Круговорот благих намерений

Юлия Ефимова (2024)

Праздник зимний к нам идет, Каждый в мире чуда ждет, И под елкой притаился дружный хоровод. Шамаханская царица Буратино не боится, Смело танцевать к нему идет. Робин Гуд и Воевода встали в центр хоровода, Украшая серпантином яркий звездолет. А Снегурочка под елью, вторя общему веселью, Песни новогодние поет. Папа Петя, их создатель, не поймет, Кто здесь предатель, Но сегодня Он его найдет!?

Глава 6

Еще вчера «друг на час» — это был бред, сегодня — еще стыдная, но уже реальность. Страшно, что всё, над чем мы когда-то смеялись, так быстро входит в нашу жизнь и становится нормой. В детстве я всегда пила воду из-под крана, и было невозможно поверить, что людям в будущем придется платить за воду и воздух. Воду покупаю каждый день.

Юлия Ефимова. Ненаписанная биография

Валерий Вируот сидел в чужом загородном доме с незнакомыми ему людьми и сам не понимал, что он тут делает. Всё так быстро закрутилось, что он не успевал осознавать происходящее. Ему казалось, что это съемки фильма, куда его пригласили по недосмотру глупого режиссера статистом. Происходящее вокруг ощущалось каким-то ненастоящим, даже люди, вроде внешне нормальные, абсолютно все вели себя крайне странно.

«Здесь что-то неестественное, — подумал он. — Что-то не логично».

А ведь начиналось всё вполне понятно и объяснимо.

Утром он встретился с Тамарой, красавица была вежлива, но холодна. Нет-нет да проскальзывали в ее голосе нотки, после которых не оставалось никаких сомнений — женщина-начальница. Таких Валера чувствовал, потому что любил принимать к себе на работу. Они требовательны к подчиненным, но и не менее требовательны к себе.

— Понимаете, — пыталась подобрать слова Тамара, видимо, чтобы не напугать Валеру раньше времени, — мне нужен не просто друг. Мой папа болел, и вот он пришел в себя и приглашает всех детей на празднование. Новый год в нашей семье — знаковый праздник, и мне хочется папу порадовать. Он всегда хотел, чтобы я нашла себе достойного мужчину. Я прошу вас, подыграйте мне. Не беспокойтесь, всё в рамках договора с одним лишь измененным условием: мы с вами должны выглядеть для окружающих как пара. Если надо, я доплачу, — добавила она поспешно.

Валера слушал ее молча, он, в принципе, не привык принимать решения, не обдумав их хорошенько, а за последние два дня сделал это огромное количество раз.

— Вы вправе отказаться, — сказала Тамара, — только прошу вас, пожалуйста, решайте быстрее. Мне к семи вечера надо найти приличного человека, папа видит людей насквозь.

Валера не знал, то ли на него повлияла неприкрытая лесть, то ли ему стало жаль эту красивую и растерянную женщину, а может, и попросту оттого, что дома его ждали пустота и серость с бокалом вина и надоевшими артистами в телевизоре, но он, готовый уже сказать «нет», вдруг согласился:

— Только никаких физических контактов, даже поцелуев и объятий.

От взрослого тридцатишестилетнего мужика это прозвучало, скорее всего, глупо, но Тамара обрадовалась его ответу и со вздохом произнесла:

— Это только к лучшему. Папа не приветствует проявлений чувств на людях, говорит, что личное должно оставаться за закрытыми дверями спальни. Поэтому можете не переживать. Давайте тогда знакомиться. Простите, я буду записывать, мне так легче запоминать информацию, и вы, если хотите, можете сделать то же самое. — Она открыла свою сумочку и, покопавшись, достала листок и ручку для Валеры. — Вот. Записывайте, так проще.

Вместе с прочим содержимым из сумочки вывалился шокер.

— А это тоже для меня? — улыбнувшись, спросил Валера.

— Ну, я вас тоже боюсь, вдруг вы маньяк, — ответила Тамара серьезно, но тут же спохватилась и с улыбкой добавила: — Но обещаю его не применять, если это не так.

— Договорились, — кивнул Валера и приготовился записывать.

— Будем задавать друг другу вопросы и отвечать на них в режиме блица.

В каждом ее действии читалось умение управлять любыми процессами, но раз Валера находился здесь, видимо, не совсем любыми, с личными у женщины определенно были проблемы.

— Давайте я начну. У нас не совсем обычная семья. Папа Петя нам не родной, да и между собой мы все чужие люди, но он воспитал нас, и мы ему за это очень благодарны. Он требователен и приверженец семейных традиций, некоторые могут показаться вам странными. Главный постулат — папа всегда прав. Он может решить любую проблему, папе можно и нужно доверять. — Тамара говорила, словно бы воспроизводила заученный текст, быстро и даже соблюдая нужные запятые. — Нас пятеро, и у каждого есть домашнее имя. Я, например, Шамаханская царица. Мой бывший муж Руслан — Воевода. Мы из одного детского дома, там старались держаться вместе. Потом папа Петя нас обоих к себе взял, и знаете, мы привязанность перепутали с любовью. Естественно, ничего не получилось, и мы развелись без претензий друг к другу, оставшись приемными детьми отца. Еще есть Снегурочка по имени Олеся, она звезда, певица, сейчас, конечно, не столь популярная, как двадцать лет назад, но всё же. Два брата: Буратино — это Тарик, неудачник и алкоголик, и Робин Гуд по имени Модест, очень умный и красивый мальчик. Хотя, о чем это я, этому мальчику уже тридцать шесть, как и вам. Просто он у нас младшенький и потому навсегда останется маленьким мальчиком. Сейчас это уже красивый и умный мужчина, который пользуется популярностью у противоположного пола.

— А мама? — почему-то спросил Валера.

Было очень странно, что женщина говорит о своей, пусть и приемной, семье в урезанном составе. Никто бы не дал одинокому мужчине усыновить стольких детей.

Вопрос Тамару явно смутил, она растерялась и, не ответив ему, быстро сменила тему.

— Почему вы выдвинули условие о прикосновениях, я настолько непривлекательна? Хоть я и старше вас на шесть лет, но мне кажется, это не критично. Я не в вашем вкусе? Вы другой ориентации или, может быть, женаты? В анкете такой информации не было.

— Моя жена погибла десять лет назад, и я ей верен, — честно ответил Валерий и внимательно взглянул на собеседницу, пытаясь увидеть насмешку в ее глазах, но там лишь проскользнула радость победы.

— Замечательно, — сказала Тамара, что-то записывая на листке. — Простите! — тут же спохватилась она. — Я не о вашей потере, искренне вам сочувствую, а сказала это потому, что не ошиблась в вас. Папа будет доволен. Только для него дополним версию, что я вернула вам желание жить дальше. И еще, — добавила она настойчиво, — нам с вами пора перейти на «ты». Давай, твоя очередь интересоваться мной.

— Почему Буратино, Снегурочка, Царица, Робин Гуд и этот, как его… — Валера пощелкал пальцами, сделав вид, что забыл прозвище мужа, чтоб понять ее отношение к нему.

— Воевода, — дополнила она бесстрастно.

— Точно.

— У нас есть семейная детская песенка, это были ее герои, так нас папа Петя и называл, — сказала Царица.

Дальше последовало множество вопросов и ответов, и время до шести вечера пролетело незаметно.

Прежде чем отправиться к заказчице, Валера заехал в офис и, оставив свой автомобиль премиум-класса, пересел на маленькую машину фирмы для курьерской доставки документов. Но Тамару, у которой на парковке тоже стоял премиальный автомобиль, не смутила машина Валеры.

— Едем на твоей, — сказала она решительно. — Я выбрала тебя за ум и благородство, ты не альфонс, чтобы ездить на моем авто. Ты гордый, и хоть зарабатываешь меньше меня, но очень целеустремленно идешь вперед.

Всё это она как бы проговаривала для себя, объясняя выбранную версию, но чем больше женщина тряслась, по сто раз озвучивая информацию, тем меньше Валере всё это нравилось. Ну не может дочь так бояться отца, будучи сорокадвухлетней, вполне самодостаточной женщиной, здесь что-то другое. Или, может, всё дело как раз в отце?

В дом папы Пети они с Тамарой приехали первые — гостевая парковка пустовала. Тяжелая входная дверь коттеджа, больше похожего на замок, была не заперта, и Тамара по-хозяйски распахнула ее.

— Нам сюда, — сказала его спутница, бросив шубу на огромный диван и направившись к барной стойке, которая выглядела здесь нелепо. — Что будешь пить? — спросила она.

Сразу удивило, что, приехав в родительский дом к приёмному отцу, которого, с ее слов, она долго не видела, они не прошли к нему поздороваться, не разместились в спальне, а словно бы сели в комнату ожидания.

— У нас в семье такие традиции, — будто бы прочитала его мысли Тамара.

— В чем смысл? — спросил Валера, оглядываясь.

Ему всегда казалось, что дом может сказать о хозяине всё, и он попытался сейчас «прочитать» папу Петю, о котором не знал ничего, и вопросов становилось только больше.

— В том, что входить к нему мы должны все вместе, — неуверенно ответила Тамара, словно бы сама не очень понимая, зачем всё это. — Сейчас все соберутся, и ровно в семь мы пойдем к папе.

— У него нет охраны? — удивился Валера. — Ворота были открыты, двери тоже, и на территории я тоже никого не заметил.

— У него есть охрана, — неохотно ответила Тамара, — но лучше об этом не говорить, — добавила она поспешно и мельком посмотрела на потолок, но Валере показалось, что сделала она это не просто так.

Он хотел задать еще пару вопросов, но дверь открылась, и вместе с холодным воздухом к ним присоединились мужчина и женщина. По описанию это был Тарик с большим шрамом от ожога на лице и Олеся — популярная певица начала двухтысячных. Валера не был, что называется, меломаном, и хоть Тамара утверждала, что Олеся была знаменитостью, вспомнить ее не смог. Но так как сестра была одна, вариантов для предположений не оставалось.

— Кто бы сомневался, — весело поприветствовал Тамару Тарик. — Царица, как всегда, первая. Тебя саму не тошнит от собственной педантичности и пунктуальности?

Тарик был явно уже подшофе, и хотя на его лицо спускались длинные пшеничные волосы, они не могли скрыть уродливый ожог.

— Здравствуй, Царица, не обращай внимания на Тарика, он уже празднует, — устало произнесла Олеся. Она была приблизительно того же возраста, что и Тамара, но совершенно другого типажа. Это была русская красавица с белой кожей, голубыми глазами и красивыми пшеничными волосами явно натурального цвета. Валера не узнал в ней певицу, возможно потому, что не увлекался никогда попсой.

— Привет, Снегурочка, — ответила ей мягко Тамара и тут же жестко, но тихо сказала Тарику: — А ты, Буратино, мог бы хоть сегодня воздержаться. Папа нас давно не видел, ты думаешь, ему приятно будет тебя такого лицезреть?

— А вы не смотрите на меня! — рявкнул он ей в ответ. — Вон, одна моя любимая сестренка очень дельный совет дала — не обращайте внимания. Она уже очень давно так делает и при этом прекрасно живет. Я сдохну, а она и не заметит. — Тут он словно бы только что заметил Валеру и, подойдя к нему, протянул руку. — Приветствую! Сегодня зовите меня Буратино, традиция, понимаете ли, — пояснил он и по-клоунски поклонился.

— Валерий Вируот, — пожал протянутую руку Валера и, стараясь сгладить впечатление, добавил: — Простите, новогоднего псевдонима не имею.

— А тебе и не надо, — махнул на него рукой Буратино. — Это наши семейные тараканы, не обращай внимания. Если честно… — начал он доверительно, но не договорил, дверь вновь распахнулась, и вошел красавец, словно сошедший с обложки глянцевого журнала.

Новый гость не только был стильно и модно одет, но еще и чертовски красив. Длинные, как у Бандераса в молодости, волосы, черные и волнистые в совокупности с темными глазами и греческим профилем создавали поистине яркий образ мачо. Он был, по словам Тамары, ровесником Валеры, но выглядел в сто раз лучше, и это почему-то сильно задело Валерия, хотя раньше он вообще не обращал внимания на подобные вещи.

— А вот и Робин Гуд прискакал на белом коне, — хмыкнул себе под нос Буратино и залпом осушил только что налитый бокал виски.

Красавчик поздоровался с женщинами, одарив их обеих комплиментами, и подошел к стоящим у бара мужчинам.

— Зачем бухаешь? — вместо приветствия тихо, но очень грубо сказал он Буратино. — Один день потерпеть никак?

— А ты мне не указ, — вспылил тот сразу. — Или боишься, что у меня пьяного язык развяжется? Не бойся, я слишком люблю деньги, даже в очень пьяном состоянии.

— Не неси чушь. — Было видно, как у двойника Антонио Бандераса заходили желваки на скулах. — Папа Петя… — начал он, но Буратино не дал ему закончить и, отмахнувшись от красавчика и прихватив свой бокал, демонстративно ушел в другой угол комнаты.

— Валерий Вируот. — В этот раз Валерий решил представиться первым и протянул рассерженному красавчику руку.

— Модест, — ответил тот, окинув Валеру надменным взглядом. Он без интереса ответил на рукопожатие, продолжая испепелять взглядом отошедшего в сторону Буратино.

Дверь вновь открылась, и на пороге появился еще один мужчина.

— Всем привет! — как-то уж очень наигранно поприветствовал он присутствующих. — Слава богу, успел, так гнал, дорога просто каток.

— Очень странно, но ты, Русланчик, действительно первый раз не опоздал, — зло сказала Тамара, и Валера отметил, что вновь прибывший ей не безразличен, но неостывшая это любовь или уже чистая ненависть, пока было непонятно.

— Ты никогда в меня не верила, — упрекнул ее тот беззлобно, снимая дубленку. — Две минуты еще, я даже успею выпить с Буратино. — И, взглянув на Валеру, не стесняясь, добавил: — А твои жиголо заметно пообтрепались. Стареешь, Тамарка. Где лоск, где стиль, где, в конце концов, молодежь?

— А свою ты, смотрю, даже приводить постеснялся, — парировала Тамара, но было видно, что слова бывшего мужа ее задели.

Надо признать, что Тамара к нему всё еще неравнодушна, хотя и убеждала сегодня Валеру в обратном. От этих выводов стало нехорошо на душе, противно, словно он вляпался в грязь, пусть не в свою, но всё равно неприятно. Может, ну его, всё это, взять сейчас и уехать, все эти глупые штрафы сайту «Друг» он заплатит, даже не заметит, и удаление с платформы его только насмешит, зато не будет пачкаться во всем этом.

Но прийти к однозначному решению не получилось — в дверь вломилась, именно вломилась, а не вошла девушка, которую, судя по ее виду, сбила машина. Каблуки были сломаны и тащились следом за туфлями, чем-то еще соединяясь с обувью. Колготки были порваны, а из разбитых коленок текла кровь. На лице тушь и помада, растекшись, видимо, от снега и слез, соорудили маску клоуна.

— Русик, я упала, — всхлипнула она, и было видно, что девушка очень старается не зареветь. — Где можно привести себя в порядок?

— Дура, — тихо, но очень обидно бросил Руслан. — Надо же было так ошибиться.

— А нет, вижу-вижу, ты всё же привел к папе Пете свою фею, — засмеялась Тамара, и Валерию стало неловко за нее.

Девушка сейчас была мало того, что не на своей территории, так еще и в очень уязвимом положении. Падать всегда стыдно, вот, казалось бы, человек не виноват, гололед или другая причина, он трезв и вменяем, он упал независимо от своих желаний и возможностей, ну с кем не бывает. Но почему-то именно падение всегда вызывает стыд, словно бы вместе с телом падает и достоинство.

Девушка стояла и тихо плакала под равнодушными или насмешливыми взглядами посторонних людей. Было видно, что она просто не может сдерживать эти несчастные слезы, которые катились по ее щекам, и Валере почему-то показалось, что они вызваны не болью, а унижением.

В этой паузе часы, висевшие в пролете широкой лестницы, стали громко бить.

— Семь! — сказала испуганно Олеся-Снегурочка.

Бывший муж, Руслан-Воевода, с мольбой посмотрел на Тамару.

— Придумай что-нибудь, — одними губами прошептал он.

Валере показалось, что еще секунда, и он рухнет перед ней на колени. Видимо, Руслан привык, что бывшая жена может решить всё на свете, и в который раз обратился к ней за помощью.

— Валерий, — позвала Тамара и, когда он подошел, быстро заговорила: — Помоги, дорогой, пожалуйста.

От обращения «дорогой» Валеру передернуло, только Лее можно было так его называть. Но он постарался взять себя в руки.

— К папе опаздывать нельзя, но это правило распространяется только на нас, вы с этой дамой гости, и вам можно задержаться. В конце коридора, — она указала рукой, — туалетная комната, больше похожая на гримерку. При желании она даже колготки может там найти… — Тут Тамара поморщилась. — Дамочка, смотрю, совсем ни на что не способна, проконтролируй, чтобы она не так удручающе выглядела. — Последние слова Тамара договаривала, уже поднимаясь по лестнице. — Ненавижу, когда что-то идет не по плану, — сказала она уже тихо своим братьям и сестре.

Когда они впятером, с напряженными лицами, скрылись из вида, Валера в очередной раз подумал, здесь кроется что-то другое. Что-то здесь не так.

ДНЕВНИК

Воспоминания Петра Петровича Проханова

Москва

31 декабря 1992 года

Буратино

— Рыночная экономика, мать ее, — сказал в сердцах Сенька, войдя на огромную кухню ресторана «Метрополь». — Расплодилось всякое быдло.

— Что, опять кто-то в красном пиджаке заставил кланяться? — со вздохом догадался Петя. — Не обращай внимания, такие потом больше на чай дают.

— Ну, это если не пережрут, — уточнил Сенька. — Куда страна катится, ужас. На Кавказе всё горит, в магазинах ничего, палатки заполонили все тротуары, а там цены просто космос. Ты вот, Пётр, куда свой ваучер дел? — вдруг поинтересовался коллега.

— Никуда, лежит пока, — усмехнулся Петя в ответ.

— А я свой продал за копейки и шарфик себе мохеровый у челноков купил. Получается, всё, что мои деды строили, копили, создавали, — я продал за шарфик. Родину продал за шарфик, представляешь?

Петя понимал возмущение Сеньки. Жизнь вокруг рушилась со скоростью мчащегося на полном ходу локомотива. Всё, что было свято и нерушимо, в один миг обращалось пылью, а то, что еще вчера порицалось, возводилось в ранг достижений. Народу было трудно это принять, и многие, вот как сегодня Сенька, слетали с катушек.

Заработную плату людям всё больше задерживали, и каждый выживал как мог. Хорошо хоть их работа по-прежнему стабильно кормила. Правда, контингент в ресторане менялся с актёров и политической элиты на братков и бизнесменов. Они были менее культурными и всё чаще «гуляли» по полной, но и денег своих бешеных не жалели.

Конец ознакомительного фрагмента.