Не его невеста

Юлия Гетта, 2022

Егор и Глеб Орловы – братья-близнецы. Молодые успешные бизнесмены, красавцы – мечта любой женщины. За одного из них я собираюсь замуж, ну а второй ласково называет меня сестренкой. Только похоже его чувства ко мне далеки от братских.

3 глава

Больницу я покидаю в не самом хорошем расположении духа.

Нет, к счастью, ничего страшного с коленом у меня не случилось. Просто сильный ушиб. Но хирург посоветовал мне взять как минимум двухнедельный перерыв в работе и выписал больничный лист. А также велел поменьше ходить и вообще обеспечить ноге покой, насколько это возможно.

Я и сама предполагала такой исход событий, но это не помешало мне расстроиться. За две недели, что мне предстоит провести дома, лежа на диване, я просто умру от скуки.

Но это еще не самое страшное.

В любое другое время я бы как-нибудь пережила заточение дома. Читала бы книги, пересмотрела все последние кино-новинки. Но сейчас, когда с нами живет Глеб… Невроз мне обеспечен. Если только он не съедет в ближайшие дни. Или я не научусь сохранять самообладание в его присутствии. Что будет сделать невероятно сложно.

Забираюсь в машину, завожу двигатель и некоторое время сижу, неуверенно сжимая руль. Никак не могу заставить себя тронуться с места. Ехать домой не хочется до скрипа зубов. Вдруг Глеб там? Егор-то наверняка уже уехал на работу…

В конце концов, решаю отправиться в гости к маме. Она у меня живет в пригороде, дорога туда и обратно как раз позволит мне скоротать время до вечера. К тому же я уже давненько у нее не была.

По пути заезжаю в магазин. Кое-как, прихрамывая, прохожусь между полками, покупаю мамины любимые конфеты, печенье, фрукты, оплачиваю всё на кассе и собираюсь наведаться еще в чайную лавку, когда мой телефон в кармане начинает вибрировать от входящего вызова.

Звонит Егор. Прежде чем ответить, успеваю почувствовать легкий укол совести в грудной клетке — время уже перевалило за обед, а я своему мужчине еще даже ни разу не позвонила и не написала.

Но судя по интонации, любимый на меня за это совсем не обижается. Его голос звучит из трубки бодро и непринужденно.

— Привет, малыш. Ты чего сегодня убежала, даже меня не разбудила?

— Привет, — со вздохом отзываюсь я, прижимая телефон плечом к уху и продолжая потихоньку ковылять в сторону чайной лавки. — Глеб сказал, что ты к обеду в офис поедешь, и я решила дать тебе выспаться. Вы же вчера поздно вернулись.

— Не обижаешься на меня случайно? — настороженно интересуется будущий муж.

— Нет, конечно, — тут же заверяю я. — За что мне на тебя обижаться?

— Не знаю. Голос у тебя не такой, как обычно.

— Да в гараже что-то с освещением случилось, я сегодня утром споткнулась там в темноте и упала. Ударила колено сильно, — жалуюсь ему, почему-то не в силах заставить себя сказать, что при этом еще присутствовал Глеб. — Съездила в больницу, мне дали больничный на две недели. Вот теперь от тоски, похоже, помру за эти две недели дома. Кстати, надо вызвать электрика, наверное…

— С коленом что? — перебивает меня Егор. Его голос теперь звучит строго.

— Да ушиб просто. Ничего страшного.

— Лекарства тебе какие-нибудь прописали?

— Мазь только…

— Купила?

— Нет. Да зачем она нужна? И так заживет.

— Скинь мне название мази, я вечером заеду в аптеку, куплю.

Я невольно начинаю улыбаться.

— Ты же мой заботливый, — произношу ласково. — Скажи лучше, во сколько тебя сегодня ждать?

— Сегодня планирую немного задержаться. Не раньше восьми, думаю.

— Я просто собираюсь к маме съездить, раз уж на работу мне возвращаться нельзя. Давно уже у неё не была.

— А нога как? Тебе, наверное, нежелательно сейчас её лишний раз нагружать. Лучше домой езжай.

— Да я не нагружаю, Егор, на машине же.

— Левая нога?

— Да, левая.

— Ну хорошо, малыш, езжай. Только давай там осторожнее.

— Не переживай, коть. До вечера. Целую тебя.

— И я тебя.

* * *

У мамы дома, как обычно, кипит работа. Она с легкостью может одновременно делать уборку, готовить ужин и смотреть сериал на прикрученном к стене плоском телевизоре. Вот и сейчас встречает меня со шваброй в руках. Не успеваю я переступить порог, порывисто обнимает:

— Ой, Настя, привет! — Сразу же разворачивается и уходит куда-то вглубь дома. — Дочь, я тебя сегодня не ждала, ты чего не позвонила даже? — бросает через плечо на ходу.

Сунув пакет с гостинцами себе подмышку, я аккуратно разуваюсь и, прихрамывая, плетусь вслед за ней.

— Да вот, внезапно полдня у меня освободилось. Решила заехать. Это тебе.

Дожидаюсь, пока она перестанет помешивать что-то в сковороде, и вручаю ей пакет.

— Спасибо, — чмокает меня в щеку мама. — Ты голодная?

— Нет, мам. Но от чая не откажусь.

— Иди тогда руки мой, сейчас чайник поставлю.

Я послушно киваю и ковыляю в сторону ванны. Мою руки и точно таким же образом перемещаюсь обратно на кухню. За своими хлопотами мама даже не замечает, что я прихрамываю. Оно и к лучшему. Не придется рассказывать ей, как такое произошло, и еще раз вспоминать сегодняшнее непростое утро.

Вскоре чайник на плите разражается оглушительным свистом, мама выключает его и заваривает свой любимый привезенный мною марокканский чай с мятой.

— Как там Егор? — интересуется, разливая ароматную жидкость по чашкам.

— Как и всегда. Отлично, — пожимаю плечом, с улыбкой глядя на нее. Оказывается, я успела сильно соскучиться.

— Вы дату еще не назначили?

— Нет пока, мам. У него много работы, новые проекты. В общем, пока не до свадьбы.

— Насть. — Мама с осуждением качает головой. — Чего тянуть? Лето уже на исходе, середина августа. Там еще сентябрь, октябрь, а потом? Не зимой же жениться. Или вы собрались до следующего года ждать?

— Мамуль, разберемся, — мягко отвечаю я. — Не переживай.

Настроение от такого разговора у меня начинает неизбежно портиться. Я и сама об этом постоянно думаю. Но оба раза, когда я пыталась завести с любимым разговор о дате, он предлагал обсудить это позже, ссылаясь на нехватку времени. Егор действительно очень много работает последнее время. Его компания быстро развивается и требует активного участия во всех процессах.

Для себя я решила больше к нему не приставать. Уверена, как только появится возможность — он сам об этом заговорит. Только вот с недавних пор обстоятельства немного изменились. Необходимость забеременеть в ближайший год всё усложнила.

Рассказывать об этом маме я, конечно, не собираюсь. Ни к чему ей лишние тревоги. Для неё я всегда здорова и счастлива. Что бы ни происходило на душе.

Однако сегодня она будто читает мысли.

— Дочь, вы разберетесь, конечно, я не сомневаюсь, — недовольно говорит. — Только тебе тридцать два уже. Пора бы о ребеночке подумать. Ну сколько еще ждать? Работа эта никогда не закончится, до самой пенсии.

Её беспокойство я прекрасно понимаю, но несмотря на это, сказанное меня все равно задевает и злит. Потому что правда.

— Мам, а если я вообще не захочу ребенка, тогда что? — в сердцах выпаливаю я. — Неужели все должны обязательно рожать?

Мамин взгляд делается настороженным, она склоняет голову набок и некоторое время смотрит на меня, сузив глаза.

— Представь, если бы я тебя не родила в свое время, Насть. Что бы сейчас со мной было? Мы бы не сидели вот так с тобой и не пили бы чай. Я была бы совсем одна. А сколько счастливых моментов в своей жизни не пережила бы?

— Зато тебе бы не было так тяжело, когда отец тебя бросил одну с маленьким ребенком, — с горечью возражаю я. — И не пришлось бы разрываться между мной и работой. У тебя была бы своя жизнь, и ты наверняка нашла бы себе достойного мужчину. Снова бы вышла замуж, не жила бы сейчас одна и была бы очень счастлива.

Мама отрицательно качает головой.

— Я бы ни за что не променяла тебя ни на одного мужчину, Настя. И если бы можно было вернуться назад, когда я сомневалась, стоит рожать от твоего отца или нет, я бы поступила точно так же. Да, может быть, я не смогла обеспечить тебе счастливое детство, не уделяла достаточно времени… И я себя корю за это…

— Мама, перестань, что ты такое говоришь. У меня было самое счастливое детство, — тихо произношу я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Она никогда раньше не говорила мне ничего подобного.

— Насть, ты пойми одно. Мне страшно даже представить, что тебя у меня бы не было.

Я не выдерживаю, порывисто поднимаюсь со стула, забыв про колено, быстро обхожу стол, сажусь рядом с ней и крепко обнимаю.

— Мамуль, как я тебя люблю! — шепчу, прижимаясь щекой к груди.

Мама тоже меня обнимает и, как маленькую, ласково гладит по голове.

— Так что я не хочу ничего слышать о том, что тебе не нужен ребенок, — говорит с напускной строгостью. — Пока у тебя есть силы и возможность — рожай. Я помогу, чем смогу. Егор хороший парень, вы два года уже вместе. Предложение сделал. Чего ты ждешь? Я внуков хочу, в конце концов!

Я не выдерживаю и негромко смеюсь сквозь слезы, отстраняюсь от мамы и заглядываю ей в глаза.

— Да знаю я, знаю, мам. Я просто так это сказала. На самом деле я хочу ребенка. И надеюсь, что в ближайшее время мы с Егором решимся на этот шаг. Только не надо на меня давить, ладно?

— Все, я молчу. — Мама с самым серьезным выражением лица проводит по своим губам большим и указательным пальцами, изображая, будто застегивает молнию. А потом не выдерживает и начинает довольно улыбаться.

* * *

Домой я приезжаю, когда на улице уже начинает темнеть. Машину ставлю у въезда в гараж, не хочу снова блуждать в темноте.

Захожу в дом, сбрасываю обувь, осматриваюсь. Кажется, будто внутри никого нет. Свет нигде не горит. Поднимаюсь на второй этаж и слышу приглушенные звуки стерео-системы, доносящиеся из комнаты с домашним кинотеатром. Подхожу ближе, приоткрываю дверь, заглядываю внутрь. И мне открывается очень трогательная картина.

Глеб с Егором лежат на диване головами друг к другу и смотрят фильм. Оба в футболках и свободных домашних брюках. И так похожи, что я не понимаю сначала, кто из них кто.

Но когда один из братьев поднимает голову и замечает меня, безошибочно угадываю, что это Егор. Он начинает тепло улыбаться мне, перемещаясь в сидячее положение, и хлопает по дивану рядом с собой, подзывая меня.

— Малыш, привет. Иди к нам.

Глеб тоже поворачивает голову в мою сторону и садится. Но ничего не говорит.

Я, прихрамывая, приближаюсь к ним. Сажусь рядом с Егором, и он тут же заключает меня в нежные объятия. Коротко целует в губы, а мне почему-то вдруг становится очень неловко. Я не вижу, но буквально кожей чувствую, что Глеб наблюдает за нами.

— Как твое колено? — спрашивает Егор, накрывая ладонью чашечку. — Дай посмотрю.

— Да ты ничего не увидишь в темноте, — отмахиваюсь я.

Но он все же закатывает вверх штанину моих брюк и начинает разглядывать небольшую припухлость на суставе и синяк.

Комната освещена лишь мерцанием экрана телевизора, но Егору этого оказывается достаточно. Он осторожно гладит поврежденную кожу большими пальцами, потом наклоняется к ноге и оставляет нежный поцелуй. Я смущаюсь еще сильнее.

Бросаю быстрый взгляд на Глеба, который сидит по другую сторону от брата на расстоянии вытянутой руки. Откинувшись на спинку дивана и сложив на нее обе руки, старший Орлов внимательно наблюдает за нами. С интересом. Будто изучает. У меня в груди начинает знакомо печь.

— Вы, наверное, голодные, — смущенно произношу я, мягко отстраняя Егора от своей ноги и поспешно спуская вниз штанину.

— Нет, малыш, мы поужинали, — отвечает он. — Не дождались тебя.

— Молодцы, правильно сделали. А я вот успела немного проголодаться, пока от мамы доехала. Пойду приготовлю себе что-нибудь.

Порываюсь встать с дивана, но Егор не позволяет. Ловит за руку, усаживает обратно.

— Ты что? Сиди. Я сам все сделаю. Что бы ты хотела поесть?

— Ну прям, Егор. Это всего лишь ушиб. Я в состоянии сама…

— Сиди, отдыхай, — упрямо возражает Егор. — Позволь мне поухаживать за тобой, хотя бы когда ты болеешь.

— Ну хорошо… — со вздохом сдаюсь я.

— Хочешь пасту с грибами и сыром?

— Да, не откажусь, — смущенно улыбаюсь.

— Я тогда сейчас разогрею и принесу сюда.

Егор снова целует меня в губы, поднимается и уходит. Оставляя меня с Глебом наедине.

Мне чудовищно неловко. Я не понимаю почему. Забираюсь с ногами на диван, облокачиваюсь на спинку и пытаюсь сделать вид, что очень заинтересовалась происходящим на экране.

Взгляд Глеба прожигает левую сторону лица. Я снова не вижу, а чувствую это.

— Что за фильм вы смотрите? — интересуюсь, чтобы избавиться от дурацкой неловкости.

— «Достучаться до небес», — отвечает он, не сводя с меня глаз.

— О, давно хотела его посмотреть! — воодушевленно отзываюсь я.

— Один из наших любимых с Егором фильмов.

— Он никогда мне не говорил…

Глеб переводит взгляд на экран и смотрит туда какое-то время. Я, наконец, могу свободно дышать. И следую его примеру, поворачиваю голову к телевизору.

На экране какой-то мужик вручает маленькой девочке толстую сигару. Я удивленно вскидываю брови от этой странной картины и снова чувствую на себе взгляд Глеба.

Не выдерживаю, поворачиваю к нему голову и вопросительно смотрю в ответ. Только старшего Орлова это ничуть не смущает. Он продолжает пялиться на меня, и теперь мне становится еще более неловко.

— Почему ты так смотришь на меня? — сдержанно улыбаюсь, пытаясь придать этому вопросу шутливую форму. — Во мне что-то не так?

— Колено сильно болит? — интересуется он, игнорируя мои вопросы.

— Да ерунда, — морщусь я с напускным весельем. — Завтра вызову электрика. Вы же с Егором машины свои загнали в гараж, там по-прежнему темно?

— Нет, там уже все в порядке, Настя. Датчик движения накрылся, я его заменил.

— А-а-а, — растерянно тяну я. — Здорово…

— Ты подумала над моим предложением?

— Нет. То есть, да. Глеб, я… Думаю, что я откажусь. Если хочешь, могу помочь найти тебе хорошего специалиста, у меня остались знакомые.

— Почему ты сама не хочешь?

Мне невероятно сложно ответить на этот вопрос. Нужно было заранее как-то подготовиться, но я об этом не подумала. И теперь заикаюсь и страшно туплю:

— Я просто… Мне будет сложно совмещать… И помимо работы в зале еще столько дел…

— Хорошо. Но если вдруг передумаешь, имей в виду, мое предложение остается в силе.

Вместо того чтобы сказать ему, что я не передумаю, зачем-то киваю. И незаметно морщусь от боли. От согнутого положения колено начинает нестерпимо ныть, и мне приходится выпрямить ногу, спустив ее на пол. Глеб внимательно прослеживает глазами за этим движением, будто я делаю что-то очень увлекательное, и мне вмиг становится душно от такого повышенного внимания.

— Что-то я так устала сегодня… Пойду, пожалуй, прилягу.

Я порывисто поднимаюсь с дивана и, изо всех сил стараясь не хромать, направляюсь к выходу из комнаты.

— Давай, — ровным голосом отзывается Глеб и провожает меня взглядом до самой двери.

* * *

Оказавшись в нашей с Егором спальне, я прислоняюсь спиной к двери и шумно выпускаю воздух из легких.

Нет, так нельзя.

Это безумие какое-то. Я не должна так реагировать на присутствие старшего брата.

Отталкиваюсь от двери, прохожу вглубь комнаты и осторожно укладываюсь на кровать. Чувствую себя уставшей и морально истощенной.

Почему я так смущаюсь, стоит его увидеть? Чем вызваны все эти неуместные эмоции по отношению к Глебу?

Я люблю Егора. Очень люблю. Я счастлива с ним. И мне очень страшно, что появление Глеба может все разрушить.

Зачем он так смотрит на меня? Или ничего в его взгляде плохого нет, и я просто сама себя накручиваю?

Наверняка всему причиной та ночь с Глебом. Господи, сколько я себя за нее корила! Наверное, до сих пор так и не смогла смириться, раз впадаю в панику каждый раз, стоит оказаться со старшим Орловым наедине.

Поскорее бы он уже съехал…

Дверь спальни с негромким щелчком открывается и на пороге появляется Егор с подносом в руках.

— Малыш, ты что, уже спать улеглась? — интересуется он. — Давай сначала все же поешь.

— Да я просто прилегла, коть, устала что-то сегодня сильно, — тепло улыбаюсь ему.

Все-таки он у меня замечательный. Самый лучший на свете.

Поднимаюсь и удобно усаживаюсь у изголовья кровати. Егор ставит поднос с ужином передо мной и садится рядом.

— М-м-м, какая вкуснятина, — говорю с полным ртом, с наслаждением прикрыв глаза. — Откуда это?

— В «Дель-папа» заказал.

— Я так и подумала, — киваю я. — У них самая крутая паста в городе.

— Неправда. Самую крутую пасту готовишь ты, — очаровательно улыбается мой возлюбленный.

Я проглатываю порцию тающего во рту блюда и расплываюсь в ответной улыбке:

— Льстец.

— Это чистая правда, — с хитрым прищуром возражает Егор.

— Да ну тебя, — отмахиваюсь я, продолжая уплетать за обе щеки. — Как день прошел? Как твои китайцы?

— Все отлично, малыш. Работа кипит. Люблю, когда так.

— Я, кстати, хотела поговорить с тобой… об этом.

— О работе?

— Не совсем. Погоди. — Прожевав очередную порцию пасты, беру с подноса стакан со своим любимым вишневым соком и делаю несколько крупных глотков.

— Давай ты доешь сначала, потом поговорим, — предлагает любимый.

— Окей. Ты тогда пока расскажи, что еще интересного у тебя на работе. Какие теперь планы?

Егор с энтузиазмом начинает делиться задумками о будущих проектах, которые кажутся мне почти нереальными. Он у меня очень амбициозен, и это качество в нем восхищает. Я с искренним интересом слушаю его, активно пережевывая пищу.

Когда на тарелке не остается ни кусочка, Егор забирает поднос и относит его на комод. После забирается ко мне на постель, садится рядом, привлекает к себе, обнимает.

— Так о чем ты хотела поговорить?

Я тихонько вздыхаю, собираясь с мыслями. Говорить о таком непросто.

— Егор, я понимаю, что ты сейчас полностью поглощен работой, и у тебя такие далеко идущие планы… Ты просил меня подождать со свадьбой, но из-за ситуации с моим здоровьем, получается, ждать уже не вариант. Нужно планировать ребенка в ближайший год, и было бы неплохо для начала хотя бы определиться с датой свадьбы. Конечно, если ты в принципе хочешь ребенка. Мы никогда об этом с тобой не говорили…

Некоторое время Егор молчит. Продолжает обнимать меня и монотонно поглаживает пальцем мою ладонь.

— Да, я думал об этом, Насть, — наконец произносит. — Может, тебе стоит все-таки обратиться к другому врачу? Я не силен в медицине, но если честно, такие странные советы вызывают сомнения. Разве можно вылечить болезнь беременностью?

— У меня нет сомнений по поводу компетентности моего врача, Егор, — строго возражаю я. — Уверена, любой другой врач скажет мне то же самое. К тому же эту информацию подтвердил гугл, я ведь тебе говорила.

— И все же мне было бы спокойнее, если бы ты обратилась в другую клинику.

Я отстраняюсь от него и пытаюсь заглянуть любимому в глаза.

— Скажи честно, ты не хочешь детей?

— Хочу, конечно, — уверенно отвечает он. — Просто сейчас не самое подходящее время.

— А когда будет подходящее? У тебя такие планы наполеоновские по поводу твоей работы. Вряд ли в ближайшие год-два ты их все осуществишь. Так когда мы задумаемся о детях? Через десять лет?

— Ну почему сразу через десять лет?

— Ну а когда?

Егор вздыхает.

— Ты права. Права, Насть.

— Ты не хочешь детей, — упавшим голосом констатирую я.

— Перестань. Сказал ведь что хочу. Иди сюда. — Снова притягивает меня к себе и целует несколько раз подряд в висок. — Прямо сейчас пойду и выброшу все наши презервативы.

Я невольно усмехаюсь.

— Ты сам-то еще у меня как ребенок, — произношу с мягким укором. — Хотя вроде такой большой уже мальчик.

— Ну спасибо, — смеется он, — мамочка.

Я вздыхаю.

— Ну а что с датой будем делать? Может, выберем уже какое-нибудь число? Да я потихоньку начну заниматься подготовкой к свадьбе. Я слышала, что хорошие рестораны надо чуть ли не за год вперед бронировать.

— Вот с этим сложнее, — приняв серьезный вид, отвечает Егор. — Надо позвонить родителям. Узнать, когда они смогут приехать.

— Ты им еще не говорил?

— О чем?

— Ну, что предложение мне сделал.

— Нет. Ты же знаешь, мы не каждый день общаемся.

— Твоя мама вроде недавно тебе звонила.

— Да мы поговорили с ней всего пару минут. Я, если честно, и забыл.

— Понятно…

— Насть, ты же не будешь дуться на меня из-за этого?

— Не буду, конечно, — отвечаю, пряча досаду за игривой улыбкой. — Ладно, пойду приму душ. А ты можешь пока сходить выбросить презервативы.

Егор широко улыбается мне в ответ.

* * *

Стоя под струями душа, никак не могу отделаться от неприятного осадка в груди после разговора с любимым. В голове не укладывается, что он не хочет детей. И пусть мы об этом действительно никогда раньше не говорили, но отчего-то я всегда была уверена, что он хочет. И убеждена — из него выйдет отличный отец.

А может, причина во мне?

В памяти всплывает разговор двухгодичной давности, когда мы с Егором только познакомились и отправились на ужин к моей маме в качестве влюбленной пары. Тогда на бестактные вопросы маминых подружек он заявил, что давно мечтает о семье и детях. Возможно, Егор так сказал лишь для того, чтобы произвести хорошее впечатление, но я приняла все за чистую монету. Наверное поэтому теперь никак не могу поверить, что на самом деле все может обстоять совершенно иначе.

Или действительно причина во мне.

Или я снова себя накручиваю, потому что корю себя за эти неуместные эмоции по отношению к Глебу и ту нашу ночь…

Может, все куда проще. Егору действительно пока не до детей из-за работы. В конце концов, он ведь в итоге согласился с моими доводами? Презервативы выбросить пообещал… Может, я зря переживаю?

Выбравшись из душа, заматываюсь в полотенце и возвращаюсь в спальню, намереваясь проверить на деле, правда ли любимый готов совершать подвиги. Секса без защиты у нас не было… никогда. Случится ли он сегодня?

В спальне теперь темно, очевидно, Егор погасил свет. Сбрасываю с себя полотенце, грациозной походкой приближаюсь к кровати… И понимаю, что нет. Этой ночью ничего особенного между нами точно не будет. Потому что Егор уже спит.

Делать нечего, надеваю ночную сорочку и забираюсь к Егору в постель. Обнимаю со спины, вдыхаю любимый запах его кожи, закрываю глаза. Лежу, лежу… А мне совсем не спится. Сна ни в одном глазу.

В другой раз я бы наверняка отправилась посмотреть фильм или спустилась на кухню сварить себе кофе. Несмотря на то, что кофе принято считать бодрящим напитком, на меня он почему-то влияет ровно противоположным образом. Нагоняет сон.

Однако сегодня я совершенно точно никуда не пойду. Даже если не смогу уснуть до самого утра. Слишком велика вероятность встретить Глеба.

Ох, зря я о нем подумала. Его тяжелый сканирующий взгляд из-под бровей тут же возникает в памяти, и сердце начинает биться чаще.

Пытаюсь выбросить из головы эту картину, усмирить нарастающее в груди волнение… Чувствую себя погано — обнимаю младшего брата, а сама думаю о старшем. Это отвратительно.

Выпускаю Егора из объятий, отворачиваюсь к нему спиной. Почему-то хочется плакать.

Долго мучаюсь, кручусь на постели и так и эдак, пока наконец не засыпаю. Но и во сне Глеб не дает мне покоя. Снится зачем-то. Мы с ним во сне делаем настолько неприличные вещи, что, проснувшись утром, я чувствую себя еще хуже, чем перед тем, как заснуть.

Хорошо, что Егора рядом уже нет, и мне не приходится смотреть ему в глаза. Чувствую себя так, будто изменила ему этой ночью. Да и вообще ощущаю себя совершенно разбитой. Не только морально, но и физически. Поясницу тянет, суставы выкручивает.

Когда сонливость отступает окончательно, понимаю, что плохое самочувствие у меня не просто так. Иду в ванную и убеждаюсь в своей догадке — начались эти дни. Раньше, чем должны были. Наверное, всему виной стресс.

Умываюсь, привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж. Колено все еще болит, но уже не так сильно. Я почти не хромаю.

На кухне застаю Глеба, отчего сердце уже привычно пускается вскачь. Стараюсь не придавать значения и вести себя непринужденно.

Старший Орлов вновь колдует у кофе-машины. Заметив меня, оборачивается, смеряет внимательным взглядом.

— Доброе утро, — приветливо улыбаюсь я. — Егор уже уехал на работу?

— Доброе, — сдержанно отзывается старший брат. — Да, уехал. Просил накормить тебя завтраком, когда ты проснешься.

— Он иногда немного перегибает с заботой, — смущенно отвечаю я. — Не беспокойся, я сама сейчас что-нибудь приготовлю.

Бодро иду к холодильнику, колено от такой походки начинает болеть чуточку сильнее, но я мужественно терплю. И опрометчиво оказываюсь к Глебу спиной.

— Ой! — вскрикиваю, когда сзади меня обхватывают за талию и с легкостью поднимают в воздух. — Глеб, что ты…

Смущение, возмущение и еще бог знает что охватывает меня с ног до головы, когда я оказываюсь у него на руках, прижатой к его груди.

–…что ты делаешь? — испуганно спрашиваю, глядя ему в глаза. Которые находятся сейчас так близко. Непозволительно близко.

Уголки его губ дергаются вверх, будто в намерении улыбнуться, но все же Глеб не улыбается. Просто смотрит на меня так, что захватывает дух.

Несет меня куда-то, заставляя запаниковать. Но это чувство не успевает перерасти в нечто большее, потому что вскоре он бережно усаживает меня за стол.

— Садись, сестренка. И сиди, — строго приказывает Глеб. — Ты ешь яичницу?

— Ем, — едва слышно произношу я, продолжая обескуражено хлопать глазами.

— Вот и славно, — отзывается он, отправляясь к холодильнику.

В тихом шоке я наблюдаю, как Глеб готовит мне яичницу. Сейчас он с легкостью мог бы поджарить её на моих щеках.

Когда буря внутри начинает утихать, я судорожно пытаюсь понять, как относится к его выходке. Глеб только что поднял меня на руки. И следом назвал «сестренкой». То есть, с его стороны это такая «братская» забота? Я так должна это воспринимать? Интересно, при Егоре он тоже может выкинуть нечто подобное? От одной мысли об этом под ложечкой неприятно сосет.

Вскоре на стол передо мной опускается тарелка с двумя идеальными кругляшами глазуньи и ароматный латте. Глеб садится напротив с одинокой чашкой кофе.

— Спасибо, — тихо произношу я.

— Пожалуйста.

— А себе почему не сделал? — зачем-то спрашиваю, кивая на свою тарелку. Вместо того чтобы сказать ему «больше так не поступай».

— Я не завтракаю, — отвечает он.

— Понятно…

Опуская взгляд, начинаю есть. Глазунья у Глеба получилась что надо. Видимо, кулинарный талант — это у Орловых семейное. Однако каждую порцию яичницы я запихиваю себе в рот через силу. В груди все горит от ощущения неправильности происходящего. Я должна была возмутиться его действиям, а не принимать это как само собой разумеющееся. Хотя бы упрекнуть, сказать, чтобы больше так не делал… А я сижу и трусливо молчу.

Поднимаю взгляд, ловлю на себе ответный, мгновенно смущаюсь и снова опускаю глаза. Это какой-то кошмар.

— Глеб, пожалуйста, не делай больше так, — все-таки выдавливаю из себя, так и не осмеливаясь больше взглянуть старшему Орлову в глаза.

— Как? — невинно интересуется он.

— Не поднимай меня на руки, — глухо поясняю я.

— Почему?

Он издевается?

Вскидываю голову и с пылающими щеками смотрю на его невозмутимое лицо.

— Потому что это неправильно, — медленно произношу. — Неужели ты сам этого не понимаешь?

Глеб собирается что-то мне ответить, но не успевает. По кухне разливается трель телефонного звонка, доносящаяся из моего кармана.

Выуживаю трубку, бросаю беглый взгляд на экран и слишком поздно осознаю, что недовольно кривлю лицо. Звонит Ринат. Что ему могло понадобиться от меня в такую рань? Но как бы там ни было, разговаривать при Глебе со своим боссом даже не собираюсь. Сбрасываю звонок и торопливо прячу телефон обратно в карман.

— Кто звонил? — интересуется Глеб.

— Да так, с работы, — морщусь я, с нарочитым усердием начиная ковырять вилкой яичницу.

— Почему не ответила?

Раздраженно прикрываю на секунду глаза. Поистине, «почему» — это любимый вопрос Глеба!

— Не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Потом перезвоню.

— Вдруг что-то важное, — справедливо замечает он.

— Вряд ли, — сухо произношу я, продолжая орудовать вилкой.

Проклятый телефон начинает звонить вновь. Сую руку в карман и, не извлекая оттуда гаджета, пытаюсь нащупать рычажок выключения звука на боковой панели корпуса. Через пару секунд мне это, наконец, удается, и я возвращаюсь к трапезе.

Глеб пристально наблюдает за мной, склонив голову на бок. Больше ничего не спрашивает и не говорит.

Мне почему-то становится неловко. Мало ли что он мог подумать?

И тут же злюсь на себя за такие мысли. Какое мне до этого дело? Глеба уж точно не касается, кто мне звонит. И отчитываться, почему не отвечаю на звонки при нем, я не обязана.

— Спасибо большое за завтрак, — вежливо благодарю, отодвигая от себя наполовину опустевшую тарелку. — Я, пожалуй, пойду наверх.

Глеб не произносит в ответ ни слова. Продолжает молча наблюдать за мной, слегка сузив глаза.

Я встаю и торопливо ухожу из кухни, даже не потрудившись убрать за собой посуду со стола.