Тургеневская барышня бальзаковского возраста

Юлия Еленина, 2019

Умники утверждают, что в современном мире любви нет, но я им не верю. Сами посудите, во что ещё верить одинокой учительнице русского языка и литературы, живущей в коммуналке и пишущей стихи? Так себе картинка, правда? Кстати, зовут меня Лолита Набокова. Только не смейтесь, хотя за свои 29 лет я готова к подобной реакции. А вот к чему я не готова, так это к тому, что привычный ход моей жизни нарушится, когда моя коллега сломает ногу. Мало того, что на меня навесили её часы и классное руководство, так теперь придётся разбираться не только с подростками, но и с их родителями. Хотя одного из них мне никак не удается выловить. Командировки, видите ли! А о ребенке я должна думать?

ГЛАВА 3

Это все шампанское, будь оно неладно. И Элка со своим: «Почитай что-нибудь». Стало неловко. Но я продолжала топтаться на месте, пока мой неожиданный поклонник — вернее, не мой, а моего скромного творчества — молча курил.

Надо уходить. Я подняла на него взгляд и неуверенно сказала:

— Всего доброго.

— Может, вас подвезти?

Я отрицательно замотала головой. Впервые вижу человека, даже имени не знаю… И поехать с ним? Нет уж. Пусть Элка меня хоть трижды дурой назовет, но кто знает, что у него на уме. Может, у маньяков теперь фишка такая: притвориться любителем искусства, а потом…

Кивнув еще раз на прощание незнакомцу, пошла к стоянке такси, услышав в спину смешок. Неужели все мысли были у меня на лице написаны? Ну и ладно! Я его вижу в первый и последний раз.

Элла была легка на помине. Едва я добралась до дома, как мой телефон зазвонил.

— Лолка, — почему-то шепотом заговорила подруга, — я надеюсь, ты продолжила знакомство с сероглазым красавчиком?

Я не успела ничего ответить, как с кухни донеслись звуки гармошки и пение дяди Коли. Объяснять ничего Элке уже и не надо было.

— О, нет! Ты дома, — сказала она уже громко.

— Да, — не стала отрицать.

— Что же мне с тобой делать? — едва ли не простонала подруга.

— Перестать сватать за первого встречного.

— Ничего, через неделю я вернусь из Испании и найду тебе мужика. В тридцать ты будешь замужем.

— У тебя не так много времени осталось, — вздохнула я.

Элла еще немного повозмущалась в трубку, потом печально повздыхала, но, не найдя от меня отклика, все-таки попрощалась. Люблю эту мелкую, но когда берется устраивать мою личную жизнь, то зла не хватает. Я верила, что мое меня найдет, даже несмотря на то, что пару раз обжигалась на неудачных романах.

Дядя Коля все на том же месте, тетя Маша у плиты с черпаком в руке. Думаю, будь в ней меньше любви и доброты, кухонная утварь уже давно бы соприкоснулась со лбом нашего музыканта. Но нет, только качает головой и вздыхает. Любит ведь, даже по прошествии стольких лет, со всеми недостатками.

— Чего в дверях застыла? — заметил меня дядя Коля. — В ногах правды нет.

— Пойду отдыхать, — махнула я ему рукой.

В комнате я подготовила одежду на завтра, снова критично осмотрев гардероб. Вроде просто родительское собрание, а опять волнуюсь, как перед свиданием. Иногда хуже подростков себя ведут их родители. Их-то чадо всегда самое умное, самое послушное, самое талантливое. Только почему-то так бывает дома, а в школе этот самый ангел может выкидывать такое… Чего только стоил случай, когда перед родительским собранием сожгли в школьном туалете журнал. Тогда только вводились в школе электронные дневники и журналы, так что парализованный страхом детский мозг просто забыл, что двойки родители все же увидят. А залитые клеем замки кабинетов, чтобы сорвать контрольные, одно время стали почти традицией.

Дети изобретательны, и они иногда даже с ехидством признаются в пакостях, но стоит появиться на пороге школы родителям — невинный вид и взгляд в пол.

Вот и очередной рабочий день начался с эксцесса. Никто, слава богу, не пытался сорвать учебный процесс, но кучка подростков собралась в конце коридора и увлеченно наблюдала за дракой. Конечно, повезло мне, потому что усердно мутузили друг друга парни из уже моего класса. И никто даже не пытался разнять их, некоторые еще и на телефон снимали.

— Что тут происходит? — громко спросила я.

Все резко расступились, образовав две шеренги вдоль стен, а малолетние бойцы, тяжело дыша, отошли друг от друга, но продолжали бросать злобные взгляды. Орлов и Алексеев. Не ожидала. От одного так точно.

— Этот псих на меня набросился! — выпалил Ян.

— Нечего лапать чужие вещи! — не остался в долгу Герман.

— Так, стоп! — прервала я их теперь словесную перепалку. — Сейчас оба в медпункт, а на следующей перемене я вас жду в классе. Там и разберемся.

Ох, чувствую, будет, как обычно, виновата школа, что у одного рассечена губа и синяк на скуле, а у второго — расплывается фингал под глазом и царапина над бровью. А это только второй день моего классного руководства.

Первый урок я рассказывала еще сонным девятиклассникам о роли указательных слов в сложноподчиненном предложении, но реакции дождалась только тогда, когда сказала, что на следующем уроке нас ждет диктант. Печальные вздохи, стоны посыпались со всех сторон. Если бы я могла выразить всю гамму своего нежелания потом проверять двадцать пять тетрадей, но нельзя. Надо держать лицо.

Нет, я любила детей и свою работу, но везде есть минусы. И всегда накапливается усталость. Мне этого точно не избежать, учитывая, что на голову неожиданно свалилась дополнительная нагрузка.

Как только прозвенел звонок на перемену, девятый класс проснулся и быстро улетел в коридор. А через пять минут появились все еще нахохленные ребята. Подошли к моему столу, стараясь держаться максимально дальше друг от друга, и стали ждать.

— И в чем причина вашего конфликта? — не стала я их мучить молчанием.

— А какая вам разница? — снова начал хамить Алексеев. — Вон Инна Павловна просто звонит родителям или орет, а не ведет беседы по душам. Так что можете настучать предкам, а я пойду.

— Я жду ответа на свой вопрос, — все так же спокойно сказала я, проигнорировав его замечание.

— Он, — подал голос Орлов, ткнув пальцем в Яна, — забрал мою тетрадь и смеялся над рисунками.

— Пфф, да я просто посмотреть хотел.

— Конечно, — скривился Герман. — Можно было попросить.

— Ой, какие мы нежные.

— Ребята, прекратите, пожалуйста. Ян, — посмотрела я на Алексеева, — не стоит брать чужие вещи без спроса. Герман, — теперь перевела взгляд на Орлова, — не надо набрасываться на людей. Жестокость порождает еще больше жестокости. Но с родителями мне все-таки придется поговорить.

Они оба смотрели на меня так, как будто я сейчас говорила на китайском языке. Да, с этими детьми вряд ли кто-то просто беседует.

— Это, — отмер первым Алексеев, — мой батя в командировку укатил, а мачехе нас… плевать она хочет на меня и школьные проблемы.

— Лолита Ивановна, — следом за ним сказал Орлов, — как бы глупо не прозвучало, но мой папа тоже уехал в командировку. Честное слово, — заверил он меня для пущей убедительности.

Про мать я не спросила почему-то — ничего, потом в журнале посмотрю. На крайний случай там есть и номер телефона.

Как просидеть в школе до вечера, если я уже после первого урока устала? Может, не стоило все так близко принимать, пытаться разобраться в подростковых проблемах? Но я чувствовала ответственность за этих детей. С какого времени? Да вот со звонка завуча, наверное. С того момента, как она сделала меня классным руководителем.

Второй урок прошел легко. Словарный диктант для пятого класса. Во время третьего я почти билась головой о стену, когда мои дорогие шестиклассники делали ошибки по теме, которую я им объясняла вчера же. Снова насобирав стопку тетрадей, которую, в принципе, рассчитывала проверить за перемену, я стала ждать свой класс. Уже даже мысленно называю их своими.

Они начали появляться в кабинете, едва прозвенел звонок на перемену, чуть разминувшись с шестиклашками. Я забыла про тетради и снова начала наблюдать за своими детьми. Опять мои!

Сегодня они хотя бы уже сразу здоровались, заходя в класс. Даже улыбались, не выглядели такими несчастными, как перед классным часом. Снова телефоны, кучки по углам, громкие обсуждения. У старосты голосок-то такой, что не перекричишь. Она пытается сейчас сделать так, чтобы ее услышали:

— Ребята, послушайте меня!!!

Да только толку ноль. Не в крике дело. Можно орать громче всех, но остаться неуслышанным. Возможно, поэтому я и захотела стать учителем. Постоянные ссоры родителей сводили меня с ума, они кричали, но не слышали друг друга. Зато слышала я. И поняла, как это сказывается на детях, поэтому не хотела, чтобы кто-то страдал так же, как и я. Не знаю, что делается в квартире каждого из них, но хотя бы на уроках языка и литературы они не будут слышать крики.

Дети сами шумные, так что не скажу, что мой тон совсем уж спокойный, но это, наверное, привычка всех учителей. Никто тихо не разговаривает. Но и громко можно по-разному.

Звонок на урок. Я поднялась, чтобы поприветствовать класс, и сказала:

— Можете присаживаться.

Тут же сразу несколько рук потянулись вверх. Даже знаю, что они хотят спросить. Я кивнула девочке, которую вряд ли должен волновать вопрос сочинений, и она спросила:

— А вы забрали наши тетрадки у Инны Палны?

— Нет еще. Завтра заберу.

— А кто будет проверять? — спросил паренек за первой партой возле моего стола.

— Думаю, Инна Павловна уже должна была проверить, — ответила, улыбнувшись.

— Пффф, — услышала ироничный голос Алексеева. — Да она по две-три недели проверяет даже небольшие эссе! Все орет, что у нее дел и так хватает. То какие-то планирования, то заполнение журналов, то еще что… И все надо успеть до обеда.

Да, тематические планирования, планы-конспекты уроков, внесение всего этого в журнал, перенос оценок в электронные дневники, проверка тетрадей — все это занимает время. Тут не то чтобы до обеда справиться — нужно сутки увеличивать. И если Светлова все это старалась сделать до обеда, то неудивительно, что не успевала.

Я понимала и детей, для которых это ожидание невыносимо, и Инну Павловну, у которой есть семья, нуждающаяся во времени.

— Ян, — ответила я, — учителя не роботы. Мы тоже устаем, нам нужен отдых. Думаю, Инна Павловна делает для вас все возможное. А теперь мы должны перейти к теме урока, потому что на Тургенева у нас мало времени, а обсудить надо много.

Дружный вздох, а потом шелест страниц учебника.

Как обычно, я уделила время биографии писателя, хотя с его творчеством знакомятся школьники раньше. Но я хочу увлечь слушателей, поэтому часто рассказываю интересные факты, а не просто читаю из учебника, еще и заставляя конспектировать. И сейчас я рассказывала историю создания повести «Ася».

— Вы фанатка Тургенева? — снова спросил Алексеев.

Несколько смешков его поддержали.

Нет. Не фанатка, как он выразился, но мне интересно, когда читаю какого-то автора, изучить и его биографию, и историю создания произведения. Это как будто сближаешься с писателем, начинаешь более глубоко чувствовать текст, понимать.

— Почему ты так решил? — спросила я.

— Ну… — вдруг стушевался мой ученик. — Вы много знаете, рассказываете такие прикольные штуки. Даже как-то стебно слушать.

Ох, этот современный язык. Ладно, есть у меня идея. Я поднялась и сказала:

— Оставим на минуту Тургенева и вернемся к Гоголю. Как вы думаете, что бы сказал Николай Васильевич по поводу тех сочинений, что должна проверить Инна Павловна?

— Да фуфло! — усмехнулся Ян. — Я читал краткое содержание, но это муть. Ничего не понял.

Вполне приемлемое определение. Главное — честное.

— А мне кажется, — вдруг начал Орлов, — любая книга, независимо от времени и национальности автора, должна нести в себе какой-то посыл, обращение к читателям. Так что ты просто плохо смотрел, — повернулся он к Яну, а подом добавил не без иронии: — Может, стоит прочитать полный вариант?

Конфликт еще не исчерпан. Еще и с родителями вечером не смогу поговорить. Тогда моя идея была дополнена.

— Знаете, а я предлагаю всем оценить полный вариант. Нет-нет, мы не станем заново читать Гоголя и писать сочинение, — поспешно заверила, заметив недоумение и даже возмущение в глазах подростков. — Мы просто сходим на спектакль. Кто захочет, конечно.

План мероприятий тоже надо пополнять периодически. Так чем не повод? Хотя с подростками всегда страшно куда-то выезжать. Но ничего. Раньше справлялась, осталось только вспомнить, как это.

Судя по переглядкам и шепоту, моя идея показалась им странной. Но негатива вроде нет. Нет, все-таки у Светловой стоит разузнать подробнее. Только не о классе, а о том, что она с ними делала.

— Ну… давайте… — как-то неуверенно сказала староста, и на этот раз ее почти все поддержали.

— А Ян Алексеев и Герман Орлов организуют нам мероприятие. Посмотрят, где в ближайшее время есть постановки и займутся бронью билетов.

— Да ему нельзя ничего доверить! Он все испортит! — тут же вспылил Герман.

— Ой, молчал бы, — не остался в долгу Ян, — у самого-то хоть дома интернет есть?

— Давайте мы не станем уточнять, что и у кого есть, потому что к делу это не имеет никакого отношения. Вы займетесь? Или подведете всех?

Может, это и манипуляция. Только эгоцентризм подростков не позволит им ударить в грязь лицом. Так что все равно придется работать вместе. Если и не станут заниматься вместе, а отдельно друг от друга, то все равно… Совместная работа — засчитано!

Надеюсь, не прогадала. Уж больно они разные, хоть в чем-то и похожи.