Русалка в бассейне

Юлия Вознесенская, 2015

Как и в романе «Асти Спуманте», действие книги разворачивается в совершенно особой среде – в мире русской эмиграции. Главные герои – нелегальные эмигранты, место действия – Мюнхен. Русская красавица мечтала завоевать Европу, но – увы! – молодая небесталанная девушка при невыясненных обстоятельствах вдруг утонула в бассейне… Убийство или самоубийство? Это и предстоит выяснить детективу-аристократке Елизавете Николаевне Апраксиной.

Глава 2

С видом глубоко горестным и одновременно слегка блудливым Марго полусидела-полулежала с ногами на просторном как диван заднем сиденье «Ренджровера» и тихонько шипела себе под нос: «Гнусные замороженные аристократки, где им понять душу творческого человека? Тем более влюбленного…» Она даже тихонечко поскуливала от тоски и безнадежности. «Гнусные аристократки» везли ее прямо в «рай» — в большой цветочный магазин под названием «Парадиз», при котором имелись оранжереи и древесный питомник, выставочный зал, а также сад и в нем прекрасное кафе; в «Парадизе» можно было не только закупить все необходимое для сада и полюбоваться цветами на выставке, но и погулять среди зелени, посидеть в кафе. Однако душа Птички жаждала совсем не райских утех, тем более не выше перечисленных: она строила планы, как ей удрать из-под надзора, добраться до местного вокзала и там сесть на электричку, идущую в Мюнхен. Она все-таки успела украдкой позвонить любимому и сообщить ему, что ее везут в магазин «Парадиз» в Блаукирхене: не может ли он приехать туда и выкрасть ее? Это было бы так романтично! Но любимый ответил, что приехать в «Парадиз» никак не может, а вот если она сама сбежит от похитительниц, приедет на электричке в Мюнхен и позвонит ему с Главного вокзала, они могут встретиться. Легко сказать…

От визита Апраксиной в имение Птичка не ждала для себя ничего хорошего. Альбину она еще могла смутить, вернее, замутить ей голову, напомнив ей о правах человека вообще и своих в частности, о священном праве личности на личную жизнь, в том числе и на интимную, но вот на графиню Апраксину такие доводы абсолютно не действовали. «Бог дал человеку права, но отнюдь не для того, чтобы человек их перетолковал по-своему!» — скажет она, и спорить с нею будет бесполезно. Еще графиня-детектив опасна тем, что скрыть от нее правду практически невозможно, это Марго хорошо усвоила за столько-то лет их дружбы! Правда, зато в отличие от суровой баронессы на Апраксину можно было воздействовать через область чувств: напомнить о том, что у нее, у Птички, было тяжелое детство, затем не менее трудная юность, а вот теперь ее хотят лишить простых и невинных радостей жизни… В общем, поодиночке она еще могла как-то обезвредить подруг, но вот когда они объединялись — тут уж пиши пропало! Ну почему, почему они заранее так невзлюбили ее жениха? И зачем только она согласилась ехать в этот проклятый «Парадиз», ну к чему ей этот цветочный рай?

Марго к цветам была совершенно равнодушна, но скрывала это даже от подруг — боялась, что смеяться будут. Они и так достаточно потешались над ее женскими романами. Как назло, в своих романах Марго как раз давала множество советов своим читательницам по части флористики. Она советовала, как им украшать свои жилища цветами, ее героиня Гала Хлоба была будто бы знатоком по этой части, что придавало книгам Марго особый колорит и позволяло оформителю ее книг каждый раз помещать на обложку какой-нибудь редкостный цветок — это был ее писательский бренд. Вообще-то Марго беззастенчиво сдирала для своих романов целые страницы из цветоводческих журналов, книг и брошюрок по фитотерапии. Марго была компиляторшей, каких мало! На самом же деле не было для нее скучнее занятия, чем прогулки по оранжереям и цветочным выставкам. На что там смотреть, ну сено и сено! Она любила цветы только на обложках своих книг: не было цветочков в ее детстве, вот она к ним и не привыкла. Ну ничего, в душных цветочных джунглях оранжереи она уж найдет способ потеряться и смыться!

Доехали они скоро, ведь «Парадиз» располагался на окраине Блаукирхена. Баронесса втиснула свой пожарно-красный «Ренджровер» между разнокалиберной автомобильной мелюзгой, дамы вышли из машины и гуськом двинулись к входу в магазин. Баронесса шагала впереди, насвистывая что-то бравурненькое, Марго плелась посередине, а графиня Апраксина молча и задумчиво замыкала шествие.

После уличного зноя свежая прохлада первого павильона показалась поистине райской. Здесь стоял легкий зеленоватый сумрак, несмотря на стеклянную крышу. Баронессе срочно понадобилось посетить туалет, они договорились встретиться возле орхидей и разошлись: графиня взяла Марго под руку и неспешно проконвоировала ее к кадкам с пальмами.

— Ты только взгляни, Птичка, как гордо покачиваются на сквозняке верхушки этих замечательных кенийских пальм! А разве не прекрасны перья и опахала финиковых и кокосовых пальм? А посмотри на эти банановые деревья: из четырех таких листьев можно устроить навес над всей твоей галерейкой. Кстати, а ты знаешь, что банан — это не дерево, как многие считают, а трава? — Мрачная Птичка ничего не ответила: она этого не знала, да и знать не хотела! — О, посмотри-ка, — слегка ненатуральным тоном продолжала Апраксина, — какие великолепные гибискусы! Ты когда-нибудь видела такие — с цветами абрикосового цвета, с темно-бордовой звездочкой и черным пестиком внутри? Кстати, а ты знаешь простонародное название гибискуса в России?

— Об этом лучше спросить нашу баронессу, — не без подтекста ответила Марго.

— Она-то мне об этом и рассказала! В России гибискус зовут «китайской розой». Интересно, почему? Может быть, в Россию он попал из Китая? Ты случайно не в курсе?

— Нет, я не в курсе! — буркнула Птичка.

— А вот и абутилоны! Ах, эти дивные абутилоны! Не правда ли, издали их тоже можно принять за гибискусы? Похожа и форма листьев, и цветков… Но ты-то, конечно, никогда бы их не спутала, ведь у них совершенно разная форма пестиков, да и чашечка цветка у абутилона более плоская. Я уже не говорю о гофрированности лепестка гибискуса и абсолютной гладкости абутилона. А посмотри-ка, кто там стоит рядом с каллами?

Марго радостно вздрогнула и посмотрела с надеждой туда, куда рукой указывала Апраксина. Но там никого не было. Впрочем, это и не мог быть ее возлюбленный издатель, ведь Апраксина не была с ним знакома, слава богу.

— Это же фламинго! — воскликнула Апраксина. — Да-да, «цветы фламинго»! Помнится, в романе «Откуда приходит любовь» ты советовала слабым и неуверенным в себе женщинам непременно держать у себя дома «цветы фламинго». Кстати, я все забываю спросить тебя, а какого цвета надо выбирать цветок, чтобы с его помощью повысить самооценку?

— Это совершенно не имеет значения, какого он будет цвета, — тускло ответила Марго.

— Как это «не имеет значения»! Не ты ли в романе «Куда уходит любовь» писала, что для полного взаимодействия цветов и хозяев дома важны не только цвета, но даже их оттенки? А я-то привыкла верить всему, что выходит из-под пера Марго Перес!

Птичка начала ежиться плечами, как это делают стесняющиеся девочки.

— Я все-таки думаю, графиня, что к «цветам фламинго» это не имеет отношения.

— Вот как? — Апраксина на минуту задумалась. — В таком случае, я полагаю, лучше всего остановиться на естественном цвете. Какого цвета они на воле?

Птичка в растерянности оглядела угол, заставленный большими горшками с «цветами фламинго» — малиновыми, алыми, розовыми и белыми.

— Я что-то сейчас не припомню точно… — пролепетала она. — Ах да! Ну, конечно! Если в них прячутся фламинго, а фламинго — розовые, то и цветы на воле должны быть розовые!

— Понятно. Я так и подумала. Ах, Марго, дорогая, ты только погляди, какие чудовища! — Она указала на крупные светло-зеленые растения с огромными колокольчиками, формой да и размерами похожими на раструбы старинных граммофонов. — Судя по цветам, это что-то из семейства пасленовых? Я не ошибаюсь?

— Да вы-то никогда не ошибаетесь! — с некоторой обидой в голосе произнесла Марго. Она быстро подошла к кадке с невероятным растением, наклонилась к этикетке и прочла по слогам: — Да-ту-ра!

— Спасибо, дорогая, — кивнула Апраксина. — Не устаю восхищаться твоими поистине энциклопедическими познаниями. А вон там, на стеллаже, я вижу целую коллекцию суккулентов… А рядом — эпифиты! — Апраксина чувствовала уже покалывания совести, грех было так издеваться над бедной влюбленной дурочкой, но остановиться не могла — ее несло. — Подойдем поближе, ты ведь, конечно же, хочешь полюбоваться суккулентами и эпифитами?

— Нет! — неожиданно взъярившись, отрезала Марго. — Не желаю я больше любоваться ни «юпифитами», ни этими «суками» или как их там!

— Боже мой, Марго! Разве можно допускать такие выражения в адрес наших «зеленых друзей»? — ужаснулась Апраксина. — Ты же писала в романе «Держи меня за руку», что домашние растения обидчивы…

— Я не помню всего, что я понаписала! — взвизгнула Марго. — Написала — и забыла! Не хочу я больше смотреть на этот огород! Где Альбина? Я домой хочу!

Тут-то их как раз и разыскала Альбина. Апраксина перевела дух.

— Что — большой бунт на нашем маленьком кораблике? Чего ты хочешь и чего ты не хочешь, дорогая Марго? — спросила баронесса.

— Ничего не хочу!

— И мороженого не хочешь? Может, нам пойти сначала поесть мороженого, дорогие, заговеться на Петров пост?

— Да! — сердито ответила Птичка: недокормленная мороженым в детстве, она хотела его везде и всегда, даже в пост.

— Так в чем же дело? Вот только заглянем на минуточку в выставочный зал, чуточку полюбуемся на орхидеи, и я заодно выберу там пару экземпляров для гостиной, а потом немедленно отправимся в кафе.

Не задерживаясь уже больше перед другими цветами, они прошли в павильон, целиком заставленный одними орхидеями. Если в других помещениях «Парадиза» между горшками и кадками с растениями стояли скульптуры, небольшие переносные фонтаны, стеклянные шары, фонари и прочая садовая атрибутика, то в зале с орхидеями не было никакого китча и вообще ничего лишнего, кроме металлических столов, расставленных правильными рядами, и простых глиняных горшков с орхидеями. Только некоторые, особо ценные растения стояли отдельно, на специальных подставках, на каких в музеях стоят небольшие скульптуры, и даже под стеклянными колпаками. Между рядами орхидей бродили восхищенные посетители.

Какая-то дама стояла перед одной из таких подставок, слегка покачиваясь и взирая на стоящее на ней растение с совершенно зачарованным видом. Дама взволнованно дышала, отчего ее высокая грудь ходила ходуном, лицо раскраснелось, на крутом лбу выступили росинки пота. За стеклом был необыкновенный экземпляр «венерина башмачка» — огромный, оливково-зеленый, с тигровыми пятнами на воскрыльях, с легким коричневым пунктиром на самом «башмачке» и нежнейшим розовым пятнышком на самом его кончике. Такие же пятнышки были и на стекле. «Уж не поцеловала ли она цветок сквозь стекло, оставив на нем пятно губной помады?» — подумала Апраксина. Но нет, лицо дамы не носило никаких следов косметики. Впрочем, это могла сделать до нее любая другая посетительница, увидев цену на этикетке, — так сказать, прощальный поцелуй!

— Какая развратная тётка! — негромко сказала баронесса, глядя на странную даму. — Марго, вот тебе тема для новой книжки — роман женщины с орхидеей!

— Ну, это уж слишком! — взвизгнула Марго, вырвалась, подхватилась и помчалась к выходу из павильона.

— Чего это она вдруг взбесилась? — удивилась Альбина.

— Авторское самолюбие, надо полагать! — усмехнулась Апраксина. — А ты уже выбрала, что купить?

— А я куплю вот эту самую штуку! — Альбина решительно ткнула в зловещее и прекрасное растение.

— Ты с ума сошла, Альбина! Взгляни на цену!

— У меня банковская карточка с собой. Это будет подарок от Генриха к моему дню рожденья. Я ему покажу сначала подарок, потом магазинный чек, и он, конечно же, как благородный и благодарный человек не откажется перевести деньги на мой счет. Мы всегда так делаем.

Апраксина покачала головой: финансовые отношения в семье баронов для нее были загадкой. И все же, желая удержать подругу от транжирства, она зашла с другой стороны:

— Прости, Альбина, но разве твой день рожденья не в марте?

— Да, он уже прошел… Но ведь и следующий март тоже на за горами, так что пусть у меня будет заранее подарок от мужа, который мне нравится, — я имею в виду подарок, а не муж.

–?

— Да нет, муж мне тоже нравится… Ах, да не путай ты меня, Елизавета! Хватит с меня одной Марго!

— Хорошо, я постараюсь. Пойдем Птичку ловить!

— Сначала — орхидея! А то вдруг эта одуревшая тетка решится и купит ее.

— Навряд ли, взгляни на ее обувь: у нее стерты каблуки… А что это с Марго случилось?

— Понятия не имею! Не могла же она так обидеться за одно только упоминание ее книг?

— Могла. Особенно если ей надо было разыграть обиду, чтобы иметь повод от нас удрать. Я все-таки пойду ее искать, а ты покупай свою развратную орхидею и приходи в кафе — мы будем там.

— Ладно.

Апраксина вышла из выставочного зала в сад. Он занимал гектара четыре, и в нем было множество образцовых садиков, устроенных для просвещения садоводов-любителей: садики английские и китайские, японские и мавританские, с бассейнами, прудиками и ручейками, беседками и перголами, фонтанами и скульптурами, скамеечками для бабушек и детскими площадками, альпийскими горками и каменными садиками — все и на всякий вкус! Найти среди всей этой красоты маленькую Марго было задачей поистине детективной, и Апраксина, вздохнув, решительно ступила под сень дерев…

Нашла она Птичку неожиданно легко: та вовсе не пряталась в кустах, как можно было предположить, а стояла, вся на виду, на изящном горбатом мостике, перекинутом через небольшой вытянутый пруд. Прудок этот по берегам зарос желтыми и лиловыми ирисами, а в воде его уже распускались розовые, белые и желтые кувшинки-нимфеи. Удивительное дело, но Марго любовалась водяными цветами, перегнувшись через перила и явно утратив бдительность. Апраксиной показалось, что Птичка слишком уж свесилась вниз, и она поспешила к ней.

— Марго, не наклоняйся так низко — свалишься! Ты ведь у нас не водоплавающая птица!

— Идите сюда, Елизавета Николаевна! Посмотрите, у них тут русалочка плавает! Только почему-то спиной кверху…

Ох уж этот непосредственный ребенок с седой челкой! Она уже обо всем забыла и восторгалась какой-то там пластиковой русалкой.

Графиня, с успокоенным лицом, не торопясь пошла к пруду. Вдоль ведущей на мостик дорожки стояли серые пластиковые цапли и огромные зеленые, тоже искусственные, лягушки. Апраксина взошла на мостик и стала рядом с Птичкой.

— Ну, и где же твоя русалка? — спросила она, обнимая одной рукой Марго за талию, другой держась за перила и наклоняясь над прудом.

— Вон там, в глубине бассейна, под мостиком…

— В глубине пруда, — машинально поправила ее Апраксина. — Это не бассейн, а искусственный пруд. У тебя портится русский язык, Марго!

— Я пишу по-немецки!.. Сейчас солнце зашло за облако и ее не видно. Обождите минутку, солнышко выйдет, и она…

Облако было небольшим, солнце показалось уже через минуту.

— Вот теперь я ее уже вижу! — радостно воскликнула Марго. — Надо только вглядеться, потому что эти цветы…

— Ирисы.

— Ну да, ирисы! Они отражаются в воде и мешают ее разглядеть.

Апраксина еще чуть-чуть свесилась, отпустила Марго, прикрыла глаза рукой и действительно увидела в полутени под мостиком колышущиеся в воде пряди длинных желтых волос, край зеленовато-белой щеки и даже краешек голубого глаза, обрамленного длинными мокрыми черными ресницами. Большая часть туловища русалки была скрыта в темноте у края моста, там, где он нависал совсем низко над водой.

— Знаешь что, Птичка! — сказала Апраксина, резко выпрямившись. — Иди-ка ты в кафе, займи столик и выбери нам всем мороженое. Я подожду здесь Альбину, а потом мы подойдем к тебе.

— Хорошо, — охотно согласилась Марго. — Но вы недолго, а то я все мороженое без вас съем! — И она, стуча каблучками, легко сбежала по мостику и поспешила в сторону кафе, деревянного круглого здания с соломенной крышей.

— Постой-ка, Марго! Если по дороге ты встретишь служащих магазина, то пришли их, пожалуйста, сюда: надо же сказать им, что у них тут непорядок.

— Вы хотите, чтобы они перевернули русалочку и вытащили ее на середину пруда? Это будет уже не так романтично!

— Порядок превыше всего…

— Ладно, я скажу, если кого-нибудь увижу!

Оглянувшись вслед упорхнувшей Птичке, Апраксина перекрестилась.

Через четверть часа в цветущем царстве «Парадиза» начался тихий переполох, забегали служители, потом одна за другой прибыли машины «Скорой помощи» и полиции.

Скоро совершенно ошеломленная Марго уже давала показания полицейскому инспектору — ведь это она первая увидела в пруду «русалку»! Теперь даже Птичка уразумела, что это была никакая не русалка, а живая девушка, то есть как раз не живая, а утопленница. Однако свое мороженое она успела съесть до прихода полиции, и подруги, вопреки всем ее ожиданиям, никакими разговорами о ее романе в этот день Марго не мучили.