталась Валя.

— Что значит нашла? — удивилась Кира. — Он что, гриб, чтоб его можно было случайно найти?

— Скорее груша, — рассуждала Валя, — ведь сидит он на грушевом дереве.

— А Владимир Анатольевич в курсе о плодах в вашем саду? — спросила Кира.

— Так я поэтому и в раздумьях, — сказала подруга. — Владимир Анатольевич в командировке, время прибытия домой всегда тайна. Может, через месяц, а может, и сейчас войдет во двор. Хотела отпустить бедолагу, да вдруг кто расскажет про странного гостя, потом супруг надумает всякого.

— Какие еще есть варианты? — уточнила Кира, совсем перестав плакать.

— Можно, я скажу? — встрял в разговор девушек заключенный на дереве мужчина. Собаки по-прежнему, как верные стражники, охраняли его, гордо сидя на траве.

— Нельзя! — хором ответили дамы, и ему пришлось подчиниться.

— Может, в полицию сдать, — предложила Кира. — И Владимиру Анатольевичу врать не придется, и все по-честному будет. Как говорится, сам виноват.

— Так-то оно так, — согласилась Валентина, — да вот жалко мужика.

— Почему? Думаю, полиция этому нудисту пойдет на пользу, — рассудила подруга.

— Так Русик прибьет его, — просветила Валя, вздохнув. — Он же ко мне от Женьки, соседки, сбежал, а Чук и Гек свою работу выполняют хорошо, поэтому дальше дерева пройти не смог.

— А почему он голый? — спросила Кира.

— Видимо, форс-мажор у них произошел, Русик раньше времени вернулся, — рассудила Валентина, поправив свои шикарные белые локоны. — Женька у него женщина слишком ветреная, у нее такое раз в месяц бывает. Правда, раньше они все бежали в лес, этот первый решил скреативить и сиганул через забор. Отважный, — было непонятно, похвалила героя в носках Валентина, поругала или издевается.

Кира на мгновение отвлеклась от всего и восхитилась своей подругой, как та прекрасно выглядит. Вот она так не могла. Две такие разные девчонки дружили с детства и были полными противоположностями. Валя — красотка, которая умела ухаживать за собой и носить яркие и сексуальные вещи, и Кира, лишенная всех этих способностей, имеющая в своем багаже лишь жутко умную голову, которой, к слову, не было у Валентины.

— Дорогие дамы, ну мы же с вами уже выяснили, что я не нудист, у меня обстоятельства, — подал голос мужчина с ветки, решив воспользоваться паузой в решении его судьбы. — Прошу вас, отпустите меня.

— Да подожди ты, — махнула на мужчину в пледе Валя, одновременно пометив себе в голове, что плед придется выкинуть. — Кира, так ты что, на свадьбу к Злате не летишь?

— Нет, — ответила подруга и мысленно опять вернулась в свой сегодняшний рухнувший мир, — какая после этого свадьба. Прилететь на обед шакалов, чтобы каждый меня пожалел и, натянув на лицо снисходительную улыбку, вздохнув, произнес: «Бедная девочка». Я просто не выдержу этого, Валенок. После того, что я пережила сегодня, вообще удивляюсь, как еще хожу и разговариваю.

— Вы уделяете отношениям слишком много внимания, — услышали они голос сверху, забыв, что не одни.

— Помолчите, психолог, — грубо оборвала его Валентина, — что вы понимаете в любви. Животные. Мне вообще иногда кажется, что нормальных мужчин не осталось, — посетовала она подруге.

— А как же Владимир Анатольевич? — напомнила ей Кира.

— Согласна, погорячилась, мой муж — единственный динозавр, выживший в плеяде порядочных мужчин, — подтвердила Валя гордо, словно она была к этому хоть как-то причастна.

— Я бы мог с вами поспорить… — осторожно вставил в ее монолог Янис.

На его слова Валя молча, не поворачивая головы, показала ему кулак.

— Но не буду, — продолжил он, боясь ругаться с хозяйкой ротвейлеров.

— Надо ехать, — подумав, вздохнула Валентина, — решат, что ты обманывала про Савву, и все, этому не будет конца.

— Да… — обреченно махнула рукой Кира. — Билеты пропали, в сезон отпусков на ближайшие рейсы я вряд ли найду, да и без жениха мне там делать нечего. А так как его никто не видел, то ты права, все так и решат, что я обманывала, а это будет вдвойне обидно. Так что забыли. Давай лучше решим, что делать с твоим пленным, солнце становится все сильнее, и боюсь, он у тебя несколько подгорит на этой ветке.

— Точно! — вскочила Валя и забегала вокруг дерева. — Надо просто найти другого Савву.

— Да где я его найду, до свадьбы осталось три дня, — не поддержала энтузиазма подруги Кира.

— Та-дам! — сказала Валя, и ее улыбка в этот момент грозила порвать лицо. — Он у нас есть, — при этих словах она подняла руки вверх.

— Ты хочешь, чтобы я ушла в монастырь? — по-своему поняла ее жест Кира.

— Да нет же, — засмеялась Валентина своим громким звучным смехом. — Я про него, — уточнила она и ткнула пальцем в сторону дерева.

— Не-е-ет! — закричала Кира, и мужской голос с ветки ее настойчиво поддержал.

— Да что нет-то, — не замечая округлившиеся от ужаса глаза Киры, продолжала Валя, — мы его приоденем, научим, что говорить, и все.

— Савелий — доцент кафедры ядерной физики, мой папа в прошлом тоже физик, он расколет этого Казанову недоделанного на раз.

— Я, конечно, тоже против, — послышалось с дерева, — но ваши инсинуации обидны. Не такой уж я пропащий, как вы думаете.

— Да что вы, — усмехнулась Кира, — а по вам вот так и не скажешь, вернее, по вашим носкам.

Мужчина обиженно засопел на дереве.

— Хорошо, скажите мне, что представляет собой магнитное поле? — задала Кира вопрос по школьной программе, уверенная, что донжуан не сможет ответить.

— Магнитное поле, — начал тараторить Янис с дерева, словно боясь, что его прервут, — представляет собой особую форму материи, посредством которой осуществляется взаимодействие между движущимися электрическими заряженными частицами. Оно существует независимо от нас и наших знаний о нем.

— Ну вот, — поддержала его Валя, — молодец. — И чуть тише спросила у Киры: — Правильно хоть ответил-то?

— Как ты представляешь себе такое? — продолжила Кира, пропуская оценивания школьных знаний. — Я приведу на семейное мероприятие чужого человека.

— Так никто не будет знать, — улыбнулась Валя, понимая, что Кира начинает сдаваться. — Для всех он будет свой Савва, только ты да я будем знать, что он чужой.

— А ты что, тоже полетишь со мной? — спросила Кира с надеждой.

— Владимир Анатольевич в командировке, сынуля до конца месяца в лагере, могу я себе позволить отдых на родине или нет? — гордо спросила Валентина, поправляя при этом свой выдающийся бюст. — Ну и не могу же я тебя одну отправить с проходимцем, буду приглядывать за ним.

— Я не проходимец, — поправил ее мужчина с дерева, — и я никуда не поеду. У меня дела, в конце концов.

— Значит, так, — сказала Валя, — выбирай, милый мой: или ты летишь на три дня и играешь роль Савелия в прекраснейшем городе России на берегу моря в самый купальный что ни на есть сезон, или я отдаю тебя вместе с видео в моем телефоне Русику.

— Вы не сделаете этого! — отчаянно сказал Янис. — Вы же женщина, жена, мать, в конце концов. В вас должно быть сострадание. Он меня убьет, и моральная ноша ляжет на вас до конца жизни.

— Да, — растерянно кивнула Валентина, — я мать, поэтому мне будет тебя очень жалко. Хотя, — засомневалась она, — на меня что только ни ложилось, я закаленная, я русская женщина, в конце концов, а мы, как известно, и горящую избу, и коня на скаку, а уж с тяжестью я как-нибудь справлюсь, — сказала она, одновременно набирая номер телефона. Когда Янис захотел сказать что-то еще, Валя показала ему указательный палец, призывая к молчанию, и елейно пропела в трубку: — Женечка, милая, разбудила тебя. Прости, дорогая. Ах, Русик вернулся со сборов, ну понимаю, дело молодое. Выйди на секундочку к забору, хочу совета спросить по одному дереву. Да, дорогая, срочно, прямо сейчас, буду благодарна, ага, жду.

— Я согласен, — быстро сказал Янис. — Только у меня ни телефона, ни паспорта, все у этой осталось, поэтому я все равно лететь не могу.

Шикарная блондинка в шелковом халате уже шла к забору. Не отвечая пленнику, она спешила навстречу соседке. О чем говорили две женщины, слышно не было, но и Кира, и Янис старались прислушаться к их разговору. Поняв, что это бесполезно, мужчина очень тихо, чтобы его не услышали у забора, обратился к Кире:

— Женщина, ну вы же, по-моему, адекватная, это ведь глупость полнейшая. Угомоните свою подругу, ее идея все равно не пройдет, никто не поверит, что я ваш жених.

— Это почему?! — возмутилась Кира.

— Ну посмотрите на меня и на вас, нас могут связывать только большие деньги, причем с вашей стороны, а вы, как я понимаю, всего лишь преподаватель в университете, а не бизнесвумен из списка «Форбс», — сказал Янис улыбаясь, но по лицу собеседницы понял, что пошел не тем путем, — она надулась и замолчала.

— Ну что, у меня две новости, — сказала подошедшая в этот момент Валя, неся в руках какой-то большой пакет, из которого капала вода странного красного цвета, — хорошая и плохая.

— Ты убила соседку? — спросила Кира, показывая на странную поклажу. — Только не пойму, в какую категорию ты эту новость отнесла.

— Это… — Валентина поставила свою ношу на траву. — Это как раз плохая новость. Чук, Гек, место, — скомандовала она собакам, и они послушно убежали в свой вольер. — Слезай, герой-любовник, это твое.

Янис не заставил себя долго ждать. Спрыгнув на траву, он подвязался поудобнее пледом и пошел к сумке. Осторожно заглянув туда, молодой человек быстрыми движениями, словно они могли еще спасти ситуацию, вывалил содержимое на траву и стал разбирать. Разбросав какие-то розово-красные тряпки, мужчина нашел то, что искал, и в ужасе протянул руки к Вале, задав риторический вопрос:

— Она что, дура?

— Ну, она старалась, — расплывчато ответила Валентина, и было непонятно, поддерживает она порыв соседки или нет. — Все твои вещи, включая телефон и портмоне с паспортом, она от испуга бросила в стиральную машину — туда, куда Русик сроду не заглянет.

— А зачем было насыпать порошок и ставить на кипячение? — спросил Янис, оглядывая содержимое кошелька и испорченный пластик банковских карт.

— Думаю, для достоверности, — попыталась защитить соседку Валя.

— Все вещи в порошке. Телефон бы, возможно, даже выжил, если бы его не прокипятили.

— Ну перестарался человек, — виновато, словно это она сделала, сказала Валентина. — Сам понимаешь, там было не до твоих вещей, ей жизнь приходилось спасать. Мне кажется, если бы Женьке пришлось съесть их, она бы это сделала, не раздумывая.

— Ну а что, Валенок, по-твоему, хорошая новость? — спросила Кира, глядя на страдания наглого мужчины.

— Я придумала, как мы поедем, — вновь радостно растянула губы в улыбке Валя. — На моей машине. И деньги на билеты тратить не придется, и нашему новому Савве паспорт из стиральной машины не понадобится.

Кире показалось, что после такой радостной новости даже птицы в соседнем лесу перестали петь — видимо, и они знали, как водит машину Валентина Вовчик.