Карпатский сонник

Юлия Горноскуль

Анджей грезит о женщине, жившей 4 века назад. Как отыскать свою любовь в водоворотах времени? В какой точке влечение становится одержимостью? Ведь мечты неотделимы от снов, а сны полнятся искушениями… Берите билет на поезд Краков – Львов и следуйте за ним. Но помните: его путь – всего лишь одна из нитей обширной паутины… Роман отличается ярким метафоричным языком. Слияние вымысла и исторических фактов, символизм, тонкие аллюзии и подлинные сновидения приближают его к жанру магического реализма.

12

Ляне всегда было жутковато подходить к «паучьей многоэтажке», образованной из стеклянных ящиков, где обитали эти странные существа, похожие на пестрые ядовитые цветы. Они беззвучно передвигались наощупь или сидели неподвижно, в мертвом оцепенении, глухие и немые («Глухие? Они слышат лучше нас! Ты просто не представляешь, как пауки любят звучание скрипки!» — высказал ей как-то Морсус). Оживление охватывало их, лишь когда он доставал лоток, кишащий какой-то крылатой дрянью, и принимался их кормить. Тогда пауки показывали свой характер: прятались в нору или, воинственно лязгая хелицерами⁴⁰, вставали в боевую стойку, а после молниеносным прыжком бросались на добычу. Затаив дыхание, Морсус следил, как они моментально наносят смертельный укус бьющемуся таракану, как разрывают хитиновые покровы изогнутыми клыками, как исполняют «danse macabre»⁴¹ с жертвой в лапках, как плетут скатерть из паутины, чтобы завернуть в нее останки. Haplopelma Vonwirthi, Lasiodora Parahybana, Acantoscurria Geniculata, Brachypelma Auratum и еще двадцать три различных вида составляли его коллекцию — предмет люциферианской гордости и такой же страсти. Для посторонних наблюдателей они отличались лишь разноцветными коленками, для Морсуса же каждый птицеед был индивидуумом с рядом правил, установленных раз и навсегда в маленьком стеклянном мирке. Кто-то проводил дни в засаде, кто-то заплетал паутиной весь террариум, кто-то неутомимо возводил баррикады из субстрата. Но всех их объединяло одно — с острия напоенных ядом хелицер и до последнего стрекательного волоска они были хищниками, способными по малейшей вибрации настичь свою жертву.

Ляна пришла в тот момент, когда Морсус по локоть залез в террариум и протягивал сверчка хроматопельме. Оба они были расстроены: паук — своей немощью, а владелец — грустным осознанием того, что прежде опасный зверь стремительно стареет и больше не противится вторжению в свое царство.

— Старикан мой совсем расклеился, забросил охоту. Приходится кормить буквально с ложки… — сетовал он.

Паук деликатно взял лапками свой обед и занялся приготовлениям к трапезе, что, по наблюдениям Ляны, составляло весьма сложный церемониал.

— А мы ждем пополнения! — гордо объявил Морсус, переходя к следующему ящику. Она невольно метнула взгляд на живот домнишоары Ликуцы, но та даже не отреагировала, вперив зрачки в монитор ноутбука.

— Да нет, вот же!

Ляна заглянула в террариум. Там, на обрубке дерева, устланного шелками паутины, восседала Агарта⁴² — любимица Морсуса, первая обитательница «многоэтажки» и несомненная красавица — птицеед Avicularia Versicolor. В своей ярко-бирюзовой шубке с металлическим отливом Агарта выглядела настолько великолепно, что даже вызывала у Ляны восхищение и желание ее потрогать. В минуты благодушия Морсус иногда обещал подарить ей чучело паука, сделанного из экзувия⁴³ Агарты. Эти посулы были ложью от начала до конца, поскольку его коллекция тогда лишилась бы ценного экземпляра. К тому же Морсус вел счет годам своих подопечных в линьках и ревностно хранил их шкурки.

В верхнем углу среди облаков паутины мутно белел кокон. Ляну не впечатлило это радостное событие, но она сделала заинтересованный вид.

— А где самец? Агарта сожрала его?

— Кровожадная женщина! Нет, я разнял их. Вон он сидит в своей хатке.

— Зачем ты вмешался в природный процесс? — спросила Ляна, выходя вслед за Морсусом на кухню. Он с силой рванул заедающие оконные створки. Их треск надрывно отозвался в колодце двора, пересеченного бельевыми веревками. Ляне нравились эти квартиры в старых домах Львова, где окна выходили в узкие дворики с крошащимися стенами и сохнущим бельем, которое сейчас впитывало в себя осенние заморозки. На улице Княгини Ольги, где она снимала квартиру, такого не водилось.

Морсус закурил свой «Парламент».

— Я держу их для размножения, а не ради научного интереса.

— Думаешь, Агарта действительно убила бы его?

— Скорее всего, да. У самца мало шансов спастись, он же намного меньше.

— Значит, у пауков царит матриархат?

— Если хочешь, называй это так, — усмехнулся Морсус. — В любом случае, у них доминирует самка. Это логично, ведь она дает потомство, она — великая мать, а самец — осеменитель, не более. Примечательно даже то, как они спариваются. У животных и птиц самец всегда занимает доминирующую позицию, покрывая самку сзади. Конечно, к паучихам так не подберешься, у них и половое строение другое, подойти можно лишь спереди. Дай Бог удачно зажать ей клыки, быстро спариться и убежать, пока цел!

Когда Морсус скатывался до таких подробностей, Ляне казалось, что в прошлой жизни он точно был пауком, и очередное половое сношение оказалось для него смертельным. Тем более себя он горделиво ассоциировал с высокотоксичным норником Haplopelma Lividum, исходя из собственной интровертности и мертвенно-синих партаков, покрывавших руки.

— Но зачем они убивают самцов? — спросила она, думая о чем-то своем. Морсус прищурился, затягиваясь дешевым дымом, — он с лету понял, что она томится от очередной неудовлетворенной прихоти.

— Думаю, потому что после копуляций это уже отработанный материал. Но к чему спрашивать, ты ведь знаешь об этом побольше меня.

— Я, слава Богу, не развожу пауков, и мои доходы не зависят от членистоногих.

— А ты сама как арахнида. Это твой поведенческий паттерн, как теперь пишут в книгах по психологии. Скажешь, я не прав?

Отвратительно. Она бы встала и ушла, если бы это был кто-то другой, но только не Морсус, потому что перед этим разговором было десять лет дружбы, и кто лучше него сумел бы в одном слове отразить ее хищную натуру, кто мог буквально с одного взгляда по торжествующему выражению ее лица определить, что начался новый Jaktenstid⁴⁴?

— Вот как ты обо мне думаешь. Как о том птицееде, которого ты сейчас кормил. Он как раз был рыжеват.

Но Морсус уже витийствовал, размахивая тлеющей сигаретой.

–…и вот он идет за ней по ее следу, он танцует и дрожит, изнемогает от страсти, подносит ей дары, добивается того момента, когда сможет слиться с ней в секундном экстазе, и я не говорю об оргазме, черт возьми, он делает это не из-за удовольствия, а потому что так велит природа, так ею заложено! А она набрасывается на него, вонзает хелицеры в его тело, пускает яд — вы, бабы, это умеете, — сжирает его изнутри, а затем вышвыривает останки из своих владений.

Ляна сосредоточенно накручивала прядь волос на палец.

— И ты делаешь так же. Обольщаешь, заставляешь боготворить тебя, домогаться, а потом, после копуляций — да, именно копуляций — ты уничтожаешь мужчину, пьешь его кровь и выбрасываешь из своей жизни. Вот и сама ответь, почему он тебе больше не нужен?

— Потому что дело сделано.

— Стало быть, я прав.

— Прав, — сказала Ляна с горьким ожесточением, — еще как! Может, действительно, теперь я целиком осознаю, что мой сексуальный позыв содержит разрушительный компонент… что мною движет лишь желание соблазнить и уничтожить, раскрошить чужое «Я» на какое-то время в вожделении и похоти.

— Но ведь этого хочешь не ты, а твое эго! Оно разрушает и твоих мужчин, и тебя саму. Ты просто предаешь свое тело. Я понимаю физиологическое желание и любовную жажду. Но разврат с целью удовлетворить эго? Полный абсурд.

— Это все — я, и мне так хочется, — жестко возразила она. — Почему ты считаешь это предательством? Мое тело наслаждается сексом, а ум — сексуальной властью. Любая женщина хочет властвовать над мужчиной, хочет вторгнуться в его разум навечно, даже если ей не нужна эта вечность. Но вторжение невозможно без разрушения.

— Я всегда считал, что сексуальная связь созидательна по своей природе. Ведь в ее основе лежит инстинкт размножения. А ты несешь с собой деструктив. Какой-то чертов черный вагинизм… Не хотел бы я связаться с такой ведьмой, как ты.

— Не переживай, далеко не каждая еще согласится переступить порог твоей квартиры и выслушивать бесконечные научные лекции.

— Да-да.

— Секс ничем не отличается от любой другой сферы нашей жизни. Каждый действует согласно своим принципам и преследует свои цели. Особенно женщины.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

40

Хелицеры — ротовая часть у паукообразных, снабженная когтеобразными клыками.

41

Пляска смерти (фр.)

42

Агарта — по тибетской легенде, название подземной страны, управляющей судьбами человечества.

43

Шкурка, сбрасываемая пауком при линьке.

44

Сезон охоты (швед.)