Божья кара

Юлия Алейникова, 2014

Журналистка Евгения Потапова, возвращаясь поздно вечером домой, заметила на мосту самоубийцу. На ее глазах молодая женщина прыгает в воду. Вскоре у Жениной коллеги погибает подруга, выбросившись из окна. Евгения уговаривает начальство провести журналистское расследование на тему «захлестнувшей Питер волны самоубийств». Без явных причин по всему городу молодые, успешные, состоятельные женщины решают свести счеты с жизнью. Работа над репортажем ведется параллельно с расследованием деятельности недобросовестного врача-гинеколога. Журналистка прекрасно понимает, что этот доктор вполне мог довести пациенток до суицида. Передать дело гинеколога-убийцы в суд невозможно, не выяснив до конца настоящую причину, побудившую уйти из жизни благополучных с виду женщин…

Глава 6

— Девушка, мне к Васильевой, — протягивая паспорт в окошко регистратуры, проговорила Женя.

— Первый раз у нас? — мельком взглянув на посетительницу, спросила девица в бирюзовом халате, стуча пальчиками по клавиатуре компьютера.

— Да.

— На консультацию? — задала следующий вопрос барышня.

— Да.

— Могу предложить гинеколога Студенцову. Она недавно из отпуска вернулась, у нее сейчас немного народу, вы сразу же попадете на прием, — по-прежнему не глядя на Женю, предложила девица.

— Нет. Я к Васильевой хочу, — не поддалась на уговоры Женя. Сегодня с утра она уже побывала в редакции и получила у Ады Львовны пять тысяч рублей наличными на посещение клиники.

— Смотри, Потапова, на каждую потраченную копейку представишь чек. Чеки из общепита не зачитываются, так что не гуляй. Деньги выдаю только на оплату приема и анализов. — Ада Львовна лично в Женином присутствии открыла сайт клиники и проверила стоимость услуг, прежде чем выдать сумму. — И учти, мы не Первый канал, чтобы такими деньгами разбрасываться без нужды, так что на ерунду не трать, — напутствовала она Женю, расставаясь с купюрой. Так что теперь девушка ощущала особенную ответственность за вверенные ей средства.

— У Васильевой сегодня народу много, придется подождать, — как-то недовольно сообщила ей девица в регистратуре.

— Ничего, я подожду. — Женя наконец-то взяла карточку и отправилась в кассу оплачивать прием.

Как это ни удивительно, народу перед кабинетом не было вовсе. Как, впрочем, и во всей клинике. На пути Жене встретилось человека три, не больше.

Наверное, девушка в регистратуре хотела по знакомству направить новенькую к своей приятельнице. Но Жене нужна была только гинеколог Васильева.

— Можно? — Женя постучала в белоснежную дверь и немного ее приоткрыла.

— Входите, — раздался из глубин кабинета приятный мягкий голос.

Доктору Васильевой на вид было лет сорок — сорок пять. Темные густые волосы обрамляли гладкое ухоженное лицо. Серо-голубые глаза смотрели приветливо, по-дружески. От улыбки на щеках доктора появлялись милые ямочки.

— Проходите, присаживайтесь. Медсестра сейчас подойдет, — улыбнувшись, предложила Васильева. — Вы у нас впервые? Евгения Викторовна? — беря Женину карточку, проговорила Васильева. — Вас что-то беспокоит, есть какие-то проблемы или просто на осмотр?

— Мы с мужем уже вместе шесть лет живем, а детей все нет. Я даже не беременела ни разу. Вот решила провериться, узнать, в чем дело, — несколько приврала Женя. Но вспомнив, что в регистратуре задавали вопрос о семейном положении, поспешила пояснить: — Мы состоим в гражданском браке. Но это неважно.

— Разумеется, — согласилась доктор.

Дальше последовал ряд стандартных вопросов, осмотр, анализы и направление на УЗИ. Выделенных Жене пяти тысяч, разумеется, не хватило, пришлось залезать в собственный кошелек. Утешало лишь то, что она за свои деньги как минимум получит полное, всестороннее обследование.

Обследование показало небольшую проблему, некий воспалительный процесс, который вполне можно снять, пройдя курс уколов. Правда, колоть их нужно только в клинике, поскольку делаются они не в пятую точку, а в шейку матки. Женя так увлеклась, что едва не забыла, что именно привело ее в эту клинику. А в клинику ее привел гормональный коктейль, которым в этих стенах травили Аню Лосеву, пока не довели до инвалидности.

И сделал это не кто иной, как милейшая Галина Борисовна Васильева. Такая любезная, приятная, вежливая. Такая располагающая, что Женя уже и сама готова была ей довериться целиком и полностью. Но возможно ведь, что Алла Дмитриевна и ошибалась. Ведь никто медицинской экспертизы не проводил и серьезно в вопросе заболевания Ани Лосевой не разбирался. Просто один врач обвинил другого врача. Возможно, Васильева здесь и ни при чем. И разобраться в этом придется ей, Жене. Потому что она не может в эфире взять и огульно обвинить человека. Ее за это могут и к суду привлечь за клевету, и с канала погнать. Так что теперь Жене необходимо посетить ту клинику, где Ане диагностировали ранний климакс, и посетить ее уже в качестве журналистки с открытым забралом. А дальше?.. А что будет дальше, она потом решит. А на уколы Женя все же записалась.

В другую клинику, в которой проходила повторное обследование Аня Лосева, Женя добралась во второй половине дня, поскольку Васильева трудилась на Пионерской, а другая клиника находилась в центре, неподалеку от банка. А еще хотелось поесть, к тому же ей вдруг позвонил Владик.

Она как раз не спеша дожевывала гамбургер в Макдоналдсе, когда ожил ее мобильник. Женя, полностью погруженная в рабочие проблемы, а именно в то, как выудить у Ада Львовны двадцать тысяч на оплату уколов, рассеянно полезла в карман, достала трубку и, взглянув на дисплей, едва не подавилась от удивления.

Владик!

За те две с половиной недели, которые прошли с момента их расставания, он объявлялся лишь однажды, когда требовал привезти вещи в театр. Женя, ужасно страдавшая из-за их ссоры, готова была везти их куда угодно, хоть в Тамбов, хоть в Рио-де-Жанейро, лишь бы помириться с Владиком. Надежды ее не оправдались. Владик ее забыл. Вычеркнул из собственной жизни. И вот теперь, когда Женька, можно сказать, очнулась от кошмарного сна под названием «Владик Корытко», полностью погрузилась в работу, обрела новый смысл жизни, он легок на помине.

Что же делать? Женька сидела, не мигая глядя на трезвонящий мобильник, и не могла ни на что решиться. Поджилки у нее тряслись. Ответить? А вдруг она не настолько еще окрепла и снова попадет под влияние этого бабника и угнетателя? Не ответить? А вдруг он что-то важное хочет сказать, трусливо пискнул голосок из недавнего прошлого. Последняя мысль Женю отрезвила. Ничего важного Владик ей сказать не может, а для звонка у него могут иметься несколько причин, сугубо эгоистических и к Женьке отношения не имеющих. Первое, ему стало негде жить, и он хочет вернуться на оплаченную им жилплощадь, при этом, естественно, прогнув Женьку больше прежнего и заставив ее молить у него прощение за его измену. Последнее обязательно. Второе. У него кончились деньги, и он хочет, чтобы Женька вернула ему часть оплаты, внесенной им за квартиру, а еще лучше всю сумму. И третье, ему снова понадобились какие-то вещи. Ни одна из трех перечисленных версий лично ей, Женьке, ничего приятного не сулила. Придя к этим несложным выводам, она поздравила себя с достигнутыми успехами. Еще две недели назад она бы не рассуждая схватила трубку и помчалась куда угодно по первому свистку выполнять любые требования. А теперь — дудки!

Женя с чувством глубокого удовлетворения нажала сброс, а потом внесла номер Владика в черный список. Вычеркивать из жизни, так вычеркивать! А затем с особенным аппетитом доела гамбургер, представляя, как бесится и недоумевает Владик. Что это случилось с его ручной серой мышью?

В приподнятом настроении Женя отправилась в клинику.

Здесь все было иначе. Клиника оказалась государственным учреждением, где при желании на платной основе можно было получить весь комплекс услуг, быстро и качественно. Побеседовать с Женей согласился зав. отделением, которого ей, вследствие чрезвычайного везения, случайно удалось застать на рабочем месте.

Выслушав Женин рассказ о судьбе пациентки Лосевой и готовящейся передаче, он долго размышлял и взвешивал меру участия собственного отделения и его сотрудников в этой истории. И наконец, заключил:

— Я не готов сейчас вынести решение по этому поводу. Давайте встретимся с вами завтра, и я дам вам официальный ответ. А сейчас, если хотите, я приглашу врача, к которому обращалась пациентка Лосева, и он вам не для протокола, а в частной беседе изложит свое видение проблемы. Но предупреждаю, вы не сможете использовать полученную информацию без моего официального разрешения. — Выражение лица зав. отделением было строгим и непреклонным, и Жене ничего не осталось, как согласно кивнуть.

Ладно. Ей бы только информацию получить, а дальше она что-нибудь придумает!

— Ганелина Виктория Игоревна, — поднялась навстречу Жене из-за стола молодая женщина с гладкими, светлыми, убранными в хвостик волосами и строгим серьезным лицом. Глядя на доктора Ганелину, сразу было ясно: перед вами отличница, спортсменка, активистка, педантичная и порядочная, добросовестный, высококвалифицированный специалист, в общем, врач с большой буквы. Ни о какой сердечности здесь речь не шла. — А вы? — изучающим взглядом окинув худенькую, глазастую посетительницу с пестрым лоскутным баулом под мышкой, спросила Ганелина.

— Потапова Евгения Викторовна, — постаралась в тон ей ответить Женя, спрятав баул за спину.

— Значит, вы журналистка? — присаживаясь обратно на стул и указывая Жене место рядом, спросила Виктория Игоревна.

— Да. Телевидение, Тринадцатый канал, — кивнула Женя.

— Вениамин Федорович сказал, вас интересует история болезни Лосевой Анны Антоновны?

— Да. Вы были ее лечащим врачом? Вы не могли бы мне рассказать, что именно случилось с Лосевой? — доставая диктофон, попросила Женя.

— Могу. Но без диктофона, это распоряжение начальства, — суховато проговорила Виктория Игоревна. — Но почему вы интересуетесь именно Лосевой? — закинув ногу на ногу и внимательно рассматривая Женю, спросила врач.

— Аня Лосева не так давно погибла. Она выбросилась из окна, и я расследую обстоятельства, приведшие ее к гибели, — лишенным эмоций, «профессиональным» голосом объяснила Женя.

— Погибла? Выбросилась из окна? — Прямые четкие брови доктора сошлись к переносице, а губы сжались в тонкую строгую линию. — Какая трагедия! Впрочем, как мне показалось, она была очень одинока, и вся эта история…

— А с чего вы взяли, что она одинока?

— Она пролежала у нас в стационаре около двух недель, и за это время ее почти никто не навещал, — пояснила врач, по-прежнему изучающе глядя на Женю.

— А что же с ней все-таки случилось?

— Лосева пришла к нам на платное обследование. Был мой прием, я провела обычный осмотр, взяла анализы, отправила ее на УЗИ. Девушка утверждала, что беременна. Срок уже три месяца, что наблюдается в частной клинике, врач очень хороший, но в последнее время у нее появились странные ощущения, ухудшилось самочувствие, к тому же доктор, у которого она наблюдалась, намекнула ей, что у плода есть отклонения в развитии.

— Да что вы?! — Такие подробности Жене были неизвестны. Очевидно, Аня не всем делилась со своей начальницей.

— Да. Такое, конечно, бывает. Но самое удивительное, что девушка не была беременна. Это я поняла сразу же и без УЗИ. Зато у нее обнаружилась огромная опухоль, причем опухоль эта была выращена искусственно.

— Как огурец в теплице? — неловко пошутила Женя и тут же смутилась под недоуменным осуждающим взглядом врача. — Простите. — Она смутилась и покраснела, как школьница перед учителем.

— Лосева не была беременна. Ей кололи какой-то сильнодействующий гормональный препарат на протяжении нескольких месяцев. В результате у нее прервался менструальный цикл, произошел ряд изменений в организме, она стала прибавлять в весе, и у нее появилась опухоль, которую ни один мало-мальски грамотный доктор не смог бы не заметить. Она уже наружу торчала! Когда она обратилась к нам, опухоль уже достигла значительных размеров, около девяти сантиметров в диаметре! — Женя только охнула, представив себе такой нарост. — В результате пришлось удалить ей почти все женские органы, — сухим строгим голосом продолжала рассказывать Ганелина. — Оставили один яичник, чтобы она могла хоть немного ощущать себя женщиной. Но ни о каком деторождении речи уже не шло. — Виктория Игоревна замолчала, глядя в окно на уже голые ветви березы, раскачивающиеся на октябрьском ветру, вспоминая, как несколько месяцев назад впервые увидела Аню Лосеву.

Лето было в разгаре, стояла жара, был конец недели, и Виктория мечтала о выходных, о том, как они с мужем поедут на дачу, к сыну, о прохладном озере, шашлыках. Хорошо бы досидеть там до утра понедельника, тогда прямо с дачи можно поехать на работу, размышляла Виктория, заполняя очередную карточку и ожидая, пока пациентка оденется и выйдет. Потом нажала кнопку вызова, и на пороге появилась бледная, слегка оплывшая женщина примерно Викиных лет, в светлом жакете и легкой расклешенной юбке.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласила Вика, беря у медсестры карточку. — Анна Антоновна? — переспросила она, взглянув на титульный лист. — Вы просто на осмотр или вас что-то беспокоит? — Задала она стандартный вопрос.

— Я беременна, уже три месяца, — проговорила Анна Антоновна, нервно сжимая и разжимая сомкнутые в замок руки.

— Тогда вам лучше обратиться в консультацию или родильный дом, — несколько недоуменно посоветовала Вика.

— Я наблюдаюсь в частной клинике, но мне нужна независимая консультация, а у вас, говорят, хорошие специалисты.

Вот так состоялось их знакомство. Вика взглянула на сидящую возле стола журналистку и продолжила:

— Лосева очень тяжело пережила эту историю, очень нервничала из-за несостоявшейся беременности. Знаете, в наше время женщины спокойнее, чем раньше, относятся к невозможности выносить ребенка. Есть карьера, путешествия, усыновление, для особо состоятельных — суррогатное материнство. Но Лосева была из тех, для кого рождение ребенка было смыслом жизни, ради этого она училась, строила карьеру, обустраивала жизнь. Когда узнала свой диагноз, едва в обморок не упала. Ей стало плохо с сердцем, мы с медсестрой ее полчаса откачивали, хорошо, был конец приема. После операции она долго не шла на поправку, лежала бледная, молчаливая, почти не двигалась, ни с кем не говорила. Знаете, мы, врачи, ко всему привыкаем, но Аню мне было жаль. Мы с ней практически ровесницы, и чем-то она была мне очень симпатична. Не могу сказать, что мы подружились, нет. Аня была слишком замкнута. Я пыталась наладить с ней более доверительные отношения, чтобы помочь ей, и не смогла. При всей своей внешней мягкости и кротости, Лосева могла быть весьма жесткой, когда защищала свою частную жизнь. Ее почти никто не навещал. Ни мужчина, от которого она думала, что забеременела, ни родные, только несколько раз какая-то женщина с работы приходила. И то Аня, как мне кажется, не очень радовалась этим визитам, — закончила свой рассказ Виктория Игоревна.

— Ее родные живут в другом городе, и, кажется, за последние годы они практически ни разу не виделись. А парень, насколько я знаю, ушел к другой, — пояснила Женя.

— Сволочь, — негромко, но с душой сказала Ганелина.

— Да, уж. Говорят, эта девица работала вместе с Лосевой, и они крутили роман у нее на глазах! И это после того, как она потеряла ребенка! В смысле все думали, что потеряла, — смешалась, запутавшись, Женя. — На работе никто точно не знал, что с ней случилось.

— Ясно. — Ганелина снова замолчала, как-то пристально глядя на Женю, словно рентгеном ее просвечивая. Жене даже не по себе стало, ее что, в чем-то подозревают?

— Скажите, Евгения, — Наконец заговорила Виктория Игоревна. — А почему вы расследуете именно Анину смерть?

— Ну, она была знакомой моей коллеги, — пожала плечами Женя. Потом спохватилась, что она не любопытная «девочка Женя», а журналист, ведущий серьезное расследование, и уже более солидно ответила: — Я стала свидетельницей самоубийства совершенно незнакомой мне женщины, а потом узнала о гибели Анны Лосевой, и у нас в редакции родилась идея программы, посвященной проблеме самоубийств молодых, успешных с виду женщин. Выйти на окружение Ани Лосевой было проще, и я начала с нее.

— То есть у вас не стоит задачи найти истинных виновников ее смерти, вы хотите лишь осветить ее причины? — ухватившись рукой за подбородок, спросила Ганелина.

— В общем, да. Но если нам удастся доказать чью-то вину, это только придаст передаче… — Женя замялась, подбирая подходящее слово, которое лишило бы начатую фразу цинизма.

Но Ганелина все равно поняла, что имела в виду Женя.

— Вы хотите сказать, что передача будет более скандальной и рейтинг у нее будет выше? — усмехнулась врач.

— В принципе, да.

— Ясно. А вам лично не стало жаль Аню Лосеву после того, как вы узнали ее историю? — продолжала допрашивать Женю доктор.

— Разумеется, стало. И меня, если честно, так и подмывает притащить в студию этого паразита, ее воздыхателя, и его новую пассию, чтобы их зрители в прямом эфире растерзали! — вдруг неожиданно пылко воскликнула Женя и тут же поняла, что она действительно хочет отомстить за смерть незнакомой Ани Лосевой, которую так подло, так гнусно бросил в трудную минуту близкий человек. Она представила себе незнакомого мужчину и его новую девушку, такую же, как он, дрянь. Вспомнила Владика, и скачущую на нем голую жену худрука, и чувство гадливости и унижения, которые она испытала, застав их в гримерке. И вскинула на Ганелину сверкающие жаждой мести глаза.

— Я хочу, чтобы эти люди ответили за свои поступки, — твердо сказала Женя.

— Отлично. Только отвечать должен не этот кобель, — гневно проговорила доктор, — хотя, конечно, и он тоже, но главное, врач, которая, по сути, и убила Аню. А самое главное, на ее счету могут быть и другие жертвы, понимаете, все это время я много размышляла о ней, — взволнованно пояснила Ганелина, — такая расчетливая, беспринципная, бессердечная тварь в белом халате, способная за лишний червонец угробить здоровье доверившихся ей людей!

Женя почувствовала, как от доктора Ганелиной исходит волна такого мощного, едва сдерживаемого гнева, что Женю словно жаром из печи опалило. Она даже отшатнулась от докторши.

— Вы знаете, сколько Лосева заплатила за свое «лечение»? — гневно спросила Виктория Игоревна, глядя на Женю горящими глазами, и, не дожидаясь ответа, сказала: — Двести сорок тысяч!

— Сколько? — У Жени от такой суммы даже голос охрип.

— Двести сорок тысяч, — раздельно повторила Ганелина. — Эти деньги она заплатила за то, что ее сделали инвалидом!

— А за что конкретно она заплатила такую сумму? — Жениной фантазии не хватало на оправдание столь огромной суммы. Она таких денег в руках не держала.

— Анализы, УЗИ, уколы, — сухо, уже поостыв, проговорил Ганелина.

— Мне она тоже уколы назначила, — вдруг спохватившись, проговорила Женя, испуганно глядя на Ганелину и вспоминая размеры Аниной опухоли.

— Она?

— Я сегодня была на приеме в клинике, где наблюдалась Лосева, — пояснила Женя.

— Вы были у Васильевой? На приеме? — резко наклонилась к Жене Ганелина. — Какие назначения она вам сделала? Как назывался препарат?

— Я не знаю, — растерянно ответила Женя, вспоминая свой разговор с гинекологом Васильевой. — Она просто сказала, что у меня небольшое воспаление и у нее есть очень действенный, хотя и дорогой препарат. Она его сама то ли из Швеции, то ли из Швейцарии возит. И колоть его надо туда, ну, в шейку матки, что ли, — лепетала Женя, судорожно пытаясь вспомнить все, что ей говорилось на приеме. — Уколы очень дорогие. Две тысячи рублей ампула, а надо сделать как минимум десять!

— И вы согласились?

— Если честно, — на бледном, вытянутом личике Жени отразился искренний стыд, — она мне так понравилась, что я даже подумала, а вдруг это вы ошиблись или просто свалили все на другого врача.

— Знаете, Женя, можно по имени? — каким-то усталым и словно погасшим голосом проговорила Виктория Игоревна. — Все талантливые и успешные мошенники очень обаятельны, иначе бы им не доверяли, и они бы не были мошенниками.

— Действительно, — запоздало сообразила Женя.

— А то, что вы согласились на уколы, нам только лучше, — встряхиваясь, проговорила Ганелина.

— Почему?

— Потому что вы пойдете на укол, — ткнула в нее пальцем доктор, словно пушку направила.

— Ну уж нет! Мне свое здоровье дороже расследований! — вскочила на ноги возмущенная Женька. — Аня Лосева уже умерла. А мне еще жить и жить!

— Успокойтесь, — усмехнулась ее испугу Виктория Игоревна. — Уколы вы делать не будете, только ампулу украдете. Вы же расследование ведете! Вы молодая, энергичная, предприимчивая. Сообразили же на прием к этой Васильевой записаться, меня разыскали? — бессовестно льстя, подбадривала Женю Ганелина.

Женя это все прекрасно понимала, но отчего-то глупо, самодовольно подбоченилась, села обратно на стул и браво закинула ногу на ногу. Все же до чего глуп и тщеславен человек, подумала Женя сожалеюще, стараясь подавить неуместную самодовольную улыбку.

— Что я должна сделать? — справившись с собой, спросила она.

— Надо заставить Васильеву написать назначение в карточку. Карточку-то, надеюсь, она завела? — обеспокоенно спросила Виктория.

— Да. И что-то туда записывала. Правда, на руки мне ее не дали, — нахмурилась Женя.

— В этом как раз нет ничего удивительного. Просить отдать карту бесполезно. Надо выманить. Но все это надо делать осторожно. По тому, что я слышала о Васильевой от Ани, она особа очень хитрая и верткая, с сильно развитым чутьем. Придете на прием, попросите еще раз объяснить диагноз. Скажите, что муж напуган, не заразно ли это. Невзначай загляните в карточку, спросите, а что тут написано, а вы диагноз расшифровали? Только не перегибайте. Потом скажите, муж денег еще не дал, можно на завтра перезаписаться, — наставляла Женю Ганелина. Выглядело все так, словно она месяцами разрабатывала эту операцию в ожидании вот такой вот Жени, которую можно будет подослать к Васильевой. — А когда придете на следующий день, хватайте ампулу и бегите. Наверняка она сперва деньги возьмет, а потом к уколу готовиться станет. Так что это будет даже не кража.

Женя с сомнением взглянула на Ганелину:

— А почему вы сами туда не пойдете? Она же вас не знает?

Ганелина тяжело вздохнула и, помолчав минуту, ответила:

— Я думала об этом. Но мне не хватило решимости. Я не знала, что с этим делать дальше. Идти в полицию? Глупо. Меня пошлют куда подальше. Я не потерпевшая, не ее родственница. Вообще никто. Тем более никаких доказательств того, что Аня лечилась у Васильевой, нет. К тому же я боялась сорваться и выдать себя. Как профессионала. И спугнуть ее. В общем, Женя, — улыбнулась Ганелина молодой, задорной улыбкой, отчего Женя вдруг впервые почувствовала себя с ней как с равной, — мне не хватало вас. Так что предлагаю объединиться. Я обеспечиваю профессиональную экспертизу, причем могу даже официально провести исследования, у меня много знакомых в разных медицинских сферах трудится, есть связи и в исследовательских лабораториях. А вы ведете расследование и добываете информацию. С этим я вам тоже по возможности помогу. Конечно, неофициально. Не то меня Вениамин с работы попрет. Но я у него все же выжму согласие на сотрудничество с вашим каналом, и даже на участие в передаче, а наш юрист меня подстрахует.

— А что, нам и юрист понадобится? — снова отчего-то испугалась Женя. Кажется, ее расследование приобретало масштабный характер.

— Не исключено. Смотря как дело повернется. И еще, нам надо начать поиск других пациенток Васильевой, а еще неплохо бы узнать весь ее трудовой путь.

— Как же мы разыщем других пациенток? — снова нахмурилась Женя, она явно не успевала за шустрой докторшей.

— Через Интернет. Зайдем на женские форумы, позадаем вопросики, глядишь, что-нибудь и выплывет, а если нет, придется украсть медкарты или взломать компьютер. Должны же в этой клинике вести учет больных? — энергично закончила Виктория.