Неукротимый шторм

Юлия Диппель, 2019

Ариана осталась одна. Люциан покинул ее навсегда. Одержимая местью, Изара отправляется на поиски того, кто владеет информацией о ее возлюбленном. Главная цель Арианы – отец Люциана, могущественный демон, возглавляющий Верховный Совет. Оказавшись в западне, он приказывает одному из самых сильных брахионов убить девушку. Изара способна уничтожить любого врага. Однако в этой битве ей не победить…

Глава 5

Яблоко от яблони

Фиона не произнесла ни слова. Может быть, она была в хорошем настроении? В любом случае на этот раз, чтобы добраться до «Levante», я не стала выбирать длинный путь. Однако, вероятнее всего, праймус просто дулась, потому что ей снова приходилось быть моей нянькой.

Ну и ладно, пока она молчала, мне было наплевать.

Ноа, бармен-Зорро, удивленно наблюдал, как мы ввалились в его заведение. Дверь портала располагалась четко напротив обыкновенного входа. Вчера из-за кучи народа я ее не заметила. А сегодня бар был пуст.

— Мы открываемся только через час, — заявил Ноа, прежде чем снова вернуться к ящикам с пивом.

Моя неразговорчивая сопровождающая только повела плечами.

— Нам надо только подняться наверх.

Без лишних слов она промаршировала к узкой деревянной лестнице рядом со стойкой, не оставив мне ничего иного, кроме как плестись за ней. Ноа пристально разглядывал меня и мой серебряный чемодан, но задерживать нас не стал.

Спустя два нуждающихся в ремонте этажа ступени закончились перед дверью с потрескавшейся краской. Замок заело. Мне пришлось немного потрясти и толкнуть плечом дверь, чтобы она открылась и впустила меня в обещанную студию.

— Успехов, — проворчала Фиона, усаживаясь на ступеньках. — Белиал распорядился, чтобы я ждала тебя снаружи. Но не дай бог ты сбежишь от меня по пожарной лестнице!

Вместо ответа я захлопнула дверь перед носом у демоницы. У меня имелись дела поважнее.

В студии было достаточно места для того, что я задумала. Хотя тут оказалось невыносимо душно. Солнце жарило через окна на крыше, и воздух просто закипал. Ничего удивительного, что этим местом больше никто не пользовался. Да, свет здесь был замечательный, но какая от него польза, если через две минуты ты чувствовал себя как в сауне?

Я распахнула все окна, до которых дотянулась, и тогда же обнаружила ржавую пожарную лестницу, о которой предупреждала Фиона. В принципе, побег в мой план не входил. Тем не менее было приятно знать, что в крайнем случае мне не надо будет прыгать с крыши.

Потом я начала готовиться. Для начала мне нужна была собственная кровь, чтобы нарисовать разного вида печати на стенах. Прежде всего они были призваны сохранить в тайне мое времяпрепровождение и позаботиться о том, чтобы я это пережила. Я прикрыла их несколькими холстами, найденными в углу. Имея на своей стороне элемент неожиданности, можно в отчаянных обстоятельствах спасти себе жизнь. Наконец я тщательно подмела пыльный пробковый пол и мелком для рисования сделала пару пометок, по которым впоследствии буду ориентироваться.

Затем наступил торжественный момент извлечения на свет содержимого чемоданчика «Омеги».

Голыми руками я начала наносить кровь на пол. Я точно следовала рисунку, взятому мной из одной старой и редкой колдовской книги. Викториус оказывал большую помощь в поиске всего необходимого, а Тоби досконально проверил печать и включил в нее знак Немидеса. В конце концов я собиралась вызвать не абы кого…

Каждый символ, каждую завитушку и каждую линию я сверяла с образцом. Будучи так близка к цели, я не хотела допустить ни единой ошибки.

Час тянулся за часом. В какой-то миг остались лишь я, печать и металлический запах крови. Я словно впала в состояние опьянения. Когда зашло солнце, поднялся ветер. Снаружи собиралась гроза. Идеальная погода для призыва демона…

Когда оставалось нанести последнюю линию, я прекратила рисовать. Наконец-то. Подойдя к грязной раковине в углу комнаты, я смыла с пальцев липкую кровь. Она не должна была мне помешать, если я буду вытаскивать оружие. А я определенно собиралась это сделать.

У меня заколотилось сердце.

Я вздохнула полной грудью, а затем… завершила печать.

Кровь Танатоса вспыхнула. Тут же я ощутила, как начало давление в воздухе нарастать. По позвоночнику побежало холодное покалывание. Над островом загремел гром, пока в центре печати собирался черный свет, а после взорвался беззвучно.

На его месте остался мужчина с черной бородой и выбритой налысо головой. Я вдохнула запах огня в его чистейшей форме. Пылающий ад — это было энергетической подписью отца Люциана. Он сжал руки в кулаки. Каждая клеточка его тела была напряжена так, будто вот-вот взорвется, а в его черных глазах горела открытая ярость.

— Я тебя уничтожу! — зашипел Немидес. Я знала, что это была не пустая угроза. Без печати он бы уже разорвал меня на куски.

Только вот с таким желанием он был не одинок…

— Как с языка снял, демон.

Пока все шло нормально. Мы обозначили свои позиции.

Отец Люциана первым опустил взгляд, но лишь для того, чтобы внимательнее рассмотреть свою тюрьму. Светящиеся линии на полу вспыхивали, когда он проверял их на прочность своей силой. Они держались. И будут держаться еще долго, пока кто-нибудь не войдет в печать извне, тем самым сломав ее. По крайней мере так было написано в гримуаре…

— Кровь Танатоса. Какая ирония, — тихо проговорил Немидес. После этого он вновь превратился в холодного стратега, с которым я познакомилась в Патрии. — Теперь ты работаешь с «Омегой»?

Довольно простое умозаключение, но и весьма опасное обвинение, если он передаст его не тем людям.

Я медленно обошла печать по кругу. Я не дам ему втянуть меня в свои политические игры.

— Почему ты его убил?

Немидес не спускал с меня глаз.

— Я уже слышал, что ты распространяешь подобные небылицы.

— А я слышала, что ты их отрицаешь.

Ход за ходом. Это была словесная дуэль. Цели просты. Я хотела от него правды. Он хотел вывести меня из себя, чтобы я пересекла границы печати и уничтожила его клетку.

— Ты совершаешь большую ошибку, Ариана.

Я беззвучно засмеялась. И это все, на что он способен?

— Разве?

— Ты не можешь удерживать меня здесь вечно…

Немидес был прав. Когда-нибудь кровь Танатоса потеряет свою силу. Вопрос был в том, сбежит ли тогда Немидес или набросится на меня. Я достала свой ациам. И удовлетворенно отметила, как в глазах моего пленника замерцал страх. Всего лишь краткий миг, но он меня убедил.

— Мы не на Тихом омуте, — напомнил мне Немидес. — Против меня у тебя нет ни малейшего шанса.

Верно. Только если он не хотел бросить мне вызов в честном поединке. Чего он, конечно, не сделал бы…

Но я предусмотрела это заранее.

— Увидим. — Я прокрутила ациам в руке.

Поверх его гнева проступила осторожность. Именно это и делало Немидеса таким опасным. Он не позволял себе руководствоваться чувствами.

— А что там с твоей подружкой? С твоей мамой? Плеядой? — коварно осведомился он. Мы оба понимали, что лишь моя договоренность с Лигой защищала их от расправы. До тех пор, пока я не выступила бы против Лиги…

— Что с твоим знанием об Электре? Подмене сердца Люциана? Твоем предательстве Лиги? — ответила я. У меня было достаточно доказательств, чтобы свергнуть Немидеса, но для меня речь шла не об этом. — А что с убийством Люциана?

Я видела, как Немидес задумался — как он продумывал тактику. Низкий раскат грома заполнил тишину между нами. На улице гроза становилась сильнее.

— А что же с любовью, что из-за нее люди так часто расплачиваются потерей рассудка? — прозвучали в результате его слова. В уголке рта подрагивала гадкая улыбка. — Скажи мне, Ариана: ты когда-нибудь рассматривала вариант, где Люциан еще может быть жив?

Да, рассматривала. Постоянно. С тех пор, как верховный мастер впервые раскрылл мне ложь Немидеса, тоненький беспощадный голосок сомнения преследовал меня. Он был моим проклятием, потому что я могла его одолеть, лишь подпустив к себе воспоминания о любви Люциана. А если я это делала, мое сердце день за днем разбивалось заново.

— Он мертв, — прохрипела я. Это факт. Это должно было быть фактом.

— Почему? Потому что настолько невозможно, что он больше тебя не любит? Что для моего сына ты была просто пустяковой интрижкой?

Его слова попадали в цель, и я ненавидела себя за то, что это позволяла. Нельзя было давать Немидесу заставить меня потерять веру в то, что было между мной и Люцианом. Я сконцентрировалась на дыхании и отогнала его ложь на задний план.

— Ты просто не хочешь видеть правду, не так ли?

— Если это правда, тогда поклянись в этом! — велела я. Я подошла почти вплотную к внешнему кругу печати и упрямо испепеляла его взглядом. — Поклянись, что Люциан жив, а ты не тронул и волоска на его голове!

Немидес шагнул так близко ко мне, как позволяла ему его тюрьма.

— Я мог бы. Но нахожу гораздо более привлекательным оставлять тебя в неведении и наблюдать, как твое отчаяние пожирает тебя изнутри. — Его взгляд был ледяным и жутким, медленно он удалился обратно в середину печати. — Устраивайся поудобнее, Ариана. У нас есть еще пара часов, прежде чем кровь брахиона начнет терять свою силу. А значит, нам остается еще время чуть-чуть поболтать, прежде чем я покажу тебе, где твое место, полукровка.

В ночном небе вспыхнула молния. Я чувствовала, как за сияющими линиями росла энергия Немидеса, готовая воплотить в жизнь его угрозу.

Я мрачно взглянула на него.

— Так к чему ждать?

Немидес не поддался бы, а я бы не позволила, чтобы своей расчетливой клеветой он продолжал втаптывать в грязь имя Люциана. Но я должна была и дальше сохранять контроль над ситуацией, а это было возможно, только если я останусь непредсказуемой.

Потому я перехватила ациам и сделала шаг внутрь печати.

Линии загорелись. Вспыхнули в последний раз, после чего исчезли, будто их никогда и не было.

Ничего теперь не стояло между мной и отцом Люциана. Убийцей Люциана.

Безумная ухмылка расцвела на лице у Немидеса и… застыла. Кровь Танатоса больше не сдерживала его. Но она больше его и не защищала. Ни от меня, ни от остальных печатей, которые были надежно спрятаны под холстами. Глаза Немидеса в ужасе расширились. Все его могущество не помогло бы ему тут, внутри. М-да, за последнее время я много чему научилась — из книг и личного опыта, от друзей и врагов.

— В прошлом году ведьмы похитили мою лучшую подругу, — рассказывала я ему с улыбкой на губах. — Они были дико назойливыми, но использовали пару трюков, которые меня… вдохновили.

Ведьмы исписали стены складского помещения в Праге бесчисленными печатями, ослабившими силы наших праймусов. Еще эффективнее это работало, если начертить их кровью этих самых демонов. Но, к сожалению, в моем случае это было трудно исполнимо. Я сделала шаг к Немидесу. Он же отступил назад, сохраняя между нами дистанцию.

— Ты знал, что мой отец создавал меня в качестве оружия? — тихо спросила я. — Но только ты, Немидес, сделал его из меня по-настоящему.

— За это ты умрешь! — процедил он.

— Ну так вперед. — Я раскинула руки в стороны, призывая его к атаке. Немидес знал, как драться, но еще он знал, что я была непростым противником. Раньше я такой не была, задолго до того, как он убил любовь всей моей жизни и дал мне те мучительные восемь месяцев, чтобы я подготовилась к этому моменту.

— Давай же! Убей меня, как ты убил Люциана! Или даже это ты совершил не своими руками? Переложил грязную работу на кого-то другого?

Немидес отступал все дальше.

— Все в свое время, полукровка.

Внезапно раздался громкий хлопок. Лампочка, висящая под крышей, лопнула и погасла в дожде из искр. Студию затопили тени. В то же время погас и интенсивный запах пламени и пожара.

Немидес сбежал.

Я растерянно смотрела в темноту.

Он сбежал — как трус.

Или как очень умный человек, который осознал, что я готова к худшему.

Потому что ничего другого мне не оставалось.

Ничего, кроме тишины, которая так меня пугала.

Тишины, в которой меня преследовали крики моих воспоминаний. Тишины, в которой незнание было таким же невыносимым, как и знание. Тишины, которой я избегала, потому что в конце ее меня поджидала реальность. Ею была жизнь без Люциана.

Никакие тренировки, никакая месть, никакая охота не могли мне его вернуть. И эта правда кромсала мою душу.

— Я люблю тебя, малышка. Навсегда.

Я тебе обещаю.

Я упала на колени и выкрикнула свою боль в ночь.

«Я тоже люблю тебя, Люциан».

Но он меня покинул.

Мне стоило больших усилий снова взять под контроль свои эмоции. Мои стены дали всего одну трещину, но тем не менее она оказала такой разрушительный эффект. Теперь я боялась идти домой, где меня ждала тишина. Или Лиззи. Или любопытство Бела.

Поэтому я осталась в «Levante». Не у барной стойки, где толпился народ и все освещалось лампами, висящими внутри бутылок. Нет, я подыскала себе столик в самом темном углу. Здесь было много круглых ниш с мягкими скамейками. Тоненький язычок пламени от маленькой тепловой свечки отражался в моем пустом стакане. В припадке мазохизма я заказала себе джин-тоник и истязала себя каждым глотком.

— Лучший джин-тоник, который ты когда-либо пробовал, — это твой собственный? — обескураженно спросила я Люциана.

Подмигнув, он толкнул стакан по барной стойке в мою сторону и поднял свой:

— За ответы, которые мы, надеюсь, скоро получим.

Да уж…

За каждым ответом, который мы получали, возникал новый вопрос. А на последний вопрос ответа, вероятно, не поступит никогда, как сегодня выяснилось.

Посетители смеялись, флиртовали и ссорились. Я отключила эти звуки, насколько это позволял мой усовершенствованный слух. Где-то там в толпе затерялась Фиона, обрадованная, что ей больше не надо было ждать меня на неудобной лестнице.

— Можно присесть? — задало вопрос темное очертание мужчины. А я-то уже начала спрашивать себя, когда он со мной заговорит и заговорит ли вообще, или он пришел сюда лишь затем, чтобы наблюдать за мной. Дымный запах Тристана — костер морозной зимней ночью — я учуяла более чем полчаса назад.

Я кивнула головой. А как это уже могло навредить?

Круглая скамейка подалась под его весом. Ко мне он придвигаться не стал, а сел на приличном расстоянии. Его пальцы отобрали у меня пустой стакан и заменили его полным стаканом колы. Дальше он молча отпил свой виски.

Какой-то промежуток времени мы просто сидели вот так. Казалось, Тристан ничего и не ждал. Он не начинал разговор, ни о чем меня не расспрашивал и не давал мне советов. Он просто был здесь. И по какой-то причине это ощущалось хорошо — когда рядом был кто-то, кому мне даже не нужно было объяснять, что я чувствовала.

Появилась официантка и поставила перед Тристаном полную тарелку картошки фри. Очевидно, он заказал и оплатил ее еще до того, как подсел за мой столик. От еды вкусно пахло, и мне пришло в голову, что за целый день я ничего не ела.

Тристан подвинул тарелку мне под нос.

Я нахмурилась и недоверчиво взглянула на него.

— Мой голод ты теперь тоже воспринимаешь? Что дальше? Когда мне надо в туалет, ты тоже в курсе?

Это не было ни упреком, ни шуткой, поэтому я не ждала, что Тристан начал бы оправдываться или смеяться. Он и не начал. Но ему хватило вежливости объясниться.

— Не волнуйся, твои физические потребности все еще принадлежат только тебе одной, — сообщил он мне. — Но твою зависть, когда на соседний столик принесли картошку фри, я прочувствовал сполна.

Я не знала, должна ли была чувствовать облегчение или обиду. И я слишком устала, чтобы выбирать между тем или другим. В итоге я просто это приняла. Одновременно с этим я оставила за бортом последние остатки своей гордости и взялась за картошку, подаренную мне любимчиком Танатоса.

Как ни странно, мир от этого не перевернулся. Быть может, гордость все же переоценивали?

Тристан краем глаза наблюдал за мной. Для меня он был загадкой. Каждый раз, когда я думала, что узнала его, он поворачивался ко мне новой стороной. Однажды он чуть меня не убил, чтобы спасти моего отца, а в конце спас меня, чтобы уже я могла убить своего отца. Наверняка это было тяжелым решением. Танатос стал ему отцом в большей степени, чем мог бы быть им для меня.

— Ты скучаешь по нему? — негромко спросила я.

Тристан посмотрел на меня своими грустными серыми глазами. Он понял, кого я имела в виду.

— Иногда, — сказал он и задумчиво покрутил в стакане свой виски. А когда я уже думала, что он снова погрузится в молчание, он добавил: — Но если ты хочешь знать, жалею ли я, что помог тебе, то нет. — Слова прозвучали искренне, но на лицо ему скользнула тень. Слишком хорошо мне было знакомо это выражение. Темные воспоминания. — Я нашел его записи.

А сейчас я моментально поняла, что он имел в виду. Тристан стал новым генеральным директором корпорации «Омега» и получил доступ ко всем проектам, которые когда-либо создавали Харрис или Танатос. Мне было известно, что очень малую их часть можно было назвать этически приемлемыми. И уж точно не те, чьи результаты сидели за этим столом.

— Он использовал нас обоих, — горько подытожил Тристан и залпом допил содержимое своего стакана.

Танатос многих людей использовал и обманывал.

Зеленые глаза расширились. Было буквально видно, как разум Люциана постепенно осознавал всю степень этого предательства. Неверие сменилось растерянностью, за которыми последовали разочарование и чистая ярость.

— Ты грязный ублюдок.

— И всегда им был, — осклабился Танатос, изобразив пародию на поклон.

Голос Тристана выдернул меня из моих мыслей.

— А?

— Однажды тебе придется отпустить, Ари, — тихо повторил он. — Люциан мертв.

Все во мне ощетинилось на этой фразе, но это же просто была правда.

— Я не могу. — Это тоже была правда. Моему рассудку было ясно, что Тристан прав. Так же, как и Лиззи, Гидеон, Райан, Тоби, Аарон, мистер Росси и моя мама были правы. Когда-нибудь я должна буду отпустить Люциана. Но мое сердце просто не могло этого сделать.

Тристан подвинулся немного поближе ко мне и положил свою раскрытую ладонь на скамейку между нами.

— Разреши мне тебе помочь.

У меня сжалось горло, когда я подумала о кратком миге покоя, который он дал мне своими способностями. Это было заманчивое предложение.

— Если ты избавишь меня от боли, я тогда забуду Люциана?

С мучительным вздохом он закрыл глаза.

— Я могу воздействовать на чувства, не на воспоминания.

Я медленно кивнула.

Возможно, это могло стать началом? Перерыв, чтобы расставить мои мысли по местам и собраться с силами. Несмотря ни на что, это все равно было бы лишь ложью. Наверное, так себя чувствуют наркоманы, мечтая о следующей дозе, хотя и зная, что таким образом не смогут убежать от реальности.

Мне стало стыдно за свою слабость, когда я вложила свою руку в руку Тристана. Гордость переоценивали…

Его пальцы были теплыми, практически сразу давление на мою грудь ослабло. Как и в первый раз, я вдруг снова смогла свободно дышать. Я услышала музыку. Она все время тут играла? Даже краски стали ярче, как будто до этого на них наложили фильтр. «Levante» было восхитительным местом. Здесь смеялись, танцевали и наслаждались жизнью. Свобода. Счастье.

— Спасибо, — ахнула я. Облегчение наполнило меня так, как я и представить себе не могла. На глаза навернулись слезы.

— Не надо меня благодарить, — произнес Тристан. Я ощутила его руку у себя на щеке. Он повернул мою голову к себе, пока не смог заглянуть мне прямо в глаза. — Не за это. Просто дай мне исправить то, что я тебе сделал.

Он меня обнял, и впервые за очень, очень долгое время я смогла не вырываться из объятий. Мне не нужно было бояться, что близость вызовет лавину эмоций, которую я не смогу контролировать.

— Мы могли бы быть друзьями, знаешь, — пробормотал Тристан мне в волосы. — Без Танатоса мы могли бы быть друзьями.

Мой отец так много всего уничтожил. Но его больше не было, и пришла пора отнять у него эту власть.

— Мы могли бы и несмотря на него.

Я почувствовала сомнения Тристана еще до того, как он отстранился от меня, и я смогла увидеть их у него на лице. Но там было написано гораздо больше. Вина, благодарность и… желание. Его рука переместилась мне на затылок, он нежно притягивал меня к себе.

— Не надо, — остановила я его, прежде чем он успел меня поцеловать. Мне не хотелось его ранить, но все зашло слишком далеко.

Тристан застыл на середине движения. Его глаза вспыхнули и опустели. Казалось, что он с чем-то боролся. Я слегка потянула за подвернутые рукава его рубашки, надеясь, что он выпустит меня из своих требовательных рук.

А потом я задала себе вопрос, хотела ли я этого на самом деле. Тристан так долго страдал. И он всегда был рядом со мной. Почему бы мне не попробовать? Он не заслуживал отказа. Он заслуживал любви. Мы оба заслуживали.

Медленно я прильнула к нему, приглашая его закончить то, что он начал. Но Тристан медлил. В нем отражались мучение и ненависть к себе. Это нужно было прекратить. Я преодолела последнее расстояние между нами и прижалась губами к его губам.

На какое-то мгновение я подумала, что он меня оттолкнет, но потом он ответил на мой поцелуй с таким напором, что у меня опустело сознание. Он обвил рукой мою талию и прижал меня к себе. Это все, чего я хотела, в чем я нуждалась. Я чувствовала его тепло и его силу и знала, что я наконец-то больше не обязана была быть сильной. Страсть Тристана была почти жестокой, но вместе с тем его руки были такими настойчивыми, что я застонала ему в губы.

Внезапно волна энергии отбросила нас друг от друга. Я инстинктивно выхватила свой ациам, потому что решила, что это нападение. Но затем я увидела, что Ноа с почерневшими глазами вырос перед нашим столиком. Он взирал на Тристана ледяным взглядом.

— Я считал, ты знаешь правила.

Сбитая с толку, я переводила взгляд с одного на другого. При всем желании я не могла понять, каким образом мы нарушили правило Тимеона о нейтралитете. Я же сама позволила Тристану забрать у меня боль.

— Освободи ее! — резко приказал бармен. Тристан недовольно провел пальцами по губам. — Сейчас же!

Я уже собиралась объяснить Ноа, что произошло недоразумение, как через всю мою душу прошел рывок. Все, что я чувствовала сейчас и раньше, встало с ног на голову. Боль от потери Люциана вернулась, но она отошла в тень от осознания того, что все мои чувства по отношению к Тристану не были настоящими, он мной манипулировал.

Ноа приподнял пальцами мой подбородок. Внимательно на меня посмотрел.

— С тобой все в порядке?

Мне удалось еле-еле кивнуть, после чего Ноа опять повернулся к Тристану.

— Считай, что я тебя предупредил. Может, ты и способен обдурить Фиону, но не меня. — С этими словами он развернулся и исчез в толпе.

Мне стало нехорошо.

— Ари, прости меня. Контролировать себя, когда ты рядом — это… все так перепуталось. — Тристан не двигался. Он так и сидел, опустив голову и уперевшись взглядом в свои ладони.

— Я тебе доверилась, — прошептала я. Все еще в состоянии шока я провела рукой по волосам, поправила свою одежду. Даже сделала глоток колы, чтобы избавиться от вкуса губ Тристана. Ничего не помогало. Я чувствовала себя грязной.

— Я… я хотел слишком быстро и слишком многого. — Казалось, что Тристан злился на себя самого за то, что не мог подобрать правильных слов. — Я не знал, что ты еще не готова.

— Что я еще не готова?! — ошарашенно повторила я.

— Еще бы чуть-чуть, Люциан, и на моем плече она бы искала утешение.

Это были его слова. В Праге. А я их забыла, не обратила внимания. Какой же я была глупой.

— Ари! Постарайся меня понять. Я не хотел делать тебе больно. Это было… я… потерял самообладание…

— Просто уходи, — перебила его я. Каждый раз повторялось одно и то же, и я просто-напросто больше не желала слушать его вранье.

Тристан в отчаянии сжал кулаки.

— Прошу, дай мне еще один шанс.

— Шанс для чего? Чтобы ты снова обманул мое доверие? Чтобы принудил меня к чему-то, чего я не хочу? — кричала я все более взбешенно. — Я тебя не люблю и никогда не полюблю!

— Люциан мертв! — Тристан тоже одной лишь железной волей держал свой голос под контролем. — Прими это. Он больше не может тебя спасать, защищать, любить. Но я могу.

Я вскочила. Обжигающие слезы горели у меня в глазах. В ту минуту мне уже было не важно, что обо мне подумали бы люди вокруг.

— Да, Люциан мертв, но ты его никогда не заменишь. Никогда. Ты не сможешь взять мою любовь силой, сколько бы ни посягал на мои чувства.

— Я настолько плох, Ари? — Тристан тоже вскочил и перегнулся через стол. — Ты предпочитаешь Люциана мне, хотя от него остался лишь прах?! — В его взгляде полыхало безумие. — Так вот он. — Он раскинул руки в стороны, и неожиданно его внешность начала расплываться. Мое сердце пропустило удар, когда она сформировалась заново. Плечи стали немного шире, брови изогнулись сильнее, а губы стали мягче. Темные локоны спадали на лицо, которое я так сильно любила. Тристан скопировал даже одежду и кольцо, которое Люциан всегда носил на указательном пальце. Только глаза были его собственные. Они всегда оставались одинаковыми, какую бы форму он ни принимал. — Иди же, Ари! Я заберу твое горе и буду играть ради тебя твоего Люциана. Тогда ты будешь счастлива?

Я больше не могла дышать. У меня по щекам уже безостановочно катились слезы. Мне нужно было убраться отсюда.

— Постой, — услышала я крик Тристана. Но я уже давно развернулась и пробивала себе путь сквозь толпу. Несколько раз я сталкивалась с людьми. Ни один из них, похоже, меня не замечал. Я оглянулась через плечо. Тристан наложил на меня иллюзию?

— Ари! Прости меня. — Он пошел за мной, но Ноа встал у него на пути и дал мне возможность сбежать.

Я взбежала по ступенькам из подвала прямиком в грозовую ночь. Ветер изо всех сил гнал дождь по узким улочкам Валлетты. За считаные секунды я вымокла до нитки. Я все бежала и бежала вперед, но спастись от своих мыслей не могла. Уже один только запах грозы напоминал мне о Люциане.

Неожиданно я почувствовала ледяное покалывание на спине. Тристан пошел за мной? Повинуясь инстинктам, я замедлила шаги. Осмотрелась по сторонам, направила свою силу вокруг. Передо мной был темный перекресток. Слышно было лишь хлещущий дождь. Не было ни запаха орхидей, ни огня, ни снега. Несмотря на это, что-то было не так. Едва заметно в атмосфере возросло напряжение. Тонкий металлический звон разрезал воздух. Я отпрыгнула в сторону. В то же мгновение сквозь дождь просвистел клинок. Он пролетел мимо, но так близко, что чуть не коснулся моего виска.

Кто-то пнул меня по ногам. Я упала в лужу и сразу же перекатилась. Вода разлетелась брызгами, когда металл царапнул по брусчатке. Лезвие со светящейся гравировкой. Брахион?!

Чтобы убрать меня с дороги, Немидес времени зря не терял. Но без борьбы я не сдамся. Раздался тихий рык. Я ощутила, как брахион скапливал вокруг себя силу. Черт! Я бросилась на нечеткие очертания нападающего. Мне нужно было быть быстрее, это было моей единственной возможностью…

Ударная волна настигла меня со всей стремительностью. Я впечаталась в каменную стену дома. На меня несся светящийся кинжал. В последний момент я его отбила. Ациамы высекли искры. Я с силой отвела его руку вниз и врезала ему кулаком по лицу. Безрезультатно. Не впечатлившись моим попаданием, он ударил меня коленом. В боку взорвалась боль. С хрустом сломались ребра. Брахион высоко меня поднял и вдавил в стену. Он явно считал, что уже победил. Но для этого я слишком привыкла терпеть боль. Я нацелилась на его горло и замерла…

С темных кудрей стекали капли дождя. Из-под них на меня взирали зеленые глаза. Зеленые глаза, которые месяцами преследовали меня во снах.

— Люциан?

Он улыбнулся:

— Это за Танатоса!

И молниеносным движением вонзил свой ациам мне в живот. Лезвие без сопротивления прорезало мышцы, сухожилия и внутренние органы. Но чувство было такое, как будто он попал мне прямо в сердце.