Квартира №15. Рассказ

Юлиана Тихонова

Сверхзадача, которую ставит автор перед собой, в данном случае заманчива в силу своей… неустойчивости – пишущий словно балансирует на стыке жанров рассказа и романа, как бы нарочно задавая себе особый квест. И вместе с автором трудится и читатель. Тема экзистенциального одиночества, наваливающегося на персонажей повести «Квартира №15», тщетное противостояние невраждебной, но отвратительно равнодушной внешней среде, что выступает фоном в дискурсе произведения, создает особую атмосферу.

II. Гости

Наверху отчетливо стали слышны шаги, стук уличной обуви. Через минут десять топот сменился гробовой тишиной, затем металлическая дверь, скрежеща о бетон, снова открылась. Я бросилась в прихожую. Прокрутив ключ дважды, вплотную прислонилась к деревянной поверхности, уставилась через замочную скважину, вперед. Медики — мужчина сильно за сорок и молодая женщина быстро спускались по лестнице, перебрасываясь короткими фразами:

— Не дотянет, — раздался низкий голос.

— Откуда вам знать? — прошептали в ответ.

— Мне? Я каждый день таких сумасшедших вижу. Думают, что вечные.

Еще минуты две я тогда беспомощно просидела на полу, а вопросы, приходившие мне в голову, не находили ответа.

***

Девятый час утра. Попытка заснуть обессмыслилась. Утренний свет давно пробрался в комнату, но стало еще прохладнее. На протяжении всей ночи и даже под утро тихое покашливание доносилось из квартиры сверху, прерываясь лишь на краткие промежутки… Что же там с тобой происходит все-таки? От ответа меня отделяет только потолок. Стрелки часов неторопливо, по-утреннему, скользят по панели будильника. Стараясь отвлечься от тяжелых мыслей, нехотя направляюсь в сторону кухни. Надавив на кнопку электрочайника, опускаюсь на табурет. Прислонясь к кухонной стене, запрокидываю голову назад… Январь, после крещенских морозов… Что будет? Этот год, год номер две тысячи — год пока совсем без снега. Но в год моего поступления в институт выпало снега много, и все вокруг напоминало ватное полотно с большими буграми — засыпанными машинами. Солнце смеялось, лучилось прямо в глаза, а детвора, казалось, никогда не покидала игровые площадки во дворе, забавляясь вплоть до наступления сумерек. И только настойчивость родительских голосов, тревожно звучащих из окон домов, могла заставить ребятню вернуться домой. А наутро — все начиналось заново. В ту зиму стояли сильнейшие морозы. Но я так ни разу и не замерзла. Даже не простудилась. Только внутри что-то сильно сжималось, а на щеках разливался румянец. Может, это все из-за него? Да, четыре года назад, в восемнадцать, все было по-другому. Тогда было… по-другому.

Вода в чайнике начала шумно бурлить: от пара подернулись мутью белые плитки кухонного кафеля. Но вот «прощальный» свист — и через пару минут чай готов. Неловко справляясь с наполненной кружкой, я придвинулась к окну. Серое небо, заглядывающее прямо в душу, в глубину твоих потаенных страхов, подобно глазам, пораженным слепотой. Это заставляет остановиться и задуматься, а порой приводит в оцепенение. Середина зимы и природа все больше выцветает. Все вокруг дышит умиротворением… И это еще сильнее загоняет в клетку безысходности. Снег, смешанный с грязью, развезенный колесами машин по всему асфальту, вдавленная в землю прошлогодняя трава — желтая и сухая. Лишь чайки, суетясь над замерзшим морем, своими воплями прерывают эту промозглую симфонию тишины. Кажется, что прожорливые хищные птицы настойчиво клянчат мелкую рыбешку у местных рыбаков — «пингвинов», как их здесь называют.

…И как же, спрашивается, милая, как во всем этом тебе было… не заболеть? Нет… При таком виде из окна не заболеть — большая удача, а то и чудо.